Создатель Dauria Aerospace: «Космический стартап в России был самой большой моей ошибкой»

Космический рынок — это примерно $300 млрд. Из этого рынка примерно половину занимают телекоммуникационные услуги. Телевидение, услуги связи и спутниковый телефон — это все космическая связь.

Для ее обеспечения используются огромные и дорогие космические аппараты массой 5-10 тонн. Каждый такой аппарат может стоить $100-500 млн. Услуга по запуску таких аппаратов страхуется. В этом сегменте рынка предоставлять услугу можно только тогда, когда у тебя достаточная статистика надежности.

Уже сейчас рынок транспортировки в космос — это более $5 млрд. В будущем эта сумма может увеличиться в 10-20 раз за счет новых применений. Мы перед демоднем (в акселераторе Y Combinator — vc.ru) подписали предварительные контракты с клиентами на несколько сотен миллионов долларов.

В ближайшие несколько лет будут ежегодно запускаться в космос более тысячи спутников. Все они должны находиться на тех или иных орбитах.

Большие ракеты, которые могут вывести в космос большое количество груза, очень дешевы. Но они выводят в одну точку, а дальше нужно развозить по тем орбитам, на которых должны находиться те или иные спутники. Или можно купить целиком небольшую ракету и отправить свой аппарат на ту орбиту, на которую тебе нужно.

Это можно сравнить с обычной поездкой. Можешь взять поезд — это выйдет дешево, но ты доедешь до железнодорожной станции. Или можешь взять такси — тогда ты доедешь до конкретного дома, но это будет стоить раз в десять дороже.

Мы хотим предоставлять сервис транспортировки, как это делает FedEx или DHL. Для этого строим свой космический буксир, мы его называем in-space rocket — это ракета, которая летает в космосе. Это сравнимо с тем, как сейчас люди покупают услуги вывода в космос от SpaceX: они не покупают ракету и не выводят ее со своего космодрома, все покупают сервис доставки.

Заказчики — несколько компаний, которые производят спутники и операторы спутников (например, Clyde Space или Deimos), есть и несколько американских компаний, которые создают небольшие аппараты. Это аппараты до 100–200 кг, несколько аппаратов — до тонны.

В какой-то момент мы планируем увеличить до десяти тонн, поскольку в этом находится основной сегмент рынка. Но сначала потребуется три-четыре года, чтобы накопить необходимый опыт и подтвердить, что наша услуга и наши аппараты надежны. Только потом можно будет получить страховое покрытие.

Обычно в индустрии это выглядит так: если изначально клиенты заинтересованы, они подписывают письма о намерениях (letter of intent). Мы подписали эти письма почти со всеми крупными игроками в этой отрасли (более десяти клиентов) на $400 млн. И некоторые из этих клиентов даже внесли небольшую предоплату.

Это подтверждает наши предположения, что сервис по доставке грузов между орбитами необходим существующим игрокам, что рынок существует уже сейчас.

Чтобы создать новый сегмент рынка, необходимо сделать космические ракеты максимально дешевыми. Для этого мы используем новую технологию с использованием воды как топлива.

Наш двигатель — небольшая микроволновая печка размером с банку из-под кофе. Мы создаем микроволновое излучение, используя солнечную энергию, солнечные панели. В этой маленькой микроволновой печке нагреваем воду (точнее, водяной пар) до температуры выше поверхности Солнца. А дальше этот перегретый газ, или слабо ионизированная плазма выбрасывается из сопла и создает тягу.

Мы можем нагреть пар до более высокой температуры, чем это делается в химическом двигателе. Потому наша технология позволяет использовать гораздо меньшее по массе топливо, чем используют классические двигатели. Но тяга этих двигателей небольшая — мы не можем полететь с Земли, но мы можем перемещаться в космосе, где невесомость.

Основная логика участия в Y Combinator — расширить круг общения, круг людей, которые в тебе заинтересованы. Когда мы поднимали раунд после Y Combinator, мы придерживались их советов и следовали в основном за небольшими инвесторами — ангелами и seed-инвесторами, каждый из которых инвестирует $100, $200 или $300 тысяч.

После демодня нас (компанию Momentus Space) лайкнуло более 160 потенциальных инвесторов, которые были в нас заинтересованы. Мы провели сотни встреч с инвесторами. Изначально мы хотели привлечь $5 млн. Это большой раунд для Y Combinator, обычно поднимают $1-2 млн. Может быть, 5-10% компаний агрегатора поднимают такую большую сумму.

На сайте Y Combinator есть простой вопросник. Надо ответить на вопросы, загрузить небольшое видео о себе. Дальше я проходил собеседование в Маунтин-Вью. Собеседования проводят по потокам, в моем потоке было три партнера Y Combinator.

Они позвали посмотреть на нас и высказать свое мнение одну космическую компанию, которая некоторое время назад прошла через акселератор. Похоже, их мнение было хорошим, потому что мне через день позвонил партнер и сказал, что они готовы нас пригласить и вложить деньги.

Идея основать эту компанию принадлежала больше Льву, чем мне. Мы с ним знакомы много лет, еще с 2000-х годов, когда он был председателем ассоциации розничной торговли, я в нее входил.

Когда Лев работал в Walmart, я уже был в Америке, и мы здесь встречались. У Льва первое образование инженера — PhD в аэрокосмической области, и он работал в ней несколько лет, в отличие от меня. Так мы периодически встречались и постоянно думали, что бы сделать.

В прошлом году мы основали компанию с совершенно другой идеей. Мы сначала хотели создать компанию, которая занималась бы добычей воды на астероидах. А потом поняли, что основной инструмент, который позволит начать разработку ресурсов в космосе с использованием воды, — это транспортировка. Транспортировка, которая сама опирается на использование воды в космосе.

Моя первая компания называлась Dauria. Поскольку в институте гидродинамики я занимался в том числе взрывными вещами, в Dauria мы стали помогать шахтерам со взрывными работами. Дальше это продвинулось в продажу и поставку взрывчатых веществ. В 1990-е годы мало кто рассчитывался деньгами. Чем только нам не платили — электроэнергией, зерном, ткацкими станками.

Были случаи, когда меня в подвал сажали и пристегивали. Это была даже не моя компания. Я работал с ребятами и хотел уходить, чтобы создать свою Dauria. А у них были ребята из криминалитета — их крыша, которая была недовольна тем, что я собираюсь уйти.

Пристегнутым ничего не сделаешь. Сломали пару ребер. Вероятно, они не готовы были идти дальше. Я уже не помню, это было так давно, что в памяти вытеснилось. Тех людей, которые меня держали, я потом встречал, и у меня даже злости к ним нет.

В какой-то момент этим (бандитизмом) стало невыгодно заниматься. Правоохранительные органы стали сильнее, сами заняли эту нишу и начали контролировать бизнес.

Многие из криминалитета предпочли легализовать свой бизнес. И в этот момент они, наоборот, стали сторонниками всего абсолютно аккуратного и законного. Не было более последовательных законников, чем вчерашние бандиты.

Это были 2000-е годы, когда российская экономика только создавалась, особенно после 1998 года, когда происходило импортозамещение. Я достаточно быстро понял, что розница может быть интересным сегментом.

Мы подумали про что-то вроде хозяйственного магазина («Чудодом»), который в итоге превратился в «Уютерру». Рынок рос, «Сбербанк» начал давать кредиты, инвесторы позитивно смотрели на этот сегмент. В 2008 году мы открыли примерно 30 магазинов — в Сибири, на Урале, немного в Поволжье.

2008 год довольно сильно по нам ударил. Доходы людей упали, наш товар занимал не первую строчку по необходимости. Поэтому мы решили объединиться с одним из конкурентов — липецкой сетью («Уютеррой»), и я переехал в Москву. Это был первый опыт работы с партнерами.

На конференции (в Кейптауне) выступал глава космического агентства США, представители европейских агентств и Поповкин. Когда они проходили по коридору, я Поповкина буквально за рукав дернул.

Прямо так: «Дяденька, можно с вами поговорить?» Он: «Чего тебе, мальчик, надо?» Я: «Да вот, думаю космосом заняться». А он: «Чем ты занимаешься?» Я: «Магазины, розница, так далее». Он: «Хорошо, будешь в Москве — позвони».

Я прихожу к нему, он за столом курит. Познакомились на том, что оба учились на физмате. У меня оказалось много знакомых из космической отрасли.

Я решил, что нужно делать российскую частную компанию, чтобы запускать спутники, выполнять заказы. Хотел, чтобы государство покупало сервис, а не заказывало продукт. Мы с Поповкиным общались, ему это было интересно. На конференции он говорит: «Давай доедем до Илона Маска». Я через своих знакомых организовал эту встречу.

Поповкин говорил: «Если будешь делать, мы поддержим». Поддержка была в том, что дали лицензию на космическую деятельность. Наверное, какие-то компании тоже имели ее, но чтобы стартап получил лицензию — наверное, впервые. Для лицензии нужен не конкурс, а куча дебильных требований, которые мы никогда бы не выполнили, если бы не Поповкин.

Первый спутник мы запустили на свои деньги, чтобы показать, что можем запускать. Мы выиграли тендер, и в прошлом году Dauria запустила два спутника для Роскосмоса. При запуске таинственным способом произошел отказ восьми спутников, в том числе двух спутников Dauria. Причина формально так и не выяснена. Спутники других компаний даже получили страховку. С Dauria Роскосмос, скорее всего, эти деньги будет требовать.

После смерти Поповкина новый глава Роскосмоса стал отрицать все, что было до этого сделано. Единственный контракт, который у Dauria был, — это тот, который заключили при Поповкине. Потом всё: Dauria — персона нон грата.

Есть персональные предпочтения каждого нового руководителя Роскосмоса. В NASA есть космическая программа, есть понятная процедура выбора компании, тендеров, есть понятная процедура лоббирования. А в России это не так, к сожалению. В России все зависит от предпочтений одного-двух человек, что наслоено на кучу слухов относительно тебя. Поскольку я жил в Америке, то люди в погонах стали всем шептать, что я американский шпион. Прямо и косвенно стали говорить — с ними работать нельзя, они американские шпионы.

Есть несколько больших космических стран в мире — с большим космическим бюджетом и амбициями. Это США, Европа, Китай, Япония, Россия. При этом вся индустрия государственная, не только с точки зрения денег, но и с точки зрения того, что все работы выполняют государственные компании.

Нам действительно помогали. Dauria помогли и «Сколково», и «Роснано». Но сейчас я понимаю, как я был наивен. Это была моя самая большая ошибка в жизни [cоздать Dauria в России].

Компания такого рода может существовать только в двух ситуациях. Либо если есть сильная поддержка со стороны государства, которое дает заказы, встраивает в структуры, как это делается для Boeing, Airbus, Lockheed Martin и так далее, либо когда есть возможность работать на большой открытый мировой рынок, используя преимущества страны.

И я, конечно, не подписывался на то, что мы после 2014 года будем отрезаны от мирового рынка.

Более или менее постоянно я переехал в Америку в 2014-2015 году после того, как против Dauria открыли уголовное дело. Хотели обвинить, что Dauria вошла в сговор с менеджментом «НПО Лавочкина». И там был один контракт.

Он должен был стать контрактом на миллиард рублей, но не стал, а был на 10 млн рублей, по которому Dauria сделала разработку платформы для небольших аппаратов. Нашу платформу не приняли, 10 млн рублей заплатили, хотя мы потратили больше. В итоге они посчитали, что мы включили результаты других работ.

Ну это бред. В «НПО Лавочкина» были два проекта, один мы продвигали, а другой — местная группа, которая в итоге выиграла. В итоге их спутник благополучно умер, не пролетав и полгода. Но когда ФСБ начала проверять Dauria, наняла именно эту группу, чтобы они о нас написали экспертизу.

Эта гонка прекратилась в 1990-м году с крахом советского блока. Она сильно повлияла (многие об этом не задумываются) не только на советскую программу, но и на американскую.

В итоге с шаттлами не продлилась программа. Частникам стали передавать часть функций, потому что денег было мало. Несколько частников не сделали, даже разорились. Их никто сейчас не помнит. Но в итоге вышли две-три компании.

Поэтому изменение этой парадигмы государственного финансирования позволило развиться частному бизнесу. А частный бизнес, как правило, везде добивается лучших результатов, чем государство. Он делает дешевле, ищет новые возможности, новые рынки, новые ниши и так далее.

В космосе мы все в ожидании золотой лихорадки. Космическая индустрия большая, но не огромная. $300 млрд — это в несколько раз меньше, чем, допустим, телекоммуникационный рынок. Есть несколько больших тем в космосе, которые могут стать рынками масштаба в несколько триллионов долларов.

Это производство электроэнергии в космосе, обработка данных в космосе, производство в космосе, космический туризм, космические ресурсы. Может, еще что-то, что мы предположить не можем.