Снова 3 ноября, четверг.
Это настоящая история. Происходит со мной прямо сейчас. Пишу как есть. Все части на Медиум.
Думаю, мои истории пора переименовывать в «Как я встретил начальника вашего лагеря». Вот он, сидит за столом перед нами. И опять, блин, из-за ножа. Хочу, чтобы следующий начальник лагеря, которого я увижу, не ассоциировал бы меня с поножовщиной.
Переселили Исхана. В срочном порядке. Раз у него бумага есть от доктора, ему дали отдельный номер. Даже не в лагере, а в обычной гостинице, в которой живут другие беженцы. Два часа на сборы, поедет в другой город.
Исхан счастлив. Перед уездом забил мне весь холодильник едой.
— Ешь, брат! Всё твое. Ешь, дуй, и меня вспоминай. Спасибо тебе, дуй. За все спасибо. Если тебе тоже нужна будет помощь моя, ты, дуй, обращайся. Помогу.
Обменялись контактами. Попрощались. Уехал.
Я сначала ждал нового соседа. Кого подселят сюда теперь? Ждал, ждал. Думал, думал. А потом понял.
Я же теперь проблемный. У меня теперь наверняка стоит пометочка, что я с ножом хожу и думаю, как бы его применить в бою. Кого же ко мне подселят? Администрации самой проблемы эти не нужны. Им они в первую очередь не нужны.
Так что я пришел к выводу, что теперь буду один жить. Не знаю как долго, но наверняка буду один. Помогал Исхану, а помог сам себе.
Я люблю один жить. В тишине. Чтобы никого не было рядом. Люди, когда узнают это, иногда начинают жалеть меня. Бедняжка, мол, одинокий.
В нашей культуре одиночество — это плохо. Все боятся умереть в одиночку. А я не боюсь. Я даже не против такого расклада.
В смерти нет ничего хорошего и ничего красивого. Зачем ей делиться с другими людьми? Как придет время помирать, лет через 150–300, я бы один хотел это сделать. Чтобы не было никого рядом.
В английском языке есть два слова, которые мы переводим как «одиночество». Это «loneliness» и «solitude». Первое — это то же самое одиночество, что и в нашем понимании. А второе — это одиночество, как добровольный выбор, уединение.
Но в русской культуре уединение не может быть долгим. Принято считать, что долгое уединение — это уже или одиночество или отшельничество.
В общем, у нас нету такого разделения. У нас всё одно — одиночество. С негативной коннотацией.
Я читал исследование, где заключили, что одинокие люди живут меньше, чем не одинокие. Кажется, это было в той же книге, где опыты с собаками нашел. Но есть нюанс.
Ученые не будут же ходить за тобой и проверять, с кем ты живешь. Они просто спрашивали «Вы одинокий человек?». И если человек отвечал «Да», то его записывали в одинокие. Даже если тот жил в многодетной семье и с родственниками в однокомнатной квартире.
Я знаю, что некоторые люди не могут оставаться одни. Они даже дома телевизор держат включенным, когда никого кроме них нет. Не потому что смотрят его, а потому что не могут оставаться одни. Нужно, чтобы кто-то еще был. Пусть даже из телевизора.
А я могу один. Всегда так мог. Даже в детстве сам придумывал себе игры и сам с собой в них играл. Рисовал себе настольные игры, например. И в шахматы так играл.
Есть специальное приложение в телефоне чтобы шарить свою геолокацию с друзьями и родными. Чтобы они всегда знали где ты и не волновались. Так вот. Однажды Юра, мой друг еще со школы, пишет:
— Даниил, что случилось? У тебя все хорошо?
— Все хорошо. А что?
— Ты уже месяц из дома не выходил
А я и не заметил этого даже. Только когда он мне написал, понял, что печатаю на компьютере уже не пальцами, а ногтями. Отросли они, а я и не заметил. Заработался.
На вопрос «Вы одинокий человек?» я однозначно ответил бы «Нет». Даже думать не о чем. Нет, конечно.
Если у тебя есть друзья, люди, к которым ты можешь обратиться и на которых можешь положиться, то с чего бы ты одинокий? Ты просто уединенный.
В общем, я люблю один быть. И сейчас понял, что буду теперь тут жить один. И как-то хорошо стало. Прямо выдохнул.
Выдохнул и накрыло. Разом накрыло. Как будто я уже больше месяца был сжатым как пружина. А тут вдруг расслабился. Расслабился и нету больше сил.
Каждый второй наш человек в прошлом лагере дристал первую неделю. Может и все дристали, но признался только каждый второй.
Я сначала думал, что это с едой связано, пил активированный уголь. Но не помогало. Да и не похоже это было на пищевое расстройство. Пищевое — оно внезапное. А тут как по расписанию. Сейчас я думаю, что это было что-то нервное. У всех оно было.
Мы тогда попали в экстремальную для нас ситуацию. Хоть никто этого и не показывал, мы все были максимально напряжены. Всё новое, всё непонятное, всё страшное. Тюрьма. Зоопарк. Все были на взводе в течение долгого времени.
А тут у меня вдруг всё стало хорошо. Своя комната. Дверь на ключ закрывается. Думал, что теперь-то расслаблюсь. Расслабился. Да так, что аж размотало. Размотало до такой степени, что ничего больше не хочется. Вообще вся энергия исчезла.
Силы есть только на то, чтобы лежать и смотреть тик-ток.