Так уж сложилось, что моя жена не знает английского. Поэтому в зарубежных поездках с местными жителями разговариваю в основном я, на ломаном английском, разумеется.
Как то раз она взяла с собой в Барселону серьезный такой, толстый русско-испанский разговорник. Типа, буду сними общаться на их родном языке. Ок, в каком-то очередном кафе достает она свой мэджик бук и старательно выговаривая каждую букву обращается к официанту. Тот аж просиял от неожиданности и, зараза, ответил такой длинной и замысловатой фразой, что жена моя побелела, потом покраснела, потом надула щеки, как рыба фугу и стала также, по-рыбьи, беззвучно ловить ртом воздух. Спасло положение мое «one coffee please”.
После этого понтовый разговорник был навсегда оставлен в кафе, а я еще несколько дней козырял в барах волшебным словом «Доссервезаспорфавор», чем доводил супругу до крайней степени раздражения.
Так уж сложилось, что моя жена не знает английского. Поэтому в зарубежных поездках с местными жителями разговариваю в основном я, на ломаном английском, разумеется.
Как то раз она взяла с собой в Барселону серьезный такой, толстый русско-испанский разговорник. Типа, буду сними общаться на их родном языке. Ок, в каком-то очередном кафе достает она свой мэджик бук и старательно выговаривая каждую букву обращается к официанту. Тот аж просиял от неожиданности и, зараза, ответил такой длинной и замысловатой фразой, что жена моя побелела, потом покраснела, потом надула щеки, как рыба фугу и стала также, по-рыбьи, беззвучно ловить ртом воздух. Спасло положение мое «one coffee please”.
После этого понтовый разговорник был навсегда оставлен в кафе, а я еще несколько дней козырял в барах волшебным словом «Доссервезаспорфавор», чем доводил супругу до крайней степени раздражения.