7.5 Страх — Приди в Себя! на vc.ru

Что такое страх

Страх – это полезнейший инструмент для экстренной и практически мгновенной мобилизации всех ресурсов организма в ситуации серьезного конфликта, реальной угрозы жизни или здоровью, а также немедленной активизации одной из программ защиты.

Посмотрим, как действует страх в природе, у животных. Там все просто - в случае опасности животные реагируют одним из известных четырех способов:

а) оцепенением; в случае опасности животное “замирает”, как бы застывая на месте,

б) бегством,

в) нападением,

г) принятием угрожающей (боевой) позы.

Каждая из этих стратегий имеет свои плюсы. В первом случае больше шансов, что злодеи не заметят. Движение – это самый наглядный признак живого, совершенно неподвижный объект многие хищники перестают видеть, по крайней мере – как потенциальный обед или соперника. Во втором случае вся надежда - на скорость и маневр; многие животные действительно отличные бегуны. В третьем – срабатывает эффект неожиданности и резкости, но только если источник угрозы одолим. В четвертом – вероятность, что если как следует напугать в ответ, то противник, обнаруживший полностью отмобилизованную потенциальную жертву, может и передумать. Ведь и противнику не чуждо чувство страха.

Страх – неотъемлемая часть естественного природного механизма, эффектно выручающего животных в ситуациях опасности. Когда такая ситуация возникает, то организм немедленно мобилизует все свои ресурсы и совершенно автоматически запускает в действие одну из четырех перечисленных программ. Любые иные программы в тот же момент столь же мгновенно останавливаются и напрочь отключаются. Действительно, отвлекаться на раздумья в момент реальной угрозы крайне вредно – могут наступить быстрые и неприятные последствия, по итогам которых уже любые раздумья окажутся не нужны, а то и невозможны. В результате животное занято исключительно одним делом – пассивной или активной защитой.

Запомним эти четыре пункта: 1) серьезный конфликт, ситуация угрозы жизни или здоровью; 2) мгновенная физическая мобилизация; 3) полное отключение всех программ мозга, кроме защитных; 4) немедленный, автоматический запуск защитной реакции.

Теперь можно зафиксировать еще один фундаментальный вывод: каждый страх в конечном счете сводится к страху смерти, т.к. изначальная природная функция страха – немедленная реакция в ситуациях, реально угрожающих жизни.

Что интересно: после того, как ситуация разрешилась в ту или иную сторону, страх у животных столь же быстро проходит. Например, если драки удалось избежать (не заметили, не догнали, сами испугались и отступили), животное быстро успокаивается и приступает к ориентировочному процессу – например, выясняет, исчезла ли опасность совсем и как устранить возможность ее повторного возникновения. Т.е. включаются уже совсем другие мозговые программы и, соответственно, иное поведение. Если же начался боевой «action», то и тут страх совершенно ни к чему – работают рефлексы и навыки реального ведения боевых действий. Как говорится, началась драка – бояться поздно.

В животной среде страх естественным образом наступает и столь же естественно угасает, когда потребность в нем исчезает. Заметим – это в естественной, природной среде. В среде же искусственной с животными могут происходить и другие вещи. Например, проводились эксперименты, когда в соседних клетках размещали грызунов-самцов, между которыми уже произошли выяснения отношений. Один из зверьков оказался сильнее, второй, соответственно, остался проигравшим. В дикой природе слабейший просто ушел бы с территории победителя (стратегия бегство), и все. Но тут у проигравшего грызуна такой возможности не было физически. Он был вынужден постоянно оставаться в непосредственной близости и в зоне прямой видимости обидчика. Тот, естественно, регулярно принимался угрожать из своей клетки – скалился, издавал злобные звуки, кидался на клетку.

Слабый зверек одновременно находился в ситуации угрозы, и не мог реализовать доступную ему в нормальных условиях защитную стратегию – бегство. В результате он испытывал длительный, непреходящий страх, не находивший естественного выхода. Ситуация неразрешимого конфликта. Итог печален – сердечный инфаркт.

А как действует страх на людей?

Да ровно так же, как и на животных. В момент возникновения ситуаций, воспринимаемых нами (кем из внутренних «нас», поясним отдельно чуть позже) как серьезные, опасные, наш организм:

1) исправно производит всеобщую мобилизацию (вброс адреналина, повышение пульса, кровяного давления, активизация иммунных тел и мн. др.);

2) отключает все мозговые программы, кроме защитных; страх полностью овладевает нашим сознанием, «эмоции перехлестывают через край», «голова отключается»;

3) вводит в действие один из четырех вышеперечисленных механизмов реакции на опасность; какой именно - обуславливается генетической предрасположенностью, но особенно – характером психологических травм, полученных в ходе конфликтов в глубоком детстве. Точнее, пытается ввести, т.к. в конфликтах, происходящих в социальной, человеческой среде использование природных, животных реакций в непосредственном виде чаще всего невозможно. От социума трудно «убежать». Сложно затеять реальные боевые действия. Бесполезно принимать угрожающую позу или цепенеть.

Все это совсем уже невозможно исполнить, если конфликт – внутренний. Например, между собственными субличностями. Между потребностью и невозможностью ее удовлетворить. Между «хочу» и «надо».

Словом, если таки страх возник, человек ничего не может с собой поделать – вся дальнейшая цепочка «мобилизация – отключение мозга – защита» сработает автоматически и неукоснительно.

Страх – самая сильная эмоция, т.к. функция страха связана с защитой самой жизни в экстренных ситуациях. Это сильнейшее психоэмоциональное возбуждение, подобное резкой внезапной боли.

Для диких животных, живущих в естественной, природной среде, страх абсолютно целесообразен и необходим, т.к. ситуации борьбы за физическое выживание – каждодневные реалии их жизни, норма.

Тут возникает ряд вопросов и параллелей, связанных с современными людьми и нынешней средой обитания человека.

Настолько ли актуальна борьба за физическое выживание в современном социуме? Много ли сегодня в жизни человека конфликтных ситуаций, несущих реальную угрозу жизни и здоровью? Человек, конечно, и сегодня адаптируется, приспосабливается, борется за «свое место под солнцем», но выживает он уже в совершенно ином, не грубо-физическом смысле слова. Более того, в нынешней человеческой среде вся цепочка действий, связанная с реализацией нормального, «природного» страха не только не уместна, но и прямо противопоказана.

Так, в конфликтах, с которыми имеет дело человек сегодня, с точки зрения функциональности совершенно бессмысленно производить тотальную физиологическую мобилизацию организма. Мобилизованные таким образом ресурсы не только не применяются и не могут быть применены по назначению, но и оказываются крайне вредными для организма, который не имеет возможности их физиологически корректно утилизовать.

Оцепенение, нападение, бегство и принятие угрожающей позы, как уже отмечалось, тоже совершенно бессмысленны и неуместны.

Что касается отключения всех мозговых программ, кроме животно-защитных, то это и вовсе прямая противоположность тому, что требуется в современном конфликте в реальности. Залитые гормонами мозги – это как раз радикальная помеха в деле. Для адекватного реагирования на внезапно возникшую конфликтную ситуацию в социуме требуется, наоборот, сохранение ледяного хладнокровия (полного дистанцирования от эмоций) и максимальной активизации множества программ нашего сознания – быстрой и качественной ориентировочной афферентации, анализа, почти мгновенного подключения памяти, синтеза программ эффективного ответа на вызов. Причем готовых рецептов такого ответа обычно нет – социальная среда чрезвычайно разнообразна и вариативна, поэтому решительно все рекомендации на экстренные случаи начинаются с призывов сохранять спокойствие, сохранять спокойствие, сохранять спокойствие… А какое спокойствие, если кровь просто кипит от адреналина?

К чему тогда сегодня страх? Зачем он сохраняется у современного человека? И не только сохраняется – тревожные синдромы, фобии, устойчивые страхи всевозможных видов, депрессионные расстройства и обусловленные длящимися страхами психосоматические нарушения победно шествуют по планете, успешно превращаясь в новые психоэмоциональные эпидемии.

Почему люди так много и страстно боятся, когда среда становится все «социальнее», а реальных угроз жизни и здоровью – все меньше? Наблюдается колоссальный и постоянно растущий разрыв между реальными угрозами и объемами всевозможных страхов.

Почему Франклин Делано Рузвельт решительно заявил в свое время: “Есть только одна вещь, которой мы должны бояться - это наш страх”? И насколько был прав Марк Туллий Цицерон, отметивший, что «в страхе больше зла, чем в самом предмете, которого боятся».

Чего люди боятся на самом деле? Как нынешние страхи конвертируются в страх смерти? Наконец, а возможен ли мир вообще без страха?

Нам говорят, что страх сегодня удерживает людей от совершения разнообразных и многочисленных глупостей. Например, на «тряской» дороге аварийность резко возрастает, т.к. длительная вибрация разрушает «гормоны страха», что приводит к эффекту, аналогичному «ста граммам для смелости». Посмелевшие от долгой тряски и потерявшие всякую осторожность люди радостно колотятся. Не будем спорить о том, насколько правомерен вывод о разрушении гормонов страха от физической вибрации, и в какой степени аварийность повышается именно по этой причине, а не от перегрузки мышц, суставов и нервной системы той самой постоянной тряской.

Заявления о том, что при отсутствии страха люди совершали бы всякие поступки, чрезвычайно вредные для здоровья и жизни – прыгали без парашютов, переходили дорогу где и как попало, не обращали бы внимания на многочисленные предупредительные знаки, подаваемые организмом, вызывают недоумение. Это странная постановка вопроса, проистекающая из непонимания сути и функциональной природы страха. Безусловно, в мире достаточно персонажей, которым страх заменяет мозг. Но у подавляющего большинства людей мозги на месте, а в них действует сводная программа «ответственность», которая позволяет предвидеть последствия своих действий и не совершать идиотизмов. Страх может заменять осознание последствий и ответственность, но лишь в относительно небольшом количестве случаев. К счастью, большинство людей – вменяемо.

Итак, люди вменяемы, но постоянно чего-то боятся. Почему так?

Потому что страх, неадекватный внешним объективным обстоятельствам, это - патогенная, вредная умственная привычка, запускаемая и поддерживающаяся мыслительной программой, сравнимой с программами, работающими в компьютере.

Человек рождается бесстрашным. Маленький ребёнок не боится ничего - дотронуться до огня или змеи, споткнуться, упасть, быть смешным и т.п. Страх – продукт социального научения. Проиллюстрируем сказанное.

Как мы уже убедились, страх - естественная реакция организма на опасность, призванная сохранить жизнь и целостность в условиях появления реальной угрозы. Соответственно, страх может быть адекватной реакцией на актуальную ситуацию, а может быть неуместным видом реагирования.

Специалисты едины во мнении, что прямыми причинами появления самого феномена неадекватного страха являются определенные события детства, психологические и физические травмы, полученные в нежном возрасте. Это ситуации, когда маленького человека неоднократно отвергали, унижали, уничтожали его ценности; осуждали или запрещали важные для него действия угрожающим или пугающим способом. Такой опыт приобретается в очень раннем возрасте: от нескольких недель с рождения до 3 лет. Понятно, что подобную реакцию у ребенка могут сформировать только взрослые из ближайшего окружения, родители в первую очередь. Посторонние взрослые, детский сад и школа могут вносить свою достойную лепту, но не они являются главными источниками такого поведения. У любимого родителями ребенка, постоянно чувствующего поддержку семьи, сад и школа лишь в отдельных, экстремальных случаях могут значительно повлиять на мироощущение и самооценку.

Наиважнейшим фактором формирования у ребенка адекватного восприятия себя, мира и среды обитания является безусловная, безоценочная любовь родителей. Когда ребенка любят не по каким-то конкретным причинам, не потому, что он хорош, правилен, послушен или в чем-то лучше других, а просто по самому факту его существования.

Потребность в любви – это фундаментальная природная потребность человека. Она рождается вместе с каждым человеком. Любовь и есть то, ради чего человек был сделан.

Факт наличия или отсутствия любви к ребенку императивен –она либо есть, либо ее нет. Насколько возможно судить по опыту, паллиативов или полутонов тут не бывает.

Именно такой, безусловной любви во многих семьях нет. Оглянитесь: везде и всюду ребенку внушается, что так или иначе поступать плохо, стыдно, грязно, недостойно. Дело в том, что нелюбимый ребенок – значит отторгнутый, брошенный ребенок. А ведь маленький человек абсолютно зависим от взрослых, причем не только материально. Дети до определенного возраста в буквальном смысле слова отождествляют себя со своими родителями (мамами прежде всего). Родительское отторжение, нелюбовь для них тяжелейший, внутренне неразрешимый конфликт, боль, от которой невозможно никуда скрыться.

Важно отметить, что угрожающая критика обращается не на поведение, поступок, а на саму личность маленького человека. Отвергается не частное проявление его детской формирующейся воли, а он сам как таковой.

С чисто биологической точки зрения отторгнутый ребенок обречен на смерть. С эмоционально-психологической – на невыносимое сущностное одиночество.

Ощущение одиночества является наиболее глубокой и важной причиной неадекватного страха. Другие природные стимулы страха, например, незнакомость и внезапные изменения стимуляции пугают значительно сильнее, если они появляются на фоне одиночества.

Понятно, что одиночество само по себе, хоть и весьма дискомфортно, для взрослого человека никакой угрозы жизни не несет. Взрослый человек – самодостаточен. По крайней мере, потенциально. Но сформировавшийся в детстве стереотип восприятия, что одиночество равно отторжению самого существа человека, вызывает реакцию не в просто виде какой-то отрицательной эмоции, а именно в виде страха. Причем страха смерти.

Поскольку ребенок не может выжить без родителей, то их нелюбовь не может восприниматься его подсознанием иначе, как угроза жизни. Ребенок реагирует на это не сознанием – оно еще только формируется, а всем организмом. Даже если родители кормят и поят самым лучшим, одевают в самое лучшее и потакают капризам, это не является показателем любви, а значит, не является гарантией выживания. Так генерируется и закладывается в матрицу неадекватный страх смерти.

Признаки нелюбви – отвержение за «неправильные» действия: «не буду любить тебя, если ты такой», «хорошие дети так не делают», «Петя лучше тебя делает то то», «если бы не ты, я бы сделала карьеру, я бы училась, я бы не переехала сюда, я бы не жила с твоим отцом», «ты должен быть лучшим», «у тебя это не получится, давай я сам это сделаю» и так далее. Это вполне распространенные фразы, часто даже употребляемые сознательно – чтобы воспитать. В результате у ребенка формируется представление о себе как о недостаточно хорошем, не достойном любви.

Дети еще не умеют различать такие разнородные вещи, как Я, личность, черты личности, способности, черты характера и пр. Пугающая критика поведения ребенка или его отдельных свойств и качеств – это всегда угроза для всего маленького человека. Угроза существованию и целостности.

Таким образом формируется следующие патогенные паттерны восприятия и умственного поведения:

- одиночество – это угроза жизни; реакция – страх;

- критика – это угроза жизни; реакция – страх;

- среда обитания – опасна, враждебна, полна угроз отторжения его личности; реакция – страх.

Приведу наглядный и конкретный пример из практики. Это просто классика жанра. Образец.

«…В детстве я всегда знала, что мама меня любит меньше, чем старшего брата. Я даже спрашивала у нее: почему? Но она не смогла ничего ответить. И мне всегда приходилось доказывать ей, что я хорошая и достойна любви и понимания. Мама, конечно, меня любила по-своему, но эта любовь состояла из ее собственных страхов за мою жизнь, и я часто просыпалась ночами от ужасов, рассказанных ею мне накануне. Страх, что этот мир полон разбойников и душегубов, окутывал меня липкими нитями и потом; я становилась мокрой, у меня болели и сводили мышцы ног. Как маленький звереныш, живущий в обнимку со страхом, я жила с парализованной страхом волей. Неровно училась и, даже зная урок, могла не ответить на вопрос учителя, могла не написать контрольную работу. Я запутывалась в нитях уже не только страха, но и неуверенности, нелюбви к себе, сниженной самооценки, считала себя несчастливой глупышкой. «Пустоцвет» - так часто называл меня отец.

Год за годом эти нити меня окутывали все сильнее и прочнее. Я понимала, что со мной что-то не так, но в душе точно знала, что я – девочка с другой планеты, где меня понимали и любили так, что мне каждый день был радостным и спокойным счастьем.

Вечерами я мечтала о добром и любящем дедушке, с длинной и седой бородой, у которого могла бы сидеть на коленях и неторопливо рассказывать о своих горестях и неудачах, задавать ему вопросы. А он объяснял бы мне, подсказывал и успокаивал мое маленькое сердце. Но дедушки, к сожалению, у меня не было, и мне приходилось каждый вечер ждать маму с работы, со страхом и напряжением: в каком настроении она придет сегодня? Сразу же, с порога начнет возмущаться или будет обиженной и поэтому тихой? Чаще все-таки она была раздраженной и даже агрессивной, кричала на меня. Мне очень хотелось защитится, но как? Я от криков убегала в другую комнату – она за мной, я дальше бегу – она опять за мной; когда бежать было уже некуда, мне ничего не оставалось делать, как закрывать глаза руками и терпеливо ждать, пока она не выплеснет поток своих эмоций. Неужели любовь и так может проявляться? Гораздо позже я поняла, что мама была нереализовавшимся в жизни человеком и всю свою неуверенность вымещала на мне – беспомощной девочке.

Мама всегда заботилась, чтобы я была сыта и одета, никогда не била , не ругалась неприличными словами, но никогда и не защищала меня – в любом конфликте вставала на чужую сторону, во всем прилюдно обвиняла меня. Свою незащищенность я чувствовала с каждым днем все сильнее и сильнее. Однажды, когда я училась в 1-ом классе, мы с подружкой пошли гулять возле дома. Мне захотелось расчистить дорожку, и я откидывала с нее ветки деревьев. Я попросила девочку отойти, т.к. я могла в нее попасть, но она почему-то этого не сделала. Я кинула ветку и попала в нее. Девочка с плачем побежала жаловаться своей маме, которая придя в наш дом, очень возмущалась и рассказала моей маме, что я ее девочку ударила палкой. Моя мама, ничего у меня не спросив, и не слушая, в присутствии посторонних людей сильно и долго унижала меня своей руганью.

Я отдалялась и замыкалась в себе все больше. Меня окутывали вначале только нити страхов маминых, а потом и моих собственных, они были липкими и прилипали ко мне очень плотно; затем, на них наслаивались нити неуверенности в себе, незащищенности, недоверия к людям, ненужности – очень много нитей – слов, имеющих в начале своего названия частичку отрицания – «НЕ». Когда мне было лет 13, маме очень хотелось, чтобы я ей рассказывала о своих отношениях с мальчиками. Я была мягкой и доверчивой девочкой и призналась, что мне очень нравится один мальчик, но я ему не нравлюсь, и он не обращает на меня никакого внимания. Уже через день я поняла, что о моей личной жизни знают все родственники и даже соседи… С этих пор я о себе уже никогда ничего не рассказывала, а в ответ от мамы слышала, что бессердечна и просто даже не человек…

Год за годом наскоки мамы на меня почему – то усиливались: практически ь во всех моих поступках она, искала и находила неточности, неправильности, несоответствия с ее точкой зрения, я постоянно все делала не так, как должно. Я пыталась что-то возразить, получая в ответ: правда глаза колет? Сначала пытаешься оправдаться, объяснить, что-то изменить; потом начинаешь верить, что ты делаешь промахи – ведь тебе советует мама и к ней надо прислушаться?! Потом пытаешься угодить, не забыть предусмотреть и сделать так, как сделала бы мама. И постоянно начинаешь жить и смотреть на все ее глазами, но ведь так можно потерять себя!

Я пыталась все время доказать неправомерность и безосновательность ее претензий в мой адрес. При этом часто силы мои заканчивались, начинала раздражаться и кипятиться в ответ, плакала, выплескивала из себя слова – обиды; мне было больно в области сердца. Но такая защита не очень – то меня спасала. День ото дня я все больше чувствовала себя, мягко говоря, ни к чему не приспособленной неумехой - человеком, наделенным качествами, состоящими из частиц «НЕ» + еще что-нибудь, что есть у всех остальных. Когда мне стало больше лет, мама постоянно сокрушалась: И как же ты будешь жить без меня? Ведь ты же у меня ничего сама делать не умеешь: ни убрать квартиру, ни приготовить, да и вообще у тебя просто руки как крюки. И при этом она глубоко вздыхала.

Должна сказать, что мама была очень мягкого поведения с чужими, посторонними людьми. Её ценили и уважали на работе за бесконфликтность и исполнительность, невероятное чувство долга и ответственности. Видимо, на работе она зажимала все свои внутренние пружины, а потом отрабатывала свои комплексы дома на мне. Я с детства подвергалась ежедневному энергетическому насилию. Подростком я уходила из дома, не возвращалась допоздна, потом все-таки шла домой (в сущности, я была очень домашней девочкой) и старалась не слушать, что мне говорят. Мама при этом искренне считала, что я неблагодарная дочь, которая не ценит ее заботы и неустанного внимания…».

Другой пример из уст специалиста.

«…Сегодня у меня на приеме была клиентка, жалующаяся на непомерно агрессивного мужа – он сломал 6 летнему сыну ключицу в порыве гнева (сын не понял, как играть в «морской бой»). Я спросила у нее: «А вы сами детей бьете?» – «Нет, только кричу».– «А за что?» – спрашиваю я. «Ну, когда ребенок за собой не убирает… так-то он у меня хороший мальчик, стирает за младшей одежду…»

Здесь я ужаснулась: к ребенку относятся, как ко взрослому человеку и предъявляют взрослые требования, а если он их не выполняет – его бьют и ругают. Я спросила: «А отчего вы предъявляете к ребенку такие требования?» На что получила ответ: «Если я его сейчас упущу, то что будет дальше?».

Очень распространенная, характерная картина. Детей наказывают за то, что они не работают, как взрослые, не думают, как взрослые, не решают задачи в школе, как взрослые. Детей наказывают за то, что они – не взрослые. Эта бессмысленная модель передается из поколения в поколение.

Отсюда вытекает бессознательный страх перед любыми испытаниями, сравнениями, публичными манифестациями себя («угроза личности») - будь то соревнование, экзамен, выступление на конференции: «Если другому я не понравлюсь, если я окажусь плохим, то он меня отвергнет, осудит, осмеет, унизит, ударит». В результате любой социальный вызов автоматически вызывает страх.

Полагаем, что приведенные аргументы и примеры достаточны для того, чтобы показать:

- каким образом на практически любую конфликтную ситуацию в социуме, в окружении человек в юном детстве научается реагировать не как-нибудь, а именно эмоцией страха;

- почему едва ли не любые конфликтные ситуации так часто воспринимаются людьми как угрожающие существованию;

- почему любой страх, в конечном счете, сводится к страху смерти;

- почему подавляющая доля страхов современного человека иррациональна и неадекватна;

- почему мир без страха теоретически и практически возможен здесь и сейчас, при условии кардинального изменения парадигм воспитания маленьких людей.

Необходимо отметить, что гипер-опекающее воспитание тоже является унижающим и удушающим: своей сверх-опекой родители внушают ребенку, что без них он ничего не может, что он несамостоятелен, несамодостаточен, недостаточно умен, талантлив и сообразителен. Родители ограничивают свободу в развитии ребенка, в его вкусах и ценностях, определяя по своему мнению, в чем он нуждается, а что ему не положено или вредно.

Причиной такого удушения обычно являются трудности самих родителей:

– это опасение невостребованности, ненужности и даже потери смысла жизни - страх увидеть, что ребенок взрослый и сам справляется (а для чего тогда ему я, зачем мне теперь жить?);

– это страх оказаться «плохим родителем» (т.е. не соответствовать чужим, прежде всего, бабушкиным и дедушкиным, а также собственным представлениям о «хороших родителях») и не уберечь (страх ответственности);

– это желание всегда оставаться молодым родителем (за счет инфантилизации детей) и многие другие.

Родители не принимают ребенка таким, какой он есть, переделывая его под свой эталон. Тогда ребенок и сам не принимает себя таким, какой он есть, глушит свои потребности, отказывается от себя в пользу идеала и, как результат, ужасно страдает, понимая, что он – не идеал. С годами этот ребенок перенесет во взрослую жизнь натренированную неудовлетворенность собой и страх оценки. Уже взрослый человек будет чрезвычайно страдать от неразрешимых противоречий в его Я-концепции, что, в свою очередь, приведет к испепеляющим приступам экзистенциального стыда (см. раздел «Эмоции»).

Состояния страха

Перечислим наиболее универсальные формы страхов.

1. Страх смерти - первичный, «животный» страх. На самом деле это не страх смерти как таковой, поскольку опыт умирания у человека отсутствует (за исключением редких случаев клинической смерти). То, что ассоциируется со смертью - в первую очередь боязнь чего-то неизведанного, опасного для жизни, неподвластного человеческим силам и неумолимого.

2. Страх одиночества - детский страх покинутости, именуемый в психоанализе страхом «потери объекта», потери «защитника» или «кормильца», а по сути - страх потери матери (или заменяющего ее лица,), острое переживание собственной беспомощности и беззащитности. Именно поэтому приступы паники у взрослых людей всегда облегчаются в присутствии значимых для них близких, которые в буквальном смысле слова держат больного за руку, символически заменяя родителей.

3. Страх потери контроля - продукт дремлющих в психике взрослого человека суровых родительских указаний, усвоенных им в детстве (супер-Эго, внутренний «Родитель»). Можно назвать его страхом рациональной части сознания перед собственным «непослушанием», страх собственной критики. Экзистенциальный стыд.

Боязнь совершить что-либо предосудительное, недозволенное (то, что старшие строго-настрого запрещали) из-за высвобождения дремлющих в собственной психике скрытых сил, не управляемых логикой и здравым смыслом (на самом деле всего-навсего непослушным внутренним «Ребенком» - непосредственной и «шаловливой» частью личности).

3) Страх сойти с ума. Наиболее распространенными разновидностями страхов являются их конкретные подтипы - фобии, связанные с тем или иным специфическим объектом страха. К примеру, это агорафобия - страх ребенка, который боится остаться один, без матери рядом, или противоположная разновидность - социофобия, страх ребенка, который панически боится «чужих» людей.

Как это выглядит на практике?

Фобия (от греческого «phobos» страх) - это стойкий и необоснованный страх перед отдельными предметами, действиями или ситуациями. Люди, страдающие фобией, испытывают страх даже при мысли о пугающих их предмете или ситуации, но обычно чувствуют себя вполне комфортно до тех пор, пока не сталкиваются с ними. Большинство людей с фобиями хорошо понимают, что их страхи чрезмерны и необоснованны.

При этом они испытывают такое напряжение, что страхи могут драматическим образом влиять на их личную, социальную или профессиональную жизнь.

Фобии - это группа расстройств, в которой тревога вызывается исключительно или преимущественно определенными ситуациями либо объектами, не являющимися в настоящее время опасными. В результате эти ситуации обычно избегаются или переносятся с чувством страха, которое может варьировать от легкого дискомфорта до ужаса. Обеспокоенность человека может концентрироваться на отдельных ощущениях, таких как сердцебиение или чувство тошноты, и часто сочетается со страхами смерти, потери самоконтроля или сумасшествия. Тревога не уменьшается от понимания того, что другие люди не считают данную ситуацию столь опасной или угрожающей. Одно лишь представление о попадании в фобическую ситуацию обычно заранее вызывает тревогу предвосхищения.

Фобии широко распространены в современном обществе. Согласно исследованиям, более десяти процентов населения большинства стран мира страдает фобиями в настоящий момент и до четверти населения перенесли тот или иной вариант фобического расстройства в течение жизни. Статистика отмечает, что женщины страдают фобиями в два раза чаще мужчин.

В современной международной классификации болезней принято подразделять фобии на несколько категорий: агорафобия, социальные фобии, специфические фобии, паническое расстройство, генерализованное тревожное расстройство и т.д.

Агорафобия - сейчас этот термин включает в себя целую совокупность взаимосвязанных и частично совпадающих фобий, охватывающих страхи выходить из дома, входить в магазины, толпу, общественные места или путешествовать одному в поездах, автобусах, самолетах.

Почему люди, страдающие агорафобией, боятся без сопровождающих покидать свой дом, пользоваться общественным транспортом (особенно метрополитеном) и посещать многолюдные общественные места? Как правило, они опасаются появления у них в подобных местах некоторых тревожащих симптомов (которые эти люди связывают с угрозой для здоровья или даже жизни), таких как головокружение и ощущение предобморочного состояния, учащенное сердцебиение, затруднение дыхания, чувство внутренней дрожи. Опасения усиливаются мыслями, что они окажутся не в состоянии справиться с этими ощущениями и возникшим состоянием или не смогут вовремя получить достаточнуюи помощь.

В тяжелых случаях люди фактически становятся заложниками страха в своих собственных домах. Их социальная и личная жизнь теряет свое значение, они не могут удержаться на работе, теряют знакомых, друзей и близких. Пациенты с агорафобией часто испытывают депрессию, развивающуюся по причине мучительных ограничений, накладываемых страхами на их существование.

Многие люди, страдающие агорафобией, испытывают сильные и внезапные вспышки страха, даже можно сказать ужаса, называемые приступами паники, когда они попадают в общественные места. Этот случай агорафобии считают агорафобией с паническими атаками.

Паническое расстройство (паническая атака). Знакомо ли вам чувство внезапного страха, когда вдруг учащается сердцебиение, появляется тошнота и желудочно-кишечные недомогания, приливает кровь и вас знобит? Вы больны, а врачи не могут найти отклонения. Все люди, страдающие паническим расстройством, неоднократно испытывали нечто подобное. Основным критерием таких расстройств являются интенсивные внезапно возникающие приступы тревожности и острого страха, продолжающиеся около 10-30 минут. Паническая атака обычно начинается исподволь и без видимого повода. Она может включать минимум четыре из следующих симптомов:

·Учащенное сердцебиение;

·Потливость;

·Ощущение головокружения и слабости, неустойчивости, легкости в голове или предобморочное состояние;

·Болезненные ощущения или дискомфорт в грудной клетке и области сердца;

·Озноб, чувство внутренней дрожи, дрожь или покачивание;

·Ощущение нехватки воздуха, затруднения дыхания, удушья;

·Поверхностное дыхание или одышка;

·Тошнота или дискомфорт в желудке и кишечнике;

·Деперсонализация (потеря чувства целостности личности) и дереализация (чувство нереальности окружающего);

·Ощущения онемения или покалывания (парестезии);

·Резкое покраснение или побледнение, волны жара и холода;

·Страх смерти;

·Страх сойти с ума или сделать нечто неправильное.

Нужно отметить, что не все панические атаки и не у всех людей включают одинаковые симптомы. Как правило, панические атаки наблюдаются 1-2 раза в неделю, хотя бывают случаи, когда они происходят по несколько раз в день, или наоборот - не чаще раза в год. Лица, которым довелось перенести это чрезвычайно тяжелое состояние, часто обращаются за медицинской помощью, полагая, что у них начался сердечный приступ или инсульт. В этом случае, убедившись, что у пациента нет соматической патологии, врач отправляет его домой, просто рекомендуя отдохнуть, но этого недостаточно для избавления от страха. Существует высокая вероятность того, что паническая атака вскоре повторится.

Понятие паника было предложено вначале как разновидность тревоги. По определению американского психиатра Маркса «паника - это внезапно возникающая волна ужаса», то есть паника - это тревога, характеризующаяся внезапным началом и высокой интенсивностью.

Пережив однажды стресс, связанный с панической атакой, человек в дальнейшем может пытаться его избежать. Тогда паническое расстройство будет развиваться и переходить в агорафобию с паническими атаками.

Порой у человека раз-другой случится сильный приступ паники, и он уже начинает бояться повторения. Такая поглощенность приводит к тому, что недуг подчиняет себе и его разум, и поведение, все глубже погружая в тревожное состояние, и даже начинает диктовать образ жизни. Например, заставляя беднягу сидеть дома сиднем из страха перед новым приступом паники.

Стремление избежать ситуаций, в которых может случиться приступ паники, способно заставить человека вести такую жизнь, словно эти приступы случаются ежедневно и ежечасно. Навязчивый страх перед приступом известен под названием страха ожидания. Преодоление этого страха является одним из ключевых моментов излечения от панического невроза и агорафобии.

Между тем, паническая атака, как бы устрашающе не звучало это название, не является ни признаком угрожающего жизни нарушения здоровья, ни предвестником душевного заболевания. Она является всего лишь повышенной реакцией на психические или телесные перегрузки. Хотя во время панического приступа возникшее состояние является для человека крайне неприятным и субъективно труднопереносимым, сам по себе панический приступ никакой реальной опасности для здоровья не представляет. Приступ не ведет к возникновению осложнений, потере контроля над собой или сумасшествию.

Социальные фобии. Этот страх характерен для тех, кто испытывает тревогу, беспокоится о том, как он выглядят в глазах других. Таких людей может волновать, что слова их покажутся глупыми, внешность - непривлекательной, а сами они - неотзывчивыми.

Социальная фобия - состояние, выражающееся, главным образом, в боязни негативной оценки (критики, насмешек, осуждения) со стороны других людей в относительно малых группах (но не в толпе). Трудности, которые испытывают страдающие ею лица в адаптации к социальным ситуациям, оказывают сильнейшее влияние на их личную и профессиональную жизнь.

Это заболевание неминуемо ограничивает возможность трудоустройства и хорошего заработка для большого числа людей. Имеются данные о том, что социальная фобия приводит к ряду вторичных проблем, самыми серьезными из которых являются алкоголизм и злоупотребление медикаментами. Некоторые больные социальной фобией обращаются к алкоголю и наркотикам вначале в попытке справиться с соответствующими социальными ситуациями, а затем, через несколько лет становятся вторичными алкоголиками.

В последние годы, по мере совершенствования диагностических критериев и методик опроса, выяснилось, что в тот или иной период жизни человека социальная фобия поражает, по меньшей мере, каждого десятого. Наиболее частыми провоцирующими страх ситуациями бывают те, в которых приходится: знакомиться; общаться с вышестоящими лицами; говорить по телефону; принимать посетителей; что-то делать в присутствии других; чувствовать, что их поддразнивают; есть дома с гостями; есть дома с членами семьи; что-нибудь писать в присутствии других; публично выступать.

В ситуации, внушающей чувство страха, у таких людей нередко возникают телесные проявления тревоги, такие как сердцебиение, дрожь, потливость, напряжение мышц, ощущение "сосания под ложечкой", сухость во рту, чувство жара, холода и головная боль. Страдающий социальной фобией может быть убежден, что его основной проблемой является одно из вторичных проявлений тревоги. Некоторые из них не предъявляют телесных жалоб, однако испытывают сильную застенчивость, страхи и опасения. Часто выражена тенденция избегать пугающих ситуаций, которая в своем крайнем выражении может приводить к почти полной социальной изоляции.

Социальные фобии часто начинаются в подростковом возрасте и сконцентрированы вокруг страха испытать внимание со стороны окружающих в сравнительно малых группах людей, что приводит к избеганию общественных ситуаций. В отличие от большинства других фобий, социальные фобии одинаково часто встречаются у мужчин и у женщин. Они могут быть изолированными (например, ограничиваясь только страхом еды на людях, публичных выступлений или встреч с противоположным полом) или диффузными, включающими в себя почти все социальные ситуации вне семейного круга. Важным может быть страх рвоты или проявления других желудочно-кишечных проблем в обществе. В некоторых культурах особенно пугающим может быть прямое столкновение с глазу на глаз.

Социальные фобии обычно сочетаются с заниженной самооценкой и боязнью критики. Они могут проявляться жалобами на покраснение лица, тремор рук, тошноту или императивные позывы к мочеиспусканию; симптомы могут прогрессировать вплоть до панических атак.

Социофобия - сильный и стойкий страх перед социальными ситуациями или выступлениями, в которых может наступить замешательство.

Социофобия может быть специфической, например, страх перед разговорами или выступлениями, страх приема пищи в общественном месте, пользования общественной уборной, написания чего-то на виду у других, или она может быть более широким страхом неадекватных действий, когда на человека смотрят другие люди. И в том и в другом случае люди обвиняют себя в том, что они поступают хуже, чем есть в действительности.

Специфическая (изолированная) фобия - это стойкий страх перед специфическим объектом или ситуацией - конечно, другими, нежели пребывание в общественном месте (агорафобия), или социальными ситуациями, вызывающими замешательство (социофобия). Встречаясь с таким объектом или попадая в такую ситуацию, люди, страдающие этим расстройством, испытывают приступ страха.

Распространенными специфическими фобиями являются сильный страх перед определенными животными или насекомыми, боязнь высоты, закрытых помещений, грозы, авиаполетов.

Количество страхов, описанных медициной, превышает несколько сотен. В принципе бояться можно абсолютно любого предмета или ситуации, поскольку в большинстве случаев это вторичная фиксация, условный рефлекс, возникший в результате сочетания стресса и данного предмета/ситуации.

Наконец, имеются еще и навязчивые страхи в успешном выполнении либо привычного, либо автоматизированного, либо физиологического акта - "невроз ожидания неудачи". Может возникнуть навязчивый страх бессонницы, и в таких случаях действительно возникают проблемы с засыпанием из-за перевозбужденного тревогой состояния психики.

По механизму "ожидания неудачи" у некоторых мужчин может возникнуть и нарушение эрекции и преждевременная эякуляция.

Нередко фобии сочетаются с ритуалами - действиями, имеющими значение заклинания, защиты. Однако критика к этим действиям у человека не утрачена.

Ежегодно около 9% населения Соединенных Штатов и Европы имеют симптомы специфической фобии. 11% страдают специфическими фобиями в какой-то период своей жизни, и у многих людей наблюдается несколько специфических фобий одновременно. У женщин подобное расстройство встречается в два раза чаще, чем у мужчин.

Влияние специфических фобий на жизнь человека зависит от того, что вызывает страх. Некоторых вещей проще избежать, чем других.

Большая часть людей со специфическими фобиями - почти 90% - не обращается за лечением. Им проще избегать встречи с предметами своего страха.

Подытоживая сказанное, можно заключить, что симптоматика этих психосоматических расстройств в основном сводится к телесным проявлениям «детских» тревог и страхов, а также депрессии и подавленной агрессивности.

Проявления подобного телесного «рикошета» эмоций могут протекать как перманентно, так и приступообразно. В последнем случае в качестве примеров можно упомянуть гипертонические кризы, приступы бронхоспазма, пароксизмы сердечной аритмии или панические атаки. При этом повторение приступов может быть связано как с внешними стрессовыми поводами, так и с внутренним эмоциональным состоянием, в первую очередь с повышенной тревожностью. Именно она замыкает так называемый «порочный круг», подталкивая возникновение повторных пароксизмов по схеме «приступ - тревожное ожидание приступа - приступ».

Здесь телесные методы саморегуляции (мышечная релаксация, брюшное дыхание, «заземление») могут служить эффективным средством снятия очередных приступов на самых ранних этапах, буквально в первые минуты развития, а также их предупреждения.

Преодоление страха или фобии начинается в первого шага – с признания «себя больным», признания того факта, что жизнь стала слишком ограниченной, а также горячего, искреннего стремления снова стать свободным и радостным.

Второй шаг на пути к преодолению страхов - перестать бояться собственного воображения. А для этого, как ни странно, надо не загонять свои страхи вовнутрь, а дать им выплыть наружу. Вместо того, чтобы истерически отмахиваться от страхов, как от назойливых мух, честно взгляните в глаза собственному страху. Узнайте, что он хочет сказать и показать вам.

Поразительно, но факт: если пройти до конца все те ужасы, что сулит вам ваше воображение, если пройти по-настоящему сквозь те воображаемые ситуации, которые больше всего леденили кровь и не давали покоя, то наступит облегчение и покой. Пройдя сквозь то, что внушало наибольший страх, хотя бы даже и в воображении, вы не перестанете, конечно, бояться вовсе, но ваш страх существенно ослабнет и войдет в “управляемые” рамки. Таким образом, перестав бояться “бояться”, вы как бы “отбоитесь”, и вам уже будет гораздо легче справляться со своими страхами.

«Если мы попробуем анализировать наши переживания, то мы перестанем их испытывать». Н. Бор.

Рассмотрим на элементарном уровне, как происходит «зацикливание» - на теме, проблеме, фобии, страхе.

С физиологической точки зрения «зацикливание» означает постоянное обращение внимания к одному и тому же участка мозга, где хранится либо энграмма негативного опыта по решению той или иной задачи, либо энграмма патогенного умственного стереотипа, вызывающие при их активизации единственную стандартную реакцию. При этом вся остальная колоссальная мощность мозга оказывается как бы отключенной. Зацикливание создает искусственный дефицит мыслительных мощностей и вызывает иллюзию, будто решения той или иной задачи или выхода из того или иного состояния сознания (например, страха) нет вообще. Так возникает ситуация якобы «неразрешимого конфликта».

Между тем, и решения, и иные состояния есть в сознании всегда – его возможности безграничны. Волевое перемещение внимания автоматически задействует другие, свободные от напряжения, зоны мозга. Иллюзия неразрешимости конфликта быстро исчезает. В этом элементарном физиологическом рассуждении кроется обоснование эффективности старой истины: если вы попробовали что-то сделать, и не получилось, попробуйте сделать это по-другому или просто другое.

Telegram-канал "Приди в себя!"