Город богатый гениями – Коковин Яков Васильевич

... Гений камня 💎

Среди великого множества драгоценных самоцветных камней есть такие, что называются историческими, ибо кроме материальной ценности они имеют свою судьбу, свою историю, которая измеряется порой веками. О таких камнях пишут подробные «биографии», складывают легенды. Эти самоцветы согласно возложенным на них надеждам и суевериям должны дарить людям разные благополучия и защищать их от печалей и несчастий, но «поступают» такие камни часто совсем наоборот.

Не являлся исключением и так называемый «изумруд Коковина», известный минералогам всего мира. Знаменитый кристалл назван именем одного из знатоков и художников камня – Якова Васильевича Коковина.

Многие десятилетия на имени Коковина, талантливого русского мастера-камнереза, лежала тень. Но давайте разберемся во всем по порядку.

Родился Яков Васильевич в 1787 году в небольшой уральской деревне-крепости Горный Щит, находящейся недалеко от Екатеринбурга (ныне в черте города).

Яков Коковин вырос в царстве камня. С колыбели его окружали люди, которые знали, понимали и любили камень. По мрамору работал его дед - Ефстафий Коковин и отец Якова - Василий Ефстафьевич. Отец Якова и сына с малых лет приобщал и к камню, и к «художествам».

Уральскому подростку ‒ крепостному ‒ повезло. В 1799 году Якова принимают в петербургскую академию художеств.

В январе 1800 года президентом Академии художеств стал граф Александр Сергеевич Строганов. Он был не просто щедрым меценатом ‒ русские и советские искусствоведы справедливо считают его крупным знатоком и тонким ценителем искусства. Строгонов имел чутье на одаренных людей.

Величественное здание на набережной Васильевского острова, над входом которого поблескивала надпись «Свободным художествам», на семь лет стало домом для Коковина.

Учился уралец с усердием, осваивая программу сразу двух классов — модельерного и скульптурного. В сентябре 1804 года он удостоен на конкурсе второй серебряной медали «за лепление с натуры», через год — первой серебряной медали. На выпускном экзамене в 1806 году Коковин получил золотую медаль.

Но за границей Коковин так и не побывал: с 1806 года из-за наполеоновских войн в Европе временно прекратили выезд за границу выпускников Академии художеств. Строганов, приметивший одаренного уральца, определил его на бронзовую фабрику при Академии. Там у него неплохо получалось, некоторые коковинские работы названы «значительными» и взяты в «императорский Эрмитаж».

В августе 1807 года Строганов отпустил Коковина в Екатеринбург «для свидания с родственниками». Кроме того, ему поручалось «осмотреть производящиеся на гранильной фабрике орнаментные и гладкие вещи, дать им надлежащее направление и преподать правила рисования и лепления из воска и глины и высекания из мрамора способным к таковому занятию мастеровым».

Поездка эта намечалась временная. Но сначала Якова задержала в Екатеринбурге болезнь отца, потом смерть покровителя — графа Строганова. А потом началась война с Наполеоном... Вернуться в Академию ему так и не удалось...

В Екатеринбурге для Коковина как для художника-камнереза открывались уникальные возможности. В те годы именно Екатеринбург был главным центром камнерезного искусства.

В 1818 году Яков Коковин стал главным мастером, а вскоре и командиром Екатеринбургской гранильной фабрики. Правда, формально он так и не был утвержден в последнем звании. Почти тридцать лет посвятил Коковин камню и вырос в первоклассного мастера своего дела.

Был у Якова Коковина еще один талант — тоже очень нужный для камнерезного искусства, и его он унаследовал от своего отца, который славился как механик и изобретатель. Яков Васильевич продолжил изобретательскую работу отца и создал станки, на которых обрабатывались огромные, крепкие породы камней. Станки Коковина установили не только на Екатеринбургской, но и на Петергофской и Колыванской фабриках.

В начале 1831 года к Якову обратился с просьбой смолокур Максим Кожевников, нашедший в корнях вывороченного дерева несколько камней, принятых им за аквамарины. В ходе исследования находки Яков Васильевич установил, что камни представляют собой редкостные по своей красоте настоящие изумруды. Так описывал Яков Коковин это историческое для Урала событие в своем донесении в Петербург.

Не мешкая, 21 января Коковин и Кожевников выехали на речку Токовую, расположенную в окрестностях современного города Асбеста, где были найдены изумруды. Через два дня, вечером 23 января наткнулись на изумрудную жилу. Найденные новые изумруды оказались также великолепного цвета и высокого качества. Вернувшись в Екатеринбург, Яков Васильевич после огранки изумрудов послал их курьером в Санкт-Петербург, где находка вызвала настоящую сенсацию среди Николая Первого и его окружения. Таких изумрудов в мире по своей красоте и качеству еще не находили.

За открытие изумрудов крестьянина Максима Кожевникова наградили денежной премией, а командира Екатеринбургской фабрики Якова Коковина — орденом. Петербург потребовал от Якова немедленно продолжить добычу изумрудов. И с наступлением весны Коковин развернул работы на копях.

Уральские изумрудные копи оказались на редкость богатыми. За первые двадцать лет здесь добыли 142 пуда зеленого самоцвета. А по подсчетам А. Е. Ферсмана, все добытые к 1925 году изумруды весили 12-16 тонн.

Выработка уральских изумрудов была нестабильной – в отдельные годы камней находили мало, что дало повод для ревизии деятельности Коковина. В начале июня 1835 г. приехавший для проведения ревизии в Екатеринбург статский советник Департамента Уделов Ярошевицкий описал находившиеся в кабинете Якова Васильевича самоцветы, среди которых находился изумруд весом 400 грамм, подобного которого прежде не было в мире. Под личным присмотром Ярошевицкого камни были запакованы в деревянные ящики, запечатаны и 16 июня 1835 года отправлены в Департамент Уделов Его Величества. Департамент возглавлял Лев Алексеевич Перовский, незаконнорожденный сын графа Алексея Кирилловича Разумовского от мещанки Марии Михайловны Соболевской. Но, после получения драгоценной почты, в столице камень таинственно исчезает. В его утрате обвиняют Коковина.

Весной 1836 года члены военно-судной комиссии, созданной по приказу Василия Перовского, прибыли в Екатеринбург. Но делать им здесь было нечего: в распоряжении суда не оказалось ни одного следственного документа по делу командира Екатеринбургской фабрики. Лев Перовский все материалы дознания запросил в Петербург и не торопился высылать их обратно.

Судьи не могли не чувствовать, что чья-то ловкая и сильная рука не разрешала следствию и суду искать изумруд там, где он потерян, а умело отводила их усердие совсем в другую сторону. И потому все, кто занимался делом бывшего командира Екатеринбургской фабрики, поняли, что их задача состоит не в поисках пропавшего изумруда, а в том, чтобы в чем-нибудь обвинить Якова Коковина.

В сентябре 1836 года суд закончил свою работу. Коковин же по-прежнему находился в одиночке тюремного замка. Еще полтора года придется ему просидеть, пока судебный приговор медленно продвигался по каналам бюрократической машины.

Коковин же все это время пребывал в полной неизвестности: он не знал ни окончательных обвинений, выдвинутых против него, ни времени, когда закончился над ним суд, ни содержания судебного приговора...

Объявление высочайшей конфирмации должно было произойти в здании горного правления «при открытых дверях». Однако Коковина «по крайней слабости его сил» доставить на место этой церемонии было невозможно, а потому «конфирмацию привели в исполнение» прямо в тюремной камере. После этого тяжелобольного Якова Васильевича выпустили из тюремной камеры, в которой он незаконно пробыл два года, два месяца и двадцать дней.

После ложного обвинения в сокрытии добытых изумрудов Коковин был лишен орденов, дворянства и отправлен на вечное поселение в Сибирь. Вина Якова Васильевича в пропаже драгоценных камней так и не была доказана, но связанные с обвинением и отстранением от дел потрясения привели к затяжной болезни и преждевременной смерти мастера в 1840 году.

В итоге, спустя десятилетия, из собственности Л. А. Перовского (истинного виновника пропажи) изумруд попадает в коллекцию графа Кочубея и далее, в ходе революционных перипетий, покидает страну. Впоследствии он был выкуплен советским правительством и возвращён. Сейчас изумруд хранится в Москве в минералогическом музее им. Ферсмана.

Занимаясь «камнерезным делом» по заказам, Коковин одновременно работал над вазой из яшмы. Он создавал вазу-мечту, вкладывая в нее свою страсть и опыт художника, и видел в ней лучшее творение своей жизни.

Яков Васильевич долго вынашивал рисунок своей главной вазы. На эскиз обратили «особое внимание» в Петербурге. Целое лето 1825 года ездил Яков Коковин по Южному Уралу и наконец нашел подходящую яшмовую скалу — камень нужного цвета; без трещин и других изъянов.

В тончайшие рельефные украшения Яков Васильевич собирался вложить все свое искусство художника-камнереза. Ажурные рельефы на твердом цветном камне — дело чрезвычайно трудное. Еще никто и никогда не наносил их на такое большое изделие из яшмы. Годы ушли на то, чтобы только приблизиться к форме будущей вазы. К концу 1835 года успели произвести обрезку камня, грубую обточку и «выемку внутренностей»...

Якову Коковину не удалось закончить своей вазы — роковые события прервали его работу... Через шесть лет прерванную работу над вазой продолжил ученик Якова Коковина — мастер Гаврила Налимов. Через десять лет — в 1851 году — ваза была готова.

Сейчас каждый, кто приходит в Эрмитаж, может любоваться этим каменным чудом. На музейной этикетке посетитель читает: «Екатеринбургская фабрика. 1851 год. Работа мастера Г. Налимова». Но, наверное, было бы справедливо, если бы рядом с этим именем (а вернее — впереди) стояло и имя Якова Коковина...

Изделия из самоцветов, выполненные Я.В.Коковиным украшают Эрмитаж в С-Петербурге, хранятся в Московском минералогическом музее.

Еще больше интересного и увлекательного найдете в нашем клубе!

#история #библиотека #книги #книжныйклуб #настраницахвремен