«В России мало работы для моделей, и она низкооплачиваемая»: монолог совладельца модельного агентства из Ростова-на-Дону

Игорь Самарчук из агентства Gosh Model Management — о капризных моделях, азиатских клиентах и высокой рентабельности.

В 2014 году мы c моей женой Юлией Васичкиной открыли модельное агентство.

Юлия уже пыталась открыть агентство в 2011 году, оно проработало год с небольшим и закрылось, потому что было ориентировано на местный рынок, а это оказалось неприбыльно. Она периодически подрабатывала моделью.

Я сделал начальные инвестиции, около ста тысяч рублей собственных накоплений. Раньше у меня была консалтинговая компания, ещё занимался продажами мотоэкипировки.

Мы арендовали помещение, завели страницы в соцсетях и начали набирать девушек в модельную школу, предлагая им последующее трудоустройство.

Сейчас мы работаем в трёх направлениях: материнское модельное агентство ищет моделей и обеспечивает их работой за рубежом. Модельная школа обучает девушек необходимым навыкам для модели: дефиле, работе перед камерой. Скаутинговая компания выступает посредником между российским модельным агентством и принимающим зарубежным модельным агентством.

Изначально мы были настроены на то, чтобы отправлять наших моделей работать за границу. Съёмка каталога, которая в регионах стоит, к примеру, 1000 рублей, в Москве — 2000–3000 рублей, а в каком-нибудь китайском городе — 30–40 тысяч рублей. Обычно в России такая съёмка длится 3–4 часа, а в Китае — 10 часов.

Поначалу клиентов мы искали при помощи холодного обзвона. Первым клиентом стало агентство в Пекине, мы связались с ними в интернете и отправили туда девушку по контракту на 90 дней. Сейчас основные объёмы дают Азия и Турция, туда мы отправили около 70 человек в 2018 году.

Если в Европе съёмки проводят обычно для каталогов высокой моды, то в Азии — для линий пижам или спортивной одежды. Требования к моделям в Китае проще, основные запросы — к лицу: они любят таких куколок — baby face. Жёстких требований к росту нет. Модели европейской внешности в Азии востребованы — для них это нестандартные лица.

Конкуренция в Европе очень высокая: зарабатывает там каждая пятая девочка, а достигает каких-то высот одна тысячная. Также девушка должна владеть английским языком на более или менее нормальном уровне.

В Европе никто не даёт гарантий, в отличие от других стран. Когда мы подписываем контракт с принимающей стороной, то всегда торгуемся, чтобы девушка получала прожиточный минимум — например, в Милане это €60–80 на неделю. Апартаменты снимает принимающая сторона.

Агентство, когда выбирает себе модель, должно понимать, что оно подходит к такому-то клиенту или на какие-то работы. Если не получилось — это прокол менеджмента принимающей стороны, и расходы остаются на ней. В 2018 году мы отправили в Европу 20 девушек, поработали все: на показах, для каталогов, в шоу-румах одежды.

В январе начинается Неделя моды в Милане, и туда поедут семь наших моделей. У нас есть несколько проектов с Америкой, но пока они на стадии проработки. В Америке очень серьёзные требования к моделям: это и количество журнальных публикаций, и уровень бука (портфолио) модели. Туда попадают топовые европейские модели.

Примерно каждый месяц возникают трудности с принимающей стороной. Одну нашу девочку мурыжили с сентября, у неё был подписан контракт. Её заставляли стричься, перекрашиваться, переснимать бук. Сделали разрешение для работы в Китае, она подала документы на оформление визы.

От неё требовали нотариально заверить паспорта родителей, страховки и так далее. Как только она получила визу, нам сообщили, что агентство закрывается. Его руководительница перестала отвечать на звонки.

В этом агентстве раньше благополучно отработала другая наша модель. Я разыскал какие-то концы, инвесторы этого агентства — русские люди. Я с ними пообщался, мы сошлись на том, что они компенсируют расходы на документы, и нашли другой контракт во Вьетнаме.

В той же Азии такие агентства плодятся пачками. Мы не работаем с только что открывшимися агентствами, хотя они обычно предлагают более привлекательные финансовые условия. Заработок в нашем деле не первичен, первична безопасность модели.

В нашей базе сейчас примерно 200 человек, и пока этого достаточно. Модели в основном приходят к нам сами. У нас работают девушки с 16 лет, российский контракт подписывают родители, а международный — сама модель и её родители. Обычно мы заключаем агентский договор на год. С моделями мы вместе не летаем, все переговоры с принимающей стороной ведём удалённо.

Недавно одно агентство прислало мне список 26 учеников своей модельной школы, из них я отобрал троих перспективных.

Моделей с анорексией у нас не было, но есть девушки худее, чем нам нужно, — обычно юные, 14–15 лет. Часто модели набирают вес. Бывает такое, что мы подписали контракт, сняли замеры, сделали фотографии модели в белье без макияжа, и в течение недели она выросла с 90 сантиметров до 96. Бывает так, что звонят из агентства и спрашивают: «Кого вы нам прислали?» Мы обычно просим дать этой модели шанс. Бывали случаи, когда девочкам приходилось неделю сидеть на воде.

Plus-size — очень узкая ниша. Ни одно агентство не будет оплачивать перелёт и проживание такой модели, они найдут у себя. Из развивающихся направлений — мужской моделинг. У нас пятеро парней, которые занимаются международным моделингом.

У нас работают очень юные девушки и парни, часто им не хватает сознательности и серьёзности. Из-за этого возникает много сложностей.

Например, у нас работала девушка с нереальным лицом, если бы у неё был ещё соответствующий рост, она уже была бы супермоделью. Мы отправили её работать в одно из лучших пекинских агентств. Она пошла подрабатывать в ночной клуб: для моделей выделяют отдельный столик и платят им за то, что они просто находятся в этом клубе.

Однажды ночью она звонит маме, говорит: «Мама, я умираю», — и отключает телефон. Потом её отпустило, а маме перезвонить она забыла. Мы поднимаем ночью директора агентства, требуем, чтобы они срочно прислали медиков в апартаменты. Выяснилось, что всё совсем не так: она, видимо, съела что-то запрещённое. Всё могло бы закончиться операцией Госнаркоконтроля, если бы привлекли медиков, полицию и так далее.

Она отказалась работать, а у неё должен быть показ Calvin Klein. Её мама волновалась и постоянно нам звонила. У всех уже начал дёргаться глаз, мы наплевали на расходы — около $2000 — и привезли её обратно.

В какой-то момент мы вообще уходили от модельной школы. Она не приносила прибыль, мы её использовали для подготовки наших девочек к большому моделингу. Обучение стоило около 5000 рублей месяц — это среднерыночная стоимость в нашем регионе. Все, кто просто хочет прикоснуться к этому, мог учиться у нас за деньги. Часть девушек обучалась бесплатно, чтобы потом работать с нами.

Сейчас школа работает в минимальном режиме, там учатся десять девушек. В ней работает восемь преподавателей. Они преподают дефиле, фотопозирование, йогу, психологию, пластику, актёрское мастерство, английский язык, диетологию и визаж. В отличие от других модельных школ, где за период обучения делают 1–2 фотосъёмки, мы делали десять, чтобы была возможность сформировать минимальный бук для работы.

Есть модельные агентства, которые позиционируют себя как агентства, а по факту — это модельные школы. У нас в планах запустить модельную школу в полном объёме, но пока на это не хватает ресурсов. Думаю, мы сможем зарабатывать на этом направлении.

Из года в год мы растём не меньше чем в два раза. Рентабельность начинающего агентства на этом рынке может превышать 50%.

Наши модели работают в Австралии, Индонезии, Мексике, Малайзии, Японии.

Основные статьи расходов — аренда, зарплата и реклама. Аренда помещения обходится в 40 тысяч рублей в месяц. Агентство мы продвигаем через контекстную рекламу в Google и «Яндексе», а также с помощью холодных звонков и писем. На продвижение уходит около 150 тысяч рублей в месяц.

У нас на фрилансе работают маркетолог, дизайнер, 3–4 букера, скауты и фотографы. Букеры занимаются взаимоотношениями с агентствами, с принимающей стороной, у нас они также организовывают съёмки.

Скауты ищут новых моделей. В качестве скаутов с нами посотрудничали около десяти человек. Всех скаутов приходилось учить, чтобы у них появлялось понимание того, кто нам нужен. Скаут получает 25% нашей выручки от первого зарубежного контракта модели — в среднем это 25 тысяч рублей. Зарубежный контракт обычно заключается на 60 или 90 дней.

В специфических моментах касательно моделинга Юлия компетентнее, чем я. Например, когда появляется новое агентство и присылает нам фото своих девочек, то Юлия составляет резюме по каждой модели, насколько она нам интересна.

Мы ездим за границу, чтобы набираться опыта. Нам нужно понимать, какие тенденции, например, в фотографии.

Примерно полтора года назад мы начали развивать направление скаутинга: связываемся с российскими агентствами и предлагаем продвинуть их девушек за границей, то есть выступаем посредником между российским агентством и принимающей стороной. Наша комиссия — 10%. Если мы работает вместе с другим агентством и отправляем не нашу девочку, то комиссию делим пополам.

Сейчас скаутинг и международное модельное размещение — это наше основное направление. Проще находить общий язык с профессионалом, по крайней мере со взрослым человеком. Как скаутинговая компания мы не ограничены в объёмах, потому что в каждом регионе есть десятки модельных агентств, и практически в каждом есть хотя бы одно интересное лицо. Когда мы начали работать как скаутинговая компания, то пришла уверенность, что здесь можно хорошо зарабатывать.

У нас три филиала: в Краснодаре, Перми и Нижнем Новгороде. Директорами филиалов стали бывшие модели. У них были какие-то связи, к ним обращались девушки, и они стали нашими представителями. Но эта история пока на начальном этапе.

В каждом регионе работают примерно по пять крупных модельных агентств, которые работают на международном рынке, и пара десятков мелких. В России этот вид деятельности не лицензируется, а за рубежом в ряде стран нужно получить разрешение на работу. Например, в Пекине оно стоит около $500 и делается в течение месяца.