Почему убыточные стартапы стоят так дорого и как они привлекают большие инвестиции

Колонка руководителя интернет-проектов Фахреддина Мирзоева.

Сегодня мы наблюдаем, как компании, которые ничего не зарабатывают или генерируют многомиллиардные убытки, привлекают огромные инвестиции и проводят IPO. В этой статье я поделюсь своим мнением, почему это возможно и откуда взялось это явление. Для этого заглянем в недалекую историю и разберемся в некоторых экономических процессах.

В 1913 в США была основана Федеральная резервная система, которая выполняет функцию Центрального банка. ФРС состоит из двенадцати крупных частных банков (системообразующих) и нескольких тысяч банков поменьше. Примечательно то, что частные банки получили контроль над эмиссией денег (возможностью их печати).

Теперь представьте ситуацию: вы банкир, который получил практически неограниченный доступ к печатному станку денежных знаков. Просто присвоить себе эти деньги вы не можете, поэтому заинтересованы в том, чтобы выдать максимальное количество кредитов. Что и начинаете делать — с минимальной процентной ставкой, — чем подталкиваете бурный экономический рост («золотые» 20-е годы в США).

Однако есть одна проблема, которая затрудняет работу станка, — это золотой стандарт, согласно которому напечатать можно ровно столько денег, сколько у вас есть золота в эквиваленте. А золото нужно добывать, его не так уж и много, оно труднодоступно.

График роста ВВП США с 1913 по 1929 годы удвоился. Кризис при такой модели — абсолютно закономерное явление, которые призвано «обнулить счет».

Что же делать? Сначала нужно «размыть» золотой стандарт до $35 за одну тройскую унцию, а потом и вовсе его отменить. Что и было сделано в 1933 и 1971 годах.

С 1971 года доллар — ничем не обеспеченная раскрашенная бумага, которая каждый год обесценивается.

Что же делать с раскрашенной бумагой, которую можно неограниченно печатать и которая постоянно обесценивается? Создавать как можно больше реальных активов (заводы, пароходы), которые, в отличие от «резаной бумаги», будут представлять реальную ценность.

Однако количество ресурсов ограничено, и в рамках конкуренции cash-flow-модель приносит всё меньше и меньше денег.

Что же делать дальше, чем поддерживать экономический рост, как создавать рабочие места, кому выдавать кредиты? Например, можно перейти от создания материальных активов к созданию нематериальных (intangible assets). Одними из таких активов становятся инновационные технологии, под которые в процессе создается целая инфраструктура в виде различных акселераторов, Кремниевой долины и так далее.

Apple — компания, основанная в 1976 году. То есть всего пять лет спустя после отмены золотого стандарта. До этого уже были такие монстры, как IBM, но основной бум ИТ-компаний начинается именно после 1971 года. Почему?

Для того чтобы создавать активы, основанные на инновациях, требуются огромные инвестиции на старте, которые покроют убыточный период, пока компания создает продукт, знакомит с ним будущих потребителей, создает рынок.

Отмена золотого стандарта делает это абсолютно возможным. Нужны деньги — допечатал. В реальности это выглядит так: банк-кредитор занимает деньги у банка-эмитента под очень низкий процент, а банк-эмитент печатает эти деньги по запросу. Роль ставки в таком случае по большей части формальная.

Я намеренно не упоминаю финансовые активы, так как статья не об этом. Однако замечу, что почти 40% экономики США — это финансовый сектор, который стал бурно развиваться в том числе благодаря отмене золотого стандарта и печатному станку. Ипотечный кризис 2008 года — из этой же серии.

Если первые инновационные стартапы делали возможным в перспективе получение сверхприбыли за счет своей эксклюзивной позиции на рынке, то последующим это сделать сложнее, дольше или вообще невозможно. Поэтому для инвестора в короткой и среднесрочной перспективе приобретает интерес рыночная стоимость — капитализация.

Создание инновационных компаний на капитализационной модели (стартапов) подразумевает повышенные риски, так как продукт может оказаться невостребованным. А привязать создателей проекта к каким-либо обязательствам довольно затруднительно.

Поэтому распространено такое явление, как венчурные деньги — то есть деньги с пониженной долей обязательств для создателей проекта, но с потенциально высоким «выхлопом» для инвестора (сверхприбыль). В случае провала проекта основатель освобождается от обязательств, в случае успеха — инвестор получает крупную долю компании, которую может продать гораздо дороже первоначальных вложений.

Капитализация рассчитывается от суммы, за которую была куплена доля в компании. Например, куплено 10% за $20 тысяч — значит, вся компания оценивается в $200 тысяч.

При капитализационной модели вопрос прибыльности уходит на второй план. Чтобы привлекать новые инвестиции, достаточно показывать рост в показателях (новые пользователи, посещаемость, рост выручки) и делать это очень быстро. Исходя из этого, инвесторы оценивают перспективы проекта. Чем выше их ожидания, тем больше они готовы платить за долю, тем проще проекту привлечь новые деньги.

Рассмотрим, какие появляются возможности у стартапов при наличии дешевых или «бесплатных» денег.

Херри, программист Том и дизайнер Джим решили запустить приложение по вызову массажистов на дом — «Массабер». Они делают MVP (minimum viable product) и отправляются в Кремниевую долину на поиски инвесторов. Приехав, они решают принять участие в акселераторе «1000 Мартапс».

Участие в акселераторе помогает развить проект и, при хорошем результате, получить первые деньги. Команде удается привлечь огромное количество пользователей и поднять фурор в федеральных СМИ, несмотря на то, что на каждой продаже Херри и товарищи теряют $3. Инвесторы видят потенциал в проекте и покупают 10% за $100 тысяч, которые команда планирует потратить на развитие.

То есть вся компания оценивается уже в $1 млн. «Массабер» агрессивно растет по количеству пользователей, оставаясь убыточным, и привлекает новые инвестиции — уже в размере $200 тысяч за 5%. То есть компания оценивается уже в $4 млн.

Если вы заметили, то первый инвестор уже зарабатывает $300 тысяч, так как стоимость компании выросла в три раза. Если бы этот самый инвестор вложил деньги в компанию с cash-flow-моделью, то $300 тысяч он бы заработал, возможно, только через пару лет. Здесь же всё происходит гораздо быстрее, но и риски выше.

И вот «Массабером» уже интересуется венчурный фонд, который покупает 10% за $40 млн при оценке компании в $400 млн. Судите сами, сколько зарабатывают инвесторы, которые зашли на первых стадиях.

«Массабер» всё так же убыточен, и его основная расходная часть — это зарплаты массажистам. Для решения этой проблемы «Массабер» планирует создать беспилотных дронов-массажистов, которые сами будут прилетать к клиентам и оказывать те же услуги. Годовые темпы роста стоимости компании в процентах больше кредитной ставки, это позволяет привлечь долгосрочный займ.

Первые испытания беспилотного дрона-массажиста проходят успешно, и уже появляются инвесторы, которые хотят купить 5% за $100 млн при оценке компании в $2 млрд. Всё это время компания остается убыточной, но это не мешает зарабатывать ни основателям, ни инвесторам.

Для того чтобы компания держалась на плаву, ей достаточно как минимум декларировать стремление к снижению издержек и как максимум — удерживать темпы роста стоимости в пределах кредитной ставки.

Единицы из таких компаний — например, Facebook — становятся прибыльными. Остальные либо так и живут в убытках, либо закрываются, либо их покупают крупные корпорации и интегрируют в свой продукт. С другой стороны, если бы таких условий и компаний не было, мы бы не знали, что такое Facebook, Google, Amazon или YouTube. Все эти компании строились по такой же модели, с огромным финансированием.

#Мнения