«Отказ от MBA — лучшее решение в моей жизни»: истории двух предпринимателей, которые поступили на MBA в США

Один отказался от обучения перед началом учебного года, а второй решил закончить бизнес-школу.

У Виктора Рогуленко и Александра Пустова похожий карьерный путь: оба выпустились из престижных университетов, работали в консалтинговой компании McKinsey и подавались на MBA, чтобы заняться собственным бизнесом.

Но поступив в бизнес-школы, они приняли разные решения. Виктор Рогуленко отказался от места в Стэнфорде и оcтался в Москве, чтобы заниматься образовательным проектом Fless. А Александр Пустов отучился на MBA в Массачусетском технологическом институте и стал сооснователем проекта Synaps Labs, занимающегося таргетированной наружной рекламой.

Предприниматели рассказали vc.ru:

Я отучился на бакалавриате МГИМО и в Университете Боккони в Италии. Потом три года работал в McKinsey и занимался сделками в сфере прямых инвестиций. Это стандартная история для ребят из России, которые поступают на MBA: бакалавриат в престижном университете, возможно, магистратура, потом консалтинг — а потом уже хочется сделать что-то своё.

В 2016 году мы с друзьями занимались образовательным стартапом и отчаянно нуждались в маркетинге. Чтобы привлечь студентов, я предложил вести блог о том, как я пошагово готовлюсь к поступлению в бизнес-школу: «Из Бутово в Стэнфорд». Поначалу я к этому не слишком серьёзно относился, но когда углубился в подготовку и пообщался с выпускниками, решил, что MBA в Стэнфорде — классная возможность.

От MBA я хотел получить три вещи: найти менторов и инвесторов для своего проекта, познакомиться с ребятами, которые могли бы присоединиться к работе над ним, и поучиться у предпринимателей из Кремниевой долины.

Что необходимо для поступления на MBA:

На GMAT не то чтобы сложные вопросы — но когда решаешь на время и нервничаешь, легко ошибиться. Многие заваливаются, потому что неправильно распределили время, а не потому что плохо подготовились к конкретным заданиям. Поэтому пробные тесты обязательно решать на время — так привыкаешь делать это в стрессовых условиях.

У GMAT есть хитрая особенность: чем лучше человек отвечает на вопросы, тем более сложные ему подбрасываются в тесте. И наоборот: если сдающий плохо справляется, то задания упрощаются. Поэтому если вам кажется, что всё идёт хорошо и легко даётся, вы, скорее всего, проваливаетесь.

TOEFL я сдавал ещё до поступления на MBA и готовился к нему в Американском образовательном центре — там были бесплатные материалы для подготовки и пробные тесты. В сентябре 2015 года проект закрыли, а о других подобных проектах я не знаю. Видимо, теперь на книги придётся раскошелиться самому: лучше покупать официальные сборники, потому что их составляют те же люди, что и сами экзамены.

Время на подготовку: 150-200 часов.

В Стэнфорд нужно написать эссе по двум темам: «Что для вас важно и почему?» и «Почему Стэнфорд?».

В первом эссе я писал о том, что для меня важно: общаться с людьми, которым интересно жить, — получаю от них энергию и драйв и сам стремлюсь стать для кого-то таким человеком. Я рассказывал о людях, c которыми работал и учился, которые больше всего на меня повлияли.

Второе эссе было о том, как я вижу свой образовательный стартап в 2023 году — после выпуска из Стэнфорда. Приёмной комиссии важно показать, что вы принесёте ценность университету. Например, я писал о том, что буду вести в университете гостевые лекции, и приводил примеры студенческих организаций, в которых хотел бы участвовать.

У меня было где-то по 15 итераций обоих эссе — я показывал их друзьям и знакомым, дополнял и переписывал по их советам.

За неделю до подачи документов я показал текст «Что для вас важно и почему?» своему очередному знакомому. Он не был никак связан с бизнес-школами и в принципе не разбирался в этом — зато был честным человеком. Он сказал, что двенадцать итераций не улучшили моё эссе, и объяснил это так: «После прочтения у меня не сложилось впечатление, что я узнал тебя как человека».

Эссе было стилистически неплохим, но сухим и топорным по содержанию. В тексте не хватало конкретных историй из жизни, а многие фрагменты были неискренними. Например, часть об опыте в McKinsey звучала как текст из рекламной брошюры: “It was so rewarding to use my quantitative skills to solve complex real-world problems and improve the lives of thousands of people”.

Я сел переписывать эссе и написал его с нуля за одну ночь — выкинул все пафосные выражения и пресные клише. Новая версия мне понравилась больше всех предыдущих — и я включил её в заявку в бизнес-школу.

Для написания эссе мне пригодилось несколько книг. Во-первых, «Как писать хорошо» Уильяма Зинсера. Во-вторых, книги Ричарда Брэнсона «К чёрту всё! Берись и делай!» и «Теряя невинность» — по-моему, он написал идеальные истории о том, что для него важно и почему. Я перечитывал главы из обеих книг по диагонали, когда писал эссе в последнюю ночь.

Самое важное в эссе — это искренность, приёмная комиссия быстро замечает её отсутствие. Мы думаем: «Сейчас я сочиню себе эффектную историю, и всё будет круто — не попадусь». Но это не так.

Приёмная комиссия Стэнфорда читает по 5000 таких писем каждый год уже много лет — и в состоянии отличить правду от выдумок. Даже я начал понимать, просмотрев сотню эссе, — а что говорить о людях, которые занимаются этим годами.

Нет какой-то кодовой фразы вроде «Я был программистом» — или есть, я не знаю. Я не могу залезть в головы людям, которые проверяют эссе и отбирают студентов — это только догадки.

Время на подготовку: 200 часов.

Я выбирал рекомендателей, с которыми у меня были добрые дружеские отношения. Ещё мне казалось важным, чтобы рекомендатели сами заканчивали бизнес-школу и в принципе понимали, чего от них ждут.

Люди, которые подаются на MBA, зачастую совершают такую ошибку: выбирают самого именитого человека, который согласится написать им письмо.

Приёмная комиссия понимает, что Владимир Владимирович рекомендацию сам не писал — и такой рекомендации грош цена. То же самое работает и с именитыми предпринимателями — когда люди пишут рекомендации сами и отдают на подпись.

Главное — найти рекомендателя, который будет писать сам и при этом стараться. Это не значит, что не нужно при этом обсудить с рекомендателем, что писать: нужно, чтобы из заявки сложился какой-то цельный образ.

Ещё стоит поделиться с рекомендателем всей релевантной информацией из заявки, чтобы ему было максимально просто писать, — вплоть до идей о том, что можно упомянуть в письме. Ну и конечно, важно обращаться заранее — за несколько месяцев до дедлайна.

Если попросить человека написать письмо за две недели, то он, скорее всего, опоздает — и это будет не его вина.

Я готовился к интервью, выписав все вопросы с собеседований, которые смог найти в интернете, и составил список из них. Написал краткие ответы на каждый и сел тренироваться с женой — а она давала фидбэк и советовала, как лучше выглядеть.

Неожиданных вопросов на интервью не было — вопросы не совпадали дословно, но было заранее понятно, что говорить. Был один вопрос, ответа на который я не знал заранее и который вогнал меня в ступор: «Что для вас значит креативное мышление?».

Я сказал, что мне важно черпать мысли и вдохновение у других людей, — интервьюеру не понравился мой ответ. Он возмутился и сказал, что это не креатив, а плагиат.

Время на подготовку: 50 часов.

Для поступления я потратился на массу разных вещей: от занятий с коучем для MBA до покупки принтера, чтобы печатать версии эссе и раздавать их знакомым. Ещё после поступления я отдал около $1000, чтобы закрепить за собой место в университете.

Самое частое заблуждение у людей, которые поступают в бизнес-школы, — это то, что по их окончании гарантированно станешь предпринимателем. Это скорее не так — только у одного моего знакомого сложился бизнес после MBA. Обычно у людей возникают сложности с визами или с возвратом кредита.

Чтобы поехать в Стэнфорд, мне нужно было взять огромный кредит: обучение обошлось бы мне в $280 тысяч — больше 20 млн рублей. При этом получить заём не проблема — а вот выплатить его обратно уже тяжело.

Все эти траты складываются в $120 тысяч в год — то есть нужно зарабатывать $160 тысяч до уплаты налогов.

Я мог бы работать в Amazon, получать приличную зарплату и жить в Калифорнии. Но это было не то, ради чего я хотел поступать в бизнес-школу — я хотел заниматься образованием, а не ждать семь лет, пока не выплачу кредит и не расплачусь за ипотеку на домик в Калифорнии. А потом ещё нужно копить на образование детей.

Пытаться выплатить кредит с прибыли стартапа — это слабоумие и отвага, если честно. Редкие проекты выходят в плюс в первый год. Я не мог так рисковать: в Калифорнию я собирался переехать с женой и дочерью — и нёс бы за них ответственность.

Я доволен своим решением не ехать в Стэнфорд. Я остался в Москве и занимаюсь образовательным проектом Fless — мы готовим ребят к работе в консалтинге, ведём курсы по бизнес-аналитике и так далее.

Теперь я получаю немного другие знания, чем рассчитывал получить в Стэнфорде, — например, по анализу данных и программированию в Школе анализа данных (ШАДе) «Яндекса».

Ещё учусь, решая полевые задачи в стартапе. Когда работаешь консультантом, устройство бизнес-процессов кажется далёким и абстрактным. А когда сам пытаешься справиться, потому что если не удастся, то тебе нечем будет платить зарплаты, — начинаешь серьёзнее относиться к вещам, которые раньше казались неважными.

В ШАД я пошёл учиться ради Fless — теперь отлаживаю код по восемь часов в субботу. Во-первых, мы во Fless учим взрослых, но чтобы понять, как это лучше делать, нужно самому оказаться в этой шкуре.

Во-вторых, мне хотелось бы научиться делать качественную аналитику по студентам, которой мы могли бы потом пользоваться. Здесь интересны две вещи: насколько человек прогрессирует на курсах с течением времени и как его лучше мотивировать — например, в какой момент напомнить про домашнюю работу.

В-третьих, когда Fless будет расширяться, нам понадобится автоматизировать многие вещи — а для этого нужны крутые инженеры. Сам я не буду крутым инженером, но чтобы найти хорошего инженера и понять, что он хороший, тоже нужно разбираться самому.

Курсы по машинному обучению пока точно открывать не собираемся: таких образовательных программ сейчас очень много: и платных, и бесплатных — на любой вкус и уровень.

Мы планируем расширяться за счёт других вещей. Во-первых, тех же курсов, что у нас есть, но автоматизированных, с большим количеством контента и дешевле. Во-вторых, за счёт корпоративного направления. На нём мы ведём курсы не по отбору в консалтинг, а по полезным приёмам из бизнес-аналитики.

Полный рабочий день проектом сейчас занимаются пять человек, и есть ещё несколько преподавателей, дизайнер и разработчик на парт-тайме. Fless сразу вышла в плюс. Конкретные показатели по обороту я называть не могу, но он небольшой — за время существования проекта с него выпустилось 300 человек.

Мои амбиции насчёт Fless не изменились с того времени, как я поступал в Стэнфорд. Но не помню, чтобы я писал в эссе про 800 курсов на 36 языках — здесь я, пожалуй, перегнул.

В 2016 году я уже работал в McKinsey на позиции, которую получают после MBA, — с точки зрения карьеры бизнес-школа мне бы ничего не дала. Я сразу задумывал создать собственный проект.

От MBA я хотел получить опциональность. Когда работаешь в консалтинге, у тебя всё предсказуемо — а мне хотелось разнообразия и каких-то новых задач.

Во-первых, у Массачусетского технологического института сильный университетский бренд — не менее сильный, чем у Гарварда или Стэнфорда.

Ещё Массачусетский технологический институт известен своей хакерской, бунтарской культурой — которая, по-моему, близка духу предпринимательства. Студенты университета в разные годы затаскивали полицейские и пожарные машины на крышу корпуса, размещали над зданием «чёрную метку», чтобы отметить выход книги «Гарри Поттер и Дары Смерти».

Во-вторых, у бизнес-школы Массачусетского технологического института сильная связь с другими факультетами и школами на кампусе — например, MIT Media Lab. В MIT Media Lab, так называемой «антидисциплинарной» лаборатории, исследования строятся не на конкретных академических дисциплинах, а сочетают в себе технологии, медиа, науку, искусство и дизайн.

В-третьих, у программы гибкий набор курсов. Только один семестр обязательный, а оставшиеся три семестра студенты сами выбирают, чем заниматься. Можно регистрироваться на курсы школ-партнёров — например, Гарвардской школы бизнесы (HBS), Гарвардской юридической школы (HLS) и Института исследований мозга (McGovern Institute for Brain Research at MIT). Можно сконцентрироваться на практике и заниматься собственным стартапом.

Помимо Массачусетского технологического института я подавался в Гарвард, Стэнфорд, Бёркли и Уортон. Некоторые люди выбирают одну школу и целенаправленно готовятся поступать в неё — но я для себя выбрал другой подход. Поступление — в том числе вопрос везения. Люди, которые подаются из России, очень похожие: это ребята, работающие в консалтинге и закончившие престижные университеты. Выделиться за счёт своего резюме сложно.

Чем отличается предпринимательство от работы консультанта? В стартапах ты, грубо говоря, семь раз режешь, один раз склеиваешь. Людям из корпоративного мира на такое сложно переключиться: в консалтинге ты семь раз или даже сто раз отмеряешь и только потом отрезаешь.

Эссе для Гарварда, Бёркли и Уортона похожи по структуре и содержанию — в них нужно рассказать о своих достижениях, амбициях и о том, как бизнес-школа поможет их реализовать. Мои эссе в эти школы были похожи по содержанию с поправкой на разную направленность школ.

У Стэнфорда эссе более глубинные — для людей, которые уже разобрались в себе. В одном из них нужно писать о том, что для тебя важнее всего в жизни. Возможно, я не поступил, потому что плохо разобрался в своей личности и мотивации: все мои знакомые, которые поступили, копались в себе месяцами. Помимо этого, для поступления в Стэнфорд важен предпринимательский опыт — а у меня его не было.

Эссе для Массачусетского технологического института я писал последним и уже успел набить руку на письмах для других университетов. Одна из главных ценностей университета — hands-on management (или практичный менеджмент). Поэтому в эссе нужно писать конкретные истории из своего опыта. Например, я писал о том, как мы занимались развитием бизнеса в Азии, когда я работал в «Северстали», как моя работа привела к изменению процессов оценки привлекательности рынков в инвестиционных и M&A сделках.

Также я делал акцент на том, в какой среде вырос и почему делал определённые карьерные шаги. Мой отец — профессор в области металловедения. Я решил сделать упор на преемственность поколений: в моей истории прослеживалось то, что я продолжаю дело отца. С детства я интересовался металловедением и часто бывал в его лаборатории, а затем получил первое высшее образование в Институте стали и сплавов. После него защитил кандидатскую по экономике в РАНХиГС.

Проработав около пяти лет в «Северстали» в трёх подразделениях (маркетинг, инвестиции и инновации в производстве) и в трёх регионах (России, Южной Азии и США), я перешёл в McKinsey. В McKinsey я фокусировался на работе с фондами прямых инвестиций и на сделках слияний и поглощений в Европе и США в промышленных индустриях. В эссе я писал о том, что долгосрочно хотел бы создать инвестиционный фонд с фокусом на новых технологиях в индустриальном секторе.

Время на подготовку: 100-120 часов.

В случае с рекомендательными письмами есть несколько стратегий. Можно выбрать для рекомендации какого-то известного человека. Но если он на очень высокой позиции, то вы, скорее всего, поверхностно взаимодействовали, и рекомендатель не сможет рассказать конкретные кейсы.

Я выбирал людей, которые меня хорошо знали и могли рассказать подробные и измеримые вещи. Обычно я созванивался с рекомендателями и обсуждал основные идеи того, что мы вместе делали и что человек обо мне думает. В первую очередь я узнавал, как ко мне относятся, а потом помогал набросать структуру — чтобы рекомендателю было проще написать письмо.

Подготовка к интервью у меня зависела от школы. Например, в Уортоне интервью групповые — и к ним никак не подготовишься. Проблему нужно решать в команде, и сложность в том, что на следующий этап обычно зовут всю команду целиком.

Это такая рулетка — можно попасть в команду, где люди не готовы общаться и приходить к компромиссу. Даже если один человек начинает ругаться и доказывать, что он прав, вместо того чтобы слушать остальных, то возникают проблемы.

В других школах формат более или менее обычный: общаешься с выпускником или с членом приёмной комиссии. Для него важно, во-первых, хорошо знать свои истории и уметь их рассказывать по принципу контекст-действие-результат. Ещё фокусироваться на том, что сделал сам, а не приписывать себе достижения команды.

Во-вторых, нужно отчётливо понимать, почему хочешь на MBA и почему выбрал конкретно эту школу. В-третьих, соответствовать тому, что пишешь в своём эссе. Если пишешь о том, что фанатеешь от космических кораблей, то неплохо бы детально знать, как прошёл последний запуск Falcon 9 или чем занимается Blue Origin.

Каких-то неожиданных вопросов, к которым я не был подготовлен, не было — важно выспаться и просто говорить. Не стоит застревать в одном месте: когда задают вопрос, лучше быстро ответить на него чуть невпопад, чем тянуть время.

Я попал в списки ожидания в Бёркли, Уортон и, получив ответ от Массачусетского Технологического Института, выбрал его — потому что он изначально был у меня в приоритете. Поначалу мне не нравилось в бизнес-школе — казалось, что мы занимаемся бесполезными вещами. Нас всех собирали, и мы делали групповые спортивные упражнения для тимбилдинга. Парням от 26 до 34 лет, а нас заставляют заниматься какими-то играми — мне это казалось странным.

В первом семестре на занятиях рассказывают про основы экономики, бизнеса и менеджмента, преподают базовые дисциплины. Потом начинаешь сам выстраивать расписание, ближе общаться с людьми и ценить их знания, которыми они делятся в классе. Выстраиваешь отношения с профессорами и спикерами, которые приходят в класс, — на MBA важнее всего нетворкинг и атмосфера.

На обучение в бизнес-школе требуется примерно $250-300 тысяч. Чтобы комфортно жить в Бостоне, нужно рассчитывать на $5000-7000 в месяц. Выгоднее жить с кем-то ещё, чем снимать одному, — так можно сэкономить и на аренде, и на каких-то бытовых вещах.

Обучение в Массачусетском технологическом институте стоит $150 тысяч. Ещё придётся потратиться на путешествия, когда вы ездите с остальными студентами в другие города: для работы над стартапом или чтобы отдохнуть. На поездки обычно уходит $2000-5000 за семестр.

Чтобы подзаработать, можно устроиться на летнюю стажировку — для этого достаточно иметь студенческую визу.

Я оплачивал учёбу как из своих накоплений, так и из заёмных средств. В Массачусетском технологическом институте с кредитами проще, чем в других школах — они сами выдают кредит через связанную организацию. Годовая ставка при этом 6-7% — по российским меркам она кажется низкой, но для американцев она ещё ниже. Граждане США платят 2-3% в год за пользование кредитом.

Во-первых, Массачусетский технологический институт помогает студентам влиться в предпринимательскую среду: найти сооснователей, познакомиться с инвесторами и выстроить собственное сообщество. Год начинается с того, что студентам помогают узнать друг друга — через питч-соревнования и хакатоны, самый известный из которых, Hack MIT, собирает более 1000 студентов со всего института. Ещё проводятся круглые столы и лекции известных предпринимателей.

Помимо этого, есть финансовая поддержка — можно получить стипендию или финансирование для проекта. Например, фонд поддержки предпринимательства MIT Sandbox выдаёт до $25 тысяч в траншах на работу над стартапом. Это не соревнование: любая идея может получить финансирование, а его объём будет зависеть от проработанности идеи. Наш с сооснователями проект Synaps Labs получал в нём первые инвестиции — около $15 тысяч.

Третья важная составляющая — это менторство. В Массачусетском технологическом институте есть отдельная организация Martin Trust Center, в которой работают опытные предприниматели, которые выпустились из бизнес-школы и уже осуществили успешные многомиллионные выходы. Они занимаются поддержкой студенческих стартапов либо чтобы найти какие-то новые идеи, либо потому что хотят уделить время благотворительности и помочь альма-матер.

Массачусетский технологический институт также помогает с юридической составляющей работы над стартапом. Важно зарегистрировать компанию, разработать политику конфиденциальности и прочее — это большая головная боль, когда работаешь над проектом, особенно в первый раз. В бизнес-школе стартапы бесплатно консультируют студенты Бостонской юридической школы — когда они выпустятся, то будут брать за свои услуги уже по $1000 в час.

Есть возможность поучаствовать в разных акселераторах, например, MIT Delta V. В Массачусетском технологическом институте очень практикоориентированная и постоянная поддержка — прогресс команд отслеживают раз в неделю, если не через день.

Опытные предприниматели делятся своими контактами инвесторов и бизнес-ангелов, советуют или помогают решить конкретные проблемы, возникающие у проекта, — а не пространно мотивируют, как бизнес-коучи.

Для отбора важно, чтобы у проекта была не только идея, но и трекшн — нужно запустить MVP или привлечь первых клиентов, чтобы показать, что идея рабочая.

Вероятность попасть в акселератор относительно высокая — принимают около 15-20% аппликантов или 20-25 команд. Хотя акселератор позиционируется в первую очередь как обучающий, большинство проектов из MIT Delta V после акселерации становятся действующими стартапами. Пожалуй, наиболее известный пример — компания PillPack, которую в 2018 году приобрела за $1 млрд Amazon.

Массачусетский технологический институт помогает с огромным количеством ресурсов — от денег до связей с венчурными капиталистами. Важно быть вовлечённым — не только брать курсы по предпринимательству, но и помогать этой системе, самому организовывать какие-то мероприятия.

Проектам дают финансирование, не требуя долю в стартапе. При этом нужно регулярно отчитываться о работе проекта: в зависимости от того, достигает ли стартап запланированные цели, ему выплачиваются дополнительные деньги. Всего за лето можно получить до $25 тысяч при достижении всех заданных целей. Кроме того, студенты Массачусетского технологического института получают стипендию в размере $2000 в месяц.

По окончании акселератора команды участвуют в демо-днях, чтобы презентовать свои идеи фондам и бизнес-ангелам в Бостоне, Нью-Йорке и Пало-Альто.

В Массачусетском технологическом институте работают и узкоспециализированные акселераторы, например, MIT Design X, который помогает проектам в области архитектуры, строительства и дизайна городской среды.

Есть четыре вещи, которые можно получить от обучения.

Ещё обучение на MBA сильно повлияло на моё мировоззрение — в Штатах принято делиться. В России люди боятся или не хотят делиться информацией или опытом, а консультанты стартапов пытаются захватить долю в проекте.

В Америке опытные предприниматели помогают просто так: консультирование стартапов — это такая интересная благотворительность, как бороться с вырубкой амазонских лесов.

После выпуска я продолжаю общаться с теми, кто так или иначе был вовлечён в предпринимательскую тусовку. Мы помогаем друг другу, представляем нужным людям. Причём не только своим бывшим однокурсникам, но и более молодым ребятам из других частей университета. Например, сейчас я помогаю нескольким проектам с привлечением инвестиций и контактами с потенциальными клиентами, советами по продукту и стратегии.

Массачусетский технологический институт зачастую ассоциируется у людей исключительно с сильным техническим образованием — но это, конечно, неверно. Массачусетский технологический институт занимает первые места в рейтингах по экономике и финансам — порой опережая и Гарвард, и Стэнфорд.

Для меня в бизнес-школе самым полезным был курс по продажам. Пригодился курс по привлечению инвестиций — он был очень практикоориентированный, и на занятиях мы общались с венчурными капиталистами и юристами.

Это была такая симуляция привлечения инвестиций в стартапах, где в конце курса надо было закрыть раунд инвестиций с конкретной оценкой стоимости стартапа и подписанием соглашения. Был курс с фреймворками по созданию бизнеса — мы во многом следовали ему при основании своего проекта Synaps Labs.

До того как прийти в нынешний проект, я потестировал разные гипотезы вместе со своими однокурсниками по бизнес-школе. Сперва я собрал команду, которая делала маркетплейс для морской перевозки грузов. Проблема морской перевозки грузов заключается в том, что сложно прозрачно найти поставщика, а затем отследить положение корабля в океане.

Однако когда мы только начали исследовать рынок, похожий сервис Flexport уже поднял во втором раунде инвестиций $60 млн — и мы поняли, что недостаточно увлечены этой темой, чтобы конкурировать с такими гигантами.

Второй идеей была подготовка людей к интервью, но мы поняли, что частота использования сервиса будет низкой — люди пользуются такими площадками единоразово, чтобы найти работу. При этом в открытом доступе есть много материалов для подготовки, а люди, выпустившиеся из университетов и попавшие в престижные компании, зачастую помогают нынешним студентам «по дружбе».

Тогда мой старый друг развивал в Москве идею проекта Synaps Labs, который занимался таргетированием наружной рекламы при помощи компьютерного зрения и машинного обучения.

Мне понравилась идея продукта, потому что рынок рекламы, в том числе наружной, растёт, но наружная реклама застряла в прошлом веке. Даже цифровые билборды — это всё те же плакаты, что и 50 лет назад , просто сменяющие картинку каждые 7-10 секунд.

Я пришёл в проект на стадии MVP и стал активно продавать технологию на американском рынке: писать инвесторам, агентствам и компаниям, которые могли бы запустить рекламные кампании на нашем движке. Также я занимался развитием и «упаковкой» продукта.

В США возникают трудности из-за регулирования сбора данных — законы прописаны недостаточно ясно, при этом их нужно соблюдать «по буквам».

Сейчас система Synaps Labs состоит из нескольких вещей. Во-первых, мы используем камеры на билбордах, чтобы записывать движение потока машин, и собираем данные. Затем применяем технологии компьютерного зрения и глубинного обучения, чтобы по видео распознать модели машин и загруженность потока. Ещё анализируем структуру аудитории, когда на дороге много автомобилей.

Мы оптимизируем, что показывается на билборде, в зависимости от марок машин в потоке. Например, у нас была кампания для Jaguar, когда реклама таргетировалась на владельцев премиальных машин. Логика такая: если в потоке едут только Hyundai Solaris, то показывать рекламу флагмана Jaguar бессмысленно.

Это работает, как биддинг в реальном времени, но для наружной рекламы. Также на билбордах показывалось преимущество нового Jaguar перед конкретными машинами в потоке — например, большая безопасность при вождении.

Потребителям, брендам и агентствам мы даём более качественную аудиторию и её прирост — потому что выбираем моменты, когда перед билбордом высокая концентрация машин. А операторам мы позволяем повысить выручку: таргетированный показ рекламы использует рекламный инвентарь более эффективно и повышает его загрузку.

Изначально мы финансировали проект из своих средств и привлекали гранты Массачусетского технологического института. Мы дважды отбирались в MIT Delta V. В 2017 году пошли на программу в Нью-Йорке — чтобы выстроить отношения с крупными медиакомпаниями, а на следующий год прошли основную программу в Бостоне.

В России мы работали с автомобильными брендами Jaguar, Nissan и BMW. Ещё сотрудничаем c ТЦ Vnukovo Outlet и другими компаниями. На этих кейсах прирост целевой аудитории составил от 20 до 50%. Ещё ценность продукта в том, что с его помощью можно понимать реальный охват аудитории — например, в зависимости от времени показа рекламы. Прибыль проекта мы пока что не раскрываем.

В целом мне кажется неправильным сидеть и высчитывать, окупается ли MBA в денежном выражении. Бизнес-школы дают как возможность найти сооснователей, поработать над разными проектами и привлечь финансирование, так и лучше понять свои ценности и чем ты хочешь заниматься по жизни. И то, что что-то сложно измерить в деньгах, не делает это менее ценным.

#образование #mba #переезд