История авиатора-энтузиаста, основавшего Таганрогский аэропланный и еще три завода
ПИОНЕР РУССКОЙ АВИАЦИИ ВЛАДИМИР ЛЕБЕДЕВ — В ПРОЕКТЕ «ГРАЖДАНИН ТАГАНРОГА».
автор Сергей Медведев
В сентябре 2023 года Таганрогу исполнится 325 лет. Совместно с банком «Центр-инвест» мы придумали подарок имениннику. Мы расскажем истории 25 его уроженцев и жителей, которые прославили Таганрог. Новым героем проекта стал летчик и авиапромышленник Владимир Лебедев.
С местной авиапромышленностью связано немало известных имен. Георгий Бериев, «красный барон» Роберт Бартини; директор Ростовского вертолетного завода Михаил Нагибин родился и начинал карьеру в Таганроге. Но самым первым был этот человек с «крылатой» фамилией — Владимир Александрович Лебедев. Это благодаря ему в 1916 году в приморском городе появился аэропланный завод — крупнейший в стране на тот момент. Более того компанией Лебедева были построены авиазаводы в Петрограде и Пензе и еще один, автомобильный, в Ярославле. Все они работают до сих пор.О Лебедеве сегодня известно несправедливо мало, к тому же сведения эти противоречивы. Но мы попробуем воссоздать портрет небесного героя.
Это сегодня авиация пусть не такое уж обычное, но все-таки понятное рядовому гражданину занятие. Авиаторов много. А в начале ХХ века их единицы. Они люди риска и большие романтики — поэты посвящают им стихи. Осенью 1908 года Валерий Брюсов в стихотворении «Кому-то» воспел человека, построившего аэроплан:Фарман, иль Райт, иль кто б ты ни был!Спеши! Настал последний час!Корабль исканий в гавань прибыл,Просторы неба манят нас!
Анри Фарман — французский авиаконструктор, совместно с братом Морисом основавший авиазаводы Farman. Братья Уилбур и Орвилл Райт — американцы, построившие первый в мире аэроплан, способный к полету.С Анри Фарманом Лебедев был знаком лично, они дружили. А Уилбер Райт сыграл в его жизни решающую роль.
С велосипеда на аэроплан
Владимир родился в Петербурге 6 января 1881 года в небогатой дворянской семье. Но отец сумел дать детям хорошее образование. Старший сын Алексей окончил Горный институт, Младший, Володя, — юрфак Санкт-Петербургского университета.
Еще студентом Владимир Лебедев поставил мировой рекорд: 19 часов подряд он гонял на велосипеде по Михайловскому манежу в Петербурге, проехав в общей сложности 375 километров!На рубеже веков велосипед овладел умами россиян. Заядлым велосипедистом был, например, император Николай II. В 67 лет этот вид транспорта освоил Лев Толстой. В книге его дочери есть забавный рассказ Льва Николаевича о занятиях велоспортом: «Со мной происходит смешное явление, — рассказывал он. — Стоит мне представить себе препятствие, как я ощущаю неодолимое к нему влечение и, в конце концов, на него наталкиваюсь. Это особенно относится к той толстой даме, которая, как и я, учится ездить на велосипеде. У нее шляпа с перьями, и стоит мне взглянуть, как они колышутся, я чувствую: мой велосипед неотвратимо направляется к ней. Дама издает пронзительные крики и пытается от меня удрать, но — тщетно. Если я не успеваю соскочить с велосипеда, я неизбежно на нее налетаю и опрокидываю ее. Со мной это случалось несколько раз. Теперь я стараюсь посещать Манеж в те часы, когда, я надеюсь, ее там нет».
В велосипедах россияне видели, прежде всего, новые возможности для местного туризма. Но Лебедев не турист — его привлекает скорость, и чем она выше, чем более нечеловеческая, тем лучше.Смешно сказать, но еще в пору его детства медики считали, что на скорости 50 км/ч человеческий мозг от перегрузок начнет разрушаться. А уже в 1904 году Mercedes Simplex 60 способен разогнаться до 110 километров. Технический прогресс в то время и правда мчится семимильными шагами. И Лебедев мчится вместе с ним.
Теперь он автомобилист. И как утверждал увлекающийся юноша, «на автомобили должны пересесть все!». Лебедев много пишет о них (для журнала «Автомобиль»), становится соучредителем Санкт-Петербургского автомобиль-клуба; он и судья, и участник автогонок.
Главное событие — и потрясение — в его жизни случается осенью 1908 года: во Франции он впервые увидел полет американца Уилбура Райта. Лебедев был откомандирован в ту поездку автожурналом. Но до автомобилизма ли ему теперь? Мир для него стал, наконец, трехмерным.
Это, в общем-то, обычное дело для того времени: многие первые авиаторы были вначале циклистами (так называли велосипедистов), затем автомобилистами. Но немногие пробовали себя и в качестве создателей летательных аппаратов.
Вернувшись домой, Владимир увлекает новой страстью старшего брата, талантливого технаря. В 1909 году Лебедевы собрали свой первый аппарат — аэробуер, это сани на коньках, движимые винтом. Затем построили планер, его фотографии напечатал журнал «Огонек» в апрельском номере за 1909 год.
В 1910 году Владимир вместе со своим другом, тоже фанатом авиации, Генрихом Сегно отправился во Францию: учиться летному делу в школе известного авиаконструктора и пилота Анри Фармана.
Франция в начале ХХ века — самая авиационная страна в мире. Помимо братьев Фарман здесь работают конструкторы Луи Блерио, Габриэль Вуазен.Во Францию едут все: российские военные — на деньги, оставшиеся от пожертвований на восстановление погибшего под Цусимой и в Порт-Артуре русского флота. (Осталось 900 тысяч рублей, и великий князь Александр Михайлович предложил использовать их для создания воздушного флота.) Едут гражданские, вдруг решившие, что авиация — это их судьба.Среди энтузиастов, отправившихся в 1910 году во Францию, блестящий юрист Александр Васильев, бросивший место в казанском суде, дипломат Александр Кузминский, племянник жены Льва Толстого, и даже борец-тяжеловес, многократный чемпион мира Иван Заикин.
Но авиация — увлечение дорогое. Сам курс обучения в школе Фармана — 800 франков, страховка «третьих лиц, могущих пострадать при обучении» — 150 франков в месяц, залог на случай поломки аппарата — 1500 франков. (Для понимания: 800 франков в то время — зарплата коллежского секретаря за 4 месяца. А именно в таком чине ушел в отставку с госслужбы наш герой.)
Лебедев и Сегно производили впечатление состоятельных столичных жителей: стройны, безукоризненно одеты. Но деньги на учебу — чужие. Во Францию приятелей командировал Императорский Всероссийский аэроклуб (ИВАК).
Чтобы поглубже вникнуть в суть дела, курсант Лебедев устроился механиком на принадлежащий Фарманам авиазавод. Анри и Владимир подружились.
Уже в самом начале обучения неугомонный русский ставит свой первый авиационный рекорд. Правда, не пилотом, а в качестве «живого груза». «8 апреля 1910 года авиатор Даниэль Кине и ученик Владимир Лебедев продержались в воздухе 2 часа 15 минут, побив тем самым рекорд продолжительности полета с пассажиром» — свидетельствует выписка из библиотеки аэрокосмического музея в Ле Бурже.Вскоре Лебедев начинает самостоятельные полеты: сначала пролетев 15 км, назавтра 30, а дальше все больше и выше.
10 июня того же года Владимир сдает выпускной экзамен. В списке пилотов, получивших сертификат французского аэроклуба, он значится под номером 98. То есть Лебедев попал в число первых ста летчиков планеты. Третьим из русских — после Николая Попова и Михаила Ефимова (они получили подобные документы на пару месяцев раньше).
В России Лебедева встречают как национального героя. Его назначают заведующим летной частью ИВАК: в обязанности входит испытание новых аэропланов (в том числе и первых отечественных — «Россия-А» и «Россия-Б») и обучение молодых пилотов.
Влиятельная петербургская газета «Биржевые ведомости» берет у Лебедева интервью — единственное дошедшее до нас. «Он худощавый, стройный, глаза круглые, большие, зоркие, как будто у птицы», — так описывает авиатора корреспондент «Ведомостей». Герой публикации не очень многословен: об авиации может говорить часами, а о себе сообщает только, что он коренной петербуржец, работал в канцелярии Государственной Думы, участвовал в Русско-японской войне в качестве волонтера; будучи студентом, увлекался всякими видами спорта.«Ко дню этой публикации (9 сентября 1910 года) Лебедев совершил сорок девять полетов», — пишет журналист. По тем временам это очень много.
«Если ты сегодня собираешься разбиться вдребезги...»
К концу 1910 года Лебедева в империи знают все, кто мало-мальски интересуется авиацией. Поэт-футурист, друг Маяковского, Василий Каменский в своей книге «Его-моя биография Великого Футуриста» пишет (в 1911 году): «Я уехал в Петроград, а там с известным авиатором Лебедевым решил ехать в Париж».
Футурист и сам решил стать авиатором. Сначала Каменский и Лебедев едут в Париж к Анри Фарману, затем втроем отправляются в Лондон на Всемирную выставку воздухоплавания.Любопытная запись из книги Каменского: «На океанском корабле через атлантический Ла-Манш меня дьявольски укачало. Меня и знаменитого Фармана (тоже укаченного) спасал Лебедев… Обратно через Ла-Манш было спокойно — начался отлив, и корабль, наклонившись, очутился на земле около берега Франции. Я, Лебедев и еще несколько спортсменов-американцев спустились по веревочной лестнице и бросились бежать по дну морскому сквозь туман к Булоню-сюр-Мер и, добравшись, укатили в Париж. В Париже расстался с Лебедевым и уехал в Милан. Оревуар».
Владимир Лебедев помог поэту приобрести французский моноплан «Блерио». Тот едва не погубил Каменского. Весной 1912 года авиатор-футурист устраивал показательные полеты под Варшавой, на вираже под крыло «Блерио» ударил порыв вихря, самолет перевернулся, а мотор заглох. Вечерние польские газеты вышли с заголовками: «Погиб знаменитый летчик и талантливый поэт Василий Каменский». В репортажах о гибели знаменитости приводилась любопытная деталь: во время катастрофы в толпе случилось 23 дамских обморока.
К счастью, газеты, поспешив выдать «молнию», ошиблись: через 11 часов после падения Каменский все-таки пришел в себя, спасло болото, в которое он упал. Правда итог полета был крайне не утешителен: проломленный затылок, сотрясение мозга, сломанные правая рука и левая нога, треснувшая ключица. После этой катастрофы Каменский больше не летал. Но, по одной из версий, это именно с его легкой (пусть и сломанной) руки в русском языке «аэроплан» был заменен словом «самолет». (Слово такое было и до того, однако означало деталь ткацкого станка, разновидность сохи; у Островского в «Бесприданнице» «Самолетом» называется речной пароход.)
Авиаторы отдавали себе отчет, что любой полет может стать последним. Сергей Уточкин, известный летчик-испытатель, шутил: «Поезжай, брат, в Париж, там тебя всему научат. А если разобьешься, то опять же — в Париже, а не где-нибудь в Жмеринке».Другая любимая шутка авиаторов того времени: «Если ты сегодня собираешься разбиться вдребезги, дай взаймы 50 рублей».Достаточно сказать, что с марта по декабрь 1910 года в Европе погибло 32 авиатора.
Но первые летчики — особые люди. Их психология — слепая вера в то, что все будет хорошо, главное ввязаться в бой, а там посмотрим. Ну, и здоровая доля авантюризма. Лебедев был именно таким — и в небе, и в бизнесе.
Продолжение рассказала о великом авиаторе читайте во второй части.