Вы будете смеяться, но Луи Армстронг тоже был «евреем». Он воспитывался в еврейской семье с 6 лет, всю жизнь носил Звезду Давида и бегло говорил на идиш. И даже умер он в нью-йоркской больнице Бет Исраэль
«Армстронг обожал своих еврейских родителей, написал о них книгу, изданную в Новом Орлеане.
Возможно, нет большего периода еврейского влияния на джаз, чем когда он впервые возник на улицах Нового Орлеана в кварталах до и после расцвета рэгтайма.
В частности, одна область - Третий район, охватывающая большую часть современного Центрального делового района, в дальнейшем окажется особенно примечательной в воспитании и развитии того, что мы узнали как джаз.
Когда взрослым он узнал историю изгнания евреев из Египта, он понял, почему они к нему так относились. Ведь если угнетённый не поймёт угнетённого, то кто ж его поймёт?!
Возможно, чтобы напомнить ему о его скромном происхождении и его безмятежных днях с его «еврейской семьей», звезда джаза постоянно носил этот Маген Давид.
Let My People Go он написал и посвятил Моррису Карнофски – к его юбилею в 1939 году – и впервые исполнил песню на следующей Хануке в нью-йоркской синагоге.
Детство родившегося в 1901 году Луи Армстронга было непростым. Будущего музыканта растила мать в неблагополучном районе Нового Орлеана, и мальчик рано начал зарабатывать сам.
Армстронг с детства занимался развозом угля, продажей газет и другой подобной работой. В семь лет Луи стал помогать по дому в семье торговцев углем Карнофски, они были евреями, недавно иммигрировавших в Америку из Литвы Российской империи.
Позже он стал оставаться у них ночевать и со временем стал практически приёмным сыном в этой семье. Благодаря им он свободно владел языком идиш и до конца своих дней носил цепочку с кулоном Звездой Давида.
В наблюдениях за тем, как к Карнофски относятся окружающие, он познакомился с ещё одной стороной жизни – бытовым американским антисемитизмом.
А вот мадам Карнофски оказалась настоящей идише мамой, любила музыку, была заботливой и внимательной хозяйкой, и её отношение к Луи поначалу для него было странным.
В конце рабочего дня она обязательно приглашала его ужинать со всем семейством и уж только потом отпускала домой.
Пять долларов на покупку первого корнета, который Луи заприметил в городском ломбарде, ему одолжил Моррис Карнофски, глава семьи и работодатель. За несколько часов девственных опытов Луи выдул мелодию «Дом, милый дом».
Когда Армстронг получил этот корнет, у него всегда были особые отношения и хорошие воспоминания о времени, проведенном с семьей Карнофски.
Чету Карнофски он всю жизнь называл своими приёмными родителями и посвятил им книгу. Они стали первыми белыми, кто отнёсся к чёрному парню с уважением.
Они поощряли его не только играть, но и петь.
По словам Армстронга, Эстер «Тилие» Карнофски, жена Луи, часто пела такие песни, как русские колыбельные. «Когда мне исполнилось одиннадцать, я начал понимать, что именно еврейская семья привила мне пение от всего сердца», — вспоминал Армстронг. «Они поощряют меня продолжать».
Во время обеда миссис Карнофски приглашала мальчика пообедать с семьей, и Армстронг утверждал, что у него развился вкус к еврейской еде, который много лет спустя сохранился в его собственном доме.
В своей книге под названием «Сачмо: гений Луи Армстронга» автор Гэри Гиддинс цитирует слова Армстронга: «Я до сих пор ем их еду, мацу, моя жена Люсиль держит их в своей хлебнице». Очевидно, приглашения отобедать с Карновскими поступали и во время пасхальной недели.
Из-за этих отношений и поддержки Армстронг всегда чувствовал особую привязанность к своей «еврейской семье». Он поддерживал дружбу как с Моррисом, так и с другим братом, Алеком, спустя много лет после того, как он навсегда переехал в Квинс в Нью-Йорке.
Карнофски жили в Сторивилле - районе, известном своими свободными нравами, а также барами, клубами, танцзалами и публичными домами.
Бордели шумели до глубокой ночи, часа в три-четыре сюда стекались ещё и музыканты со всего города: пропустить по стаканчику на сон грядущий, поджемовать и найти красотку с глубокими объятиями.
Позже Луи стал выступать в небольшом уличном вокальном ансамбле, играл на барабанах и за несколько лет натренировал свой слух. Своё музыкальное образование Армстронг получил в исправительном лагере-интернате «Уэйф’с Хоум» для цветных подростков, куда попал за случайный озорной поступок - стрельбу из пистолета на улице в Новый год (пистолет был похищен им у полисмена - одного из клиентов матери), где получил первое систематическое музыкальное образование: освоил тамбурин, альтгорн и начал играть в ансамбле.
Мать не осуждала ни единого проступка сына и во взрослой жизни благословляла каждый шаг. Однажды, после отъезда Луиса из Нового Орлеана, она появилась в чикагском клубе посреди его концерта. Улыбаясь со сцены, он видел, как она плыла, словно буксир, невозмутимо раздвигая танцующую публику.
В книге, которую Армстронг посвятил своим «еврейским родителям» и опубликовал в Новом Орлеане, судя по всему, речь идёт о Louis Armstrong + the Jewish Family in New Orleans, La., the Year of 1907, в которой джазмен вспоминает о своём детстве и общении с семьёй Карновски.
Армстронг написал эту небольшую книгу за два года до смерти, когда лежал в больнице в Нью-Йорке. Обнаружили этот текст только спустя десять лет, поэтому говорить о специальной публикации в Новом Орлеане безосновательно. При этом о семье Карновски в этой книге Армстронг действительно отзывается очень тепло и с большой благодарностью.
Среди своих первых работ Армстронг работал разнорабочим в семье еврейско-литовских торговцев Луи Карнофски. В его обязанности входило раннее вставание и доставка «каменного угля» с повозки вместе с сыном Луи, Моррисом.
Это была тяжелая и грязная работа, но трудолюбие Карновских произвело впечатление на юношу, о чем он рассказал в биографии «Собственными словами»: «Все мальчики Карновских были прекрасными молодыми людьми, прекрасными характерами. Вся семья чувствовала эту прекрасную теплоту за всю их негритянскую помощь», — написал Армстронг. «Карновски начинали собираться на работу в пять часов утра, и я был там вместе с ними».
Самые чувствительные меломаны из поклонников Армстронга считают его посланником Б-га, отправленным на землю, чтобы принести людям джаз.
В фильме «Высшее общество» 1956 года его герой в компании музыкантов катится в шикарной машине и поёт: «Я еду к своему приятелю, он организатор джазового фестиваля, и его зовут Декстер. У него вроде неплохо идут дела, но что-то говорит мне, что парень грустит». Джаз к тому времени стал спасением от грусти и тоски для миллионов.
Сотни талантливых музыкантов успели обрести своё место в зале джазовой славы и даже немножко забронзоветь. Луи работал на той ленте в шикарной компании Бинга Кросби, Фрэнка Синатры и Грейс Келли.
Он уже успел сняться в 50 картинах и стать самым востребованным джазовым музыкантом своего времени. В память о людях, которые помогли ему купить первый корнет, он носил на шее Маген Давид. И всегда с гордостью повторял, что с джазом они выросли в одном городе – в Новом Орлеане.
Во всём, что касалось нравственности и морали, новоорлеанцы ориентировались не на Лондон, а на Париж. Тут процветала свобода простых человеческих проявлений – всех без исключения, но в основном любили вкусно есть, много пить и веселиться.
Недаром Новый Орлеан славится своей кухней, музыкой, парадами и борделями. В пуританских глазах жителей северных штатов город был ареалом праздности и греха.
Не слушать джаз в Новом Орлеане невозможно, если у тебя есть уши. Уже в 1830 году в городе было создано негритянское филармоническое общество, оркестр которого регулярно давал концерты.
Джаз звучал из каждого открытого окна, сочился сквозь стены прокуренных клубов и окна ресторанов, на каждой улице звучала музыка, карнавальные шествия без неё были, есть и будут просто невозможны.
Неподалеку от дома Армстронга находились пять хонки-тонкс – небольших баров с живыми оркестрантами. Джо Оливер – бессменный фаворит одного из лучших тогдашних клубов «У Пита Лала» – завораживал Луи.
Когда Оливер играл, он старался задержаться под любым предлогом, чтобы послушать корнетиста. Вскоре они познакомились и подружились. «Железный» – так его называли музыканты – Оливер взял Армстронга под крыло, даже доверял носить свой инструмент.
Оливера можно было посреди улицы спросить, как он играет тот или иной квадрат, и он останавливался и объяснял – за это Армстронг его обожал. В 1918 году он уехал в Чикаго, где стал Кингом Оливером, а Армстронг занял его место в ансамбле в Новом Орлеане.
Эту еврейскую связь с Луи Армстронгом — человеком, который, по мнению историков джаза, оказал самое глубокое влияние на развитие джаза, — нельзя недооценивать.
Будущего музыканта восхищало в его еврейских благодетелях то, что они были трудолюбивы, держались друг за друга и вместе противостояли угнетению, с которым сталкивались на каждом шагу.
Как позже сказал Луи: "Я прошел нелегкий путь, как и многие другие. Но я всегда помогаю другому, если есть возможность". Карновские разглядели что-то в душе маленького Луи.
Но они также позаботились о том, чтобы у того не пустовало и в желудке:
"Я впервые пообедал по-еврейски в возрасте семи лет. Каждый раз они готовили мне тарелку, говоря: "Ты работал, поешь с нами. Когда ты вернешься домой, будет слишком поздно для ужина".
Я был рад, потому что полюбил их еду. Моя жена Люсиль хранит мацу в хлебнице, чтобы я мог взять кусочек, если захочу перекусить поздно вечером".
Луи проработал на Карновских примерно до двенадцати лет. Что с ним случилось после этого? Он начал усиленно репетировать, выступать — и в итоге стал первой суперзвездой джаза.
Семья Карновских основала в Новом Орлеане благотворительный фонд Karnofsky Project, который до сих пор занимается распространением музыкальных инструментов среди детей.
Благодаря общению с семьёй еврейских эмигрантов Луи Армстронг говорил на идиш. И до конца своих дней носил на шее цепочку со звездой Давида — в качестве жеста благодарности.
Евреи занимали видное место на протяжении всей его жизни и помогали формировать и направлять его выдающуюся карьеру от дней становления джаза на мощеных улицах Нового Орлеана до его золотой эры, когда он распространился по всей стране и за ее пределами.
Лев, вы мне напомнили анекдот:
Бруклин, вечер.
Два еврея взозвращаются домой из синагоги по аллей в парке.
Видят - на лавочке сидит негр и читает газету... на идиш.
Один еврей - другому:
Изя, ты посмотри на него - ему мало, что он негр!
Тест на сообразительность. Найди Луи Армстронга на фото:
Видел сегодня твой пост про японских макак, но забыл спросить, кто там с еврейскими корнями. Неужто та самая самка, которая всех нагнула и стала "королевой"?
В 1960-62 гг. работал я на военном заводе.
Мой напарник Юра Юнусов, джазист, купил по случаю недорого полуразбитый саксафон.
Полгода его ремонтировал, полировал, потом в гальваническом цеху покрыл его заново серебром, опять полировал.
Это был наш местный Луи Армстронг.
Тогда я узнал это имя и само понятие джаза (квадраты, и т.п.).
//Изя, ты посмотри на него - ему мало, что он негр!//
Видимо он пытался освоить азы совершенства....
В гугл транслейт напишите "черный еврей", а потом перевод объедините в одно слово и снова переведите. Гугл такой толерантный))