История Элизабет Холмс: жажда крови в Кремниевой долине

18 марта американская телевизионная сеть HBO выпустила документальный фильм об Элизабет Холмс и ее компании Theranos.

За 15 лет существования компании Холмс удалось привлечь около $700 млн от венчурных фондов и частных инвесторов для «революционной» технологии, которой, как выяснилось в 2015 году, никогда не существовало.

История Холмс — это не история о гениальной мошеннице, а трагедия гениального человека, который до смерти хотел изменить мир.

Выступление Холмс на TEDMED в 2014 году (как и многие другие ее выступления) начинается с рассказа о ее детстве: каждое лето девочка проводила в доме своего дяди у моря. И все было прекрасно ровно до тех пор, пока дяде не диагностировали рак кожи, а затем рак мозга и костей.

Элизабет Холмс публично заявляла, что своевременное получение информации о своем здоровье — неотъемлемое право человека. Однако текущая система здравоохранения с дорогостоящей диагностикой не позволяет превентивно выявлять изменения в организме, что приводит к терминальной стадии заболевания. Поэтому так много людей ежегодно вынуждены прощаться с близкими.

Еще в начале 2000-х годов, во время обучения в Стэнфорде на факультете «Химической технологии», у Холмс появилась идея носимого устройства для мониторинга инфекционных показателей крови. Устройство должно было определять наличие инфекции в образце крови и обеспечивать введение антибиотика.

Профессор медицинских наук Стэнфорда доктор Филлис Гарднер, с которой консультировалась Элизабет, утверждала, что с медицинской точки зрения такое устройство реализовать невозможно. Но Холмс не воспринимала «нет» как ответ. Никогда.

Ее можно понять, ведь многие считали идею Илона Маска «сажать» космическую ракету обратно на космодром невыполнимой.

Филлис Гарднер имела в виду то, что физически невозможно реализовать введение антибиотиков через крошечные трубочки. Она не отрицала возможность мониторинга параметров крови.

Проучившись два семестра в университете, Холмс осознала, что уже давно не посещает занятия, так как все время посвящает общению с венчурными капиталистами.

В 19 лет Холмс покинула Стэнфорд, так его и не окончив. На деньги трастового фонда родителей (предназначавшиеся для оплаты обучения в универститете) Холмс основала компанию, позднее названную Theranos. Она хотела создать технологию, которая позволит удешевить стоимость лабораторных исследований крови, тем самым делая раннюю диагностику доступной для каждого.

Исследование крови может показать множество параметров: от уровня холестерина до онкологических маркеров. Анализ проводится на массивном высокотехнологичном оборудовании, стоимость которого составляет сотни тысяч долларов.

Идея Theranos заключалась в том, чтобы миниатюризировать «начинку» лабораторных установок и поместить ее внутрь небольшой черной коробки. При этом наряду с миниатюризацией оборудования уменьшается и количество крови, необходимое для анализа. Холмс, например, боялась иголок для взятия крови из вены.

К декабрю 2004 года у Холмс было несколько патентов, она привлекла около $6 млн инвестиций по оценке компании в $30 млн. К 2014 году стоимость компании оценивалась в $9 млрд.

Важно понимать, что вкладывались в компанию далеко не глупые люди: одним из первых инвесторов Theranos (выписал Холмс чек на $1 млн) был Тим Дрейпер — ранее он был первым инвестором Tesla и Skype. Дрейпер знал Холмс и ее семью много лет: «Тот ли это человек, который посвятит свою жизнь воплощению чего-то настолько экстраординарного? Она действительно была этим человеком».

Чем больше влиятельных людей привлекала Холмс в качестве инвесторов или стратегических советников, тем выше рос её статус в глазах общественности — ей можно было доверять.

Таким образом, самые крупные инвестиции Холмс получила от:

К 2016 году в совете директоров Theranos состояли очень влиятельные люди, которые, однако, не обладали компетенциями для оценки деятельности Theranos с медицинской или научной точек зрения.

В середине 2012 года Министерство обороны США совместно с FDA (Управление по контролю качества пищевых продуктов и медикаментов) инициировало официальное расследование о попытках Theranos распространять тесты без специализированого допуска FDA.

Элизабет Холмс попросила Джеймса Мэттиса, министра обороны США, помочь в этом вопросе — и он помог. А уже в 2013 году он присоединился к совету директоров Theranos — с разрешения Министерства обороны, конечно же.

Маркетологи Theranos не могли упустить такое событие, поэтому придумали общие фразы в качестве цитат Маттиса для маркетинговых материалов: «Мы используем Theranos два года с невероятным успехом», «Мы можем перемещать эти маленькие машины на линию фронта на вертолетах и самолетах».

Такая подача информации заставляет вас думать, что у Theranos есть контракт с Министерством обороны США, детали которого Холмс, конечно же, не может разглашать. Но никакого контракта никогда не было.

Интересы Theranos в области юриспруденции представлял не менее знаменитый Дэвид Бойс, партнер и председатель Boies Schiller Flexner.

Бойс, например, представлял интересы Министерства юстиции США в деле «США против Microsoft», в котором, как выразился Билл Гейтс, «Бойс собирался уничтожить Microsoft».

Холмс «оплачивала» услуги Бойса акциями Theranos, чему он был очень рад, так как ожидал значительного роста их стоимости в дальнейшем. Но, как вы понимаете, столь крупную рыбу, как Бойса, не привлекают для создания шаблонов договоров. А зачем тогда?

С каждым новым привлеченным раундом инвестиций Холмс должна была показывать результаты деятельности Theranos.

В 2012 году компания переехала из Стэнфордских подвалов в бывшие резиденции Facebook в Пало Альто. К этому моменту у Холмс уже был разработан прототип миниатюрной лаборатории — Edison, однако функционировать аппарат не мог: внутри постоянно взрывались центрифуги, повсюду разбрызгивалась кровь.

Холмс нанимала учёных в R&D: биохимиков, инженеров, технологов. Перед ними стояла задача заставить Edison заработать. Если кто-то неосторожно высказывал мнение в духе «это невыполнимо», Холмс увольняла неверующих и нанимала новых сотрудников.

Тем временем в офис Theranos регулярно приходили инвесторы и члены совета директоров. Холмс умудрялась демонстрировать, что аппарат Edison исправно работает: у добровольца брали образец крови, загружали его в мини-лабораторию, а так как проведение анализов крови занимало в среднем час, то гости шли дальше на экскурсию.

В это время лаборанты Theranos вынимали картридж с образцом крови из аппарата и бежали проводить анализ на классических анализаторах Siemens. Затем картридж с результатами благополучно загружался обратно в аппарат Edison.

Конечно же, среди покинувших Theranos сотрудников были те, кто хотел рассказать прессе о ситуации в компании: что технологии, для которой привлекались деньги, не существует, и что публикуемые результаты на самом деле проводятся на другом оборудовании.

В этот момент на сцену выходил Бойс с угрозой судебного иска на предмет нарушения NDA (Non-Disclosure Agreement — соглашение о неразглашении) и предания огласке коммерческой тайны компании. Никто из бывших сотрудников не хотел спорить с Бойсом и оплачивать судебные издержки, которые могли составить десятки тысяч долларов.

Еще в 2005 году Элизабет Холмс наняла первого опытного биохимика в свою команду — Иана Гиббонса.

Гиббонс настаивал на высоких стандартах качества оборудования Theranos: он требовал, чтобы результаты анализов совпадали с принятыми эталонами, чего часто не происходило.

Ряд анализов всё-таки мог проводиться на миниатюрной лаборатории Edison, но, как в дальнейшем утверждал Тайлер Шульц, инженер-исследователь Theranos, при проведении теста на сифилис, например, положительный результат выдавался только в 65% реальных случаев. То есть 35 зараженных пациентов из 100 думали, что они здоровы.

Возмущение сотрудников по поводу готовности технологии Theranos строго каралось менеджментом. К 2010 году слухи о жалобах Иана Гиббонса дошли до Холмс, которая его поспешно уволила. Ряд учёных из Theranos заступились за него, вскоре Гиббонса наняли обратно, но уже на роль не научного руководителя, а технического консультанта.

Гиббонс, высококлассный ученый, занимался просмотром и сортировкой резюме, которые приходили в компанию от соискателей.

В 2013 году Иана Гиббонса вызвали свидетелем по делу «Theranos против Фуисса» о патентах. Ричард Фуисс, которого Холмс обвиняла в краже патента, выяснил, что патенты Theranos были очень похожи на ранние патенты Гиббонса. Иными словами: Theranos выдавала разработки Гиббонса за свои новые разработки, где Гиббонс уже фигурировал как соизобретатель.

Теперь вариантов у Иана Гиббонса было немного: он мог пойти в суд и лжесвидетельствовать или сказать правду и потерять работу. А ему было уже 67 лет. Он понимал, что вряд ли найдет новую работу.

Стоит отметить, что незадолго до этого у Гиббонса диагностировали рак. Сложившаяся со здоровьем ситуация и взаимоотношения с Холмс никак не способствовали психологическому комфорту — у Гиббонса начиналась депрессия.

16 мая 2013 года в ночь перед судебным заседанием Иан Гиббонс принял огромную дозу ацетаминофена и 23 мая скончался в больнице.

Единственное письмо, присланное жене Гиббонса из Theranos, было требованием срочно вернуть его корпоративный ноутбук.

В 2015 году репортер The Wall Street Journal Джон Каррерой опубликовал статью, в которой раскрывались детали фальсификации процесса проведения анализов крови: Theranos использовала коммерческие анализаторы даже при прохождении проверок регулятора.

Каррерою удалось получить комментарии от бывших сотрудников компании, имена которых, конечно же, не разглашались. Преследовались все, кто говорил с Каррероем.

Холмс все публично отрицала. Репортеры задавали ей прямые вопросы: «Вы использовали коммерческие анализаторы?» Она отвечала: «Нет, мы используем свои технологии». Холмс лгала, что неудивительно, так как публичное признание обнулило бы ее шансы «выплыть» из ситуации.

Последний гвоздь в гроб Theranos забила Эрика Ченг, бывший лабораторный сотрудник компании. В 23 года её уже преследовали приспешники Девида Бойса. Поэтому Эрика написала письмо регулятору (федеральное агентство CMS) с детальным описанием происходящего в Theranos и преследований бывших сотрудников.

К апрелю 2016 года федеральная прокуратура и Комиссия по ценным бумагам США возбуждают уголовное дело в отношении Theranos по подозрению в введении в заблуждение инвесторов относительно технологий компании.

Сейчас проходят слушания по делу «США против Элизабет Холмс и другие». Если виновность Холмс и Рамеша Бальвани будет доказана, то каждому из них грозит до 20 лет лишения свободы. Следующее слушание назначено на 22 апреля 2019 года. А пока Холмс и Бальвани гуляют по Кремниевой долине.

Могут быть два исхода:

Второй вариант я бы не стала исключать: Холмс и ее товарищ по несчастью, Рамеш Бальвани, не признают своей вины.

В какой-то момент, еще до суда, Холмс признавалась прессе, что не знала, что в ее компании творится такой произвол, а технология совершенно не готова к использованию.

А адвокат Бальвани утверждает, что если бы компании разрешили функционировать и развиваться, то технология Theranos была бы воплощена в жизнь.

Холмс очень сильно пыталась походить на Стива Джобса:

Холмс пыталась нанять текущих, бывших сотрудников Apple, именитых дизайнеров устройств Apple, например, руководителя разработки Аветиса Теваняна.

Но это еще не все. Если вы слушали оригинальные записи выступлений Холмс, то наверняка заметили, что у нее очень низкий голос. Этакий «убеждающий-тебя-в-чем-угодно-баритон». Холмс специально занижала свой голос, чтобы звучать более уверенно и доминантно. Примеры ее настоящего голоса можно найти здесь.

Однако эти попытки Холмс манипулировать впечатлением, которое она производит, еще не делают ее преступницей. Вы же не обвиняете девушек, которые накачивают губы и наращивают ресницы, в уголовных преступлениях?

Вы когда-нибудь пытались «поднять денег» у венчурного фонда? Их нужно убедить, что вы более перспективная компания, чем ваш сосед. Например, у вас есть патент или уникальная технология (proof of concept), которую непросто повторить; или у вас уже есть продажи, нужны деньги на реализацию контрактов.

И в этот момент мы попадаем в венчурное лимбо: если бы у меня уже была технология, мне бы не понадобились инвестиции, скорее всего, я поднимаю раунд, чтобы развить эту технологию, ведь знаю, как. Но инвестор не должен об этом знать, так как по такой логике «развить технологию» может любой.

То же самое происходит с продажами — какой нормальный клиент у вас что-то купит, если вы будете мямлить «ну, мы разрабатываем продукт, да, как-то так». Поэтому и в Кремниевой долине, и за ее пределами так или иначе предпринимателям приходится создавать иллюзию наличия продукта.

Инвесторам важно, чтобы вы были предприимчивыми, простите за каламбур. Например, в одном из крупнейших акселераторов в США — Y Combinator — претендентов просят рассказать, как они «хакнули» систему. И здесь не имеются в виду компьютерные сети или Пентагон. Они спрашивают, как вы хакнули обстоятельства.

Томас Эдисон со своими лампочками накаливания поступал так же — в 1878 году он заявил, что решил проблему лампочек (они не могли долго гореть и плавились). Он солгал, сфальсифицировал демонстрацию для инвесторов и журналистов.

А некоторым журналистам Эдисон предлагал долю в своей компании General Electric. «Хакнул» свою лампочку Эдисон только через четыре года. И его стали называть Волшебником из Менло-Парка.

Холмс считала, что она делает то же самое, что и все остальные стартапы в Кремниевой долине: fake it ‘til you make it.

Элизабет Холмс — в попытках изменить мир — сломала очень много судеб, причинила много боли людям. А ведь все они очень хотели, чтобы ее технология оказалась реальной. К сожалению, Холмс не понимала, какие границы нельзя переступать.

#theranos