Как мы защитили топ-менеджера банка от субсидиарной ответственности

Вопрос субсидиарной ответственности является краеугольным камнем всей процедуры банкротства, так как очень часто только через нее кредиторы могут получить удовлетворение своих требований.

Согласно сведениям Федресурса (государственный портал, на котором публикуются все сведения о процедурах банкротства в России), количество поданных заявлений о субсидиарной ответственности растет из года в год, что говорит о том, что ни одно крупное дело о банкротстве не обходится без пресловутой субсидиарки.

Так вот, возвращаясь к нашей истории.

Жил-был один банк, который активно вел свою деятельность с 2005 года и имел многомиллиардные обороты. Банк заключал внешнеэкономические сделки, был у предпринимателей на слуху, однако к 2013-2014 стал испытывать сильные финансовые затруднения и в 2017 году внезапно для всех оказался неплатежеспособным, что закономерно запустило банкротство: в 2017 году банк был признан банкротом, а чуть позже подано заявление ряда контролирующих лиц о привлечении к субсидиарной ответственности.

Наш клиент, который ранее занимал в этом банке хорошую должность, столкнулся с перспективой получить хороший "золотой парашют" в виде субсидиарной ответственности в несколько миллиардов рублей, которую, к слову, нельзя списать через процедуру личного банкротства.

В этом случае нельзя не отметить крайне правильный подход нашего клиента - он не стал заниматься самолечением, а сразу после того, как ему стало известно о поданном заявлении, обратился к профессионалам.

Походив и поискав исполнителей, он решил остановить свой выбор на нас и в мае 2020 года мы начали работу над проектом, поставив себе амбициозную цель - полностью защитить нашего доверителя от субсидиарной ответственности.

После того, как мы получили заявление о привлечении к субсидиарной ответственности, а также ознакомились с огромным количеством материалов дела, попутно пытаясь систематизировать тонны макулатуры, которые АСВ выдавало за доказательства виновности нашего клиента, мы смогли составить картину, кто и в чем, по мнению конкурсного управляющего виноват.

В качестве оснований для привлечения к субсидиарной ответственности АСВ привело ряд доводов, которые мы систематизировали следующим образом:

1) Выдача кредитов лицам которые, по мнению АСВ, не собирались их возвращать

2) Покупка здания в центре Москвы по завышенной стоимости (условно, купили за 100 рублей при рыночной стоимости в 30 рублей, то есть банк таким образом вывел деньги)

3) Покупка Евробондов (говоря простыми словами, дали в долг Кипрской компании) без должной проверки, а сможет ли потом эта компания рассчитаться

4) Хищение денежных средств из кассы банка

Учитывая, что в ответчиках числилось аж 13 человек, а заявления АСВ никогда не были образцом системного изложения мысли, нам предстояло вычленить за что, собственно, нас привлекают, а уже потом строить свою линию защиты.

После многих часов чтения заявления, а также анализа всех приложений, мы смогли понять, что же нам предъявляют.

Список оказался не таким уж внушительным. По мнению АСВ наш клиент должен быть привлечен к многомиллиардной субсидиарной ответственности, потому что он:

1) Подписал (не согласовал, а именно подписал) некоторые из кредитных договоров, по которым были выданы заранее невозвратные по мнению АСВ кредиты

2) Подписал (не согласовал, а именно подписал) некоторые из договоров на покупку евробондов

Казалось бы, все просто - надо просто прийти в суд и заявить, что банкротство кредитной организации не могло произойти из-за того, что кто-то поставил свои подписи на документах, однако это не так.

Как всегда и бывает в судах, даже самый простой факт, абсолютно логичный и понятный всем окружающим необходимо доказывать с крайней степенью вовлеченности, ведь в случае, если суд посчитает, что доказательства неубедительны, то можно внезапно стать несчастливым обладателем личных долгов по субсидиарной ответственности, особенно когда против тебя выступает не рядовой кредитор, а государство в лице АСВ.

Также дело осложняло то, что наш клиент входил в совет директоров, то есть формально он являлся контролирующим должника лицом.

Мы, понимая, какое дело нам предстоит, а также весь объем ответственности, взялись за защиту со всей ответственностью и вот что из этого получилось.

Мало быть правым, надо еще и красиво завернуть свою правоту в процессуальный документ, сделав его читаемым и понятным как судье, так и твоим оппонентам, а потом еще и выступить в суде, мастерски обойдя тонкие моменты и сделав акценты на сильных аргументах, подтверждающих позицию по делу.

В рамках нашей линии защиты мы придерживались следующего алгоритма действий.

Первым делом мы расставили все точки над и – открестились от эпизодов, к которым мы не имели никакого отношения:

1) К покупке здания наш доверитель не имел никакого отношения ни со стороны банка – он не согласовывал и не подписывал указанную сделку, ни со стороны продавца – лицо, которое продало здание, не имело никакого отношения к нашему клиенту.

2) Наш клиент не участвовал в хищении средств из кассы банка – по этому поводу было возбуждено уголовное дело, в рамках которого были установлены конкретные лица, ответственные за это. Нас в списке этих лиц не было.

После этой несложной задачи мы приступили к более объемной части нашей защиты – стали отбиваться от тех претензий, которые касались нас.

Вот наш ход рассуждений:

1) Как мы указывали выше, наш доверитель являлся заместителем председателя правления банка, а также руководителем столичных филиалов. После анализа должностных инструкций и трудового договора, а также пояснений нашего клиента нам удалось установить, что полномочий по определению контрагентов банка он не имел. Более того, он не определял, а какие ценные бумаги банк должен вкладывать деньги.

2) Исходя из этого, мы выработали основную линию защиты. Закон о банкротстве позволяет привлекать к субсидиарной ответственности только контролирующих должника лиц, то есть опровергнув формальный статус контролирующего лица, мы бы автоматически защитили себя от субсидиарной ответственности.

В целом это логичный подход – ты не должен нести полную ответственность за то, чем ты не управляешь. Дело оставалось за малым – методично, со ссылками на закон, судебную практику и собранные нами документы доказывать тот факт, что мы:

А) Не являлись контролирующими лицами, то есть не оказывали и не могли оказывать никакого влияния на принимаемые банком решения.

Б) Не получили выгоды от действий, которые АСВ указывал как основания для привлечения к субсидиарной ответственности, условно, мы не получили никакой выгоды от того, что банк дал «невозвратные кредиты», равно как и не получили выгоды от покупки ценных бумаг.

Пока мы вели это дело, Верховный суд успел рассмотреть несколько дел со схожими обстоятельствами, что лишь усилило нашу уверенность в успехе, в частности можно отметить:

Определение ВС РФ от 07.10.2021 № 305-ЭС18-13210 (2) (дело о банкротстве ПАО КБ «Балтика»), в котором ВС закрепил интересную, а главное полезную для нас позицию: «При установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и т.д., при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям)».

Ну и конечно вишенкой на торте выступило Определение ВС РФ от 10.11.2021 № 305-ЭС19-14439 (3-8) (дело о банкротстве АО КБ «Гринфилд»), в котором также была подтверждена наша позиция: «Само по себе осуществленное на основании внутрибанковских правил одобрение сделки лицом, входящим в органы управления, еще не свидетельствует о том, что это лицо является соучастником вывода активов, поскольку (как отмечено выше) в такой ситуации предполагается, что оно действовало в соответствии со стандартами разумности и добросовестности, обычно применяемыми в этой сфере деятельности. Бремя доказывания обратного лежит на конкурсном управляющем».

Конечно, мы могли уйти в глухую процессуальную оборону (что в определенных случаях так же является эффективной стратегией), однако мы знали судью и ее манеру ведения процессов.

Искусство юриста, вырабатываемое опытом взаимодействия в процессах с каждым отдельным судьей, заключается в подборе структуры речи, темпа выступления и даже громкости голоса с учетом особенностей восприятия каждого судьи. Каждый наш юрист завсегдатай арбитражных судов Москвы и прекрасно знает манеру ведения процессов практически каждого судьи банкротных составов, как со стороны нападения, так и со стороны защиты, поэтому мы знали судью, рассматривающую дело, и исходя из этого подбирали манеру поведения в суде.

Благодаря компетентности и профессионализму наших юристов, мы сумели успешно защитить нашего клиента от многомиллиардной субсидиарной ответственности.

Случай с нашим клиентом является примером того, как глубокое понимание судебного процесса, механизмов субсидиарной ответственности и правильной стратегии защиты можно защититься от нападок даже такого крупного кредитора как государство.