Влечение. Trieb. Pulsión

Дисклеймер. Это эссе я написала для курса "Основы психоанализа: Эпистемологический разрыв" в рамках моей программы Бакалавриата в Восточно-Европейском Институте Психоанализа. Оно может быть интересно начинающим психоаналитикам, так же, как и я, заинтересованным в лингвистике.

В этом эссе мне бы хотелось рассмотреть под разными углами понятие влечение, а также обсудить этимологию термина, означающего влечение в некоторых языках. Сначала я обсужу определение из словаря Лапланша и Понталиса, затем приведу варианты терминологии из других языков и обсужу этимологию термина. С точки зрения разрыва, вызванного психоаналитическим дискурсом в современной культуре, мне было особенно интересно влияние распространения психоанализа на современные языки, которое необратимо изменило понимание обсуждаемых терминов в соответствующих языках и привело к появлению новой, ранее не существовавшей терминологии.

Мой интерес к лингвистическому аспекту используемой терминологии обуславливается культурой в основе моей индивидуальной истории: свободно владея английским, португальским и испанским языками, я ощущаю, что действительно познаю сложные концепции, лишь проанализировав все аспекты их словоупотребления в разных языках. Кроме того, мне кажется особенно интересным рассмотреть, как используется понятие влечение в испанском и португальском языках, поскольку в настоящий момент Латинская Америка, в особенности Аргентина и Бразилия, относятся к странам с наибольшим распространением психоанализа. Я также размышляю над написанием выпускной работы по современному латиноамериканскому психоанализу, и разобраться с терминологией представляется мне целесообразным первым шагом в этом направлении.

В рамках данной работы для расширения моего понимания коннотации слов trieb и instinkt, instinto и pulsão, я провела небольшие интервью с носителями немецких и португальских языков, как не сведущими в психоанализе, так и практикующими психоаналитиками.

Итак, определение влечения по Лапланшу и Понталису: динамический процесс, при котором некоторое давление (энергетический заряд, движущая сила) подталкивает организм к некоторой цели. В том же словаре можно увидеть цитату Фрейда: “влечение считается пограничным понятие между психикой и соматикой”.

На семинарских занятиях, где обсуждалась работа “Влечения и их судьбы”, мы говорили о том, что человек не рождается с влечениями, но они зарождаются в момент, когда новорожденный лишается объекта. С этой точки зрения влечения - это повторные попытки вновь найти утраченный объект - тот объект, который уже принёс удовольствие. С точки зрения подхода Фрейда, человек, в отличие от животного, лишён инстинктов. Таким образом, новорожденный ребёнок, в отличие от новорожденного щенка или котёнка, не тянется губами к соску матери по инстинкту самосохранения. Однако, получив первый опыт орального удовлетворения, ребёнок будет вновь и вновь стремиться повторить этот опыт. Этот пример говорит о первичном зарождении границы между внутренним и внешним, которые отсутствуют на аутоэротической фазе.

В самом словаре в главе “Влечение” в первых же параграфах Лапланш и Понталис уделают терминологии и этимологии отдельное место.

Авторы отмечают, что во французских переводах Фрейда был введен новый, ранее не существующий термин pulsion в качестве эквивалента немецкого Trieb, чтобы подчеркнуть психоаналитическое разграничение между человеческим влечением и животным инстинктом. Однако, в самом немецком языке слово Trieb существует не только в рамках психоаналитического дискурса, но также и в повседневной речи. Об этом говорят Лапланш и Понталис в словаре, и это подтвердило моё интервью с носителями немецкого языка, не сведущими в психоанализе. По их мнению, понятия Trieb и Instinkt - синонимичны, более того, некоторые носители утверждали, что Trieb может использоваться в отношении именно животных. Они также отметили распространённость термина Sextrieb - сексуальное влечения, в повседневном языке не-психоаналитиков. Возникает вопрос - а использовался ли термин Trieb в немецком языке до рождения психоанализа, или же он стал частью современной культуры как ответ на распространение учений Фрейда? Мне кажется более реальной вторая гипотеза. Учения Фрейда явили собой дискурсивный и культурный разрыв в целом ряде понятий, и помимо прочего также повлияли на словоупотребление некоторых понятий в различных языках.

Об обывательской интерпретации понятия Trieb как инстинкта также предупреждают Лапланш и Понталис в словаре: указано, что психоаналитики, как правило, различают понятия Instinkt и Trieb, где инстинкт - это животное устойчиво наследуемое поведение, и Trieb имеет отношение к человеку, в то время как остальные носители немецкого такого различения не проводят. При этом, этимология понятия Trieb относится к слову германского происхождения trieben, означающего толкать, где особо акцентируется не какая-то конкретная цель или объект (два из четырёх компонентов влечения из работы “Влечения и их судьбы”), а именно общая силовая направленность.

Мне бы хотелось сделать здесь промежуточный вывод. Мне кажется контр-интуитивным, что в немецком языке - языке зарождения психоанализа, до сих пор затруднено разграничение психоаналитического термина с обывательским пониманием. Могу также привести высказывание В.А. Мазина, высказанное на семинарских занятиях - о том, что русское понятие “влечение”, по его мнению, гораздо ближе к истинному понятию, которое описывал Фрейд, чем немецкий термин. То же самое можно сказать и о романских языках, о которых пойдёт речь дальше.

Перейдём к испанскому языку. По аналогии с французским, в испанском в используется новое, ранее не существовавшее понятие pulsión для обозначения влечения. Любопытно, что это понятие было установлено не сразу. Лопес Баллестерос и де Торрес (Luis López Ballesteros y de Torres), один из первых переводчиков работ З.Фрейда на испанский язык, изначально перевёл Trieb как Instinto. Тем не менее, более поздние аналитики и переводчики, уже последователи Лакана, такие как, например аргентинец Хосе Луис Этчеверри (José Luis Etcheverry), исправили “ошибку” и использовали понятие pulsión, которое впоследствии стало распространённым.

При этом этимологически наиболее близким к этому термином словом можно было бы назвать impulso. Здесь важно разграничить происхождение слов pulsión и impulso. Pulsión происходит от pulsio в латыни и означает движение, направленную силу. Родственный глагол - pellere - двигать. При этом, к термину impulso добавляется префикс im-/in-, который в романских языках по аналогии с латынью добавляет коннотацию направленности вовнутрь. Таким образом, pulsión - движение, не имеющее направленности. Здесь можно было бы предположить противоречие: в работе “Влечения и их судьбы” Фрейд разграничивает понятия влечения и раздражителя, говоря о том, что влечение - это психический репрезентант, представитель соматического, внутреннего раздражения; таким образом, можно было бы говорить о направленности скорее изнутри. С другой стороны, Фрейд в данной работе также отмечает константность действия влечения, в отличие от внешних раздражителей, действующих точечно. А это значит, что можно сделать вывод об очень хорошо подобранной терминологии для понятия влечения в романских языках, - возможно, лучшей с этимологической точки зрения, чем само немецкое понятие, которое, во-первых, слишком сближает человеческие влечения с животными инстинктами, а во-вторых, этимологически означает скорее единичный толчок, чем постоянную силу, о которой говорит Фрейд.

В качестве анекдотического подкрепления моих рассуждений добавлю, что я провела интервью с бразильскими практикующими психоаналитиками и убедилась в том, что они понимают pulsão как исключительно психоаналитический термин, в то время как люди без психоаналитического образования затруднились ответить, что означает это слово, и предположили, что pulsão - это синоним слова impulsão.

В заключение хотелось бы сказать пару слов об использовании понятия влечение в русской психоаналитической литературе и иностранной литературе, переведённой на русский язык. Часто можно встретить словоупотребление “влечение к смерти”, “влечение к жизни”, что подразумевает, опять-таки, направленность движения изнутри, или как минимум от субъекта, к жизни и смерти соответственно. Внимательно изучив рассуждения Фрейда в первых абзацах работы “Влечения и их судьбы”, я прихожу к выводу о том, что более корректным было бы словоупотребление влечение жизни и влечение смерти, как постоянной силы, не имеющей направленности и возникающей на границе между соматическим и психическим.

Метапсихология Фрейда и рождение психоанализа являют собой новый дискурс в культуре не только Европы, но и всего мира. Дискурсивный разрыв с предшествующими представлениями в целом ряде понятий оказал необратимое влияние на современную культуру. Введение понятия “влечение” и противопоставление инстинктам отдалило человека от животного, пролило новый свет на понимание его психики, и это также нашло отражение в современных языках и словоупотреблении.

Таким образом, в этом эссе мне было интересно рассмотреть языковые аспекты психоаналитической терминологии, доказав, что сам язык как репрезентант культуры модифицировался как ответ на распространение учений Фрейда. Таким образом, перевороты в традиционных пониманиях психических понятий, спровоцированные распространением психоанализа, находят своё отражение в языковом употреблении, и на мой взгляд, тот факт, что эти идеи повлияли на многие мировые языки, является доказательством внушительности влияния психоанализа на современную культуру.