Стивен Вольфрам 40 лет структурирует всю информацию о себе и организует жизнь с помощью технологий

Перевод материала разработчика системы компьютерной алгебры Mathematica и системы извлечения знаний WolframAlpha о продуктивности и организации всего — от медицинской истории до управления компанией.

Я из тех людей, кто доволен жизнью, только если продуктивен. Мне нравится разбираться, что к чему. Мне нравится создавать. И я хочу иметь возможность посвятить этим вещам как можно больше времени. В какой-то мере это зависит от того, насколько хорошо организована моя деятельность.

За годы работы у меня накопились хитрости самоорганизации, которые я применяю в жизни. Да, иногда они довольно занудные, но они помогают мне оставаться продуктивным. Какие-то уже стали частью нашей повседневной жизни. Кто знает, может, и остальные повторят их судьбу.

Весь технологический стэк, который я уже долгое время создаю вокруг языка Wolfram Language, сильно помогает моей продуктивности. Также стимулирует компания, которую я основал больше 32 лет назад.

Да, её рыночный охват мог бы (должен) быть больше, но в компании трудятся около восьмисот человек, она работает слаженно и успешно превращает идеи в продукты, к тому же позволяет применить свои навыки так, что и моя производительность повышается.

Хочу обратить ваше внимание на практические советы по самоорганизации: какие технологии и вещи ежедневно помогают мне жить и работать лучше, чувствовать себя свободнее и продуктивнее.

С точки зрения логики ключевые моменты в создании личной инфраструктуры: максимальная организация, оптимизация и автоматизация работы. Всё это с учётом возможностей современных технологий и личных предпочтений.

Во многом это хорошая практика вычислительного мышления, а также способ применить те инструменты и идеи, на создание которых я потратил столько времени. Что-то из этой статьи будет полезно для многих, а часть учитывает особенности моего характера, положения и активности.

Чтобы понять мой метод самоорганизации, сначала надо сказать пару слов о моей повседневной жизни. Некоторых удивляет, что последние 28 лет я исполняю обязанности генерального директора удалённо.

Я принимаю активное участие в жизни компании, но физически нахожусь в офисе несколько раз в год. В основном я взаимодействую с компанией из дома, применяя современные компьютерные технологии.

Я отношусь к тому типу директоров, которые выполняют много работы самостоятельно, а также управляю другими людьми. Благодаря удалённой работе я справляюсь с этим и не отвлекаюсь. Частично следуя моему примеру, наша компания стала очень децентрализованной, и сотрудники работают по всему миру (главное — быть продуктивным, а не просто сидеть «для галочки»).

С моего рабочего места это выглядит вот так.

Как обустроено рабочее место: справа мой основной публичный монитор, который большую часть дня удалённо показывается тем, с кем я разговариваю. Слева мой дополнительный личный монитор, на котором я отслеживаю почту, сообщения и другие вещи, которые напрямую не относятся к встречам в течение дня.

Примерно весь прошлый год я запускал прямые трансляции встреч нашей команды по разработке программного обеспечения, и теперь у нас есть 250 часов записей — все с моего правого монитора.

Так как значительную часть дня я провожу на своём рабочем месте, я постарался сделать его максимально удобным. Клавиатура расположена на оптимальной высоте для комфортной работы. Мониторы находятся на такой высоте, которая, особенно с учётом моих очков с мультифокальными линзами, помогает голове находиться в правильном положении во время работы и не сидеть сгорбившись.

Я до сих пор пользуюсь мышкой с шариком (она находится с левой стороны, так как я левша), потому что, согласно моим подсчётам, с ней я работаю быстрее, чем с какой-либо другой.

Нажав на кнопку, я меняю высоту стола и могу работать за ним стоя.

Говорят, что стоять лучше, чем сидеть, но я предпочитаю начинать свой день более активно. Уже больше десяти лет я каждое утро пару часов хожу пешком. Но как я могу оставаться продуктивным, пока гуляю? Почти 15 лет назад (то есть задолго до того, как это стало популярным) я установил компьютер на беговую дорожку в соседней с моим офисом комнате.

Организовать это было не очень сложно. Я догадался, что если на точки опоры моих запястий положить гелевые патчи, а мышку поставить на платформу, то во время ходьбы можно печатать. Обычно я ставлю наклон в 5% и иду со скоростью чуть больше 3 км/ч. Кажется, моей физической формы хватает на то, чтобы одновременно идти и говорить.

Если предстоит не самый приятный разговор, я стараюсь назначить его на время прогулки. Если я почувствую раздражение, то могу «проветрить голову», переведя дорожку в режим побыстрее.

Уже много лет я слежу за разными личными показателями и анализирую полученные данные. В последние два года к этим показателям добавился сердечный ритм. В начале прошлого лета я заметил, что на пару недель частота моего сердцебиения в состоянии покоя заметно уменьшилась.

Сначала я подумал: это из-за того, что эти две недели я занимался тем, что очень люблю. Но вскоре тем же летом я опять заметил то же самое. И тогда я догадался: частота сердцебиения уменьшалась тогда, когда я ходил не на беговой дорожке в помещении, а гулял на улице.

Моя жена уже долгое время говорила мне о преимуществах прогулок на улице, но мне это занятие никогда не казалось практичным. Да, во время ходьбы я мог бы говорить по телефону (в редких случаях — просто говорить с тем, кто составил мне компанию на прогулке).

Я также мог бы гулять с планшетом в руках, удалённо следить за чьей-то работой, что я и делал неделю в конце прошлого лета, находясь в отпуске и выглядя не совсем модно.

Я много времени посвятил идее совмещения работы с прогулкой. Двадцать лет назад я представлял, что в этом будет помогать устройство дополненной реальности и аккордовая клавиатура (для одной руки). Но такой технологии не появилось, да и я не был до конца уверен в её удобстве (например, не будет ли людей укачивать?).

Однако, оказавшись прошлой весной на модной научно-технической тусовке, я заметил, как Джеффа Безоса фотографируют с собакой-роботом. Собака-робот лично меня не особо заинтересовала. Моё внимание было захвачено человеком, который шёл за кадром и управлял собакой при помощи ноутбука, который висел перед ним, закреплённый при помощи ремня, как у продавцов попкорна.

Разве можно так работать и печатать? После того как я узнал про свой сердечный ритм, я должен был попробовать. Думал, мне придётся соорудить что-то самому, но оказалось, можно просто купить такой «подвесной стол», что я и сделал.

Я внёс небольшие доработки и смог без проблем идти и печатать одновременно. Было стыдно, что я сам не додумался до такого простого решения двадцать лет назад. Начиная с прошлой осени, когда погода позволяет, я стараюсь ежедневно проводить два часа на улице в таком виде.

Даже когда компьютер занимает всё моё внимание, приятно находиться на улице — и да, похоже, частота моих сердечных сокращений в состоянии покоя сократилась. К тому же благодаря то ли моему хорошему боковому зрению, то ли достаточно простым маршрутам я до сих пор ни разу не споткнулся, даже когда не обращаю внимания, куда иду.

Конечно, тот факт, что я не гуляю в общественных местах, помогает, так как людей вокруг нет. Но я лишаю себя любопытных взглядов, подобных тем, которые я получал в 1987 году, когда я впервые шёл по улице и говорил по телефону размером с ботинок.

Большой деревянный рабочий стол служит мне уже 25 лет. Само собой, у него есть особенности. Я считаю, что в плане самоорганизации любая плоская поверхность имеет опасность стать «местом застоя», на котором будут накапливаться груды вещей. Лучший способ избежать этого — избавиться от плоских поверхностей.

Но иногда они необходимы, например, подписать что-то (пока ещё не всё можно сделать в онлайне) или перекусить. Моё решение — выдвижные поверхности. Нужно что-то поставить — они появляются. Но в выдвинутом положении их оставить не получится, поэтому на них не будут накапливаться вещи.

Сейчас я редко работаю с бумажными документами. Но я храню все бумаги, которые попадают ко мне на стол. Поэтому за столом я поставил ящики с отверстиями вверху, чтобы можно было положить бумагу в ящик, не открывая его.

Раньше архивная коробка заполнялась бумагами за пару месяцев, а сейчас, кажется, заполняется за пару лет. И в качестве доказательства того, как мало я пользуюсь бумагой, под моим столом находится принтер, который я использую так редко, что пачки бумаги хватает примерно на год.

Многое изменилось со временем. Например, мне важно, чтобы мой компьютер был максимально мощным. А раньше максимально мощному компьютеру требовался большой вентилятор для охлаждения. Но дело в том, что я люблю, когда в офисе идеальная тишина (это успокаивает меня и помогает сосредоточиться), поэтому центральный процессор моего компьютера находился в другой комнате.

Чтобы осуществить это, мне пришлось проделать в полу длинную канавку, в которую я укладывал прихотливые кабели связи. Сейчас у меня мощный компьютер, которому не нужен большой вентилятор, поэтому он стоит за моим столом.

У меня есть три других компьютера, не отличающихся такой тишиной, которые стоят там же, где и беговая дорожка. Когда я хожу по ней, я могу переключаться между тремя компьютерами с помощью KVM-переключателя.

Когда люди узнают, что я управляю компанией удалённо, они часто замечают, что мне, наверно, приходится проводить много видеоконференций. Но я почти их не провожу. Нам хватает удалённой демонстрации рабочего стола. Видео меня отвлекает.

На совещаниях часто присутствует много людей, потому что мне может понадобиться их мнение. Но мне не надо, чтобы они внимательно слушали большую часть совещания (я даже рад, если пока я говорю, они продолжают работать). Однако любое совещание провалится, если на видео заметно, как кто-то не обращает на тебя внимание.

Учитывая, что мы работаем без видео, аудио имеет первостепенное значение, и я очень придирчив к качеству звука. Никаких громкоговорителей. Никакой плохой связи. Я сам довольно старомоден, пользуюсь гарнитурой (с подкладкой сверху, чтобы компенсировать отсутствие волос на голове) и обычным направленным микрофоном.

Гарнитура у меня проводная (потому что мне не нравится идея носить радиопередатчик на голове весь день), с длинным проводом, который позволяет мне ходить по офису туда-сюда.

Хоть я и не снимаю себя на видео во время совещаний, рядом с моим компьютером стоит документ-камера. Я пользуюсь ей, когда на совещании обсуждаются планшеты или телефоны. Да, можно было бы подсоединить видео с экрана телефона к моему компьютеру. Но если мы обсуждаем особенности пользовательского взаимодействия, непосредственный контакт с телефоном помогает.

Ещё документ-камера полезна, когда я хочу показать фрагмент из книги или какой-то образец. Если я хочу нарисовать что-то простое, я пользуюсь функцией примечаний в нашей системе удалённого рабочего стола, но если надо изобразить что-то в деталях, ретро-способ с бумагой и ручкой под документ-камерой удобнее.

И мне нравится, что снятое документ-камерой отображается в окошке на моём мониторе, размер которого я могу изменять по желанию. Иногда пользуюсь графическими планшетами, но мне не нравится, что планшет воспринимает весь экран как пространство для рисования вместо того, чтобы создать отдельное окно, которое я могу перемещать.

С одной стороны, большая часть моей жизни проходит за столом. Но с другой, я довольно часто нахожусь вдали от него — в другой комнате или на улице. Для таких случаев у меня есть ноутбук с 13-дюймовым экраном. Но организация усложняется, если я уезжаю далеко.

Если мне надо закончить важную работу или где-то выступить, то я возьму с собой 13-дюймовый ноутбук. Но его довольно тяжело таскать за собой, а я не люблю оставаться без компьютера. Поэтому у меня есть ещё один крохотный ноутбук весом меньше килограмма, который я ношу в маленькой сумке (и сумка, и компьютер, естественно, с нашим логотипом).

Последние пару лет, если я не беру с собой рюкзак с большим ноутбуком, я всегда ношу маленький компьютер. Я хотел, чтобы он полностью помещался в сумку, но из моей любимой сумки он немного торчит.

К удивлению, оказалось, что так носить его тоже удобно. И ещё забавно смотреть, как удивляется человек, когда разговариваешь с ним и вдруг быстро достаёшь из маленькой сумочки компьютер.

Телефон у меня всегда в кармане; если у меня есть пара свободных секунд, он у меня в руках. С него удобно проверять почту, удалять или пересылать сообщения. Но если мне надо написать что-то важное, я достану маленький компьютер.

Правда, если я стою, то печатать одной рукой и держать компьютер другой неудобно, поэтому, если я знаю, что стоять придётся долго, то возьму с собой планшет. Но чаще всего приходится довольствоваться телефоном. А если сейчас я больше ничего полезного сделать не могу или у меня нет интернета, то открываю папку «Прочитать», которая синхронизирована на всех устройствах.

В 2007 году я придумал программу WolframTones, потому что хотел создать уникальный рингтон для телефона. Хотя WolframTones и стала успешным примером создания музыки на основе алгоритма, на моём телефоне есть только картинка с композициями, сочинёнными WolframTones, которую я поставил на экран блокировки.

Куда я записываю свои мысли. Я пробовал множество разных изобретений, но ни одно из них не оказалось достаточно практичным и полностью социально приемлемым. Поэтому я всё ещё делаю то, что и 40 лет назад: храню в кармане ручку и сложенную втрое бумажку (размером примерно с кредитную карту).

Совсем не технологичный подход, но он работает. Когда я прихожу домой, я всегда выделяю время на то, чтобы перенести свои записи с бумажки, написать, кому хотел, и прочее.

У меня есть небольшой «комплект технологического обеспечения», который я всегда ношу с собой. Вот из чего он состоит:

Самое важное — маленькое зарядное устройство, которое заряжает и компьютер (через разъём USB-C), и телефон. Я беру с собой разные разъёмы, чтобы подключаться к проекторам. Ещё у меня есть очень лёгкий двух- и трёхконтактный блок питания, чтобы провода от моих устройств не выпадали из старых розеток.

Когда я выезжаю на более важные мероприятия, я добавляю к комплекту ещё несколько вещей.

Огромный портативный аккумулятор (к сожалению, такую модель сейчас почти невозможно найти), благодаря которому мой ноутбук сможет работать долгое время. На мероприятия вроде торговых выставок я ношу с собой маленькую камеру, которая делает снимок каждые 30 секунд, чтобы я мог вспомнить, что видел.

А если я уезжаю далеко за город, то беру с собой спутниковый телефон. Конечно, у меня с собой ещё много всякой нужной мелочи, например, тонкая широкополая панама, лёгкий неопреновый пакет, салфетка для очков, антисептик для рук, крем против комариных укусов, визитки, шоколадки и так далее.

Чтобы вещи во время поездок не разбрасывались, я обычно беру с собой несколько пластиковых конвертов.

В конверте «Презентация» лежат переходники (VGA, HDMI и прочие), которые нужны мне, чтобы подключить проекторы. Иногда я беру с собой Ethernet-адаптер (для небольших презентаций иногда беру маленький проектор).

В конверте «Автомобиль» лежит второй телефон, который можно использовать как навигатор, у него сзади небольшой магнит и держатель для вентиляционного отверстия. Ещё там лежит гарнитура на одно ухо, зарядка для телефона, иногда маленький инвертор для компьютера. Если я беру с собой спутниковый телефон, то я беру в машину всё, что для него нужно, включая антенну, которая крепится к крыше машины и «видит» спутники.

В конверте «Отель» лежит стереогарнитура, второй аккумулятор для компьютера и диск с зашифрованной копией данных на моём компьютере на тот случай, если я потеряю компьютер и придётся купить и настроить новый.

Четвёртый пластиковый конверт нужен для хранения вещей, которые я приобрету во время поездки, и нескольких маленьких конвертов (по одному на каждый день поездки), в которых лежат визитки.

Несколько лет назад я возил с собой маленький генератор белого шума для маскировки посторонних звуков, особенно ночью. А потом я понял, что не надо возить с собой генератор, вместо него я пользуюсь приложением на телефоне (раньше я включал розовый шум, а сейчас просто включаю «звук кондиционера»).

Часто сложно предугадать громкость звука за окном (например, на следующее утро), поэтому сложно установить нужный уровень громкости маскировочного шума. Сейчас, пока я писал эти слова, я подумал, что можно использовать современную программу обработки аудиосигналов на языке Wolfram Language для прослушивания внешних звуков и настройки громкости шума для их маскировки.

Также в поездках мне нужны часы. Сейчас я пользуюсь маленьким кодом на языке Wolfram Language на компьютере. Но я добавил несколько дополнительных функций в эту программу. Всегда оставляю компьютер в часовом поясе своего дома, поэтому у них есть ползунок для уточнения местного времени (да, если я опять окажусь в зоне получасового пояса, код придётся отредактировать).

Ещё у этих часов есть кнопка «Запуск таймера сна». Когда нажимаю её, начинается отсчёт времени от нуля, который помогает понять, сколько времени я спал, и не слушать биологические часы. К тому же после нажатия этой кнопки мой помощник получает письмо на почту и может догадаться, проснусь ли я к встрече, назначенной на раннее утро, или нет. Уголок для курсора, сделанный в правом верхнем углу, не даёт компьютеру уйти в спящий режим.

Когда мне удобно, я люблю сам водить машину. До появления мобильных телефонов было сложно работать за рулём, но сейчас я могу провести плодотворную беседу. Встречи, на которых надо только слушать и говорить, назначаю на «время за рулём». Удобно, когда в телефон забиты стандартные номера для конференц-связи и я могу набирать номер голосом. Веду список людей, с которыми могу созвониться за рулём, особенно когда я нахожусь в непривычном для себя часовом поясе.

А когда машину вёл не я, меня всегда мучило, что сколько бы я ни пытался поработать за компьютером во время поездки, меня начинало укачивать. Я перепробовал всё. Большие машины. Маленькие машины. Жёсткая подвеска. Мягкая подвеска. Переднее сиденье. Заднее сиденье. Бесполезно.

Но пару лет назад я решил послушать музыку в таких больших шумоподавляющих наушниках — и меня не укачало. Но если я захочу поговорить по телефону во время работы за компьютером в машине?

В 2018 году на выставке потребительской электроники я остановился у одной стойки. Несмотря на протесты моего сына, который сказал, что «только потому что ты не понимаешь, что они продают, не значит, что это что-то интересное», я купил довольно необычный предмет. При всей своей странности он почти всегда спасает меня от укачивания в машине.

Я много времени провожу, выступая перед разной аудиторией. Особенно я люблю выступления по темам, о которых раньше не говорил. Выступаю перед представителями крупнейших компаний, авторами важнейших технологий и умнейшими учёными. Выступаю перед школьниками.

Мне очень нравится общение со зрителями (часть с ответами на вопросы — моя любимая), я люблю быть спонтанным. Почти всегда всё заканчивается тем, что я пишу какой-то код в реальном времени.

В молодости я много времени проводил в разъездах. Даже в 1980-х годах у меня были переносные компьютеры (первым был Osborne 1, который я купил в 1981 году), но тогда единственным способом оставаться продуктивным и работать за компьютером было отправлять рабочие станции в места, куда я уезжал.

А в начале 1990-х годов я решил больше не путешествовать (не в последнюю очередь потому, что я очень напряжённо работал над «Наукой нового типа»). Поэтому какое-то время мои выступления прекратились полностью. Но потом технологии начали стремительно развиваться, и скоро появилась возможность выступать по видеосвязи.

Я пережил несколько поколений различных технологий, но в конце концов создал пространство для выступлений по видеосвязи у себя в подвале. У «сцены» есть несколько вариантов: можно поставить подиум, сидеть за столом и так далее.

У меня есть проектор, благодаря которому я могу видеть свою аудиторию. Камера стоит перед экраном проектора и моими глазами. Если я пользуюсь сценарием или планом (что происходит редко), у меня есть самодельный телесуфлёр, состоящий из полупосеребренного зеркала и ноутбука, через который я могу смотреть в камеру.

Технически я, конечно, могу смотреть прямо в камеру, пока пишу код в реальном времени, но зрителям будет казаться, что я смотрю в пустое пространство, а это выглядит странно. Поэтому лучше смотреть немного вниз, так очевиднее, что я смотрю на монитор. Зрителям даже можно показать верхнюю часть компьютера внизу экрана, чтобы было совсем понятно, на что я смотрю.

Выступления по видеосвязи очень удобные (иногда, шутки ради, я использовал робота телеприсутствия). Но в последнее время, частично из-за того, что мои дети хотят проводить время со мной, я пришёл к выводу, что путешествовать — это здорово, и побывал везде, где только можно.

Часто в один день я даю несколько выступлений. Постепенно у меня появился подробный список того, что мне необходимо. Подиум правильной высоты и находящийся в таком положении, чтобы мне было удобно печатать (и не слишком большой, чтобы зрители всё равно могли меня видеть).

Микрофон с креплением, чтобы обе мои руки были свободны для печати. Хороший интернет, чтобы я мог подключиться к нашим серверам. И конечно, проектор для компьютера, чтобы зрители могли видеть то, что я делаю.

Я помню свой первый проектор, который я приобрёл в 1980 году. Это был «световой модулятор Хьюза на жидких кристаллах», и он прекрасно работал, как только я подсоединил его к ЭЛТ-терминалу.

С тех пор я пользовался проекторами во всех уголках земного шара: и в помещениях, оборудованных по последнему слову аудиовизуальной техники, и в далёких от цивилизации местах с древним оборудованием и бедной инфраструктурой. И там, где от работы проектора ждёшь проблем, он будет работать идеально. А там, где он, казалось бы, должен работать нормально, он обязательно сломается.

Несколько лет назад я выступал на конференции TED, в распоряжении которой имеется самое высокотехнологичное аудиовизуальное оборудование. И именно там ничего не работало. К счастью, мы протестировали оборудование за день до выступления, но три часа пытались заставить новейший проектор показывать изображение с моего монитора.

После этого я решил разобраться в особенностях взаимоотношений компьютеров с проекторами. Это довольно сложная система, работая в которой компьютер и проектор вместе подбирают качество изображения, разрешение, частоту кадров, подходящую им обоим. В основе всего этого лежит обмен строками EDID, и именно из-за них обычно возникают проблемы.

В последнее время операционные системы стали решать их лучше, но на мероприятия высокого уровня важности и стоимости организации я приношу с собой устройство, которое «обманывает» строки EDID и заставляет мой компьютер посылать определённый сигнал и игнорировать просьбы проектора.

Некоторые мои выступления полностью сымпровизированы. Но обычно у меня есть какие-то наброски, а иногда даже и план. Я всегда их записываю в Wolfram Notebook. Затем я запускаю код, который разбивает текст на страницы, копируя абзацы в конце каждой страницы, чтобы у меня было больше свободы в выборе момента перелистывания страницы.

Раньше я перекидывал эти заметки в iPad, который я настроил на перелистывание при касании экрана. Но сейчас я просто настроил синхронизацию файлов, а для своих заметок пользуюсь маленьким компьютером. Плюс этого в том, что я могу редактировать их прямо до момента выхода на сцену.

Вместе с заметками иногда появляется какой-то материал, который я хочу включить в выступление. Теперь, когда у нас есть новая система Presenter Tools, возможно, я начну создавать материал, больше похожий на слайд-шоу. Но обычно у меня есть несколько строк кода на языке Wolfram Language, которые я хочу включить сразу же, а не тратить время на то, чтоб их напечатать.

Или хочу выбрать картинку из «банка слайдов» и сразу же вывести её на экран, например, в качестве ответа на вопрос. В разрешении проектора есть свои особенности, например, в случае слайдов с клеточными автоматами, потому что они должны быть «ровно пиксель к пикселю». В противном случае они исказятся, а изменить их размеры так, как это сделает обычная программа для создания слайдов, не получится.

Итак, что же делать с таким материалом? У меня есть второй монитор, подключенный к моему компьютеру, изображение с которого не проецируется (и да, это тоже приводит к путанице со строками EDID). На этом мониторе я могу выбирать и копировать всё необходимое. В языке Wolfram Language есть функция, которая выделяет входной материал и ссылки, создавая для меня панель инструментов, которой я могу пользоваться для ввода материала, открытия страниц и так далее.

Раньше у меня был второй монитор, который я подсоединял к ноутбуку — просто экран от ноутбука. Но я тратил слишком много времени на подсоединение и его, и проектора к ноутбуку (иногда у одного был разъём USB, у другого — HDMI и так далее). А сейчас можно просто использовать программу на iPad (хотя взаимодействие с проектором всё ещё может создавать трудности).

Желая казаться стильным, я пользовался компьютером, на корпусе которого был вырезан и подсвечен наш логотип. Но маленькие ромбы было легко повредить, поэтому сейчас на моих компьютерах наклейки с логотипом.

Три основные вещи, которыми я пользуюсь постоянно в течение дня: Wolfram Desktop, браузер и почта. Мой основной метод работы — это создание и редактирование блокнотов Wolfram. Вот несколько блокнотов, с которыми я работал сегодня.

Если рабочий день проходит продуктивно, я печатаю в Wolfram Notebook около 25 тысяч символов (да, я считаю все удары по клавишам). Все мои блокноты организованы по разделам и подразделам (очень удобно, что они автоматически включены в иерархические структуры).

Иногда в блокноты я пишу только текст. Иногда я делаю скриншот и вставляю его в блокнот. В зависимости от моей задачи я провожу вычисления в блокноте, ввожу данные на языке Wolfram Language, получаю результаты и так далее.

За всё время у меня накопились сотни тысяч блокнотов с дизайнами продуктов, планами, исследованиями, заметками — всем, чем я занимаюсь. Все эти блокноты хранятся в моей файловой системе (я синхронизировал её с облаком, я пользуюсь облачными файлами, файловыми серверами и прочим).

И очень тщательно поддерживаю образцовый порядок в моей файловой системе, благодаря чему могу найти любой блокнот быстрее, просто перемещаясь по файловой системе, чем составляя поисковой запрос.

Думаю, что впервые я серьёзно задумался над организацией своих файлов в 1978 году (тогда же стал пользоваться операционной системой Unix). И за последние 40 лет пережил пять поколений организации файловой системы. Каждое поколение отражало то, как именно я организую свою работу в данный момент жизни.

Например, в период между 1991 и 2002 годами, когда я писал свою важнейшую книгу «Наука нового типа», основная часть моей файловой системы была организована по разделам будущей книги.

Меня радует, что сегодня я могу перейти от, например, картинки в онлайн-версии книги к блокноту, который её создал (а стабильность языка Wolfram Language означает, что я снова могу прогнать код в блокноте, хоть иногда он теперь может быть написан более рациональным способом).

Разделы книги описаны в папке файловой системы «третьего поколения» NewScience/Book/Layout. Ещё одна составная часть этой файловой системы — это NewScience/BookResearch/Topics. В этой папке находятся около 60 папок, названных по теме, которую я изучал во время работы над книгой.

В свою очередь каждая эта папка содержит ещё больше папок, где хранятся те проекты, над которыми я работал во время изучения этих тем. И некоторые из этих проектов выросли в подразделы или сноски в самой книге.

То, как я размышляю о компьютерных файловых системах, связано с моим опытом работы с физическими системами файлов в 1970-1980 годах. Когда я был подростком, изучавшим физику, я делал копии всех документов.

Сначала я решил, что лучшим способом хранения этих бумаг будет создание множества разделов, каждому из которых будет соответствовать своя папка. Я много думал над разделами, гордясь собой, когда удавалось придумать тому или иному документу подходящую категорию. А если в одном разделе накапливалось слишком много бумаг, то я разделял их на несколько новых разделов.

Сначала такой подход казался мне здравым, но я достаточно быстро понял, что он таким не был. Слишком часто, когда я хотел найти определённый документ, я не мог понять, почему я отнёс его именно к этой категории, а не к другой.

В конце концов я полностью изменил методику. Вместо того чтобы разделять бумаги на небольшие узкие разделы, я придумал широкие общие категории, в результате чего в одной категории могло быть 50 или больше документов (иногда в одной категории было несколько толстых папок).

Да, такая методика привела к тому, что иногда мне приходилось пролистывать 50 и больше листов, чтоб найти нужную бумагу. Но это занимало несколько минут. Даже когда это происходило несколько раз в день, преимущество заключалось в том, что я успешно находил то, что искал.

И сегодня к некоторым областям моей компьютерной файловой системы я отношусь так же. Например, я собираю материал для изучения какой-либо темы: я закину всё, что нашёл, в папку с названием темы. Иногда этот процесс длится несколько лет. Потом, когда я буду готов начать работу над этой темой, я пороюсь в папке и оставлю то, что надо.

Сейчас моя файловая система разбита на оперативную часть, которая постоянно синхронизируется на всех компьютерах, и на архивную часть, которую я храню на главном файловом сервере, где хранятся, к примеру, файловые системы предыдущих поколений.

В оперативной файловой системе всего несколько папок верхнего уровня. Одна из них — «Мероприятия». Подразделы этой папки — года. Внутри каждого года находятся папки с мероприятиями, которые я посещал в этот год.

В этих папках я храню информацию о мероприятии, блокноты, которые я использовал для выступлений, заметки с мероприятий и так далее. Так как за год я вряд ли посещу больше, скажем, пятидесяти мероприятий, найти в папке «Мероприятия» за определённый год нужную довольно просто.

Ещё одна папка верхнего уровня называется «Дизайн». В ней содержатся все мои записи о проектной работе над языком Wolfram Language и других вещах, которые мы создаём. Сейчас в ней находятся 150 папок с информацией по разным действующим проектам. Ещё есть папка с названием «АРХИВЫ» — в ней лежат папки с проектами, которые сейчас не разрабатываются.

Использую такой подход во всех областях файловой системы, связанной с проектной работой. В каждой папке есть папка «АРХИВЫ». Слежу, чтобы в основной папке все файлы (либо подразделы) находились в стадии разработки либо ждали рассмотрения. Всё, над чем окончена работа, перемещаю в «АРХИВЫ» (название я пишу заглавными буквами, чтобы эта папка выделялась в перечне файлов).

Если проект находится в папке «АРХИВЫ», я вряд ли вернусь к нему. Но если захочу, сделать это будет просто, что очень важно, ведь это означает, что я не переживаю о перемещении проекта в папку «АРХИВЫ», когда он закончен. Даже если есть вероятность, что к нему придётся вернуться.

Как обычно, такому подходу я в некотором роде научился благодаря работе с физическими документами. Когда я работал консультантом в Bell Labs в начале 1980-х годов, я увидел, что у моего друга в офисе было два мусорных ведра.

Когда я спросил его, зачем, он объяснил, что одно мусорное ведро для мусора, а второе — что-то вроде буфера промежуточного хранения для документов, которые, скорее всего, ему больше не понадобятся. Когда буферное ведро заполнялось, он избавлялся от документов, начиная снизу, так как если за всё это время они ему не понадобились, то и потом не понадобятся.

Я не следую точно такому же методу, храню всё в цифровом или бумажном виде. Но сам факт наличия папки «АРХИВЫ» помогает мне и хранить эти проекты, и ясно видеть только те проекты, которые находятся в работе.

Ещё использую разные условные обозначения. Когда создаю какой-либо проект, я тоже придерживаюсь принципа не создавать слишком много категорий файлов и называю их Notes-01.sb или SWNotes-01.nb, не разбивая разные аспекты одного проекта на разделы.

Просто нумерую файлы по порядку, потому что обычно работаю только с последними добавленными в проект файлами. А если они пронумерованы, их проще найти, мне не надо запоминать, какое название я придумал для той или иной идеи или аспекта проекта.

Уже долгое время я называю файлы file-01, file-02 и так далее. Так любой способ группировки отсортирует файлы по порядку. Да, зачастую появляются названия file-10, но за все годы использования такой системы я даже близко не подбирался к file-99.

Когда я работаю над одним проектом, использую только файлы в папке этого проекта. Но если повезёт, в голову приходит множество идей по нескольким проектам сразу. К тому же каждый день я получаю сотни писем по разным проектам, хотя могут пройти месяцы и годы, прежде чем я смогу уделить внимание некоторым из них. Поэтому для меня важно хранить все данные таким образом, чтобы я смог быстро найти их даже спустя долгое время.

У меня существует два метода сортировки материала. Первый, естественно, по содержанию данных. А второй — по типу проекта, в котором эти данные можно использовать. Относятся ли они к функциональным особенностям проекта? Или это материал для моей статьи? Или это заготовка для студенческого проекта, скажем, нашей летней школы?

Иногда материалы для проектов состоят из одного или нескольких файлов. Иногда материал — это просто идея, которую я могу описать несколькими предложениями, как, например, заготовки студенческих проектов, для объяснения которых достаточно их названия и краткой аннотации. Такие идеи я храню в одном блокноте: изучаю его и даю обобщённую характеристику перед началом наших летних программ.

Для материала, который впоследствии планирую описать подробнее, система немного другая. Обычно у меня есть примерно 50 идей для будущих статей. Для каждой из них создаю отдельную папку с файлами под названиями Notes-01.nb — в них содержатся описания отдельных аспектов этих идей. Но ещё в этих папках есть файлы или группы файлов, объединённые темой статьи, которые я иногда организую в подразделы с названиями «Исследования» и «Материалы».

В моей файловой системе есть папки для разных видов проектов: «Статьи», «Дизайны», «Студенческие проекты» и прочее. Важно, чтобы таких папок не было слишком много (даже с учётом моей довольно насыщенной жизни, их не больше дюжины). Когда появляется что-то новое из письма, разговора, интернета или моей головы, мне надо быстро придумать, к какому виду проекта относится новая информация (если вообще её можно отнести к какому-то виду).

Конечно, иногда решить, к какой категории отнести тот или иной файл, просто. Но важно иметь устоявшуюся систему, которая позволит быстро принять решение и впоследствии найти нужный файл.

Иногда возникают сложности. Например, с течением времени то, что ты думаешь о тех или иных данных, может измениться, что приводит к изменению названия папки. Но ключевым моментом остаётся то, что в любой момент времени количество папок, с которыми я работаю, должно оставаться таким, чтобы я помнил их все.

У меня может быть дюжина папок для разных типов проектов. В некоторых из них есть папки для определённых проектов на конкретные темы. Но общее число папок, в которых я храню информацию, не должно превышать нескольких сотен.

Некоторые из таких папок могут существовать десятки лет, а некоторые появляются и исчезают за несколько месяцев. В основном срок их жизни составляет несколько лет, от момента зарождения идеи для проекта до момента окончания работы над ним.

Решение не идеальное, но я поддерживаю две иерархии папок. Первая, и самая важная, это моя файловая система. Вторая — почта. Я храню информацию на почте по двум причинам. Во-первых, это удобно. Мне приходит письмо, я понимаю, к какому проекту оно относится, и хочу перенести его в нужную папку. И если эта папка есть на почте, я могу перенести письмо туда одним щелчком мыши или нажатием на сенсорную панель. Мне не надо искать файл или файловую систему, в которую надо переместить письмо.

Во-вторых, цепочки писем. Язык Wolfram Language позволяет и импортировать материал с адреса почты, и подключаться к реальным почтовым серверам. Сразу заметно, что цепочки разговоров по почте предстают в виде сложных графиков (даже гиперграфов). Да, почтовые клиенты — не идеальный способ просмотра этих разговоров, но всё равно удобнее, чем разбирать их на отдельные файлы.

Когда проект уже существует, но ещё не находится на стадии активной разработки, я использую файловую систему, а не папки на почте. Это связано с тем, что информация по таким проектам обычно приходит отдельными письмами, а не является частью цепочки писем. Поэтому удобнее перенести эти письма в папку с проекта либо копировать их содержимое в блокноты.

Когда над проектом ведётся активная работа, по нему приходит множество разных писем, поэтому сохранить структуру цепочки важно. А когда проект ещё только вырисовывается, я хочу, чтобы вся информация о нём лежала в одном месте, не думая об организации её на дополнительные папки, блокноты и так далее.

Некоторые из папок на почте повторяют папки в файловой системе. Но часть, особенно те, в которых содержится общая информация о долгосрочных проектах, уникальны. Иногда такие папки существуют на почте более десяти лет (моей папке-рекордсмену на почте около 15 лет). Да, их названия могут не совсем подходить им, но папок не так много, они часто у меня на глазах, поэтому я знаю, что в них должно быть, даже если название не совсем соответствует содержимому.

Когда я готов приступить к работе над проектом, мне доставляет особое удовольствие открыть его папку на почте и начать разбирать сообщения, некоторым из которых уже исполнилось несколько лет. За последние пару недель мы почти закончили новую версию языка Wolfram Language, я начинаю заглядывать в будущее и нахожу в папках сообщения из 2005 года.

Когда я их сохранял, я не знал, как организовать структуру будущего проекта, но теперь знаю. Так что могу быстро пролистать все сообщения и рассортировать их по нужным блокнотам. После этого удаляю сообщения из папки на почте, а затем удаляю и всю папку.

В отличие от файловой системы, где всё перемещается в «АРХИВЫ», папки с почты я удаляю. Я не вижу смысла сохранять их, потому что почта недостаточно организована и содержит слишком много информации, поэтому чтобы найти то, что нужно, придётся воспользоваться поиском. А время это не сэкономит, потому что я храню все свои письма.

Итак, у меня есть файловая система и почта. В нашей компании есть серьёзная система управления проектами, различные базы данных, трекеры задач, системы управления версиями исходного кода и прочее. Раньше, в зависимости от проекта, я непосредственно с ними взаимодействовал и вносил свой вклад, но сейчас мне это не требуется. Я только просматриваю их, не внося изменений.

Взаимодействие со всеми остальными данными у меня происходит в онлайне. Либо через сайты wolframalpha.com и wolfram.com, либо через наши корпоративные сайты. Эти корпоративные сайты либо находятся в стадии тестирования или разработки, чтобы потом стать общедоступными. У меня есть собственная домашняя страница, помогающая быстро получить доступ ко всем этим сайтам.

Моя домашняя страница, естественно, создана на базе Wolfram Notebook. Я могу редактировать этот блокнот через свою файловую систему, а потом нажатием кнопки создать новую версию в Wolfram Cloud. В моём браузере есть расширение, которое открывает мою домашнюю страницу каждый раз, когда я открываю новое окно или вкладку.

Когда я начинаю работать, я пользуюсь только несколькими службами: домашней страницей, на которую я захожу несколько сотен раз за день, почтой и папками внутри, файловой системой на компьютере. Ещё важная система — календарь.

Мой взгляд иногда падает на компьютеры других людей, и я вижу, что их рабочие столы завалены файлами. Мой рабочий стол, напротив, полностью пустой и белый (этот цвет удобно использовать для удалённого показа рабочего стола и прямых трансляций). Для меня нет ничего более стыдного, чем файлы на рабочем столе, это знак того, что я не могу организовать свою работу.

Такое же отношение у меня к папкам общего содержания, например, «Загрузки» и «Документы». Да, иногда приложения автоматически скачивают файлы в эти папки, но я никогда не храню в них ничего, что мне нужно. Они не синхронизированы с облаком и другими компьютерами.

Вне зависимости от способа организации моих файлов, они все хранятся у меня долгое время. Мои самые старые файлы датированы 1980 годом. В то время тоже была система, напоминающая облако, только называлась она «Разделение времени». Некоторые файлы, которые я хранил таким способом, утеряны. Но те, что хранились на компьютерах, уцелели, хоть некоторые из них пришлось извлекать с девятидорожечной ленты.

Сейчас для меня важно, чтобы все файлы и почта хранились на компьютере, поэтому у меня в подвале есть вот это:

Исходная система хранения находится на обычном RAID-массиве. Резервная копия находится на компьютерах в главном офисе компании в 1600 км от дома, где также есть резервная копия на ленте (за все годы работы мне только однажды пришлось извлекать информацию с ленты). Все файлы, с которыми я работаю сейчас, синхронизируются с облачным хранилищем и моими компьютерами.

В основном для записи информации я пользуюсь почтой и сервисом Wolfram Notebook. За тридцать лет работы Notebook мы довели систему до совершенства, и сейчас я могу одним нажатием кнопки создать новый блокнот, который автоматически становится удобочитаемым организованным документом. Кстати, я горд тем, что все эти тридцать лет мы успешно поддерживаем совместимость: блокноты, созданные мной в 1988 году, всё ещё работают.

Однако иногда я создаю блокнот не для человека, а для ввода его в автоматизированный процесс. Для этого у меня есть много особых блокнотов. Например, если я хочу сделать запись в нашем новом функциональном репозитории Wolfram, я захожу в раздел меню (доступен в любой системе версии 12): «Файл» → «Новый» → «Элемент репозитория» → «Элемент функционального репозитория».

Такая возможность поощряет создание новых записей и разделов. Когда я закончил работу, я нажимаю «Отправить на рассмотрение», и блокнот отправляется в общую очередь (должность генерального директора не даёт мне права избежать оценки).

Я создаю много вещей, которые отправляю на рассмотрение, в основном в категории документации на языке Wolfram Language. Для авторской разработки у нас есть внутренняя система DocuTools, в основе которой лежит гигантская панель инструментов, которую я из-за её сложности люблю сравнивать с кабиной пилота.

DocuTools нужна, чтобы сделать авторскую разработку документации максимально удобной. В неё включены более 50 дополнительный панелей (некоторые на картинке выше), и целых 1016 кнопок. Если я хочу создать новую страницу для функции языка Wolfram Language, я нажимаю кнопку New Function Page, и появляется вот такое окно.

Обратите внимание на полоску вверху страницы, на которой написано «Будущее». Эта надпись означает, что несмотря на то, что страница будет храниться в общей системе управления исходным кодом, она ещё не готова, она — просто версия того, что мы планируем. Система, которая создаёт нашу официальную документацию, проигнорирует эту страницу.

Зачастую мы (что обычно означает я) пишем документацию к функции до того, как функция готова. Мы включаем в документацию все детали функции, но когда сама функция готова, некоторые её свойства ещё могут дорабатываться.

Чтобы избежать путаницы, мы делаем то, что в компании называем частичной «футуризацией» документации на очень ярком заметном розовом фоне. Да, она находится в системе управления исходным кодом, и её видно каждый раз, когда мы заходим на страницу исходного кода страницы документации. Но она не включена в страницу документации, которая находится в общем доступе.

Система DocuTools написана, естественно, на языке Wolfram Language, в ней также широко используется символическая структура Wolfram Notebook. Постепенно мы начали использовать эту систему не только для непосредственно документации, например, я всегда пользуюсь ей для создания практически всех данных на основе блокнотов.

Например, есть кнопка для блога Стивена Вольфрама. Если на неё нажать, откроется обычный блокнот, в котором можно печатать. Но в системе DocuTools есть целая панель с кнопками для комментариев и редактуры. Когда я написал материал в блог, редактор возвращает его в таком виде.

Выделенное розовым означает «исправить», бежевым — наличие комментария. Если нажать на бежевую область, появляется маленькое окошко.

Конечно, существует множество систем для отслеживания изменений и редактуры. Но язык Wolfram Language позволяет создать уникальную систему, отлаженную под индивидуальные нужды, что я и сделал. До этого большую часть моего времени отнимал просмотр комментариев. Я до сих пор не могу забыть ужасный 17-часовой полёт, который я провёл за разбором примечаний к одному материалу. Но теперь всё настроено под меня, и я отрабатываю правки раз в десять быстрее.

Часто мы адаптируем инструменты, созданные для меня, чтобы ими могли пользоваться все желающие. Пример этого — система разработки курсов и создания видео. Я хотел иметь возможность быть человеком-оркестром и создавать всё сам, как я работаю с прямыми эфирами.

Хотел создать сценарий, включающий в себя и слова, и код, потом включить запись экрана и читать сценарий. Но как быть с вводом кода? Я не могу печатать его вручную, потому что это мешало бы моей речи, и очевидным решением было автоматически печатать их в блокноте.

Но как это всё осуществить? Я начал с создания сценария.

Затем я нажимаю кнопку «Создать конфигурацию записи». На одном участке моего монитора появляется титульный экран, и я настраиваю систему записи экрана на запись именно этого участка. В другой области на мониторе сам сценарий. А элементы управления? Они представляют собой ещё один блокнот Wolfram в виде панели с кнопками.

Как же пользоваться этой панелью? Я не могу управлять мышкой, потому что это отвлечёт внимание от блокнота, который записывается. Поэтому я поместил панель на ещё один рабочий стол, в этом случае на iPad. Чтобы «выполнить» сценарий, я нажимаю эти кнопки.

На панели есть большая кнопка «Пройти сценарий». Допустим, я дочитал до момента, где мне надо напечатать что-то в блокноте. Если я хочу сымитировать процесс ввода, я нажимаю кнопку «Медленный ввод». После её нажатия символы появляются один за другим в блокноте (мы измерили среднюю задержку между нажатием клавиш у людей и смоделировали ее).

Через некоторое время медленная печать начинает раздражать, поэтому я нажимаю кнопку «Ввод», которая сразу же копирует всё, что надо ввести, в блокнот. Если на эту кнопку нажать ещё раз, она выполнит свою вторую функцию и проведёт вычисление, как если в блокноте нажать комбинацию Shift + Enter (в видео ещё всплывают окна с пояснениями).

Можно долго говорить о других инструментах, которые я создал с помощью языка Wolfram Language, но общую идею вы уловили. Помимо Wolfram Language, я пользуюсь обычными браузерами и облачными блокнотами на Wolfram Cloud.

Иногда я пользуюсь общедоступным Wolfram Cloud, но чаще закрытым, потому что повестки наших внутренних встреч находятся в блокнотах на внутреннем Wolfram Cloud. У меня есть ещё один, личный Wolfram Cloud, на котором я храню всё больше и больше приложений.

Вот как сейчас выглядит док-панель моего компьютера.

Вот что на ней находится: браузер файловой системы, почта, три интернет-браузера (я тестирую наши продукты на нескольких браузерах), календарь, нашу платформу для VoIP-связи (иногда я пользуюсь ей, а иногда нашей системой удалённого просмотра экрана). Ещё у меня есть приложение для прослушивания музыки, но я редко могу найти на неё время.

В основном я пользуюсь им, чтобы взбодриться, когда я разбираю тысячи сообщений на почте, потому что долго это откладывал. Но когда мне надо написать что-то, требующее высокой концентрации, я работаю в тишине (к тому же я обнаружил, что читаю медленнее, если слушаю музыку со словами, поэтому за работой слушаю инструментальные композиции).

Иногда пользуюсь стандартными приложениями для работы с текстами или таблицами, потому что открываю документ с помощью этих приложений. Но должен сказать, я никогда не разрабатывал документацию с нуля при помощи стандартных приложений, я всегда использую созданную нами технологию.

Иногда я открываю окно терминала и пользуюсь командами операционной системы, но делаю это всё реже, потому что пользуюсь языком Wolfram Language (хранить и редактировать команды в блокноте очень удобно, как и мгновенно получать графическую и организованную информацию).

Пока писал эти строки, понял, что есть ещё место для оптимизации. На моей домашней странице есть ссылки, выполняющие довольно сложные вещи. Одна из них, например, запускает процесс подготовки к незапланированной прямой трансляции: она отправляет сообщения нашей дежурной команде, работающей круглосуточно, чтобы они могли настроить мой канал, создать трансляцию и мониторить комментарии.

Но я понимаю, что ещё остались пользовательские команды операционной системы, которые я ввожу в окне терминала, например, загрузка обновлений из репозитория исходного кода.

Мне надо настроить их в своём личном облачном хранилище, чтобы на домашней странице появились ссылки, которые будут запускать код на языке Wolfram Language для этих команд (стоит отметить, что многие эти команды очень старые; например, команда fmail, которая отправляет сообщение в будущее, была написала почти 30 лет назад).

Итак, если посмотреть на мою док-панель, заметно, что приложения Spikey на ней доминируют. Зачем мне три одинаковых стандартных приложения Wolfram Desktop? Дело в том, что это три разные версии.

Первая — последняя выпущенная версия. Вторая — последняя внутренняя версия, обновляющаяся каждый день. Третья (белого цвета) — прототип, который тоже обновляется каждый день, но в нём присутствует множество ультрасовременных функций, которые пока ещё невозможно нормально протестировать.

Операционная система должна проделать довольно искусную работу, чтобы каждую ночь установить все эти версии и распознать каждый вид документации. Но это необходимо для моего рабочего процесса. Обычно я пользуюсь последней внутренней версией (ещё у меня есть хранилище со всеми предыдущими версиями), однако на каком-то особом совещании я могу воспользоваться как и версией-прототипом, так и общедоступной версией, если во внутренней что-то не работает.

Управлять несколькими версиями удобнее через облако, и у нас имеется много разных конфигураций, запущенных во внутренних закрытых облачных хранилищах, с разными комбинациями фрагментов кода, внешних интерфейсов и версий.

Во время выступлений я почти всегда использую последнюю внутреннюю версию, потому что написание кода в реальном времени перед зрителями помогает найти баги, даже если иногда приходится оправдываться «синдромом генерального директора компании-разработчика», которым я страдаю и из-за которого всегда хочу пользоваться новейшей версией продукта, даже если она была закончена вчера ночью и ещё не протестирована.

Важнейшая деталь моей системы работы — метапоисковик, который к тому же работает как расширение для моей памяти. Вверху домашней страницы есть строка поиска. Если ввести туда, например, «носорог», я увижу все входящие и исходящие письма, все файлы и бумажные документы в моих архивах за последние 30 лет, в которых появлялось это слово.

Мне нравится счётчик сообщений за каждый год, потому что он часто помогает мне вспомнить историю того, что я ищу. В случае с носорогом я вижу много упоминаний в 2008 году, когда мы готовились к запуску WolframAlpha, и я искал данные о множестве разных вещей, включая данные о животных видах.

Естественно, самый важный момент в работе моего метапоисковика — тот факт, что я сохранил столько данных. У меня сохранены все 815 тысяч отправленных и все 2,3 млн полученных (спама среди них почти нет) мной писем за последние 30 лет. Я невероятно рад, что последние 32 года я возглавляю компанию с развитой ИТ-инфраструктурой.

Преимущество электронных писем как раз в том, что они изначально в онлайне. А как поступить с физическими документами? Всю свою сознательную жизнь я был «информационным барахольщиком», у меня даже сохранились документы, датированные 1968 годом, когда я только пошёл в начальную школу. С тех пор вся бумажная документация переупаковывалась трижды и теперь выглядит так.

Помимо этого, у меня имеется хранилище файловых папок для документов, связанных с людьми, организациями, мероприятиями, проектами и проблемами. Количество бумажных документов ненадолго увеличилось в 1984 году, а затем стало стремительно уменьшаться по мере того, как я переводил всё больше документов в цифровой формат. Всего у меня хранится примерно четверть миллиона страниц документов, оставшихся с молодости.

15 лет назад я решил, что эти документы должны быть доступны через поисковик, поэтому начал сканировать их все. Большинство документов имеют всего одну или несколько страниц, поэтому их невозможно обработать автоматическим устройством подачи.

Поэтому мы сделали специальную установку с камерой высокого разрешения (в те времена она должна была быть со вспышкой). Сканирование потребовало долгих человеко-часов работы, но в конце концов было завершено.

После сканирования документы были автоматически обрезаны и обработаны при помощи обработки изображений на языке Wolfram Language, затем мы запустили программу распознавания текста и добавили текст прозрачным слоем на отсканированное изображение.

Теперь если я ввожу в поисковик «носорог», я нахожу восемь архивных документов. Принимая во внимание такой странный поисковой запрос, все документы оказываются довольно необычными. Например, я нашёл пасхальный выпуск журнала своей начальной школы за 1971 год.

Распознавание текста работает с напечатанными словами, но как быть с написанными от руки? Такие тексты обычно приходят на печатном бланке. Но у меня есть много заметок, написанных от руки на обычных листах.

Распознавание рукописного текста по изображению без известного алгоритма написания пока считается невозможным, но я надеюсь, что наши системы машинного обучения на основе нейросетей скоро справятся и с этой задачей. У меня есть несколько документов в двух версиях — написанной мной от руки и напечатанной, поэтому я надеюсь хотя бы обучить систему распознавать мой почерк.

Но даже при том, что я не могу осуществить поиск по рукописному материалу, я часто могу найти его, просто «заглянув в нужную коробку». Мои первые отсканированные документы организованы примерно в 140 блоков, каждый из которых соответствует какому-то важному периоду или проекту в моей жизни.

И в каждом блоке я могу просмотреть миниатюры страниц, сгруппированных в документы. Например, вот конспекты уроков географии, которые я писал в 11 лет, и текст произнесённой мной речи.

Должен сказать, что почти каждый раз, когда я начинаю просматривать отсканированные документы десятилетней и больше давности, я нахожу что-то неожиданное и интересное, что может поведать мне что-то новое о себе самом и о том, как я развивался в конкретном направлении.

Возможно, следующий момент является особенностью моей жизни, но я много времени посвятил созданию долгосрочных продуктов, а также давно поддерживаю связь с большим количеством людей, потому я поражён количеством довольно древней личной истории, с которой я сталкиваюсь практически каждый день.

Со мной связывается некий человек или организация, и я нахожу информацию о том, как я с ними общался 35 лет назад. Или я буду думать о чём-то, вспомню, что 25 лет назад я работал над чем-то похожим, и могу посмотреть, что из этого вышло тогда. У меня хорошая память, но когда смотрю на данные из прошлого, я всегда поражаюсь, сколько деталей забыл.

Впервые я настроил свой метапоисковик почти 30 лет назад. Текущая версия создана функцией CreateSearchIndex/TextSearch языка Wolfram Language, работающей в моём облаке. Она использует UpdateSearchIndex для обновления каждые несколько минут. Метапоисковик также объединяет результаты из API для поиска на наших сайтах и в базах данных.

Но не всё, что хочется, можно легко найти с помощью поиска. Поэтому у меня есть ещё один механизм поиска — личная хронология. Я давно хочу расширить её данные, но сейчас она в основном содержит информацию о мероприятиях, примерно 40 на каждый год. Наиболее важная часть этой хронологии — личный отчёт о поездке, который я скрупулёзно составляю, если это возможно, в течение суток после мероприятия.

Обычно этот отчёт представляет собой просто текст (или текст в блокноте). Но когда я хожу на такие мероприятия, как выставки, я обычно беру с собой маленькую камеру, которая делает снимок каждые тридцать секунд.

Если на мне надет бейдж на ленточке, я обычно прикрепляю камеру к нему, на идеальную высоту для фотографирования бейджей с именами людей, которых встречаю. Когда пишу свой отчёт, я обычно просматриваю сделанные фотографии, а иногда копирую несколько фотографий в свой путевой блокнот.

Но даже несмотря на все мои текущие источники архивных материалов (которые теперь включают ещё и сообщения в мессенджерах, прямые трансляции и так далее), электронная почта по-прежнему остаётся наиболее важной.

Несколько лет назад я решил облегчить процесс поиска адреса моей почты. Подумал, что если кто-то захочет связаться со мной, то в наше время он рано или поздно найдёт способ сделать это, но если адрес моей почты будет в открытом доступе, то именно на него мне и напишут.

Конечно, это означает, что я получаю много писем со всех концов света от людей, которых я не знаю. Некоторые из них, честно говоря, странные, но встречается и множество интересных. Я пытаюсь посмотреть их все, но они также проходят через систему отслеживания запросов, чтобы мои сотрудники не пропустили ничего важного. Иногда бывает немного странно видеть, что в теме письма написаны метаданные задачи, например, SWCOR #669140, но зато я точно знаю, что на это письмо ответят.

Стоит упомянуть, что на протяжении десятилетий электронная почта остаётся основным средством коммуникации внутри нашей (территориально рассредоточенной) компании. Да, у нас есть управление проектами, контроль версий, CRM и другие системы, а также чат. Но в тех частях компании, с которыми я пересекаюсь чаще всего, электронная почта остаётся главным способом взаимодействия. Иногда это отдельные письма, иногда это почтовые группы.

Мы всё время шутим, что у нас больше почтовых групп, чем сотрудников. Но мы тщательно организовали эти группы, например, разбив группы по первым буквам их названия:

Мне это позволяет помнить, какой список адресов мне нужен для письма, которое я хочу отправить.

Я знаком с множеством людей из самых разных сфер моей жизни. Ещё в 1980-х годах я просто держал их список в текстовом файле (до этого это была рукописная адресная книга). Но к 1990-м годам я решил, что мне нужна более систематизированная база данных, и создал pBase. В последние годы оригинальная технология pBase стала казаться совсем древней, поэтому сейчас у меня есть современная её версия, использующая язык Wolfram Language и работающая в моём облаке.

Всё устроено удобно. Я могу искать людей по имени или признакам, или (если я собираюсь в поездку) pBase может показать мне карту последней информации о том, кто находится в этом же месте.

Что общего у pBase и соцсетей? У меня есть аккаунт на Facebook (принадлежит признанной в России экстремистской Meta), но я там почти не сижу, и мне кажется, что основная его цель в добавлении как можно большего количества людей в друзья. К LinkedIn я отношусь более серьёзно и добавляю людей только в том случае, если я действительно общался с ними (у меня сейчас 3005 знакомств, поэтому можно сделать вывод, что я общался со многими людьми).

Удобно, что время от времени я могу загружать данные из своей учётной записи LinkedIn через ServiceExecute и обновлять содержимое pBase. Но в LinkedIn сидит только часть моих знакомых. В него не входят многие из моих более известных друзей и знакомых, а также большинство учёных, студентов и так далее.

Со временем я, скорее всего, вложусь в разработку pBase и, возможно, сделаю сервис общедоступным. Но в нашей компании уже есть система, похожая на конечную цель: наш внутренний каталог, который работает в корпоративном облаке и в основном использует понимание естественного языка, как и WolframAlpha, чтобы ему можно было отправлять запросы на естественном языке.

Стоит упомянуть, что в дополнение к каталогу нашей компании мы также поддерживаем другую базу данных, которую я нахожу полезной, особенно когда пытаюсь выяснить, кто может знать ответ на необычный вопрос или кого мы могли бы нанять для нового проекта. Мы называем это нашей базой данных «Кто что знает». В ней содержится профиль опыта и интересов каждого человека. Вот мой профиль (и вот источник с вопросами).

С точки зрения личных баз данных другой полезной для меня является база данных моих книг. В последнее десятилетие я не покупал много книг, но до этого я накопил библиотеку из около 6000 томов, и я часто — особенно когда провожу исследования, требующие исторической информации, — хочу обратиться к некоторым из них.

Но как их организовать? «Серьёзные» схемы классификации, такие как Десятичная классификация Дьюи или классификация Библиотеки Конгресса США мне не подходят, и они неудобны для составления личной «когнитивной карты» тем.

Как и в случае с папками моей файловой системы или в моих физических папок с бумагами, я решил разбить книги на общие категории, но достаточно конкретные, чтобы я мог запомнить, где они находятся в моей библиотеке. Но как расположить книги в одной категории?

Сейчас я расскажу поучительную историю, которую моя жена регулярно использует в качестве примера, о том, почему мой подход не всегда работает. Мне всегда нравилось наблюдать за историческим развитием идей, и я подумал, что было бы неплохо иметь возможность просматривать категорию книг на полке в хронологическом порядке (скажем, по дате первой публикации).

Но найти конкретную книгу или убрать её на место становится трудно. Было бы проще, если бы у книг даты публикации были напечатаны на корешках, но так никто не делает.

Около 20 лет назад я готовился переместить все свои книги на новое место с полками разной длины. И у меня возникла проблема с попыткой наметить, как расположить категории книг на новых полках («Сколько линейных футов занимает книга о квантовой теории поля и куда она поместится?»).

Затем я подумал: «Почему бы просто не измерить ширину каждой книги, а заодно её высоту и цвет?». Моя идея заключалась в том, чтобы я мог сделать рисунок каждой полки с книгами, показанными с шириной в масштабе и цветами. Затем поставить стрелку, которая будет указывать местоположение конкретной книги, легко определяемое визуально по ориентирам других книг.

Я достал колориметр (это было до цифровых камер) и принялся за работу. Но это оказалось гораздо более трудоёмким, чем ожидалось, и я не успел закончить работу в срок. В день перевозки книг мы заметили, что в упаковочную коробку помещается больше книг, если не просто класть в неё стопку книг с полки, но и положить ещё книги по краям.

В результате 5100 книг лежали в коробках в практически случайном порядке. Мы разбирали их три дня. Тогда я решил сделать проще и разложить их по авторам в каждой категории. И это, безусловно, прекрасно работает для поиска книг.

Одним из результатов моего большого проекта по инвентаризации книг стало то, что у меня теперь есть хорошая компьютерная версия всех книг, которые помогли мне с написанием «Науки нового типа», и она находится в репозитории данных Wolfram.

В 2012 году я написал статью об аналитике личных показателей и данных. Тогда у меня было около трети миллиона исходящих писем в моём архиве; теперь там на полмиллиона больше, и я могу расширить свой ежедневный график отправки писем.

Большие пустые места — это время сна. Поскольку я теперь работаю над другими проектами, например, «Науку нового типа» я закончил в 2002 году, мой режим сна изменился. К тому же сейчас я пытаюсь ложиться спать раньше.

У меня есть системы, которые собирают разные виды данных, включая каждое нажатие мной клавиши, каждый мой шаг и то, как выглядит экран моего компьютера каждую минуту (к сожалению, это очень скучный фильм). У меня также много медицинских датчиков и датчиков окружающей среды, а также данные от устройств и систем, с которыми я взаимодействую.

Часто интересно собирать эти базы данных в Wolfram Data Drop и использовать их, чтобы узнать что-то о своей жизни. В общих чертах я могу сказать, что я чрезвычайно последовательный человек привычки — но каждый день происходят разные вещи, которые заставляют мою производительность (измеряемую различными способами) увеличиваться и уменьшаться, часто, казалось бы, случайно.

К тому же я могу использовать эти данные для создания информационных панелей, которые ежедневно приносят мне пользу. Например, в моём облаке работает система мониторинга электронной почты.

Жёлтая кривая — общее количество сообщений, ожидающих ответа; красная — это те, которые я ещё даже не прочитал. Эти кривые сильно меняются в зависимости от событий в моей жизни. Например, когда я интенсивно работаю над каким-то проектом, часто вижу, что моя электронная почта «обрастает мхом». Но эти графики каким-то образом помогают мне спланировать и решить, когда и что я могу сделать.

Помогает и то, что каждый день я получаю сообщения с отчётами за предыдущий день. Сколько раз я нажал на клавиши и в каких приложениях? Какие файлы я создал? Сколько шагов я прошёл? И так далее.

Я также уже давно храню все свои медицинские данные. Всегда здорово, когда рано начинаешь следить за чем-то, а потом можешь составить график нескольких десятилетий и посмотреть, изменилось ли что-нибудь.

Я и правда заметил, что часто какой-то показатель (скажем, показатели крови) в течение многих лет оставался практически неизменным, но многие показатели, которые, согласно лабораторным исследованиям, находятся в пределах нормы, очень сильно скакали. Конечно, не помогает то, что пределы нормы в лабораторных исследованиях ограничены определённым составом исследуемого населения.

В 2010 году я сделал расшифровку своего генома. И хотя я не узнал ничего особого необычного, это, безусловно, помогает мне почувствовать связь с геномными исследованиями, когда я вижу в статье упоминание варианта однонуклеотидного полиморфизма, могу сразу же пойти посмотреть, есть ли у меня такой.

При всех различных чередованиях нитей, ориентаций и вариантов я склонен придерживаться основополагающих принципов и просто искать конфликтующие последовательности с помощью StringPosition.

Как и со многими вещами, описанными мной в этом разделе, в анализе личных данных я придерживаюсь принципа простоты. Я ещё не решил проблему, например, записи того, что я ем. Наше распознавание изображений ещё недостаточно хорошо работает, и даже приложения для записи съеденного, сделанные специально для меня, всегда получаются слишком неудобными в использовании.

Но если у меня есть система, которая работает автоматически, тогда я успешно собираю личные данные для анализа. А наличие информационных панелей и ежедневных рассылок помогает как в обеспечении постоянной обратной связи, так и в возможности проверить, работает ли система так, как надо.

Я в нудных деталях описал, как организовал свою жизнь с помощью технологий. Она постоянно меняется, и я всегда пытаюсь её улучшить. В итоге у меня валяется множество вещей, которыми я больше не пользуюсь (я покупаю почти каждое «интересное» новое устройство, о котором узнаю).

Но хотя устройства и меняются, я понял, что мои организационные принципы остаются на удивление постоянными, постепенно совершенствуясь. И я обнаружил, что такой вывод справедлив и для программных систем, которые я создал для их реализации.

Что же нас ждёт в будущем? Что-то, конечно, изменится. Во время написания этой статьи я понял, что теперь я могу обновиться до 4K-мониторов (или ещё лучше), не затронув общий доступ к просмотру монитора (качество изображения автоматически подстроится).

Вскоре, возможно, я буду использовать технологию дополненной реальности для добавления примечаний в реальном времени. Возможно, у меня будет способ сделать видеоконференции, основанные на технологии XR. Может быть, и я жду этой технологии уже больше 40 лет, я наконец смогу печатать быстрее, используя что-то вроде электроэнцефалографии.

Но более важные изменения будут заключаться в разработке более развитых и автоматизированных рабочих процессов. Со временем я ожидаю, что можно будет использовать наши инструменты машинного обучения для создания автоматической «компьютерной истории», например, для составления полезной и организованной хронологии того, что я сделал в той или иной области.

Когда я проводил исторические исследования, у меня был доступ к множеству архивов людей и организаций. Обычно в архивах проделана работа по индексации и добавлению тегов: от кого и кому письмо, когда оно было написано, какие ключевые слова, в каком файле оно находится. Но так появляется слишком много деталей, и трудно понять общий смысл произошедшего.

Моя основная цель — сделать весь материал, который у меня есть, полезным для себя. Но я подумываю в скором времени начать делать некоторые старые материалы доступными для общего просмотра. Я изучаю, как сейчас можно создать лучшую из возможных систем для организации и изучения архивов, используя облачные структуры, машинное обучение, визуализацию, компьютерную документацию.

Размышляя о своём дне, я спрашиваю себя, какие его аспекты не оптимизированы. В основном это обработка электронной почты и время, потраченное, например, на ответы на вопросы. Конечно, я потратил много усилий, чтобы попытаться структурировать вещи таким образом, чтобы как можно больше вопросов перестали требовать поиска ответа или решались с помощью технологий и автоматизации, которые мы создали. Как генеральный директор я к тому же стараюсь максимально делегировать задачи.

Но нам предстоит ещё долгий путь. И я, конечно же, задаюсь вопросом: можно ли переложить ещё какие-то функции на компьютеры или как-то их автоматизировать? Возможно, все те данные, которые я собрал о себе, однажды позволят собрать «меня-бота». Изучив столько моих электронных писем и имея доступ ко всем моим файлам и данным, возможно предсказать, как я отвечу на любой конкретный вопрос.

Но до этого ещё далеко. Будет интересно, когда компьютер сможет, например, предложить мне три разных решения какой-либо проблемы, а затем показывать мне черновики, из которых я просто выберу нужный. Общий вектор направления, в котором я хочу развиваться, по определению будет выбран мной, но вот методы, которые я использую, надеюсь, будут полностью автоматизированы.