Самый долгий крик: история о Мунке

Читал про картину Мунка «Крик» и про самого Эдварда Мунка заодно. Это вам, конечно, не Климт с его голыми женщинами, а наоборот, сплошное страдание.

Если бы и вправду существовало какое-нибудь Провидение, и оно выбирало, кому из смертных доведется воплощать его гениальные идеи, то с Мунком было бы всё сразу ясно-понятно. Дайте ему самое жуткое из коллекции!

Только подготовить к такому нужно как следует, поэтому детство у Мунка было просто огонь. Мать умерла от туберкулеза, сестра умерла от туберкулеза, брат тоже умер от туберкулеза. Младшей сестре диагностировали шизофрению, самому художнику диагностировали шизофрению. И вообще редкому члену семьи Мунков её не диагностировали, если уж на то пошло.

Глубоко религиозный отец из добрых побуждений читал детям такие красочные проповеди, что наш маленький Мунк после них спал через раз, преследуемый по ночам видениями ада. Примерно тогда он и начал рисовать.

«Ага!» — Провидение обрадовалось, что его план работает по привлечению к искусству работает, и подарило Мунку роман с ветреной, но замужней женщиной. Чтобы безответная любовь смешивалась в душе художника ещё и с ужасом нарушения религиозных табу.

Там-то уже и до выставок картин было недалеко.

Знаете, наверное, как бывает: вокруг все смотрят на картину и говорят — шеде-е-евр! А ты смотришь — на картине просто кто-то кричит и больше ничего непонятно.

Это нормально. Когда «Крик» первый раз показали на выставке — там тоже никто ничего не понял. Пришлось даже вызывать полицию — публика требовала закрыть выставку «из уважения к искусству и честному труду». Саму картину, как водится, почти никто не обсуждал, все сразу перешли на личности: как же так, такой прекрасный юноша, а пишет всякую дрянь.

Собственно, как появился «Крик». Однажды Мунк с друзьями пошел гулять. Ну, на гору, там ещё рядом главная скотобойня Осло и психиатрическая лечебница. «Место силы», как сейчас говорят.

Друзья Мунка заболтались о чём-то и ушли вперёд, не замечая, что товарища накрыло. Стоит Мунк, глаза бешеные и внутри у него «аааааа!», а природа в ответ «оооооо!», и они вместе «аааоооааааыыыы!» — вошли в резонанс. И ещё психи из-за холма завывают, и коровы на бойне богу душу отдают со страшным мычанием. И кроваво-красное небо над этим над всем.

Провидение, конечно, много чего может предусмотреть, но такого успеха не ожидало даже оно.

Собственно, после того случая Мунк исторг из себя не один, а примерно сорок штук разных «Криков». То завоет пастелью, то заплачет масляными красками, то коротко взвизгнет литографией.

Один только раз Мунк ненадолго прервался с рисованием «Криков» — буквально на полгода, в психушке полежать. Но Провидение тут уже ни при чем, он сам виноват, что наткнулся на эту Матильду. Матильду Ларсен.

Нет, сначала всё как раз было очень хорошо. Историки предполагают, что тень сомнений насчёт их совместного с Матильдой благополучия закралась Мунку в тот день, когда она прострелила ему руку во время своей второй попытки самоубийства.

Через некоторое время у него завязался новый роман — с виолончелисткой, выступавшей под псевдонимом Эва, простите, Мудоччи. Как раз на нём-то Мунк и перешёл к лечению в стационаре.

Как он с такими приключениями смог дотянуть до 80 лет — даже удивительно. Провидение прячет глаза, будто это не оно.