Новая климатическая доктрина. Нефтяники и угольщики – вне подозрений

Наталия Белякова, директор департамента экспедици

Лаборатория репутационных исследований РАСО при поддержке ЦСП «Платформа», Авеламедиа и 1MI

На прошлой неделе Владимир Путин подписал Климатическую доктрину стран с ориентиром на достижение углеродной нейтральности к 2060 году. В документе нет разделения отраслей на «зеленые» и «коричневые» – базовые секторы российской экономики избавлены от комплекса вины.

Новая климатическая доктрина – официальное высказывание на тему, которая с началом СВО будто бы подморозилась на неопределенный срок (с оговоркой о чувствительности к ESG-обязательствам азиатских бирж).

Хотя из государственной риторики повестка не уходила. Тезисы об «экологии вне политики» и «углеродно-нейтральной России-2060» остались вечнозеленой частью повестки в прямом и переносном смысле. Регионы активно брали на себя обязательства по движению к углеродной нейтральности – пальму первенства выхватывала у Сахалина Якутия.

У России есть основания для собственной стратегии и поиска национальной версии ESG. Эксперименты с карбоновыми полигонами продолжаются – методики расчета гарантированного объема поглощения СО2 обрастают необходимой эмпирикой. Лесные ресурсы делают страну заметным игроком на глобальном рынке торговли углеродными единицами. Запуск механизма зеленой таксономии – приглашение бизнеса к устойчивому развитию с экономическими аргументами.

Для этих и других точечных решений утвержденная в документе позиция особенно актуальна сейчас. И не только потому,что первую и вторую доктрину разделяет более 20 лет, в которые случилась конвергенция Парижского соглашения в национальные политики. «Новая турбулентность» и санкционная экономическая политика заставили поторопиться с позицией: что понимает под устойчивым развитием Россия?

Во-первых, обозначенный в доктрине «приоритет национальных интересов» естественным образом вывел из фокуса угольную и нефтяную промышленность. Показательно, что «восстановление репутации» сырьевых активов происходит во всех имеющих их странах. Во-вторых, акцент на социальный аспект климатических изменений. В-третьих, арктической вектор. Факт низкой плотности заселения арктических регионов (менее 2 млн человек) не снижает риск социальных, промышленных и биосистемных коллапсов странового и планетарного масштаба в случае деконсервации вечной мерзлоты. Страна с максимальной протяженностью арктических границ в мире (22 тыс. км) имеет 18% территории за полярным кругом, которая обеспечивает 11% ВНП страны, по-прежнему де-факто плотно включена в мировые цепочки поставок.

Таким образом, стратегия стала документом, оставляющим Россию в глобальной повестке. Другое дело – вопрос, насколько Россия и мир в целом сейчас готовы к стратегиям до 2060 года при текущем глобальном уровне неопределенности.

Экспертный совет:

Ирина Белозерцева, Наталия Белякова, Никита Борисов, Антон Буланов, Владислав Вершинин, Андрей Виньков, Александр Горюнов, Станислав Дейнеко, Ирина Есипова, Илья Житомирский, Владимир Змеющенко, Вадим Ковалев, Евгений Ковалев, Наталья Колдобская, Дмитрий Комендантов, Екатерина Кузнецова, Евгений Минченко, Ольга Очеретина, Олег Полетаев, Никита Савин, Павел Самиев, Елена Санарова, Сергей Скрипников, Владимир Торин, Алексей Фирсов (редактор), Юлия Фотченко, Дмитрий Черников, Андрей Шалимов, Елена Шипилова.