Нарративная Экономика

Что Такое Нарративная Экономика?

Нарративная экономика — это изучение распространения и динамики популярных повествований, историй, особенно тех, которые вызывают человеческий интерес и эмоции, и того, как они меняются во времени, для понимания экономических изменений.

Идея изучения экономических нарративов никогда не входила в математические модели экономистов, но траектория подъема фондового рынка в « революционные двадцатые» и последующий крах в период великой депрессии должны были быть связаны с историями, заблуждениями и более широкими нарративами об этом периоде.

Например, рутинное повышение и понижение процентных ставок, похоже, отражает предположения о том, что основное значение имеют точный объем и время этих действий, а не слова и истории, которые их сопровождают.

Немногие люди, хранящие биткоин, понимают суть технологии, но на сегодняшний день он имеет ценность благодаря общественному ажиотажу. Это похоже на то, как люди ценят золото, в первую очередь потому, что видят, что другие тоже считают его ценным активом.

Среди множества примеров вирусных экономических повествований биткоин стоит на первом месте. Слухи о нем быстро распространяются, он эффективно передает дух анархизма, и, конечно же, люди любят спорить о том, является ли биткоин в будущем самым большим пузырем из когда-либо существовавших. Повествование также имеет таинственную сторону, когда речь идет о его создателе, и изобилует историями о несметных богатствах.

Как и эпидемии, нарративы могут мутировать и появляться вновь. На протяжении многих веков устойчивым нарративом был страх, что машины и технологии возьмут под контроль жизнь людей. Эта тревога косвенно подпитывает распространение технологически обусловленных криптовалют, таких как биткойн, которые дают шанс оказаться на стороне победителей этого перехода к новому миру или системе.

Все дисциплины уделяют все больше внимания нарративам, но экономика и финансы все еще пытаются догнать их.

Медицинские школы и эпидемиология занимаются математическим моделированием распространения эпидемий болезней уже около ста лет, поэтому эта область хорошо развита и имеет множество потенциальных применений в экономике.

Историки всегда ценили повествования, потому что для глубокого понимания истории необходимо знать, что было в сознании тех людей, которые творили историю.

Теоретики литературы изучают, что делает историю хорошей, утверждая, что человеческий мозг имеет встроенные рецепторы для определенных повествований. Некоторые идут еще дальше, утверждая, что существует всего семь основных сюжетов: Преодоление Чудовища, Из Грязи в Князи, Квест, Путешествие и Возвращение, Комедия, Трагедия и Возрождение.

Принципы лингвистики уместны, поскольку повествования имеют форму последовательностей слов. Слова имеют как простые, прямые значения, так и коннотации, а также метафорическое использование. Современная нейролингвистика исследует структуры и организацию мозга, которые поддерживают повествования.

Совместные исследования экономистов и экспертов в других дисциплинах обещают произвести революцию в экономике. Особенно важны идеи и соображения эпидемиологов, чьи модели успешно прогнозируют будущую траекторию пандемий и объясняют, как им противостоять.

Распространение нарративов происходит через разговоры, как при личной встрече, так и по телефону или в социальных сетях. Кроме того, распространение происходит от одного выпуска новостей и ток-шоу к другому, поскольку они смотрят и читают истории друг друга.

Переменная «выздоровление плюс смерть» в медицинской модели — это просто выздоровление, потеря интереса к нарративу или забвение в разрабатываемой нами экономической модели. Экономические нарративы следуют той же схеме, что и распространение болезни: Растет число зараженных людей, которые некоторое время распространяют нарратив, а затем наступает период забвения и падения интереса к разговорам о нарративе.

Некоторые нарративные концепции на своем пике могут заразить лишь небольшую часть населения, но если эта часть населения существенно сокращает свои расходы, то нарратив может иметь большое значение. Например, если нарратив охватил только 20% населения страны, но эта часть населения решает отложить покупку нового автомобиля или ремонт своего дома, влияние сокращения расходов может быть достаточно большим, чтобы привести экономику страны к рецессии.

Экспериментальные данные показывают, что успех отдельных творческих работ зависит от того, как люди оценивают реакцию других людей, наблюдающих за работой. Доказано, что люди имели бы более ограниченный «вкус« в музыке, если бы не могли видеть, как ее воспринимают другие. Мир в основном состоит из последователей, следующих за другими последователями, и очень трудно предсказать, что станет следующим »хитом» повествования, и действительно ли это так важно или даже верно, как все большая часть населения начинает в это верить.

Важные вещи происходят из-за, казалось бы, несущественных модификаций в нарративах, которые имеют чуть более высокий коэффициент распространения, чуть более низкий коэффициент забывания или эффект «первопроходца», который дает одному набору конкурирующих нарративов преимущество.

Повествования с «драматической развязкой« повышают уровень гормонов окситоцина и кортизола в крови слушателя, по сравнению с более »приземленными» повествованиями. Эти гормоны, в свою очередь, заставляют воспоминание сохраняться дольше и оказывают хорошо документированное влияние на поведение.

Воспоминания о горьком прошлом опыте, а также воспоминания об опыте других людей могут передаваться в виде нарративов, могут определять предпринимаемые действия, а в некоторых случаях могут привести к неудачным экономическим решениям. Истории, распространяющиеся в виде слухов, насчитывают тысячелетия. Слово «слух» — это древнее латинское слово, означающее «заразное повествование».

Нарративная психология также связана с психологической концепцией фрейминга. Если мы можем создать забавную историю, которую будут пересказывать, это может создать точку зрения, точку отсчета, которая повлияет на решения. Фрейминг связан с эвристикой репрезентативности Дэниела Канемана и Амоса Тверски (1973), согласно которой люди формируют свои ожидания на основе некой идеализированной истории или модели, оценивая эти ожидания на основе значимости идеализированной истории, а не оцененных вероятностей. Например, мы можем судить об опасности надвигающегося экономического кризиса по его сходству с запомнившейся историей о предыдущем кризисе, а не по какой-либо логике.

Психологи также отмечают эвристику аффекта, согласно которой люди, испытывающие сильные эмоции, например, страх, склонны распространять эти чувства на события, не имеющие отношения к делу. Иногда люди отмечают сильные эмоции или страхи по поводу возможностей, которые, как они знают с точки зрения логики, не являются реальными, что говорит о том, что мозг имеет несколько систем для оценки риска.

Новые распространяемые нарративы вызывают экономические события, а экономические события вызывают изменение нарративов. Например, был ли энтузиазм в отношении биткоина после 2009 года каким-либо образом ответственен за рост цены биткоина? Или рост стоимости данного актива был просто логической реакцией на новостные события и новый прогресс в математической теории криптографии? Мы должны опасаться предположения многих (но не всех) экономистов о том, что причинно-следственная связь всегда идет от экономических событий к нарративам, а не наоборот.

Нарративы становятся экономическими нарративами, когда они включают в себя сценарии, последовательности действий, которые человек может предпринять не по более весомой причине, чем услышать рассказы о том, как другие люди делают эти вещи.

Пытаясь понять основные экономические события, глядя только на данные об изменениях в экономических агрегатах, таких как ВВП, процентные ставки и налоговые ставки, мы рискуем упустить основные мотивы изменений.

В конечном счете, масса людей, чьи потребительские и инвестиционные решения вызывают экономические колебания, не очень хорошо информированы. Большинство из них не смотрят и не читают внимательно новости, они редко получают факты в каком-либо заметном порядке. Значит, эти решения должны приниматься на основе привлекающих внимание нарративов.

Давайте рассмотрим основные принципы экономических нарративов, которые мы можем использовать для понимания исторически важных нарративов и выявления новых нарративов по мере их развития:

Новая история, исправляющая ложную историю, может быть не столь заразительная и не столь популярна, а это значит, что ложная история может оказывать значительное влияние на экономическую деятельность еще долгое время после ее исправления.

6. Распространение экономических нарративов зависит от возможностей для повторения

Это может зависеть, например, от того, что трудно наблюдать непосредственно, например, от способности связываться с другими темами разговора или напоминаниями в других нарративах.

7. Экономические нарративы процветают на человеческом интересе, идентичности и патриотизме.

Мутации в нарративе или в среде, окружающей нарратив, могут привести к тому, что он станет экономическим нарративом, поскольку он лучше связан с экономическими решениями. Также может произойти мутация, которая усилит эффект распространения, но извратит историю так, что она перестанет быть тем же экономическим рассказом. Впоследствии она может превратиться в какую-то другую мораль или урок. Например, как мы увидим ниже, рассказ о том, что трудосберегающие машины заменяют рабочие места, вызвал чувство страха во время Великой депрессии, но тот же рассказ мутировал в ощущение возможностей во время бума доткомов.

Девять повторяющихся экономических нарративов и их мутации.

В той мере, в какой население верит экономическим прогнозам о буме или спаде, в экономических прогнозах может присутствовать элемент самоисполняющегося прогноза. Люди слышат заявления экономистов о том, что рецессия неизбежна, и поэтому откладывают мероприятия, которые могли бы стимулировать экономику. То, как нарративы могут вызывать страх, очень опасно, как часто говорят: "Единственное, чего нам нужно бояться, - это сам страх".

Два нарратива о расходах находятся в постоянной войне друг с другом. Скромность сильна в определенные времена, в то время как показное потребление доминирует в другие периоды. Часто в тяжелые времена, как во время Великой депрессии, считается дурным тоном демонстрировать свое богатство, в то время как другие испытывают трудности. Однако, прекратив показное потребление, депрессия усугубилась.

Нарративы о золоте и деньгах имеют особый эмоциональный тон, аналогичный эмоциям, которые мы видим в криптовалютных нарративах сегодня. Нарратив о золотом стандарте сегодня, конечно, не является выдающимся. Тем не менее, увлечение повествованиями о деньгах, безусловно, живет, как показывает наш пример с биткоином.

Обеспокоенность тем, что изобретение новых машин может привести к массовой безработице, имеет чрезвычайно долгую историю. Она мутировала от новых сельскохозяйственных технологий до всех видов цифровизации. С ней тесно связана теория недопотребления или перепроизводства: идея о том, что люди не могут потреблять всю продукцию, производимую новыми технологиями, что приведет к хронической безработице.

Представление о технологической безработице как о проблеме неопределенного будущего не исчезло после Второй мировой войны. На самом деле, оно неоднократно мутировало и приобрело другой характер, часто ассоциируясь с терминами "автоматизация" или "искусственный интеллект". Во время "пузыря доткомов" люди больше говорили о возможностях, предоставляемых инвестициями в изобретения информационной эпохи, чем о своих личных ощущениях неадекватности перед лицом технологического прогресса.

Во время жилищного бума инвесторы считают, что последние тенденции сохранятся в будущем, и поэтому приводят аргумент, что вам следует приобрести самый большой дом, который вы можете себе позволить, потому что вы заработаете больше, когда его стоимость вырастет еще больше.

Как и во время жилищного бума, люди становятся чрезмерно оптимистичными и думают, что единственный риск - брать в недостаточной мере. Они хвастаются друг перед другом тем, как много они заработали. В результате на рынок приходит множество неопытных "инвесторов", что приводит к еще большему росту цен. Они также первыми начинают паниковать, когда ситуация меняется, что приводит к усугублению ситуации.

В зависимости от условий ведения бизнеса возникающие предприятия и профсоюзы воспринимаются как добро или зло - это имеет большое значение для будущего состояния экономики.

Спираль " зарплата - цена" описывает рабочее движение, требующее повышения заработной платы, которое удовлетворяется путем повышения цен на продаваемые товары. Затем трудящиеся используют рост цен для обоснования еще более высоких требований к заработной плате, и этот процесс повторяется снова и снова, приводя к неконтролируемой инфляции.

Что мы можем вынести из этого списка, так это огромную сложность нарративного ландшафта. Ни один простой индекс общественного мнения, такой как индекс потребительского доверия, не дает представления о "силе" экономики.

Когда дело доходит до предсказания экономических событий, становится больно осознавать, что не существует точной науки для понимания влияния нарративов на экономику. Совершенно очевидно, что многие из нарративов, о которых мы говорили выше, присутствуют в экономике сегодня.

Экономистам следует приложить более серьезные усилия для сбора данных о хронологических последовательностях нарративов, раскрывающих смысл и цель.

Есть несколько способов сделать это:

Больше информации и материалов в Telegram