9.2 Философия болезни

Первая часть данного раздела показывает, насколько различным может быть поведение человека при возникновении того или иного заболевания. Это поведение целиком и полностью зависит от понимания сути происходящего, т.е. от философии.

Любой заболевший человек имеет определенную меру мудрости, так как вынужден отвечать на вопросы о том:

• как называется его болезнь, и в какой мере ее течение зависит от состояния его духа, настроения и организма; для врача важно знать название болезни, так как существует система информации, связанная с лечением данной болезни, предназначенная для специалистов; из названия болезни вытекают правовые следствия, важные для больного;

• чем вызвана эта болезнь, что ее поддерживает, способствует усилению или ослаблению симптомов; как она связана с возрастом, с образом жизни и с обычными привычками больного, с погодой, с человеческими отношениями и окружающей средой, с характером мышления и чувств больного;

• как болезнь будет протекать, к чему готовиться, к какому врачу обратиться и как сотрудничать с ним, чтобы себе помочь;

• как правильно следует действовать в связи с протеканием этой болезни и ее лечением.

Ответ на эти четыре вопроса неминуемо создает философию болезни. От качества этой философии будут зависеть не только чувства и настроение, но и вообще многое в судьбе.

Как показывает опыт, самыми распространенными версиями являются представления

- о болезнетворном начале;

- о нарушении равновесия в работе организма;

- о самопроизвольном, спонтанном возникновении недостатка;

- о болезни как повреждении;

- о болезни как приспособлении к стрессу, т.е. нарушении механизма взаимодействия внутренних систем, связанном с влиянием агрессивной среды;

- о болезни как неизбежном атрибуте «старости»; очень распространено убеждение, что любой человек, достигший определенного возраста, не может не болеть с той или иной периодичностью. Чаще всего считается, что болезнь – это хоть и неприятная, но своего рода возрастная «норма».

Данная концепция, вероятно, является самой устойчивой и распространенной. Ее корни уходят в глубокую древность, когда считалось, что болезни возникают вследствие внедрения в тело и дух некого болезнетворного начала. Оно могло быть вещественным - при эпидемии, отравлении, занозе, укусе змеи, или бесплотным - при душевных болезнях, сглазах, порчах и т.д.. В соответствии с этими представлениями вырабатывались способы предотвращения болезни, главными из которых являлись уничтожение и табуирование, безусловный запрет на соприкосновения с предметом или стихией, которые считались болезнетворным.

Эта концепция давно обрела конкретность и научную весомость. Узнав о существовании бактерий, вирусов и микробов, различных ядов и том, как они действуют на организм человека, современные люди возвели идею о болезнетворном начале в ранг строго доказанного научного знания.

Микробиология идеальна для понимания последствий неуправляемого внедрения в организм инородных тел и факторов. Однако сохранившаяся со времен далеких предков философия, навыки реакции – уничтожение и табуирование – приводят к неадекватным результатам. Человек, создающий вокруг себя стерильную среду, ослабляет свой иммунитет, направленный против микробных инфекций, и, оказавшись в обычной среде, быстро заболевает. В борьбе c микробами методом уничтожения, а не путем повышения иммунитета, человек, как правило, терпит поражение. Эта элементарная мысль нам вскоре очень пригодится, когда мы будем говорить об «информационных вирусах», появляющихся в сознании человека – как мы помним, программном обеспечении, управляющим процессами в организме.

Нам также пригодится и тот тривиальный факт, что уже почти два столетия активно практикуются всем известные прививки, когда в организм специально внедряются специфические болезнетворные микроорганизмы в строго определенных дозах, что приводит к «превентивной тренировке» организма, выработке соответствующих антител и,таким образом, значительному укреплению иммунитета.

Хотелось бы отметить со всей определенностью, что не имею ни малейшего намерения отрицать наличие в окружающей среде факторов, начал, веществ, которые способны нанести значительный реальный вред здоровью человека. Однако, с точки зрения извлечения положительного опыта из любых жизненных событий, считаю весьма целесообразным сместить фокус внимания с мыслей типа «Где я подцепил эту дрянь?» на поиск ответа на вопрос «Почему мой иммунитет в этот раз не справился с задачей?» Иммунная система человека обладает исключительной эффективностью и, если ей не мешать, способна ликвидировать любую угрозу биологического происхождения. По крайней мере, в среде, обычной для того или иного человека.

Очевидно, что философия болезнетворного начала становится вредной с момента, когда перемещает внимание исключительно на поиск внешних причин заболевания, игнорируя вопрос о причинах ослабления внутренних защитных механизмов организма.

Сегодня многие обращаются к различным системам врачевания, восходящим к очень давним и весьма эффективным традициям, которые чаще всего ассоциируются у нас с Востоком. В этих традициях признаются болезнетворные начала, но считается, что в теле должна быть гармония и равновесие стихий огня, воды, земли и воздуха. Соответственно, лечение в случае болезни заключается в стремлении восстановить равновесие стихий с помощью лекарств, питания, массажа, иглоукалывания и иных воздействий на тело и душу. Недостаток или избыток рассматриваются здесь именно в сравнении с внутренним равновесием. Искусство врача здесь состоит в умении диагностировать эти отклонения от равновесия. Восточный врач может на ощупь, на вкус и зрительно различить до девяти уровней влажности-сухости не только в больном человеке, но и в веществах, которые употребляются как лекарства.

В качестве ответа на вопрос, от чего зависит равновесие или дисгармония стихий, в восточных философиях здоровья и болезни существует важнейшее понятие энергии, которая, двигаясь по каналам тела, управляет стихиями. Что примечательно, в восточной философии отрицательная энергия не рассматривается как болезнетворное начало. Наличие отрицательной энергии в теле считается нормальным, лишь бы она была уравновешена с положительной.

Привычная нам «западная» этиология в восточных традициях отсутствует.

Сравним концепции болезнетворного начала и восточную философию стихий и энергий.

Всякая философия не только объясняет причины событий и явлений, но и указывает, что делать для воздействия на указанные причины. Это важный элемент любой философии. Идея вредоносного агента ведет к выводу о целесообразности уничтожения этого агента. А идея нарушения равновесия - к стремлению восстановить равновесие. Совершенно разные выводы по методам воздействия на человека.

Если мы считаем, что болезнь происходит от избытка внешнего болезнетворного начала, случайно попавшего в организм, например, ненужных микробов, которые смогли внедриться и размножиться в нем, то наша философия побуждает нас думать о способах их уничтожения. Как следствие, мы принимаем антибиотики, которые, несмотря на исключительный прогресс науки на этом направлении, приводят к массированным опустошениям не только среди вредоносных микроорганизмов, но и среди полезных, естественных для внутренней среды человеческого тела. Установка на тотальное уничтожение опасных микроорганизмов, в конечном счете, оказывается вредной.

Но самое главное – мы видим именно во внешнем биологическом вторжении первопричину заболевания. А между тем, каждый врач прекрасно знает, что размножение микробов в организме происходит от недостатка защитных сил самого организма. Т.е., соблюдая естественную причинно-следственную логику, следовало бы назвать причиной болезни снижение иммунитета и действовать, прежде всего, в интересах его укрепления. Конечно, в случае выраженной, а тем более - угрожающей симптоматики имеет смысл применить и сильнодействующие средства для ликвидации явлений острого периода. Но лишь в качестве вынужденной первоочередной меры вроде тушения пожара. То, что следовало бы назвать собственно лечением, т.е. восстановлением здоровья, это совсем не уничтожение конкретной инфекции.

Между тем подавляющая часть людей прекращает «действия по оздоровлению» непосредственно после купирования симптомов острого периода заболевания. Признаемся честно сами себе – мы считаем «настоящим, серьезным» лечением только прием мощных фармацевтических средств, приводящих к быстрым и наглядным результатам в виде снятия острой симптоматики. Т.е. излечение для нас есть прекращение симптомов. А рекомендации пользующих нас врачей относительно различных «иммуностимуляторов», а уж тем более – естественных и элементарных средств укрепления иммунитета в виде закаливания, лечебных трав, своевременного сна и пр. – дежурными, но совсем необязательными упражнениями из школьной программы.

Банальность, скажет уважаемый читатель? И будет прав! Действительно, кто ж не знает про иммунитет и обливания холодной водой, про шиповник, мед и мяту. Но тут и кроется коварство одного из сильнейших стереотипов нашей бытовой философии – концепции болезнетворного начала.

Схема этой философии невероятно живуча, она поддерживается желанием немедленного устранения симптомов даже во вред здоровью, которое суть определенное равновесное состояние организма. Уровень нашего понимания болезни архаичен, несмотря на современные знания микробиологии, вирусологии и эндокринологии. Сильно возросли только знания о строении и особенностях болезнетворных сил в организме, которые, к сожалению, не осмыслены и не внедрены в сознание в качестве практических основ поведения. Заболев, мы обычно говорим: «подхватил простуду», «на работе все чихают», «по городу бродит грипп» и пр.

Дадим себе отчет в том, что нашим реальным поведением управляет не знание и понимание иммунной теории, а древний архетип «вредоносного агента», внешнего неблагоприятного случая. Мы выносим причину за пределы себя и потому ничего не делаем для устранения истинной причины. Наше поведение не меняется.

Восточная философия равновесия стихий и энергий уже только тем представляет собой огромный шаг вперед относительно концепции болезнетворного начала, что перемещает центр внимания внутрь самого человека и осознанно направляет как мысль пациента, так и действия врача на путь восстановления внутреннего равновесия, коррекции взаимодействия систем в человеческом организме. Однако эта философия, на наш взгляд, недостаточно конкретна. Если недостаток воды вызывает жажду, то понимание жажды упирается в то, что она может существовать и при избытке влаги в организме, если мы съели пару селедок. Физиолог в таком случае вынужден оперировать не понятием равновесия, а, скорее, термином осмотического давления в мембранах клеток организма. То же можно сказать и в случае объяснения болезней нарушением равновесия. Здесь возникает вопрос: равновесия - чего? Что есть норма вообще и норма в каждом отдельном случае?

Практическая эффективность восточных практик, как могли убедиться те, кто познакомился с ними ближе, также носит весьма избирательный характер. Как и в любом деле, личность практикующего врача здесь оказывается критически важна. Размытость многих восточных постулатов, обилие слишком буквально переведенных на русский язык терминов, а то и просто воспроизведенных слов восточных языков с абсолютно туманными семантиками неизбежно приводят к некому «усреднению» применяемых процедур, к выхолащиванию содержательных по сути своей методик до механически исполняемого «восточного ритуала». Нельзя не отметить, что объяснительная часть процесса лечения у адептов и практиков восточной философии врачевания в силу разных причин также оставляет массу открытых вопросов. Исходные причины возникшей в том или ином случае дисгармонии стихий и энергий самому носителю дисгармонии удается уловить лишь в относительно редких случаях.

Это тоже весьма распространенный подход. Он даже записан в учебнике пропедевтики внутренних болезней, с которой студент начинает изучать медицину. Действительно, любая травма, ожог, отморожение – это болезнь, при этом имеет место повреждение тканей. Однако, например, язвенная болезнь диагностируется с момента обнаружения повреждения слизистой. До этого говорят о гастрите. Развитие желчно - каменной болезни в конечном счете тоже ведет к повреждению - желчного пузыря. А сосуды, пораженные склеротическими наростами, лопаются при повышенном артериальном давлении.

Из сказанного вытекает, что за исключением очевидных случаев травмирующих внешне-механических воздействий, повреждение является не причиной болезни, а наоборот - следствием.

Болезнь вначале неуловима и бесплотна. Бывает, что организм научается странным реакциям, когда желудок в ответ на обиду или вину выделяет кислый желудочный сок, как при еде. Именно вследствие такого функционального нарушения постепенно возникает повреждение слизистой желудка. Следовательно, язвенная болезнь начинается не с повреждения, а с момента возникновения этого обыкновения желудка реагировать на социальные ситуации пищеварительно. То, чему научился организм язвенной личности, нельзя назвать повреждением. Именно странная реакция на обиду или вину является болезнью. Трудность восприятия источника болезни состоит в том, что при этом происходит конверсия обиды в желудочные реакции, а сама обида никак не связывается человеком с язвой. Поведение не меняется. Причина болезни – тоже.

Традиционно под стрессом понимается состояние организма, которое возникает вследствие влияния болезнетворных вредоносных агентов, как из внешнего окружения, так и внутренней среды. Эти воздействия принято называть стрессорами. Стихии, яды, неблагоприятное изменение социального окружения, конфликты, угрозы благополучию, сильные отрицательные эмоции могут рассматриваться как стрессоры.

Однако далеко не любой стресс приводит к болезни. Кратковременное действие того или иного возмущающего, если оно не выходит за некоторые границы интенсивности, например, воздействие холода или переживание эмоций, наоборот, способствует приспособлению и укрепляет защитные силы организма. В этом состоит суть физического и психологического закаливания. Болезни порождают длительные переживания отрицательных эмоций, т.е. хронический эмоциональный стресс.

Обычно люди не присваивают патогенного значения слабым, но часто повторяющимся воздействиям. Например, гипертоническая болезнь подростков может быть следствием подавленного хронического гнева против значимых близких людей. В понимании причины болезни оказывается чрезвычайно важным учитывать параметр времени (длительности, цикличности, повторяемости). Это весьма значимое положение, которое позволяет рассматривать функциональные и органические нарушения в организме, как прямое следствие слабых, но длящихся внешних или внутренних воздействий.

Создатель учения о стрессе Г. Селье определяет следующие три стадии приспособления организма к стрессу: (а) тревога, когда происходит мобилизация защитных сил организма, (б) сопротивление и (в) истощение.

Болезни, возникающие на стадии сопротивления и истощения, принято называть болезнями адаптации.

На стадии защиты от стресса появляются различные неприятные симптомы: боли различной локализации и характера, тяжесть в желудке или жжение, зуд, сонливость, страх, раздражительность, тоска, слабость, желание лечь и не шевелиться, жажда, потеря аппетита, удушье, лихорадка. Однако все эти ощущения на ранней стадии – еще не болезнь, а следствия защитного поведения функциональных систем собственного организма, следствия резкого дисбаланса, вызванного сильным внутренним напряжением. После устранения причины стресса и снятия напряжения организм немедленно, автоматически приступает к восстановлению равновесия и приведению морфологических систем в нормальное состояние.

Болезнь проявляется в виде совокупности симптомов. Потому в подавляющем большинстве случаев люди полностью отождествляют симптомы и болезнь как таковую. Соответственно, и лечение обычно состоит в их устранении. Врач либо напрямую угашает симптоматику, например, с помощью таблетки от головной боли, либо воздействует на пациента так, что симптомы «исчезают сами». Каково же значение симптомов в понимании болезни?

Жар, воспаление - это защитные действия организма против болезнетворных агентов. Подъем температуры тела либо нейтрализует вредоносные микроорганизмы, либо существенно снижает их активность; при этом повышается активность и энергия лимфоцитов, убивающих микробов. Воспаление мобилизует иммунные процессы и заживление. Однако эти защитные действия воспринимаются как страдание и вызывают субъективные состояния, от которых больной желает избавиться. Часто такое избавление нарушает защитные силы организма, например, их блокировка происходит при немедленном назначении жаропонижающих препаратов. То же можно сказать и о других симптомах.

Боль защищает, охраняет, концентрирует энергию на пораженном месте и направляет туда иммунные реакции. Она побуждает живое существо изменить свое поведение так, чтобы способствовать выздоровлению. Животное обездвиживает себя, спит, лижет раны. Человек ищет помощи врача или тоже прибегает к самолечению, однако последнее обычно имеет все ту же цель – устранить последствия, а не причины заболевания.

Симптомы, таким образом – это сигнал о нарушении, следствие нарушения, но не само нарушение. А что же тогда есть собственно нарушение, причина болезни и ее симптомов?

Как мы видели, люди в подавляющем большинстве случаев выносят причину болезни за пределы себя; всякий недуг рассматривается как «несчастный случай», как нечто внешнее по отношению к человеку, как что-то, чем нельзя управлять, а можно лишь в лучшем случае превентивно защититься – с тем или иным успехом.

Между тем случайных болезней не бывает. В том смысле, что каждый недуг – быть может, за исключением действительных «несчастных случаев», связанных с внешним травматизмом, - имеет истинную, настоящую и очень конкретную причину в самом человеке. Но какую, и где же именно?

В книге Ю. Мишустина применительно к теме гипертонии справедливо отмечено, что «современная кардиологическая "наука" фактически игнорирует роль головного мозга, как главного регулятора работы всей сердечно-сосудистой системы…». Обобщим: мозг регулирует любую систему организма, причем всегда. Ничто и никогда в организме не происходит без команды ЦНС.

Как мы помним из раздела о подсознании, эти команды никогда не осознаются. Но значит ли это, что они происходят произвольно?

Как уже рассматривалось ранее, организм состоит из взаимодействия различных морфологических и функциональных систем, каждая из которых, в свою очередь, состоит из соответствующих подсистем - и так вплоть до клетки и даже молекулы. Каждый из этих бесчисленных элементов представляет собою некую целостность, которая совершает определенные действия, ориентированные как на восстановление самой себя, так и на обеспечение целостности.

Любое поведение может быть охарактеризовано как истинное, адекватное, и неадекватное, неистинное. Подобные характеристики могут показаться непривычными, т.к. о поведении почти всегда говорят как о хорошем или плохом, моральным или неморальным, а определения «истинное» или «ложное» применительно к поведению выглядят, на первый взгляд, немного странно. Однако все быстро встает на свои места, когда мы вспоминаем, что поведение есть действие, имеющее цель (смысл, назначение). Тогда критерии истинности и ложности того или иного поведения определяются как бы сами собой – через соответствие (или несоответствие) изначальному предназначению.

Для наглядности обратимся к очевидным примерам. То, что желудок выделяет кислый сок, само по себе не хорошо и не плохо. Это «поведение» является правильным, адекватным, если происходит во время еды, и непра-вильным, неадекватным, если случается безотносительно к приему пищи, например, в качестве физиологической реакции на какую-либо эмоцию, например, на чувство вины или обиды. Точно так же сфинктер желчного пузыря должен открываться во время еды, чтобы выделить желчь для растворения жиров в тонкой кишке. А что будет, если он закроется в это время? Адекватность поведения сфинктера или отделения сока определяется не самими действиями, а уместностью этих действий для организма в целом. Соответственно, болезни с этой точки зрения могут рассматриваться как поведения, не соответствующие своему назначению, своей функции или роли, как неистинные поведения.

Любое поведение, будь это поведение личности или отдельной морфологической системы, может соответствовать требованиям ситуации или не соответствовать.

Истинное поведение характеризуется по крайней мере двумя признаками:

а) оно уместно, то есть соответствует ситуации;

б) эти физиологические акты соответствуют идее поведения, то есть мотивы и цели этого поведения согласованы.

Если эти два признака имеют место, то мы можем говорить об адекватном, уместном поведении. Если же какой-либо из этих признаков отсутствует, то поведение неадекватное.

О соотношении потребностей, мотивов, мотиваций и целей более подробно говорилось в соответствующей главе. Здесь же кратко упомянем, что мотив в контексте данного рассмотрения – это образ, который содержит предвосхищение будущего переживания удовольствия; мотив придает смысл поведению, направляет его на объекты, в которых та или иная потребность находит удовлетворение. Цель – это «опредмеченная потребность», т.е. некий конкретный, конечный и словарно зафиксированный результат, получение которого означает удовлетворение потребности.

Другими словами, цель - это то, с достижением чего поведение прекращается. Мотив - то, ради чего выполняется поведение.

Введение понятия цели и мотива реакции в примере с желудком, очевидно не имеющем сознания, может показаться странным. Между тем, объективно мотив существует, хотя и не осознан, если взглянуть на него с позиций общей функции пищеварительной системы, так как сок отделяется именно для растворения пищевых веществ в желудке. Не имеет значения, осознается этот мотив человеком, переваривающим пищу, или нет. Он осознается только тогда, когда цель пищевого поведения не достигнута: сок отделен, его состав плох, и пища не растворяется. Симптомы несварения, боль грубо напоминают о «плохом» поведении желудка.

Эта философия адекватного и неадекватного поведения имеет обобщенный характер, и может быть распространена на жизнь вообще. При этом возникает универсальный симптом неадекватности - страдание. Болит.

Неадекватное поведение любой морфологической системы организма, если оно устойчиво повторяется на протяжении более или менее длительных промежутков времени, в конечном счете вызывает болезнь.

Каковы причины появления этих неадекватностей в поведении систем и органов? Мы уже подробно рассматривали, как влияет на сердечно-сосудистую, иммунную и иные системы длящийся подавленный гнев.

Рассмотрим еще несколько подобных вариаций. Например, почему вдруг сфинктер закрывается во время еды как реакцию на то, что человек обиделся? Или зачем выделяется желудочный сок, если человеку стыдно? Какая может быть рациональная связь между этими двумя действиями, столь разными, на первый взгляд, по своей сути? Является ли эта связь случайной?

Болезнь возникает не потому, что желудок «плох», как нередко думает больной, а зачастую и медики вместе с ним. Это не болезнь желудка, хотя язва относится современной медициной к категории болезней желудка. Эта болезнь происходит от неадекватности поведения желудка, а источник ее находится в более высокой сфере организации целого, а именно в личности, которую мы именуем язвенной. Это болезнь личности, которая проявляется через состояние желудка.

Желудок работает исправно и честно по своей программе, но от этого получается болезненный результат по причине, к которой желудок как морфологическая подсистема отношения не имеет. Неправильное питание, воздействия вредных веществ могут, конечно же, вызывать разовые, относительно кратковременные раздражения стенок желудка и знаменитое «расстройство», в частности, но сами по себе не способны привести к устойчивой болезненной дисфункции. Известная "слабость слизистой" – это следствие ошибок в управлении.

Подчеркнем этот вывод в явном и обобщенном виде: психосоматические болезни возникают вследствие изъянов в управлении организмом своими функциональными и морфологическими системами.

Управление поведением - необходимое условие жизни. Работа организма и его функциональных систем невозможна без процесса управления. Любое управление имеет информационные и инструментальные составляющие. Управление состоит в том, чтобы получить и оценить информацию о ситуации и дать команду совершить определенное действие, то есть начать его в определенный момент и прекратить с достижением точного результата, известного управителю заранее.

Существует только два способа управления, отличающиеся способами передачи управляющего сигнала. Первый - когда команда направлена точно определенному адресату, не касаясь других подсистем. Это управление осуществляется посредством нейронов центральной, симпатической и парасимпатической нервной системы. Восприятие сервированного стола способствует выработке управляющих сигналов в ЦНС и по нервам направляется для исполнения в ткани поджелудочной железы, стимулируя ее к выделению сока определенного состава с учетом белковой или углеводистой пищи.

И второй – когда команда поступает через внутреннюю среду, по пре-имуществу через поток крови по схеме "всем, кого это касается". Если предстоит драка, дается команда всем системам, которые будут вовлечены в это поведение выживания. При гневе в кровь выделяются соответствующие гормоны, которые повышают артериальное давление, частоту сердцебиения, выбрасывают из депо в кровь сахар, повышают свертываемость крови. Одновременно отключаются системы, которые не участвуют в драке, например уменьшается или вовсе прекращается перистальтика и т.д.

Эти два способа управления, нервный и гуморальный, сочетаются определенным образом для повышения эффективности управления.

Неверное управление дезорганизует работу морфологических систем и приводит к болезням. Эти ошибки в управлении могут быть троякого рода:

•действие физических помех в передаче правильного управляющего сигнала, что может иметь место при повреждении нервных путей, или при потере чувствительности нервных окончаний;

•порождение неадекватного управляющего сигнала вследствие разных чисто физических обстоятельств, например, по причине давления опухоли или местных локальных изменений в нервной системе.. При некоторых опухолях, например, мозга возникает прожорливость, булимия, когда обратная связь о насыщении в мозг не поступает;

•неправильное научение, когда в результате изменения ситуации, при котором реакции, ранее выработанные и в то время эффективные в новой ситуации, перестают быть уместными, но управляющий не в состоянии изменить свой стереотип управления.

Последний случай, естественно, самый распространенный.

Собственно лечение должно состоять в устранении ошибок управления поведением морфологических систем, нередко - в изменении образа жизни человека, его мышления с целью достижения нормального уровня здоровья.

Для правильной философии болезни важно понимать, что управление должно быть направлено на восстановление себя, восстановление целостности, которая нарушается во взаимодействии с окружением. Этой целостностью может быть клетка, организм, личность, государство, семья.

Нам только кажется, что процессы в организме протекают сами собою по каким-то проторенным каналам. Это не так. Все, что происходит в организме, осуществляется путем актов управления, большая часть которых происходит бессознательно, по привычке. Философия болезни и здоровья не может быть полноценной без знания законов управления.

Как организм может научиться болезни? Что должно с ним происходить, чтобы на эмоцию зависти он сжимал желчный сфинктер, или на обиду, страх неудачи отделял кислый желудочный сок?

Научение - это установление определенных, устойчивых видов пове-дения под влиянием повторяющихся жизненных ситуаций. Все виды поведения: умственное, эмоциональное, висцеральное, речевое, социальное и другие, могут возникать и возникают вследствие научения.

Главным условием научения является повторение и эмоциональное подкрепление какого-либо поведения. Если поведение сочетается с удовольствием, то оно закрепляется с каждым повторением. Удовольствия могут быть двоякого рода: удовольствие как воздействие приятного стимула и удовольствие как избавление от неприятного состояния, боли, вины или страха.

Для понимания научения важно знать, что любое положительное подкрепление развивает то поведение, которое было сопряжено с ним во времени и пространстве. Отсюда вытекают важные и интересные выводы, оказывающие влияние на нашу обыденную философию жизни.

Запомним: ни одно удовольствие не проходит бесследно. Если мы получили удовольствие, то неминуемо происходит научение тому действию, которое предшествовало этому удовольствию, было с ним сопряжено. Примечательно, что между действием и эмоциональным подкреплением нет прямой логической или смысловой связи. Если человек получил удовольствие после злословия, пусть даже не от самого злословия, а от общения с другим человеком, то это все равно способствует развитию наклонности к злословию.

Пищеварительная система в целом

Наиболее лёгкими диспепсическими расстройствами, возникающими на фоне эпизодов после эмоционального стресса, как ответ на психотравмирующую ситуацию являются: потеря аппетита, вплоть до анорексии, или напротив повышенный аппетит, тошнота – вплоть до рвоты, преходящие «желудочные спазмы», диарея, запоры, ректальные боли. Функциональные расстройства значительной продолжительности возникают вслед за перечисленными нарушениями, либо первично.

К психосоматическим болезням пищеварительной системы, болезням в прямом смысле слова относят не только язвенную болезнь, но и гемморагический колит и желчнокаменную болезнь. В желчном пузыре, в печеночных и желчных протоках очень часто (особенно в пожилом возрасте и в первую очередь у женщин) образуются камни из холестерина, желчных пигментов и известковых солей. Когда камни закупоривают пузырной проток или желчевыводящие пути, возникает приступ печеночной колики.

Далеко не все, у кого есть камни, ощущают от этого какие-то неудобства. В большинстве случаев камни никогда не дают о себе знать. Все же тех, кому они приносят страдания, очень много. Желчнокаменная болезнь одна из самых распространенных в западном мире. На Востоке, например, в Японии она встречается несравненно реже, чем в Европе. У жителей Африки камни бывают редко, а обитатели острова Ява, кажется, вообще с ними не сталкиваются.

Когда человек волнуется, злится, завидует, это тут же сказывается на работе печени. Недаром говорят "у меня это в печенке сидит". В 1928 г. Е. Витковер решил проверить, как отражаются на работе печени различные переживания. Под гипнозом испытуемым внушалось то, что вызывало у них радость, печаль, тревогу или злость. Во всех случаях кроме последнего поток желчи увеличивался. Гнев и злость вели к уменьшению выделения желчи. Выяснилось также, что при внушении радостных чувств желчь принимала более желтую окраску. Оказалось, что от внушаемых представлений зависит состав желчи.

Швейцарский специалист по психосоматике Д.Бек, руководивший отделением психосоматической медицины в поликлинике Базельского университета, попытался установить психические особенности людей, страдающих от желчнокаменной болезни, и пришел к выводу, что все они в большей или меньшей степени подвержены неврозу навязчивых состояний и могут быть разделены на три группы.

К первой принадлежат те, кому не дает покоя стремление во всем навести порядок, восстановить справедливость и оказать социальную помощь нуждающимся. Эти люди становятся заложниками идеала, осуществления которого они добиваются. У них часто бывают гипертония, сердечные заболевания, импотенция, нервное и физическое истощение организма.

Ко второй группе принадлежат в основном женщины, у которых невроз навязчивых состояний сочетается с депрессиями. Они скромны и склонны к самопожертвованию, но при этом частично сознательно, а частично бессознательно находятся в ожидании того, что их самоотдача будет оценена. Признание станет компенсацией за все, что они сделали для других. Недовольство, досаду, злобу они проявляют редко. Чаще всего они обращают свою агрессивность на себя. Болезнь возникает тогда, когда их готовность к жертвам оказывается ненужной, и они отвергаются. Больные из этой группы часто страдают от головных болей, мигреней, функциональных заболеваний желудка и болезней, связанных с менструациями.

У третьей группы невроз навязчивых состояний сочетается с истерическими признаками. У больных особенно проявляется потребность быть любимыми. Страх потери и боязнь оказаться в одиночестве - вот главное, что ведет их к болезни. Вынужденный брак, беременность без мужа, соперничество с другими женщинами часто становятся причинами их бед. Многие из них постоянно находятся в состоянии тревоги.

Четкую грань между различными типами людей провести нельзя. Большинство людей сочетает в своем поведении черты различных типов. Важно то, что здесь речь идет именно о типах поведения, а не о характерах. Подразумевается, что человеку вполне под силу изменить свой жизненный стиль. А значит, у него всегда остается возможность уменьшить риск сердечных, как впрочем, и многих других заболеваний.

Ревматоидный артрит

К психосоматическим расстройствам и болезням относят также различные нарушения со стороны двигательной системы (случаи хронического прогрессирующего полиартрита, ревматоидного артрита и других коллагенозов).

Ревматоидный артрит — это хроническое аутоиммунное системное воспалительное заболевание соединительной ткани с преимущественным поражением суставов по типу эрозивно-деструктивного полиартрита с последующей деформацией суставов и развитием анкилозов. Это самый распространенный хронический полиартрит. Женщины болеют им в три раза чаще мужчин.

Ревматоидный артрит чаще всего начинается в 30-50 лет. В 10-20% случаев болезнь неуклонно прогрессирует. Тяжесть артрита различна - от небольшой скованности по утрам до полной инвалидизации. Чаще наблюдается постепенное начало заболевания. Появляются скованность и боль в мелких суставах кистей и стоп, нарушается сон, суставы деформируются. Особенно заметна деформация межфаланговых суставов, они становятся веретенообразными. В 25% случаев заболевание начинается с моноартрита, например коленного сустава.

При ревматизме основной патологический процесс протекает в сердце. Поражение суставов носит второстепенный характер: артриты при ревматизме называют "летучими", потому что они длятся недолго (несколько дней), проходят самопроизвольно, а главное — как бы перескакивают с одного сустава на другой (локтевые, голеностопные, коленные).

Ревматоидный артрит имеет особенные признаки:

- поражение трех и более мелких суставов кисти больше трех месяцев;

- страдают симметричные суставы обеих рук и/или ног;

- наблюдается скованность движений в пораженных суставах по утрам, которая в течение дня постепенно проходит.

Среди личностных особенностей больных данным заболеванием можно отметить следующие: крайне критическое отношение к проявлению силы. Чувство, что на вас взваливают слишком много. В детстве у таких пациентов был определенный стиль воспитания, направленный на подавление выражения эмоций с акцентом на высокие моральные принципы.

Можно предположить, что постоянно подавляемое торможение агрессивных и сексуальных импульсов, а также наличие чрезмерно развитого Суперэго формирует малоадаптивный защитный механизм – репрессию. Этот защитный механизм предполагает сознательное вытеснение беспокоящего материала (негативных эмоций, в т.ч. тревоги, агрессии) в область подсознательного, что в свою очередь способствует возникновению и нарастанию ангедонии и депрессии. Ангедония – хронический дефицит чувства удовольствия, депрессия – целый комплекс ощущений и чувств, из которых для ревматоидного артрита наиболее характерны низкая самооценка и чувство вины, ощущение постоянного напряжения, т.к. механизм подавления препятствует свободному выходу психической энергии, нарастание внутренней, скрытой агрессивности или враждебности.

Все эти негативные эмоциональные состояния при длительном существовании способны вызвать дисфункции в лимбической системе и других эмоциогенных зонах гипоталамуса, изменение активности в серотонинергической и допаминергической неромедиаторных системах. Это в свою очередь приводит к определенным сдвигам в иммунной системе, и вместе с обнаруженным у таких пациентов эмоционально зависимым напряжением в околосуставных мышцах (вследствие постоянно подавляемого психомоторного возбуждения) может служить психическим компонентом всего механизма развития ревматоидного артрита. Примечательно, что сами больные обычно не оценивают серьезно свои ощущения и ограничения, долгое время их деятельность остается активной, несмотря на ограничение движений.

У всех больных ревматоидным артритом с достаточным постоянством встречаются три черты характера:

1. Стойкие проявления сверхсовестливости, обязательности и внешней уступчивости, сочетающиеся со склонностью к подавлению всех агрессивных и враждебных импульсов, таких, как злоба или ярость.

2. Сильная потребность к самопожертвованию и чрезмерным стремлением к оказанию помощи, сочетающиеся со сверхнравственным поведением и склонностью к депрессивным расстройствам настроения.

3. Выраженная потребность в физической активности до развития заболевания (профессиональный спорт, интенсивная физическая работа).

Эти особенности характера оказываются при ревматоидном артрите застывшими и преувеличенными; они негибки и не приспособлены к требованиям среды. Это явное проявление не проработанного конфликта в сфере агрессивности и честолюбия. Сверхсовестливость, отказ от выражения своих чувств и жертвенность создают защитный барьер для возможного прорыва агрессивных импульсов и позволяют избавиться от враждебных чувств. Депрессивные проявления и склонность к самопожертвованию рассматриваются как защитные структуры против переживаемого произвола.

Часто описываются своеобразная терпимость, смирение с судьбой, оживленность, несмотря на ограниченную подвижность и боль.

Больные с первичным хроническим полиартритом – это умудренные опытом пациенты, с которыми бывает мало хлопот, хотя именно у подобных больных следовало бы ожидать наибольших трудностей. Они скромны и нетребовательны, часто до безразличия. Почти никогда не выявляется явных признаков депрессии, несмотря на осознаваемую тяжесть своего заболевания и неблагоприятный прогноз. Их мир самовосприятия проявляет определенную ограниченность, обусловленную редукцией их сознания на своей телесной сфере.

К наиболее типичным психическим нарушениям относятся астеническая симптоматика, депрессивные явления с тревогой, страхами, идеями самообвинения, особый вариант синдрома дисморфофобии в связи с наличием дефектов внешности, стойкие нарушения сна, психопатоподобные расстройства и нередко явления психоорганического синдрома.

Экспериментальные исследования показали, что при хроническом суставном ревматизме отмечается повышенный тонус при раздражениях и отягощающих ситуациях по сравнению с показателями в контрольной группе. Очевидно, что больные суставным ревматизмом переносят свои реакции на мышечные реакции.

Доказано, что агрессивные чувства и конфликты у больных ревматоидным артритом приводят к повышенной электромиографической активности, которая определяется больше всего в пораженной области и в мышцах вокруг больных суставов. Мышечное напряжение действует дольше, чем действует раздражитель. Данные результаты исследований подтверждают психосоматические гипотезы.

Исследователи отмечают, что эмоционально напряженные события оказывают влияние на хронический суставной ревматизм, способны спровоцировать обострение заболевания. Психические нагрузки включают, прежде всего, кризис в межличностных отношениях, смерть и утрату близких людей, проблемы личного авторитета и брака. Внешняя причина вызывает внутреннюю напряженную агрессию, которая подавляется больным. Разрешение агрессивных импульсов представляет собой комбинацию повышенного самоконтроля и “благотворительной” тирании над другими. Матери, страдающие ревматоидным артритом, склонны строго контролировать почти все двигательные проявления у своих детей.

Помимо того, что сам факт наличия соматического заболевания и оценка больным уродующих последствий болезни нередко вызывает вполне предсказуемые “психологически понятные” реакции на болезнь, эти заболевания нередко вызывают нарушения функционирования центральной нервной системы.

Как мы видим, и здесь психосоматическая медицина позволяет совершенно по-иному рассматривать концепцию известной болезни, иначе проводить анализ её причин и увидеть в её проявлениях то, что ранее было скрыто.

Чтобы понять психологию болезни важно знать, что среди вызывающих ее психических факторов исключительно важны и семейные отношения.

Семья должна удовлетворять фундаментальные потребности человека. Такие побуждения как потребность в безопасности, в оказании помощи, родительские потребности, в любви, в нежности, особенно на ранних стадиях развития человека, в самоуважении, в признании, принадлежности к группе и некоторые другие наиболее полно удовлетворяются в семье. Даже такие отрицательные потребности как стремление к власти, садистические и мазохистские желания находят, к сожалению, удовлетворение в семье.

Неудовлетворение этих потребностей может выступать как фактор хронического эмоционального стресса, вызывающего болезнь. Поэтому лечение человека должно быть связано с лечением семьи и отношений в ней.

Если семью рассматривать как организм, то деформации любой функции семьи могут быть источником болезни семьи и соответственно отражаться на ее членах. Тщетно лечить подростка от дискинезии желчных путей традиционными методами, если его состояние является наученной реакцией на эмоции, порождаемые отношениями дома. Так называемая подростковая гипертония иногда, к удивлению врача, исчезает без лечения, стоит лишь временно устранить связь подростка с родителем, вызывающую в нем бессознательную, подавленную агрессию и враждебность.

Это касается многих других психосоматических заболеваний и врачу, понимающему психосоматические и социальные отношения семьи, становятся очевидными этиология и патогенез многих, особенно детских болезней. Болезнь семьи связана с тем, как люди понимают назначение и смысл своей семьи, то есть с философией семьи.

Ролевые ожидания, права и обязанности, обусловленные ролью, основные шаблоны поведения, вытекающие из положения человека в семье, определяются социально-культурными особенностями сообщества, в которое включена семья. Для благополучной и здоровой семьи характерно отсутствие рассогласования конфигурации ролей с общим шаблоном семьи, характерным для данной культуры. Временные отклонения от этого шаблона не дают болезненных последствий. Хроническая же деформация семейных ролей, их отклонение от культурного шаблона и отсутствие адекватной компенсации может стать источником болезни семьи.

Наиболее распространена инверсия половых ролей, ведущих к несоответствию требованиям культуры. Чаще всего это происходит вследствие того, что жена берет на себя мужскую роль в контроле и управлении семьей, что вызывает деформации в развитии детей. Мать, играющая ярко выраженную мужскую роль, стремящаяся к доминированию и власти, способствует феминизации мальчиков и маскулинизации девочек. Это приводит в будущем к внутренним конфликтам в исполнении ими их половых ролей.

Такие вещи, как психологическая депривация в семье, потеря смысла жизни, хроническая семейная неудовлетворенность, семейная тревога, искажение системы ценностей, навязчивая мотивация и деформация семейных ролей являются факторами, вызывающими болезнь семьи как целостности. Они в решающей степени зависят от философии семьи, которую разделяют родители и старшие члены семьи. И здесь мы находим исцеление, связанное с изменением жизненной философии.

Telegram-канал "Приди в себя!"