Финансовый директор Solopharm Павел Семьянов — про текучку, кризис и 25 млрд рублей за завод, «которого нет»

Финансовый директор фармацевтической компании «Solopharm» Павел Семьянов рассказывает все про текучку, кризис, банкротство и 25 миллиардов рублей за завод, «которого нет».

— Павел, расскажите о том, как вы попали в фарму?

— В своем интервью наш руководитель службы персонала Светлана Зинченко сказала, что она не боится брать на работу оverqualified (сверхквалифицированных) специалистов. Со мной получилось именно так. Я пришел в компанию в мае 2014 года. До этого 5 лет занимал пост генерального директора в сетевой компании, в штате которой было 300 человек. Когда я пришел в «Гротекс» здесь было в 10 раз меньше сотрудников.

Я приходил работать не конкретно в фарму, я приходил работать с Олегом Жеребцовым. О нем мне рассказывали бывшие сотрудники, которые знали Олега лично. Но уже сейчас я вижу огромные перспективы работы в фармотрасли.

— Вот когда вы пришли в Гротекс, что вы увидели?

— В штате было примерно 30 человек. Проект был на абсолютной инвестиционной стадии: здание завода уже было, была построена первая очередь (сейчас на заводе запущена 3 очередь), выручки у компании никакой не было. Я пришел и сразу стал заниматься апдейтом бюджета, выстраиванием отношений с банком, настройкой казначейства и формированием отчетности.

— Что вам показалось более трудным?

— Поскольку я пришел на финансовую позицию, то я столкнулся не столько с трудностями самой отрасли, сколько со спецификой самого проекта. Выручки нет, потому что производство еще не работает, а нужно дальше строить. Финансирование идет только из средств банка. В нашем случае — это работа с инвестиционными кредитами. Это отдельная история долгосрочного инвестиционного кредитования, имеющая свою специфику, с которой раньше я не сталкивался.

— Какой вы руководитель?

— Я думаю, что об этом лучше спрашивать у тех, кто со мной работает. Но вообще, говорят, что люди приходят работать в компанию, а увольняются от руководителя. Так вот если рассуждать с этой точки зрения, то за 5,5 лет у нас в службе текучка — ноль. Учитывая, насколько мы успешно справлялись за все эти годы с задачами, которые перед нами стояли, я думаю, что я хороший... ну или эффективный руководитель.

— Давайте представим ситуацию: у вас на собеседовании два специалиста — широкопрофильный и узкопрофильный. Убедиться в том, что широкопрофильный специалист гений во всем, есть возможность только спустя какое-то время, но при этом вы знаете, что узкопрофильный специалист — профессионал в своей сфере. Кого вы выберете?

— Я думаю, что мы должны посмотреть на сильные стороны человека и понять: может ли он за счет своих сильных сторон решать ту задачу, которая перед ним ставится. В целом и для «Гротекса», в частности, важно чтобы человек был готов меняться, расти и развиваться.

— Бывало ли когда-то, чтобы вы выходили из себя?

— Людям свойственны эмоции, но я не основываю на них свои решения.

— Бывало ли такое, что вышестоящее руководство говорит принять какое-то конкретное решение, с которым вы не согласны?

— В такой ситуации я пытаюсь понять смысл того решения, которое я слышу. Возможно, я что-то не учитываю, может быть, я просто неправильно оцениваю ситуацию, не вижу ее во всей полноте. Если я вижу действительно всю ситуацию, тогда я пытаюсь объяснить, почему я вижу решение другим. И, в результате, всегда удавалось добиться более взвешенного решения.

— Давайте поговорим про злободневный вопрос: маркировка. Оцените риски?

— Я опасаюсь, что маркировка может вызвать существенную турбулентность на рынке в целом. Даже если потом будет какая-то корректировка запуска этого процесса, а это может случиться не сразу, могут быть негативные последствия и перебои в поставке лекарств.. Поскольку, как я сказал, одна из задач финансиста — это поддержание платежеспособности и ликвидности компании, то, конечно, мы готовимся к этому проекту. Мы готовимся к следующему году, есть несколько мер, которые помогут нам снизить этот риск. Но, да это меня беспокоит. Все-таки, я бы предпочел, чтобы срок сдвинули и дали возможность перейти к процессу маркировки без перебоев.

— На сколько лет вперед у «Гротекс» есть стратегия?

— Если говорить о горизонте в три года, то я вижу следующее: в этот мы сохраним темпы и динамику нашего развития. Я вижу новые препараты, которые будут более сложными и более дорогими, и поскольку мы уже загрузили многие наши производственные линии, я думаю, что можно говорить о расширение наших мощностей. Сейчас мы готовим финансовую модель компании на 3 года — это прямой ответ на ваш вопрос. И если нам удастся реализовать то, о чем я сказал, то через полтора года компания «Гротекс» будет стоить 25 миллиардов рублей. Я хочу сделать это реальным.

— Отличается ли финансовая политика «Гротекс» от всего того, что окружает компанию?

— Одной из наших особенностей я могу назвать то, что мы использовали очень разные источники и способы финансирования: инвестиционные кредиты; оборотные кредиты; бридж-кредиты; прямые инвестиции; субсидии; займы у фонда развития промышленности; факторинг.

Мы пока не использовали лизинг и IPO. Вы, кстати, про вызов говорите. Вот IPO — это вызов.

— Это вам нужно?

— Сейчас нет.

— Бытует мнение, что финансовый директор либо экономит, либо добывает деньги для компании. Какая роль у вас?

— Вот если брать из этих двух: «экономит» или «приносит» но я думаю, что финансовый директор — это и первое, и второе, и есть еще третье — это эффективное использование денег. Если говорить про экономию, то моя экономия — это сотни миллионов рублей, если говорить про привлечение, то это миллиарды рублей.

— «Гротекс» вышел на экспортный рынок. Как вы оцениваете этот шаг?

— Для меня это однозначно смелый шаг. Специфика фармы — все делается медленно, с точки зрения регуляторики. Чтобы выйти на экспортный рынок тоже требуется долгое время просто для того, чтобы оформить все необходимые разрешение.

— Вы говорите о том, что «Гротекс» зарегистрирован на рынке в 2011 году. Проходит совсем немного времени и на страну обрушился кризис 2014 года. Отразилось ли это как-то на работе компании «Гротекс»?

— Да, отразилось негативно, потому что мы тогда строили вторую очередь. У нас импортное оборудование, поэтому для компании стоимость проекта из-за этого увеличилась. Потребовались дополнительные деньги, дополнительные инвестиции и это стало проблемой. Нам пришлось с этим справляться. Кроме того, часть комплектующих нашей продукции — импортная, соответственно, и первичная упаковка подорожала. Это отразилось на себестоимости. Конечно, я уверен, что многие в нашей стране не рады такому изменению валютных курсов. Но нам нужно было искать ответы и решения. Мы могли либо все остановить, или принять эти повышенные обязательства, ввиду того что теперь ты должен поставщикам больше, чем ты был должен, найти новые источники. Если бы мы тогда остановились и взяли паузу, мы просто бы отстали.

—2019 год подходит концу. Давайте оценим его и сравним с 2018 годом?

— Общее в этих годах то, что мы продолжаем расти на 70% каждый год. 2019 год запомнится нам рекордом продаж. В октябре мы превысили выручку в миллиард рублей в месяц. Мы наняли нашего тысячного сотрудника, и я ожидаю, что по итогу 2019 года «Гротекс» выйдет на абсолютно новый для себя уровень.

— Среди участников рынка распространяется слух, что завод «Гротекс» не существует, а если он и есть, то уже давно банкрот. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Да, это слух и только слух. Потому что в аптеках можно видеть наши препараты в огромном разнообразии и в огромном количестве, завод можно приехать посмотреть — он физически стоит в Санкт-Петербурге, наши поставщики растут вместе с нами в два, в три раза в год каждый год, и я говорю не только про небольших поставщиков, но и про лидеров. Я общаюсь напрямую с первыми лицами компаний-поставщиков, которые составляют половину нашей кредиторской задолженности, и они все растут вместе с нами. А ту финансовую модель, которую мы согласовали с банками, мы перевыполняем. Поэтому нет, «Гротекс» не банкрот. Как я сказал: мы хотим, чтобы через полтора года компания стоила 25 миллиардов.

— Три слова, которые у вас ассоциируются с «Гротекс»?

— «Гротекс» — это:

— Это для вас?

— Это для всех.