Мне совершенно не близко сравнение режима, сложившегося в России, с фашизмом. Особенно, когда последний отождествляют с немецким национал-социализмом. И тот и другой - продукты не только своего времени (взрывное развитие средств массовой информации и коммуникации, несостоятельность коммунистического проекта), но и территории (земли или даже почвы), на которых они возникли. Поэтому и путинизм достоин как собственного имени, так и определения присущих именно ему характерных черт.

Если итальянском фашизме и немецком национал-социализме можно обнаружить некоторую интеллектуальную и эстетическую прелесть и стиль, то путинизм беспросветно убог эстетически и нищ интеллектуально. Дугин всё-таки плохая замена Хайдеггеру.

В отличии от экспансионистских режимов первой половины 20-го века, путинизм обращён внутрь страны. Его экспансионизм, выраженный в создании конфликтов по периметру, ложный. Как любая хрупкая и неустойчивая система, он способен идентифицировать себя только через противопоставление, состояние -анти, ловя отражения сигналов, посланных вовне.

Но есть и то, что объединяет эти тоталитарные режимы помимо использования практик и инструментов, характерных для режимов этого диапазона политического спектра. Путинизм также является высшей формой проявления современной русской идентичности и, скорее всего, формой терминальной. Поэтому я всё меньше разделяю точку зрения, которой я придерживался очень долгое время, о необходимости разделять русофобию и антипутинизм.

Володин, скорее всего, оказался прав, но не до конца. Конец путинизма (неизбежный!) приведёт в точку бифуркации не только российскую государственность (и хуй бы с ней), но и весь русский этнос. Конечно же, с поправкой на протяженность, характерную для таких процессов.