Пишет код «на туманном Олимпе»: физик-программист уже 2,5 года работает в виртуальной реальности по 9 часов в день

При этом работа Пола Томлинсона не связана с VR, и ноутбук у него самый простой. Программист верит, что за VR-офисами будущее, поэтому рассказывает: как обустроил место, работает с тремя дисплеями, встречается с коллегами и кому такой формат не подойдет.

В апреле 2019 года физик-технолог и программист Пол Томлинсон начал работать в виртуальной реальности (VR): он проводит в ней 40–50 часов в неделю — по 8–10 часов ежедневно.

За два с половиной года Томлинсон не раз сталкивался со скепсисом в адрес VR-технологии, но в корне с ним не согласен. Мир видел множество проектов, которых, казалось, ожидал провал: Xbox, iPod, Microsoft Surface, Spotify, Nintendo Switch, криптовалюты.

Большинству требовались доработки, а человеку — время, чтобы привыкнуть. Но все они в конечном счёте увенчались успехом, пишет программист. Так и VR: пока что технология нужна и подойдёт не всем, зато в будущем может стать незаменимой.

Непосредственная работа Томлинсона никак не связана с VR — он занимается «старым добрым программированием» и разработкой информационных систем. Чтобы объяснить, зачем он делится опытом, Томлинсон заранее ответил на два потенциальных читательских вопроса:

В работе Томлинсон использует привычные для офисной среды программы: продукты от Google, видеочат Zoom, рабочий мессенджер Slack, текстовые и табличные редакторы, а также комплекс ПО для разработки.

Впрочем, VR-среду генерирует не сам компьютер, а приложение Immersed. Именно оно, по словам программиста, «кодирует содержимое экрана в видеопотоки и передает их на VR-гарнитуру через Wi-Fi». Частотный диапазон у его роутера составляет 5 ГГц, поэтому передача информации в среднем занимает около 0,003 секунды — неощутимое для человеческого восприятия время.

В качестве VR-системы Томлинсон использует беспроводную гарнитуру Oculus Quest 2: на сентябрь 2021 года она стоит от $300. По словам автора, собственное ПО она запускает почти всегда без помощи ПК. Графика и производительность из-за этого могут ухудшаться, но зато появляется свобода передвижения.

У Томлинсона несколько сохранённых VR-макетов — в зависимости от того, какую задачу нужно решить. Но чаще всего он размещает всего три VR-экрана, поскольку его «концентрация и так на пределе, а поле зрения не безгранично»:

По словам программиста, платформа Immersed поддерживает до пяти виртуальных дисплеев, однако сам он также использует виртуальные «рабочие столы», которые превращают три дисплея в 15. На его основном рабочем экране помещается 66 тысяч символов кода — столько вмещают 4-6 стандартных программных окон.

Разрешение у огромных дисплеев среднее: 1080p у справочного и коммуникационного и 4K у основного. В системе доступно и более высокое, но эти Томлинсон счёл оптимальным для себя — по соотношению плотности пикселей, производительности и скорости передачи информации.

Управляет системой Томлинсон с помощью стандартной клавиатуры и трекбола — аналога компьютерной мыши. «Перемещать абсолютно все интерфейсы руками как в фантастических фильмах пока что нельзя. Впрочем, я только рад — иначе за день можно здорово утомиться», — рассуждает он.

Клавиатуру в VR-пространстве программист не видит, но потребности в этом у него нет: он печатает слепым методом. Хотя внедрить её при желании в виртуальный мир можно: с помощью специальных трекеров, которые «воссоздают» в нём физическую клавиатуру.

Томлинсон также отказался от традиционного офисного стола, поскольку для работы нужны только клавиатура и мышь. Вместо этого он работает на полу или стоя. Выбор того или иного формата зависит от задачи: будь то проверка почты и чтение документации или же написание кода. А если ему нужно быстро набросать схему или отдохнуть, он всегда может убрать VR-дисплеи и запустить дополнительные приложения: например, «рисовалку» или онлайн-гольф.

Томлинсон дал потенциальным VR-работникам несколько кратких советов, расположив их по степени относительной важности и полезности:

Скриншоты, по словам Томлинсона, плохо отражают то, что он видит на самом деле: разрешение слишком низкое, обозрение неполное, не хватает также глубины и масштаба. Один его коммуникационный экран соответствует размерам большого офисного стола, а основной дисплей — экрану IMAX. Программист может в любое время изменить их размер, переместить, добавить ещё один экран или удалить сразу все.

Окружающую VR-обстановку, а также насыщенность цветов он выбирает в зависимости от задач. Писать код и составлять презентации он предпочитает «на туманном Олимпе во время заката», а просматривать почту «в тропической лагуне».

В системе есть множество «интерьеров» и их число продолжает расти, пишет Томлинсон: можно выбрать альпийское шале с потрескивающим камином, деревянное крылечко, бизнес-центр с площадью и фонтаном, а также хипстерскую кофейню — именно там пользователи, по словам программиста, любят встречаться с коллегами. Выбор среды зависит разве что от интернета и технических возможностей компьютера.

Любой «интерьер» при этом можно настроить под себя. На месте картины в кафе он разместил экран, а в бизнес-центре оборудовал лекционный зал: один дисплей для презентации, другой — как ноутбук с заметками для лектора, а третий поставил перед первым рядом — как таймер для выступлений.

Достичь того же комфорта сразу не получится, пишет Томлинсон: всё нужно настраивать и проверять на себе. Пробовать разные рабочие графики, привыкать к весу, габаритам шлема и ощущениям от него, следить за температурой в помещении.

Сам Томлинсон также усовершенствовал гарнитуру: заменил внутреннюю поролоновую поверхность на кожаную ($30), поменял стандартный ремешок на эргономичное крепление ($50) и купил специальные диоптрии ($70). Дополнения обошлись ему в более чем 50% от изначальной стоимости шлема, но эти траты он считает необходимым долгосрочным вложением, поскольку работает в VR постоянно.

Приложения внутри VR он использует так же, как и в реальном мире. Но виртуальная реальность даёт больше пространства, поэтому те же цифровые доски для совместной работы можно растянуть хоть на целую стену — чтобы «по-настоящему, а не метафорически увидеть картину целиком», пишет автор.

То же касается работы с терминалами, логами и модульным тестированием: задачи требуют повышенной концентрации, но наличие перед глазами всей необходимой информации позволяет понимать контекст от начала до конца.

Совещания, считает программист, лучше всего проводить лично. Но если возможности нет, то VR, по его словам, удобнее, чем Zoom: она позволяет ощутить «совместное присутствие». Да, вместо реальных лиц пользователи видят «аватары», но человек всё равно может жестикулировать и менять выражения лица, как и в жизни.

Популярный формат для встреч по всему миру — это проведение презентаций. Иногда они помогают рассмотреть вместе идеи, но понятие «смерть от PowerPoint» появилось неслучайно. Слайды нередко содержат слишком много текста, а лекторы любят растягивать выступление, зачитывая их вслух.

Поэтому вместо классических презентаций Томлинсон предпочитает использовать приложение Mural: оно предлагает создавать интерактивные доски и позволяет легко перемещаться между отдельными идеями, видя при этом контекст целиком. Так коллеги перестают быть пассивными слушателями и вовлекаются в процесс.

Платформа Immersed, в которой работает автор, также позволяет пользователям находиться в одном пространстве и размещать в нём свои экраны, не показывая их собеседнику. «Общее место для общения и независимое пространство для продуктивности», — описывает возможность программист.

Для встреч с теми, кто не имеет доступа к VR, а также для видеозвонков, где нужно принимать активное участие, Томлинсон использует виртуальную веб-камеру, которая генерирует его «аватар». Для более личных встреч программист из VR «выходит».

На рынке также представлены специальные приложения для совместных VR-встреч — например, Horizon Workrooms: это виртуальные, но реалистичные переговорные комнаты. Правда, особого смысла в них Томлинсон не видит. Они подойдут новичкам, поскольку помогут быстро сориентироваться и включиться в совместную работу.

Но сила VR — в её безграничности. «Зачем сидеть в конференц-зале, если можно расположиться у озера?» — недоумевает Томлинсон и говорит, что такие комнаты вызывают у него клаустрофобию.

Технологии нужны, чтобы приумножать эффективность, сокращать затраты и усилия и выполнять те задачи, которые иначе сделать невозможно, считает Томлинсон. За время работы в VR он выделил для себя несколько плюсов — отмечая, что мнение других пользователей по тем же вопросам может отличаться:

В будущем, верит Томлинсон, технологию смогут настроить под себя пользователи с нестандартным восприятием цветов, нервно-мышечными заболеваниями, плохой памятью, дезориентацией, а также неврологическими различиями — например, синдромом СДВГ или дислексией.

«Впрочем, по мере своего развития VR обеспечит не только биологическую и неврологическую инклюзивность, но и социально-экономическую, — пишет Томлинсон. — Правда, пока многие страны по-прежнему много платят за электричество и интернет, да и гарнитура стоит немало, так что впереди много работы».

Работа в VR-среде подойдёт не всем и не всегда, пишет Томлинсон. В первую очередь потому, что, находясь в виртуальном мире, человек теряет «ситуационную осведомленность»: в очках и наушниках он не видит и зачастую не слышит, что происходит вокруг.

Во-вторых, работать нужно всё время в гарнитуре, однако VR-шлемы бывают тяжёлые, а их внутреннее покрытие — не всегда приятно «к лицу». Из-за неправильного положения головы может уставать шея, а из-за неверно расположенных экранов — глаза. Оборудование также нужно постоянно чистить, а ещё следить за тем, чтобы шлем не перегревался.

У каждого пользователя свои профессиональные задачи и условия труда, поэтому работа в VR может не подойти по множеству причин:

Впрочем, в будущем, верит Томлинсон, VR-технологии смогут ответить на запросы совершенно разных групп и решить отличные друг от друга задачи.

Эффективные «потребительские» технологии становятся со временем удобнее и проще и поэтому быстро распространяются, пишет Томлинсон. То же происходит с VR: виртуальная реальность, верит программист, войдёт в повседневную жизнь так же плотно, как и другие технологии, на которые человек привык полагаться.

«Мы будем жить в мире смешанных иллюзий — на стыке симуляции и реализма, а, возможно, даже гиперреализма», — рассуждает Томлинсон. По его словам, взаимодействие с виртуальными объектами человек будет ощущать так же, как и с реальными.

Главное только изначально понимать, какие задачи должны решать VR-инструменты и кто их будет использовать. Для этого, считает он, важно также оценить то, чего индустрии удалось достичь на данный момент, — чтобы понять, куда стремиться.

Человек издавна создавал виртуальные миры: в книгах, театре, кино, на телевидении и в компьютерных играх. То же самое с музыкой: живые выступления вдохновили изобретателей на создание фонографов, а позже — домашних стереосистем, бумбоксов и карманных плееров. И технологии по мере развития всё активнее вовлекают пользователя: через алгоритмы рекомендаций, иммерсивные шоу, интерактивность.

Иногда они приносят ощутимую пользу: врачи проводят репетиционные операции, а изобретатели — тестируют оборудование. Но чаще всего взаимодействие с такими «цифровыми» пространствами не имеет особого значения, поскольку оно не связано с реальным миром. Чего не скажешь о виртуальных офисах — именно поэтому они могут быть особенно интересны, считает Томлинсон.

#vr #рабочееместо