Про кладбища и не только

В Германии гораздо адекватнее относятся к теме смерти, чем в России. Когда здесь заходит разговор о смерти и умирании, люди не пугаются и не пытаются резко свернуть тему.

У многих моих друзей-немцев (и теперь у меня тоже) лежит в кошельке карточка донора — это значит, что после смерти их органы могут быть пожертвованы тем, кто ждёт пересадку. На прошлой работе мы с начальницей почти час обсуждали, как важно при жизни позаботиться о смерти: составить завещание, дать указания близким, подумать о согласии или отказе от реанимации.

В моем районе целых четыре магазина, где продаётся все для похорон. Они располагаются на первом этаже жилых домов, и жильцы вполне ок с таким соседством. Чаще всего — это семейные бизнесы, некоторые из которых начинали вообще в девятнадцатом веке. И главное — вокруг них нет флера трагичности и безысходности, но есть ощущение достоинства.Немецкие кладбища больше парки, чем кладбища. Самое большое кладбище в Германии находится в Дортмунде — и когда ты по нему идёшь, забываешь, где находишься. Потому что вокруг детские площадки, скамейки, лужайки, а где-то между ними аккуратные могилы, без жутких оградок и угнетающих своей ненужной помпезностью памятников.

В России тема смерти до сих пор запредельно табуирована. Это связано с культурой, но ещё — с дикостью похоронных процессов. С адским бизнесом на костях, который расследовал когда-то Иван Голунов. С жуткими условиями реанимаций. С тем, что паллиативная помощь до сих пор находится вне системы, в периметре НКО. И конечно, с тем, что никому не хочется о смерти думать.

Вряд ли немцы обожают размышлять, что когда-то они будут «смотреть на редис снизу» — это такой немецкий эвфемизм к глаголу «умирать» («die Radieschen von unten sehen») . Но они знают, что это случится. А лучший способ принять неизбежное — принять его достойно.