«А дальше — как получится»: как небольшие музыканты зарабатывают, развиваются и выдерживают кризисы

Наверняка вам всегда было интересно, откуда у Егора Крида или Клавы Коки столько денег, ведь они просто пишут песни и дают концерты? На самом деле, всё немного сложнее. Доход музыканта складывается из нескольких факторов, они отличаются для каждого исполнителя в зависимости от уровня его популярности и жанра.

Небольшим артистам тяжелее зарабатывать крупные суммы, сначала им важно хотя бы выйти в ноль. Музыкальная индустрия известна как одна из самых тяжёлых ниш для развития и заработка, и, чтобы стать новым Хаски, нужно сначала выжить. К тому же, сейчас пришла новая волна молодых быстрорастущих рэперов, среди которых сложно порой разглядеть талантливых «андерграундных» исполнителей. Например, концерт OG Bud’ы в 2020-м мог принести ему 250-300 тыс. рублей в регионах и 1,5-2 млн рублей в Москве, хотя рэпер вышел на музыкальную арену в тот же год, что и герои нашей статьи.

Мы поговорили с инди-группой «Дела поважнее», появившейся в 2018 году, об их тернистом пути, музыке во времена кризисов и о том, чем их заработок отличается от заработка Моргенштерна* (признан иноагентом на территории РФ).

На данный момент группа состоит из пяти участников: Никита Багров — вокал и бас-гитара, Саша Жуков — гитара и бэк-вокал, Кирилл Алексеев — гитара, Костя Тескер — ударные и Никита Адамов — обложки альбомов, визуал группы.

— Расскажите немного о группе. Как вы начинали и развивались?

Никита Б.: У истоков стояли мы с Саней (Саша Жуков), у нас было две акустические гитары и желание каким-то образом выражать себя. Постепенно мы обрастали аудиторией: изначально она формировалась из наших друзей по университету, людей с тусовок, квартирников, «кухонников» и «общажников». Но со временем мы стали выбираться за стены универа, проблематика песен изменилась: от чего-то юмористического и лёгкого мы пришли к социально-бытовой рефлексии. Так сначала мы были «Пёсиками», а потом стали «Делами поважнее».

— Делами поважнее, чем пёсики, я поняла.

Никита Б.: Да, именно так. *смеётся*

Мы где-то в 2019-м году окрестили себя тегом «пост-колледж рок». Это когда ты выпустится из университета, где тебя окружала понятная среда, ты знал, что будет завтра, через полгода. А тут ты попадаешь во внешний мир, тебе не совсем ясно, что делать с жизнью дальше. Определённая часть этих переживаний и значительная часть творческой рефлексии были изданы под этим тегом. В том числе наш альбом «Синдром Самозванца» и песни, которые были написаны в тот период.

Сейчас он уже пройден, поэтому какой-то другой тег подобрать сложно, да и не хотелось бы. Мы стали получать больше обратной связи от аудитории и, мне кажется, сейчас наше творчество стало больше про людей, и они решают, как это трактовать.

— Переходя непосредственно к теме, расскажите, какие у вас есть источники дохода сейчас?

Кирилл: Слово предоставляется нашему финансовому директору.

Костя: Кажется, это я. *смеётся*

Тем, с чего мы начали получать доход в первую очередь, были стриминги (процесс прослушивания музыкального контента онлайн путём его непрерывного воспроизведения — прим. ред.). Когда мы загрузили «Синдром Самозванца» на стриминговые площадки, то за прослушивания начали платить деньги. Примерно каждые 2-3 месяца нам приходила определённая сумма, но жить на это тяжело, потому что все заработанные деньги мы вкладываем обратно в музыку. Всё, что нам идёт со стримингов и других доходов, мы добавляем в общий бюджет, и потом из него оплачиваем наши репетиции, запись песен, инструменты, расходы на транспорт в турах и других поездках.

В какой-то момент добавилось то, что мы зарабатываем с концертов. По началу, конечно, начинающей группе никто за концерты платить не будет, а на корпоративы «Газпрома» нас тоже особо не зовут, поэтому у нас не было источников дохода, кроме стримингов. Потом появились какие-то гонорары, фестивали, мы начали устраивать свои концерты, добавились доходы с продаж билетов. Так что это тоже можно включить в наш заработок.

Плюс мы ежемесячно скидываемся на проект из своих денег: определили комфортную сумму, чтобы вкладываться в музыку, и чтобы при этом оставались деньги на покушать и потусить.

Кирилл: На самом деле, в последнее время мы почти не вносим личные вложения. За 2021 год смогли выйти в ноль, а в 2022-ом попробовали не скидываться, и пока что вроде нормально получается. А ещё Костян сказал, что нас не зовут на корпоративы, это неправда! Нас зовут, и мы хотим играть на них, особенно на ИТ-шных: Яндекс, Авито, Озон. Зовите нас, пожалуйста!

— Насколько я поняла, у вас есть мерч?

Костя: Да, есть, и не одна коллекция. Мы стараемся к крупному релизу — альбому или синглу — делать мерч, но у нас нет цели «навариться» на нём, поэтому мерч сложно назвать нашим источником дохода. Если посмотреть, в среднем у нас он стоит даже меньше, чем у других групп, и в основном мы в этом вопросе выходим в ноль. То есть, если мы сделали партию из 50 футболок и потратили 50 000 рублей, то будем продавать их по 1000 рублей, чтобы просто окупить издержки на их доставку и печать. Это всё, чтобы люди просто купили мерч как сувенир, потому что это в том числе хорошая реклама группе, а мы хотим, чтобы у нас было больше фанатов, а не денег.

— Поговорим подробнее о каждом пункте. Стриминг: как начисляются проценты?

Кирилл: Нет какой-то точной стоимости одного стрима, её очень сложно посчитать. Она зависит от большого количества факторов и рассчитывается у разных платформ по-разному. Но есть отличие между платным и бесплатным стримом с платформы. Например, если ты слушаешь музыку во ВКонтакте без подписки, то это будет условно-бесплатный стрим, он будет стоить дешевле. А если ты слушаешь по подписке, то музыканту за это заплатят больше. Так же и в Яндекс Музыке.

— Есть ли какая-то разница или особенности в работе с музыкальными платформами?

Кирилл: Нет, везде всё примерно одинаково: есть дистрибьюторы, которые загружают твою музыку на площадки. Например, CD Baby, ONErpm, TuneCore. Ты платишь им определённую сумму, они распространяют песни по основным платформам, затем выплачивают тебе деньги. Напрямую физ. лицо не может залить музыку на площадки, это всё делается через посредника: либо дистрибьютора, либо, если музыкант состоит в лейбле, сам лейбл берёт на себя обязанность загрузить треки на платформы.

— На концертах доход идёт только с продаж билетов?

Костя: Да, на концертах мы зарабатываем только с того, что продаём билеты, потому что, как мы сказали, с мерча особо денег не получаем. Конечно, мы можем варьировать их цену: например, первые 20 билетов продать за какую-то маленькую сумму, остальные чуть подороже, и на входе продавать ещё немного дороже.

— И, наверное, ещё зависит от города?

Костя: Да, зависит от города, от платёжеспособности аудитории и цены за аренду площадки, она везде очень разная. Если где-то аренда стоит чуть меньше, то билеты мы тоже можем продавать дешевле, а если наоборот, то нам, конечно, придётся поднимать цены, чтобы просто окупить аренду.

— Как вы считаете, насколько велика роль каждого из этих пунктов? Можно ли стать успешным, например, не давая концертов?

Кирилл: Всё зависит от цели. Если ты хочешь красиво жить, то нужно использовать все доступные варианты заработка. Я думаю, если музыкант успешен на стримингах, то и концерты ему будут приносить большие деньги. Если говорить про каких-то больших артистов, то наверняка условный Моргенштерн* (признан агентом на территории РФ) получает на стримингах достаточно, чтобы вообще не давать концерты, но опять же это зависит от желаемого уровня жизни.

— А как вы сами оцениваете, есть ли разница в пунктах дохода между большими артистами и артистами поменьше? Условно, есть ли у Моргенштерна* (признан иноагентом на территории РФ) такая статья доходов, которой нет у вас?

Никита Б.: Мне кажется, здесь важна диверсификация (стратегия, позволяющая получать доход, развивая дополнительные направления бизнеса — прим. ред.). Есть инди-артисты с большим количеством стримов; взять, например, «Молчат дома», у которых прослушиваний на Spotify примерно столько же, сколько у Моргенштерна* (признан агентом на территории РФ), но они не открывают свой ресторан и не диверсифицируют бизнес. Со стороны кажется, что они зарабатывают только за счёт концертов, при этом собирая не такие большие залы, зато со стримингов им ого-го сколько денег капает.

Есть артисты с совершенно другим имиджем, например, из рэп-сегмента, которые живут за счёт хайпа и личного бренда. Они открывают рестораны, участвуют в рекламных интеграциях, используют свой блогерский потенциал. Зависит от того, насколько ты, как артист, эмоционально всё это вывозишь. Начиная с какой-то цифры, можешь, наверное, позволить себе приличный уровень жизни, имея один единственный доход со стримингов, но для этого нужно быть крупным музыкантом.

Если же ты хочешь быть инди-артистом и продолжать эксплуатировать свой образ независимого исполнителя, тебе скорее всего не очень подойдёт какая-то откровенная коммерция и рекламные интеграции с крупными брендами: это может попортить «трушный» образ. А если ты рэпер, то, наверное, запросто можешь выступать лицом какой-то корпорации и продавать бренды. Такова поп-культура.

— Поскольку доходы невозможны без расходов, давайте немного поговорим о них. В основном это площадки, транспорт и аренда помещений для репетиций?

Костя: Да, хотя сейчас из-за ковида стало меньше возможностей выступать, поэтому на аренду помещений для концертов много денег не уходило. К тому же, если это фестиваль, ты не платишь за аренду площадки, потому что тебя зовут как гостя. Получается, один из основных расходов — это репетиции (аренда репетиционной базы). Но самая большая графа расходов появляется, когда мы собираемся записывать треки. Нужна аренда студии, услуги звукорежиссёра, оплата за сведение трека. На это основная часть наших денег и идёт — на подготовку материалов, контента.

Кирилл: Я вот сейчас смотрю статистику: за 2022 год у нас 41% расходов — это студия, звукорежиссёр, продакшн, мастеринг; 21% — реклама; 13% — концерты, а репетиции — всего лишь 5,5% от общей суммы расходов.

— Как повлияла пандемия, а затем и события после 24 февраля на вас и заработок группы?

Кирилл: В начале пандемии мы, как и все, сидели в ожидании, что это вот-вот кончится, а если скоро кончится, можно пока ничего не делать. Когда поняли, что это надолго, решили действовать. Как на нас это повлияло? Как минимум, изменилась цифра на весах *смеётся*.

А если про музыку, то мы решили стать более организованными в плане её создания, поняли, что больше будем заниматься ей на удалёнке. Постарались систематизировать процесс написания треков, поделить его на этапы, выработать алгоритм, понять, какими программами пользуемся, как обмениваемся промежуточными результатами. Например, Костя сейчас находится в Люксембурге, продолжая записывать на студии песни, которые вживую мы ни разу не играли вместе. Поэтому я вижу плюсы в том, что случилась пандемия; такая организованность помогает и в текущей ситуации.

— То есть вы из тех, кого кризисы укрепляют?

Никита Б.: Не знаю, на меня, как на творческого человека, наоборот сильно повлияли все эти события. Особенно обидно то, что стало мало концертов, хотя хочется больше выступать и делиться творчеством. Когда у тебя эту возможность отбирают сначала первое из перечисленных событий, затем второе — это не лучшим образом сказывается на тебе, вдохновении и творческом процессе.

— Кажется, мнения разделились.

Никита Б.: Наверное, да, но, конечно, я всё равно возвращаюсь в строй, когда переживаю это.

Костя: Могу ещё добавить, что до пандемии, когда вышел альбом, и мы стали писать синглы, нас стабильно осенью звали на фестивали, или мы планировали концерты. В пандемию это прекратилось, а позже, когда стало всё потихоньку открываться, уже не было такого ажиотажа, нас не так много приглашали. Это ещё связано с тем, что у некоторых организаторов либо закончились деньги, либо они просто перегорели и перестали этим заниматься.

Никита Б.: Да, по индустрии это сильно ударило, было очень много активных, инициативных ребят, которые организовывали фестивали за банку «Жигулей» и за билет на электричку до Серпухова. Живые, классные ребята, которых ковид и всё это просто пережевало и выплюнуло. Они начали заниматься другой работой, ушли из творчества, а могли бы продолжить и вырасти в крутых промоутеров.

Костя: Про события после 24 февраля: я уехал из России ещё в ковид, полтора года назад, и до этого думал, что не будет никаких проблем с приездом на концерты — у нас хорошо налажен процесс работы с демками (черновой вариант песни — прим. ред.), и не было бы проблемы приехать, отрепетировать, отыграть концерт и уехать обратно. Это представлялось финансово возможным.

Когда закончился ковид, эти планы показались более чем реальными, потому что даже виза не нужна была — только бы самолеты летали. Наступил конец февраля, и в одночасье из Европы в Россию остался один путь — через Стамбул, и даже это стало очень проблематичным из-за взлетевших цен. Вообще после обострения политической обстановки у всех настроения были не очень концертные, многие стали уезжать, и было непонятно, что дальше. А пока меня не было, на замене был наш друг Юра, и почти все концерты были отыграны с ним.

Ещё из неудобств, конечно, финансовый вопрос. Многие дистрибьюторы ушли из России, перестали сотрудничать с российскими исполнителями, и, более того, перестали работать банковские карты, а доход должен был куда-то капать. Повезло, что я нахожусь здесь и формально есть иностранный банковский аккаунт, на который мы могли получать деньги. Потом возникла другая проблема: помимо того, что дистрибьюторы начали уходить, они стали удалять контент с российских площадок. У нас недавно была проблема с тем, что на некоторых платформах начали пропадать треки и альбомы. Санкции добрались до нас и до нашего творчества.

Когда Spotify ушёл (из России — прим. ред.), число прослушиваний упало в два раза, потому что в основном нас слушает русскоязычное коммьюнити, большая часть которого находится непосредственно в России. Со Spotify в целом хорошо складывались отношения, потому что у них хорошее приложение именно для артистов: удобно смотреть статистику прослушиваний, поэтому с этой площадки у нас и было больше всего информации.

Кирилл: Сейчас мы работаем с другим дистрибьютором, а для этого надо было удалить всю музыку и залить по новой. Мы удалили, и на российские площадки всё быстро подгрузилось, а на зарубежные (Spotify, YouTube Music, Apple Music, Amazon Music) ждём, когда догрузится. Конечно, за рубежом слушателей не так много, 90% — из стран СНГ (Россия, Украина, Беларусь, Казахстан), но сразу после них почему-то идёт Америка.

Никита Б.: Пользуясь случаем передаю привет нашим украинским слушателям, всем слова любви и поддержки.

— Напоследок вдохновляющий вопрос. Какие у вас планы на ближайшее будущее?

Никита Б.: У меня был ответ на этот вопрос. Я сейчас на Кипре, собираю вещи, затем лечу в Ереван, потом в Москву, чтобы сделать обложку для песни и другие «музыкальные дела», а дальше вообще не знаю, где окажусь. Очень много песен в состоянии демок, они прямо скребут душу, их очень хочется выпустить. Творчество появляется, но при этом непонятно, где мы все окажемся завтра. Всё, что раньше было домом и казалось абсолютно безопасной средой, как будто начинает отворачиваться от тебя. Очень хочется жить и выступать в Москве, собираться с друзьями в клубах, играть концерты, после этого ехать в гости пить пиво, болтать до утра и встречать рассвет на балконе, но почему-то все друзья уехали. Становится сложно, и неясно, как дальше строить своё будущее. Поэтому план такой: записать сейчас по-максимуму песен, выпустить их, а дальше — как получится.

#бизнес #музыканты #заработокмузыкантов