Ошибка менеджмента, дорого стоившая британцам в деле под Балаклавой (II)
Противостоящие русские силы находились под командованием генерала Павла Липранди и составляли 25 000 пехотинцев и 4 000 кавалеристов, поддерживаемых 30 или 40 пушками. Эти силы были развернуты как по обе стороны от направления атаки так и на противоположном конце долины, прозванной впоследствии «Долиной смерти».
Лукан должен был следовать за бригадой Кардигана с бригадой тяжелой кавалерии. Эта бригада была лучше оснащена для фронтальных атак позиций пехоты, но ни одно из подразделений британской кавалерии не было предназначено для фронтальной атаки на полностью окопавшуюся и приведенную в полную боевую готовность артиллерию, имевшую превосходную линию обзора более в милю длиной и поддерживаемую с двух сторон артиллерийскими батареями, обеспечивающими фланговый огонь с возвышенностей.
Английский журналист Уильям Рассел в своём репортаже для газеты «Таймс» так описывал происходящее: «Наши кавалеристы гордо промчались мимо; их амуниция и оружие сверкали под утренним солнцем во всем великолепии. Мы не верили своим глазам! Неужели эта горстка людей собралась атаковать целую армию, выстроенную в боевой порядок? Увы, так оно и было».
На русских позициях по-началу решили, что британские кавалеристы просто пьяны.
Легкая бригада еще не успела продвинуться достаточно далеко, когда Нолан, присоединившийся к атаке, понял, что Кардиган выдвигается не в том направлении. Вместо того, чтобы начать преследование отступающих русских солдат, он повел своих кавалеристов на русские пушки. Нолэн в отчаянии пришпорил своего коня, перешел в галоп и поскакал наперерез наступающей колонне, указывая шашкой в том направлении, куда Реглан намеревался направить атаку бригады. Кардиган, не понимая намерений капитана, с отвращением смотрел на его столь неподобающую выходку. В этот момент над головами кавалеристов разорвалась русская граната, осколок которой попал Нолану в грудь. Его лошадь инстинктивно отпрянула и понесла смертельно раненого капитана сквозь шеренги ошеломленных всадников. А он сидел в седле прямо, подняв шашку и издавая предсмертный крик, который очевидцы называли жутким. Наконец, тело Нолэна свалилось наземь. И тут с обеих сторон открыла стрельбу русская артиллерия. Во врага летели гранаты и ядра, а по мере приближения всадников в ход пошла и картечь. Несмотря на это всадники Кардигана продолжали наступать, переходя под градом снарядов на галоп, ломая свой строй. «Вся линия вражеской артиллерии с расстояния 1 200 ярдов изрыгала дым и пламя из 30 стволов, а по воздуху со свистом летели смертоносные ядра. Окончание полета они отмечали зияющими дырами в наших рядах, трупами людей и лошадей. По всей долине метались раненые кони без всадников».
Несмотря на это, британские кавалеристы сумели достичь русских позиций и даже успешно атаковать их, но вынуждены были спешно отступить после начавшейся контратаки улан подполковника Еропкина. Граф Кардиган был окружен группой русских кавалеристов, командовал которыми князь Радзивилл, с которым он был хорошо знаком еще до войны. Радзивилл отдал приказ взять его живым. Тот, воспользовавшись этим, пришпорил коня, вырвался из этой группы и, посчитав свой долг выполненным, поскакал назад и вернулся на британские позиции целым и невредимым. Первое что сделал Кардиган по возвращении из атаки — подготовил рапорт о недисциплинированном поведении капитана Нолана (о гибели которого на тот момент он не знал). Вечером того же дня он отужинал с шампанским на борту собственной роскошной яхты, на которой он прибыл в Крым и которая служила ему домом в ходе всей экспедиции.
Граф Лукан и кавалеристы тяжелой бригады не смогли оказать никакой поддержки своим товарищам, они вошли в устье долины, но дальше не сдвинулись с места. Лукан объяснял это нежеланием того, чтобы вторая бригада повторила судьбу первой и тем, что находясь на этой позиции, он имел больше возможностей для оказания помощи выжившим.
Уильям Рассел описал окончание атаки следующими словами:
«Итак, мы наблюдали, как они ворвались на батарею; затем, к восторгу своему, мы увидели, что они возвращаются, пробившись сквозь колонну русской пехоты, разметав её как стог сена. И тут их — потерявших строй, рассеявшихся по долине — смёл фланговый залп батареи на холме. Раненые и потерявшие коней кавалеристы, бегущие к нашим позициям, красноречивее любых слов свидетельствовали об их печальной судьбе — да, они потерпели неудачу, но даже полубоги не смогли бы сделать большего… В 11:35 перед проклятыми московитскими пушками более не осталось британских солдат, кроме мёртвых и умирающих…»
Наблюдавший за всем происходящим французский генерал Пьер Боске произнёс свою знаменитую фразу: «C’est magnifique, mais ce n’est pas la guerre: c’est de la folie» («Это великолепно, но это не война: это безумие»).
Вся эта история является яркой иллюстрацией того насколько важным является не только четкая и однозначная формулировка своих распоряжений топ-менеджментом, но и минимизация искажения информации при передаче распоряжений, ясность при делегировании полномочий, а также наличие обратной связи и нормальной коммуникации между сотрудниками при выполнении поставленной задачи.
И в качестве бонуса:
Один будущий американский миллионер в период своей службы в армии получил от начальства эту характеристику:
«Командир, за которым солдаты пойдут как угодно! Хотя бы за тем, чтобы посмотреть, какую очередную глупость он сделает!»