Не работай с (ч)удаками

Для российского менеджмента решительный уход крупных западных партнеров был, скажем так, неожиданным с психологической точки зрения. Они теряют деньги, инвестиции, рынок, репутацию. Российский менеджмент явно недооценил возможности к самоцензуре передовых и лишенных предрассудков на первый взгляд лидеров компаний и давление общественного мнения в Европе и США на компании. Ведь даже самый крупный бизнес делают люди.

Исторически российский бизнес привык, что могут кинуть в темной схеме непроверенные партнеры, но компании с мировым именем «так» не поступают. Мировой бизнес уже имел опыт выхода из бизнеса на уровне страны. В 80-е годы 20 века за 5 лет более 200 компаний закрыли свой бизнес в ЮАР из-за политики апартеида. 30 лет жизни под санкциями, изоляция от мирового спорта и культуры – все прелести мировой культуры отрицания ЮАР изучила на своем опыте. Так что cancel культуру изобрели не в наше время.

Для того чтобы представить насколько увеличилось давление обществ на компании представьте силу мировых протестов против апартеида и BLM (Black Lives Matter). Кто не в теме, погуглите, что стало с рэпером Канье Уэстом, который написал на футболке, что «белые тоже имеют права».

У большинства потребительских брендов, которые ушли из России, доля рынка составляла от 2 до 5%. Будет ли испытывать менеджмент судьбу Уэста и становиться изгоем ради 5% рынка? Вопрос риторический. Если в глазах инвесторов уход из России делает компанию «перспективной», она уйдет.

Йельский университет провел исследование положения тех компаний, которые ушли из России, и тех, которые остались. Рыночная капитализация ушедших сократилась примерно на 3%, снизивших инвестиции - на 7,6%, оставшихся - на 12,6%. Рыночная капитализация для профессиональных управленцев важнее, чем потери в моменте от сворачивания бизнеса.

Интересной оказалась статистика степени ухода по отраслям.

В глобальной статистике можно порадоваться за энергетическую отрасль, да не получается. Потому что в конкретном секторе – российской ветроэнергетике ситуация развивается печально. До февраля 2022 года в России действовали 3 OEM (original equipment manufacturer) по производству ветроэнергетических установок: Vestas, Siemens Gamesa Renewable Energy (SGRE) и «Новавинд», (подразделение «Ростома»).

Ветроэнергетика как новая отрасль в России изначально ориентировалась на развитие своих промышленных предприятий.

Первый проект в Ульяновской области, утвержденный в 2015 году, имел уровень локализации 28%, проекты после 2018 года ставили себе цель добиться уровня локализации – 65%. Много это или мало. Например, в стоимости российского электромобиля российские комплектующие, сырье и материалы (жидкости, колеса, ГЛОНАСС) составляют – 50 833 руб. или 2,1%. Однако он считается российским. Отечественных ветроэнергетических установок в России нет. Лихой график рис.2 может обнулиться очень быстро.

С момента объявления о начале проведения СВО реакцию зарубежных участников рынка можно разделить на несколько волн. Сначала выжидание с продолжением текущей деятельности, потом заморозка инвестиций, новых контрактов и продолжение операционной деятельности. Очень быстро наступил этап заморозки операционной деятельности, а потом и ее полное прекращение. Финал – ликвидация деятельности.

Как оказалось практическая реализация санкции существенно зависит от внутренней позиции менеджмента компании. И тут стоит вспомнить, что российский менеджмент недооценил возможности к самоцензуре людей, которые управляют глобальным бизнесом. В условиях неопределённости и сильного давления проще самому себя ограничить, чем попасть под показательное наказание.

Компания Vestas (Дания) действовала проактивно с целью скорейшего завершения деятельности на территории РФ. Заводы Vestas де-факто были закрыты на конец мая 2022, реализация контрактов поставки и сервиса с Фондом развития ветроэнергетики (ФРВ) были прекращены с марта 2022 года. Пакет санкция, который коснулся бы эти контрактов, был принят в июле 2022 года. Дальше последовали судебные разбирательства, которые завершились мирным соглашением, но не возобновлением деятельности Vestas в РФ.

Другой производитель SGRE (Испания) показывает принципиально иную линию поведения, более лояльную к российскому заказчику. С одной стороны, SGRE отказалось от обязательств по реализации проекта Кольская ВЭС, как и Vestas, что стало причиной судебного разбирательства с ООО «Энел Рус Винд Кола» (ЭРВК) на сумму порядка 23 млрд рублей. С другой стороны, SGRE продолжает оказывать сервисные услуги на ветропарке в Азове, где проводят как плановые работы по техническому обслуживанию, так и внеплановые работы по замене основного оборудования. Vestas прекратил техническое обслуживание оборудования, не смотря на имеющиеся обязательства.

Компания «Новавинд», которая является российской компанией и владеет лицензией Lagerwey на производство турбины, по идее вообще не должна зависеть от санкционного давления. Однако и она столкнулась с трудностями с внешними контрагентами. Например, остановилось производство лопастей, ранее поступавших от индийского отделения американской компании LM.

Если вернуться к глобальной статистике (Рис.1), то энергетическая отрасль имеет длительный горизонт планирования. Решения, которые принимаются сейчас как государствами, так и менеджментом компаний, будут иметь значение через десятилетия. Технологический прогресс - штука безжалостная и неотвратимая. На текущий момент сложно давать прогнозы о возможности сохранения зарубежных OEM на российском рынке ветроэнергетики, но, очевидно, что одним из критериев их выживания будет способность внутреннего сопротивления навязываемым извне ограничениям. Пока что такие шансы остаются лишь за SGRE.

Перспективы у российской ветроэнергетики есть. Исследование Российской Ассоциации ветроиндустрии (РАВИ) показало, что все компоненты для ветрогенераторов производятся или могут производиться в России. Перед отраслью стоит амбициозная задача создать полностью отечественный ветрогенератор мульмегаваттного класса.

#энергетика #ВИЭ #бла-бла-бла- о-сотрудничестве и #импортозамещении