Solyndra — самый дорогой провал стартапа в истории

Solyndra — главная звезда индустрии чистых технологий, или клинтеха, 2000-х годов. Производитель инновационных солнечных панелей привлёк в сумме почти $1,6 млрд, включая $535 млн от правительства США. А потеряв всё, не оставил практически никакого наследия.

В пятёрку самых дорогих венчурных провалов сразу три пришло из мира клинтеха. А если убрать Theranos (как нестандартный кейс), то клинтех-фейлы так и вовсе составят четыре из пяти крупнейших банкротств стартапов. Пузырь клинтеха надулся и сдулся за короткие пять лет, оставив после себя поле, усеянное закрывшимся стартапами, мечтавшими создать «зелёный» мир.

Успеха добилось лишь менее 2% клинтех-компаний, созданных за первое десятилетие 21-го века — доля в разы меньшая стандартной венчурной выживаемости. И Solyndra, с её быстрым взлётом и падением, стала символом этой эпохи.

Во второй половине 2000-х годов инвесторы наконец-то стали отходить от кризиса доткома, после которого на рынках несколько лет царило затишье. При этом часть венчурных капиталистов считала интернет уже отыгранной темой и не видела больших возможностей в его новом перевоплощении Web 2.0 (социальный интернет).

В поисках следующей Google инвесторы обратили внимание на клинтех — чистые энергетические технологии, способные спасти мир от экологической катастрофы. Одно дело неосязаемые интернет-активы, часто создающие новые рынки, другое — возможность изменения уже существующей огромной энергетической индустрии.

Объём инвестиций в клинтех, который по факту включает в себя множество различных подходов и технологий, быстро достиг миллиардов долларов. К концу 2000-х каждый сегмент клинтеха показывал впечатляющий рост.

Если в 2005 году венчурные инвестиции в солнечную энергетику составили всего $32 млн, то по итогам 2008 года их объём достиг почти $2 млрд. Объём инвестиций в батарейные технологии за это же время вырос в 30 раз.

Возрастал и публичный резонанс вокруг темы изменения климата. В 2006 году на экраны вышел документальный фильм бывшего вице-президента США Эла Гора об изменении климата «Неудобная правда», который в итоге взял два Оскара. И уже в октябре 2007 года Эл Гор получил нобелевскую премию мира за борьбу с глобальным потеплением.

Solyndra была основана в 2005 году серийным предпринимателем Крисом Гронетом. Компания, называвшаяся изначально Gronet Technologies, занималась разработкой солнечных панелей.

Стартап сделал ставку на новую технологию, которая позволила ему избежать необходимости применения поликремния, используемого в обычных солнечных панелях. Из-за недостатка производственных мощностей цена поликремния стремительно увеличивалась к концу второй половины 2000-х годов, сделав дорогие цилиндрические панели Solyndra конкурентоспособными.

Уникальная конструкция позволяла Solyndra максимально рационально использовать поверхность солнечных панелей. В отличие от традиционных солнечных модулей, которые должны располагаться под наклоном, цилиндрические панели Solyndra могли находиться горизонтально и соответствовать форме поверхности зданий.

Такой подход позволял поглощать намного больше света, чем классические панели, при установке которых возникают неиспользуемые для сбора света зазоры.

Более того, цилиндрическая форма улавливала не только прямой свет, но и свет, возникающий в отражении от крыши. Сами панели в теории обладали высокой надёжностью, могли работать в экстремальных климатических условиях и имели срок эксплуатации в 25 лет. Гронет создал настоящий Ferrari мира солнечных панелей.

Запуск производства по технологии Solyndra, не имевшего аналогов в мире, стоил огромных денег, но у Гронета был план. С самого начала он начал лоббировать выделение государственных средств для развития бизнеса.

И если в последние годы администрация Буша не сильно интересовалась клинтехом, то пришедший в 2008 году к власти Обама провозгласил курс на «зелёную» энергетику. А частью его обещаний в гонке за президентским креслом стало принятие пакета мер по стимулированию развития сектора.

В итоге между 2009 и 2011 годами на поддержку клинтеха, который должен был способствовать «зелёной» революции в США, было направлено почти $45 млрд. Ещё никогда и нигде стартапы не получали такого нерыночного стимула.

Но до того как Solyndra могла претендовать на государственную поддержку, компании надо было привлечь частное финансирование. Первые $10 млн Solyndra привлекла в рамках посевного раунда в феврале 2006 года. Уже в октябре того же года компания получила $80 млн от Madrone Partners, управляющей деньгами старшего сына Сэма Уолтона, наследника империи Walmart, и Argonaut Venture Capital Джорджа Кайзера.

Кайзер же стал важным звеном по привлечению государственного финансирования. С состоянием в $8 млрд он был одним из самых активных фандрейзеров кампании Обамы и хорошо знал людей в администрации президента. Кайзер настолько верил в Solyndra, что в итоге проинвестировал в компанию почти $400 млн, получив долю около 40%.

Неудивительно, что миллиардер в итоге убедил администрацию Обамы поддержать Solyndra. Стартап стал первым игроком, получившим в 2009 году государственное финансирование в рамках аттракциона невиданной щедрости, представленного лично Обамой. Объём льготного займа составил колоссальные $535 млн.

Другим элементом фандрейз-стратегии Solyndra стало участие Goldman Sachs. Стартап привлёк известный инвестиционный банк в 2008 году для сопровождения процесса привлечения средств. Goldman выступил в роли брокера и помог Solyndra привлечь целый ряд известных инвесторов.

Именно присутствие таких акционеров, как Rockport Capital, CMEA Capital, U.S. Venture Partners, KKR, Redpoint Ventures и Virgin Green Fund Ричарда Брэнсона, позволило незарабатывающему стартапу получить колоссальный объём государственных гарантий.

После банкротства компании, во время пятичасового слушания в конгрессе, Стивен Чу, бывший министр энергетики США и по совместительству нобелевский лауреат, признался, что наличие «высокопрофессиональных инвесторов» убедило правительство в серьёзности бизнес-плана Solyndra.

Инвестиционные банки часто предлагают помощь стартапам в привлечении капитала, поддержку во взаимодействии с регуляторами и, конечно, подготовке к дальнейшему публичному размещению.

В ходе последнего процесса банки, как правило, зарабатывают десятки миллионов долларов комиссий. К моменту начала работы с Goldman Solyndra уже привлекла около $300 млн, цены на нефть находились на рекордных уровнях, а Goldman была организатором первых знаковых клинтех-IPO того времени — A123 Systems и Tesla Motors.

В своих материалах Goldman красочно рисовал перспективы Solyndra — стартап должен был выйти на миллиард продаж к 2012 году. Как позже станет понятно, стартап основывал свои прогнозы выручки на абстрактных показателях, которые означали возможный потенциал подписанных контрактов. В ближайшей же перспективе заказчики готовы были покупать лишь малую долю этих объёмов, да и то по сниженным ценам.

Искажённую информацию передали в том числе рейтинговому агентству Fitch, которое выдало компании инвестиционный рейтинг на основе сильно приукрашенных прогнозов. Гронет же уверенно заявлял инвесторам, что Goldman ожидал оценку компании на IPO в $4–6 млрд уже в начале 2010 года.

Важной частью стратегии Solyndra было строительство крупного производства, на что и привлекались государственные средства. Построенный силами 3300 рабочих завод во Фремонте в Калифорнии стал не просто современным предприятием — он отражал масштаб видения Гронета.

За свой размах завод назвали производственным Тадж Махалом, он обошёлся в более чем $700 млн. Производство было рассчитано на в разы больший объём заказов, чем предсказывали и без того оптимистичные собственные прогнозы стартапа. Идеей Гронета была максимальная автоматизация для конкуренции с китайскими фабриками, опирающимися на дешёвый труд.

Роботы, передвигавшиеся автономно по предприятию, напевали диснеевские мелодии при приближении сотрудников. Душевые были оборудованы экранами и больше напоминали спа. Внутреннее убранство предприятия походило на офисы Уолл-Стрит, а не на производственную площадку стартапа.

На территории завода был построен сад камней. На парковке установлено несколько зарядных станций для электромобилей, которых в то время практически ни у кого не было. Сам завод стал первым промышленным объектом такого масштаба, построенным в Кремниевой долине за более чем десять лет.

Проблемой оставалось лишь то, что даже на своём первом более компактном производстве компания получала огромный процент брака. Настроить оборудование под новый уникальный вид продукции получалось крайне затруднительно. И теперь все эти сложности нужно было отмасштабировать на значительно большей площадке.

За год до получения федерального финансирования Goldman стал понимать, что перспективы Solyndra выглядели туманно. В октябре 2008 года аналитик банка Майкл Молнар предупредил клиентов в своём отчёте о том, что рынок в скором времени ждёт переизбыток поликремния.

Если до этого банк серьёзно рассматривал возможность собственной инвестиции в Solyndra, то после выхода отчёта он отказался от этой идеи, продолжив при этом помогать Solyndra в получении федерального и частного финансирования.

Несмотря на огромные вливания со стороны государства, Solyndra (с её тратами) всё равно была вынуждена продолжать привлекать деньги с рынка. Ситуацию усугубила цена на поликремний, которая начала стремительно падать во второй половине года. На падающем рынке компанию оценивали уже в $800 млн — вдвое меньше стоимости компании в раунде 2008 года.

Стартапу также пришлось отложить и IPO, на котором настаивал Goldman. Проведённая в начале 2010 года аудиторская проверка показала, что бизнес находился в плачевном состоянии. Но несмотря на неутешительные выводы аудиторов, в мае 2010 года новую фабрику Solyndra посетил Барак Обама.

Во внутренней переписке, предшествовавшей визиту и попавшей в дальнейшем в прессу, сотрудники Белого дома выражали сомнения в целесообразности поездки — по многим признакам компания уже шла ко дну. Но Обама всё-таки решил поддержать свой любимый «зелёный» проект.

После экскурсии на заводе президент произнёс речь, в которой назвал Solyndra двигателем экономического роста. «Будущее здесь», — просуммировал свои впечатления президент. Экскурсию для Обамы проводил сам Гронет, которого к тому моменту акционеры уже отстранили от большей части управленческих решений, а совет директоров активно искал ему замену.

Воодушевлённая поддержкой президента Solyndra подала на ещё почти $500 млн государственного финансирования. Но в 2010 всем отчётливо стало понятно, что экономика проекта не работает: стоимость производства ватта энергии обходилась компании более чем в $6, тогда как рыночная норма составляла менее $2. Стартапу было отказано в новом транше.

Летом 2010 года Solyndra начала сокращения. У компании не появлялось новых инвесторов. В феврале 2011 года существующие акционеры предоставили Solyndra заём на $75 млн, чтобы компания смогла обслуживать свои обязательства. Но для бизнеса, теряющего более $300 млн в год, этого было мало.

Solyndra объявила о банкротстве 1 сентября 2011 года, оставив без работы более 1000 человек. Компания прожгла практически все средства: правительство смогло вернуть после банкротства компании лишь менее 1% изначального размера кредита.

Помимо операционных сложностей, ключевой проблемой Solyndra стали быстрые изменения на рынке солнечной энергетики. На фоне роста цены на поликремний в конце 2000-х годов возможности в этом увидела не только Solyndra.

Воспользоваться ситуацией решили и азиатские производители, начавшие резко наращивать производственные мощности. И там тоже не обошлось без помощи правительства: только в 2010 году Китай направил на поддержку локальных «солнечных» компаний $30 млрд.

Всё это привело к тому, что c момента получения Solyndra государственного финансирования рынок быстро развернулся на 180 градусов. За какие-то пару лет от недостатка поликремния рынок столкнулся с его переизбытком.

Цена материала упала с почти $500 до менее $20 за килограмм. В таких условиях решение Solyndra стало казаться непозволительной роскошью: проходная цена поликремния, когда Solyndra ещё могла конкурировать с китайскими производителями, находилась на уровне выше $200.

Выводы отчёта, представленного в конгрессе США после банкротства Solyndra, показали, что ещё до предоставления федеральных гарантий инвестиционный кейс компании имел серьёзные недостатки. Прогнозы цены поликремния вызывали большие вопросы у привлечённых для анализа экспертов.

Неоправданный рост стоимости материала в середине 2000-х годов был вызван временными проблемами с введением в строй новых мощностей в Китае и Тайване. Ожидать, что высокие цены сохранятся многие годы, необходимые для окупаемости Solyndra, было слишком самонадеянно.

Казалось бы, простое экономическое упражнение далось сложно не только инвесторам Solyndra. Падение цены на поликремний привело и к самому большому стартап-банкротству в России. А главным пострадавшим, как и в кейсе с Solyndra, стало государство.

На банкротстве предприятия «Нитол», собиравшегося производить поликремний в России с ценой окупаемости в $80, «Роснано» потеряло почти 20 млрд рублей — по старому курсу примерно столько же, что и убытки США на инвестициях в Solyndra.

В случае с Solyndra уникально то, что экономические расчёты компании всегда имели очень поверхностный характер. Вся экономика стартапа была построена на шатком преимуществе в цене. А сложная технология не оставляла шансов на большие экономии масштаба.

Компания привлекла значительную часть инвестиций для организации массового производства. Но как показало дальнейшее расследование, увеличение производства практически не влияло на себестоимость продукции.

Технология Solyndra оказалась слишком сложной: необходимое оборудование было уникальным, сроки его изготовления постоянно затягивались, а получив ключевую производственную установку на новый завод, Solyndra даже не смогла её запустить. В итоге стартап растил убытки, продавая панели вдвое ниже себестоимости.

Пример Solyndra показал, что венчурные инвестиции не обладают никакой магией — если сектор не работал без них, то с их появлением шансы не могут измениться кардинально. Солнечная энергетика существовала десятки лет до волны моды на клинтех в 2000-е. Эта индустрия всегда славилась сложной экономикой, длительными сроками разработки решений и их коммерциализации.

Более того, клинтех-инвесторы первой волны зашли в сектор не с той стороны. Взявшись за «железную», быстро коммодитизируемую часть, венчурные капиталисты столкнулись с совершенно не венчурной динамикой. Инвестиции шли не на прорывные исследования, а на строительство заводов. Вместо инноваций на первый план вышло умение управлять костами, а сроки получения отдачи значительно превышали стандартные венчурные ожидания.

Клинтех в его upstream-части оказался неприспособлен для классической венчурной модели. Как показатель — из сотен компаний, получивших десятки миллиардов долларов инвестиций во времена клинтех-бума, до сих пор успешной (да и то с вопросами) стала лишь одна Tesla. Относительно успешным стал и другой клинтех-стартап Маска — Solar City, но Tesla купила его в 2014 году; также совсем условно к клинтеху можно отнести и термостаты Nest, купленные Google в 2014 году за $3,2 млрд.

В Кремниевой долине популярно выражение “Don’t drink your own Kool-Aid”. Самоубеждение, подкреплённое лестью со стороны прессы, партнёров и пользователей, приводит к тому, что основатели окончательно отрываются от реальности и не хотят видеть очевидные проблемы.

С более чем полутора миллиардами Solyndra могла стать одной из самых знаковых компаний в своей индустрии, но Гарнет был настолько ослеплен славой, что упрямо вёл компанию к бесславному падению. Падению, которое до сих пор остаётся крупнейшим в истории.

#solyndra