История Saudi Aramco. Доктор Эверетт или как в США перестали бояться и полюбили саудовскую нефть

В прошлой части речь шла о подписании концессии. Сейчас же я расскажу о том, как во время маленького военного конфликта можно серьёзно укрепить собственное положение.

Этим малоизвестным конфликтом является Вторая мировая война. О ней, а конкретно о перипетиях участия в ней США, расскажут наши многочисленные военные эксперты, поэтому сразу к делу. В декабре 1942 года стало ясно: прогнозы американского командования насчёт потребления нефти и нефтепродуктов оказались слишком оптимистичными, и даже несмотря на положительный ход войны и явное провисание Германии и Италии, наступление и высадка в Нормандии все равно могли захлебнуться. К тому же, США активно поставляла нефть своим союзникам по войне, из-за чего угроза нехватки ресурсов могла подставить под удар гражданское производство и европейских партнёров. Министр внутренних дел США Гарольд Икес прямо заявил: "У нас кончается нефть!". Эйзенхауэр распорядился срочно найти нефть, которая могла бы удовлетворить нужды армии и не только. Человека, на плечи которого легла судьба США во Второй Мировой Войне, звали Эверетт Ли Де Гольер.

Эверетт был поистине уникальным человеком.

А главное — человек очень давно занимался нефтью. И, пожалуй, трудно найти более подходящего человека, который бы наиболее точно олицетворял американскую "нефтянку" в первой половине ХХ века - наглый, пронырливый, динамичный и совершающий революционные открытия. Событием, вознесшим Гольера на Олимп американской нефтяной промышленности, стало обнаружение скважины на территории Мексики, которая давала бы 100000 баррелей в день — на тот момент она стала крупнейшей в мире. Но Гольер был не только замечательным учёным-геологом, он был ещё и изобретателем. Именно он дал миру такой прибор, как сейсмограф, который стал одним из важнейших инструментов любого нефтяного разведчика-геолога. К началу 40-х он стал мультимиллионером и зарабатывал более двух миллионов долларов в год. Эверетт был вхож практически во все двери, а его суждения о нефтяной индустрии всегда имели вес. Коллеги отмечали: "Интерес к добыче нефти у него был и днём, и ночью". Его заслуги оценили и солдафоны, пригласив его в Вашингтон стать замом Гарольда Икеса в Военном управлении нефтяной промышленностью.

Гольеру предстояла довольно тяжёлая задача: в Аравии оставалось 100 человек, связанных с американской нефтяной индустрией. Именно им предстояло решить вопрос нехватки ресурсов для американской армии. В июне 1943 года наш герой прибыл в Саудовскую Аравию и начал исследования. Сам он не раз писал о том, насколько ему было тяжело работать в Аравии. По его словам, Техас являлся райским садом по сравнению с аравийской пустыней. Впрочем, Аравия представляла для Эверетта огромный профессиональный интерес. Ещё в 1940 году учёный заявлял:

И, наконец, тяжкие труды окупились сполна. Гольер, ранее работавший с самой большой нефтяной скважиной в мире, терял дар речи. Сначала он определил, что общий объем запасов нефти составляет 25 миллиардов баррелей на всем Ближнем Востоке - его мексиканская скважина составляла лишь 70 миллионов! Но это ещё что — по возвращении из поездки он с гордостью заявил, что Саудовская Аравия способна дать миру 100. Сто. Миллиардов. Баррелей. Тогдашним центром добычи нефти был Карибский Бассейн (весь Ближний Восток производил 9 процентов нефти, а США — 63), но уже всем стало ясно, что лидерство скоро перехватит (и уже перехватывает) Ближний Восток.

Подобные новости подогрели интерес Штатов к региону. В 1940 году появилась дипмиссия США в Эр-Рияде, а в 1942 году Минфин США предоставил Абдул Азизу ссуду на 2 миллиона долларов на покрытие внутреннего долга. Вместе с тем у США и американских компаний оставались опасения насчёт Британии и ее возможных попыток свести к минимуму американское влияние в регионе. Когда англичане направили в Саудовскую Аравию группу по контролю за саранчой, в Вашингтоне были абсолютно уверены, что это лишь прикрытие для геологической разведки. Однако США серьезно преувеличивали планы Великобритании по контролю за регионом. В связи с тем, что теперь страны сражались по одну сторону баррикад, а Англия ещё и зависела от Америки в вопросах поставки нефти, стороны решили договариваться. А вот как - ещё предстояло решить. Возникло три альтернативы.

Во-первых, можно стать непосредственным владельцем ближневосточной нефти по принципу "Англо-персидской нефтяной компании".

Во-вторых, можно было провести переговоры и заключить с Великобританией какое-либо соглашение.

В-третьих, можно было все отдать в частные руки. Учитывая непростое военное время, "Сокал" и "Тексако", партнёры по концессии, решили обратиться к правительству США.

В августе 1943 года президент "Сокал" Г. Кольер и президент "Тексако" У. Роджерс прибыли в Вашингтон, чтобы попросить у Госдепа средств на подрывную дея поддерживание работы предприятия и сохранение саудовских месторождений от влияния других стран. Но вот у правительства США были немного другие соображения касательно саудовской нефти.....

И вот, когда Кольер и Роджерс вошли в зал переговоров, они думали, что министр внутренних дел предложит им обсудить объем помощи в обмен на право надополнительную квоту на саудовскую нефть. Икес выдвинул собственное предложение, от которого у президентов компании, по воспоминаниям секретаря Госдепартамента, "сперло дыхание" — Икес объявил, что планирует купить 100% акций концессии у "Тексако" и "Сокал". Естественно, Роджерс и Кольер ехали не за этим. Компаниям нужна была помощь, а не поглощение. После дальнейших переговоров Икес согласился снизить долю правительства до 51%, как в Англо-Иранской нефтяной компании, а затем согласился на 40% акций. Сделка была заключена. Но сразу же другие американские нефтяные компании: "Стандард оф Нью-Джерси", "Сокони-Вакуум" ("Мобил") и другие резко осудили подписание соглашения. Ещё бы — никому не хотелось иметь государство в качестве конкурента по отрасли. К тому же, они сами не отказывались от саудовской нефти. Под давлением американских нефтяников сделку пришлось расторгнуть, обвиняя "Тексако" и "Сокал" в жадности и алчности. После провала с концессией Икес выдвинул идею строительства нефтепровода от Кувейта до Средиземного моря на деньги государства, но был послан на три известные буквы. Затем была надежда на Великобританию, но англичане рассорились с американцами и расторгли едва подписанное соглашение о совместной добыче нефти.

После рэкетирского поведения Икеса и враждебных настроений, у "Сокал" и "Тексако" оставалось не так много вариантов, чтобы спасти концессию. При этом наиболее зависимыми были позиции "Сокал". "Тексако" были 2-ой по капитализации нефтяной компанией, имели АЗС по всей Америке, и по всей Америке висели рекламные транспаранты с зелёным заправщиком из компании. "Сокал" была лишь региональной фирмой. Они уже вложили более 80 миллионов долларов, и этого ещё было мало. Чтобы спасти предприятие от разорения было решено попросить помощи у "Стандард ойл оф Нью-Джерси", как раз первой по капитализации нефтяной компании.

"Нью-Джерси" была согласна войти в долю и проинвестировать концессию. Все бы ничего, но взбунтовались акционеры "Сокал". Действительно, концессия впервые за долгое время стала прибыльной, а вот делиться потенциальной прибылью никто не хотел. Более горластыми оказались нефтяники, возглавляемые Джеймсом Макферсоном, инженером "Сокал", ответственным в "Арамко" за работу на нефтяных месторождениях в Саудовской Аравии. Он доказывал, что концессия является "золотым дном". Макферсон намеревался превратить "Арамко" в главную независимую силу в мире нефти. Он указывал на глобус и говорил своим служащим: "Это наш нефтяной рынок". Он утверждал, что "Арамко" уготовлено стать "самой великой нефтяной компанией в мире". Но теперь, ядовито заявил он, "Арамко" и "Сокал" должны превратиться в придаток производственного отдела "Джерси". Внезапно, у сделки появился лоббист — Госдеп США. Для него сделка между компаниями была стратегическим вопросом - начиналось послевоенное обустройство мира, создавались предпосылки для Холодной войны, все более острым становился израильский вопрос. Был проект создания энергетического альянса, в который вошли бы восемь ведущих мировых держав, который решал бы вопросы, связанные с торговлей нефтью и определял бы квоты на добычу (знакомо, не правда ли), однако, он так и не был реализован из-за противоречий между США и Великобритании. Саудовские месторождения стали бы надёжной опорой для Америки в тяжёлое время масштабных политических конфронтаций и решили бы вопрос нехватки энергоресурсов.

"Джерси" и "Сокони" оптимистично относились к подписанию соглашения. Их ограничивало только одно - участие в Иракской Нефтяной Компании и правило "Красной линии", запрещавшее добычу нефти южнее Кувейта. В "Джерси" пошли на откровенную хитрость. Дело в том, что один из акционеров ИНК, бизнесмен Калуст Гульбенкян, ездил в Вишистскую Францию в качестве иранского дипломата. Из-за этого Англия отняла у него акции ИНК, как у лица, находящегося на вражеской территории. "Джерси" и "Сокони" заявили, что после такого шага соглашение являемся недействительным и что необходимо добиваться его пересмотра. В августе 1946 года соглашение было расторгнуто, однако бывшие участники ИНК, Французская Государственная Компания и Гульбенкян подали в суд. Но по итогам разбирательств иск французов не был удовлетворен, а хитрый и пронырливый Гульбенкян, бывший подкованным в юридических вопросах, отозвал иск в обмен на 15 миллионов долларов.

Итак, все препятствия были устранены, можно было приступить к обсуждению проекта соглашения. Наконец, 12 марта 1947 года, "Джерси", "Сокони", "Сокал" и "Тексако" договорились на следующих условиях. "Джерси" и "Сокони" гарантировали заем в 102 миллиона долларов, которые можно было превратить в обыкновенные акции на сумму 102 миллиона долларов, как только это станет безопасным с точки зрения закона. Кроме того, "Джерси" с "Сокони" становились партнерами по концессии. "Сокал" и "Тексако" будут получать преобладающие платежи от каждого барреля, производимого на протяжении ряда лет. Таким образом, в целом "Сокал" и "Тексако" получат около 470 миллионов долларов в течение нескольких лет за продажу 40 процентов "Арамко", вернув все свои начальные инвестиции и даже больше. Более того, как позже отметил Гвин Фоллис из "Сокал", условия продажи "Джерси" и "Сокони" "сняли с наших плеч груз огромных инвестиций", необходимых для концессии.Первоначально "Джерси" и "Сокони" планировали разделить 40 процентов поровну.Но президент "Сокони", причитающий, что ближневосточная нефть "не вполнебезопасна", и обеспокоенный состоянием рынков, настаивал, что компания "должнавложить больше денег в Венесуэлу (ха-ха-ха)". Поразмыслив, "Сокони" решила, что ей не нужно так много нефти и что меньшая доля будет так же хороша. Таким образом, "Джерси" приобрела 30 процентов, встав на один уровень с "Сокал" и "Тексако", а "Сокони" приобрела только 10 процентов. Пройдет немного времени, и "Сокони" будет очень сильно сожалеть о своей скупости. А сама концессия в итоге получила имя, под которым она известна до сих пор — "Арамко" или "Арабо-Американская нефтяная Компания".

Итак, компания, обрела имя и встала на ноги. А завтра пойдет речь о том, как компания начала свой путь к мировому нефтяному господству.

Автор: Михаил Павлов