Три скрипки Ми Дори

Сыну два месяца и я не то чтобы жду от него чего-то сверхъестественного, но когда он наконец начнёт цитировать Стругацких по памяти или соберёт простенький опреснитель из бутылочки для кормления и частей пластмассовой пчелы?

В ожидании хотя бы этих немудрящих навыков читаю про скрипачку Мидори Гото. Она, что называется, «с детских лет профессионал», хотя вообще история довольно типичная для вундеркинда.

С родителями не повезло — мама и брат были профессиональными скрипачами. Пару раз мама взяла дочь с собой на работу, девочка нахваталась там плохого, в два года ей подарили первую скрипку, годы занятий, успех, ещё успех, известность, несколько лет тяжелой депрессии, но потом снова успех. Сейчас Мидори заслуженная скрипачка, одна из самых-самых.

Мне попалась заметка о ней в газете «Нью-Йорк Таймс» от 28 июля 1986. Тогда юной скрипачке 14 лет, она за пару лет до этого переехала из Японии в Нью-Йорк и получила приглашение от самого Леонарда Бернстайна сыграть его «Серенаду» с Бостонским симфоническим оркестром.

Маленькая щекастенькая Ми Дори — немного позже она сменит имя и станет Мидори (кардинально!) — играет Бернстайна, дирижирует сам Бернстайн. Исполнение близко к гениальному.

И тут у Ми Дори рвётся струна.

Она доигрывает фразу и делает то, что должны делать солисты в таких случаях. Ми Дори быстро оборачивается к первой скрипке мистеру Лоу и меняется с ним инструментами.

В руках у Ми Дори оказывается полноразмерный Страдивари. Её собственная скрипка при этом намного меньше — это уменьшенная копия скрипки Гварнери, потому что исполнительница, во-первых, 14-летняя девочка, а во-вторых, миниатюрная даже для своих лет.

Игра на разных скрипках отличается... есть ли превосходная степень слова «разительно»? Чтобы представить, каково это, можно вообразить, что вы пилот боевого истребителя на задании и тут штурвал у вас начинает работать наоборот. Теперь вверх — это вниз, а вправо — влево. То есть вы головой понимаете, как именно должно работать управление, но дело в том, что вы уже ведёте воздушный бой на скоростях реактивного истребителя.

Ми Дори кладёт подбородок на упор скрипки... и продолжает играть с той же безупречной техникой и выдающейся выразительностью.

И меньше чем через минуту у неё опять рвётся струна.

И Ми Дори опять поворачивается к первой скрипке.

Пока Ми Дори перепиливала струну у Страдивари, у неё за спиной происходило следующее. Первая скрипка мистер Лоу повернулся ко второй скрипке мистеру Хобарту и забрал у него его Гваданини, отдав взамен скрипочку Ми Дори. Такая вот узаконенная оркестровая дедовщина. При этом оба музыканта жалели о том, что они без пиджаков, потому что во внутреннем кармане пиджака оркестрантов лежат запасные струны. Но в тот день в зале стояла духота, а в таких условиях музыкантам позволяется играть без пиджаков — и запасные струны остались за кулисами.

Поэтому когда Ми Дори повернулась к первой скрипке в надежде, что получит назад свою маленькую Гварнери с натянутой струной, она получила Гваданини второй скрипки. Которая была ещё крупнее, чем Страдивари.

Ми Дори буквально выхватила скрипку из рук мистера Лоу, чтобы успеть доиграть начатую фразу. А в следующем коротком промежутке между тактами она прищелкнула к скрипке упор, положила на него подбородок и заиграла дальше всё с той же выразительностью. И техникой, близкой к гениальной.

У неё за спиной играли на не своих скрипках мистер Лоу и мистер Хобарт, каждый в силу таланта и перенастройки инструмента имитируя разорванную струну.

Не знаю, что переживал по этому поводу лично мистер Леонард Бернстайн, но когда произведение закончилось, а зал взорвался овацией, он соскочил с дирижерского пульта и бросился восторженно обнимать маленькую Ми Дори.

Как писали об этом сами Нью-Йорк Таймс, «поразительный талант музыканта-исполнителя складывается из трех составляющих: технического мастерства, артистического мастерства и того странного и редкого сочетания отваги и удачи, которое позволяет артисту с честью преодолеть самые неожиданные обстоятельства».