Как я посетила места, где когда-то жили мои предки

На минувших выходных я посетила город, село и деревню, где жили мои предки. И уже в процессе работы над статьей узнала, что занималась не чем иным, как генеалогическим туризмом. Это когда цель путешествия не столько узнать о достопримечательностях какого-то места, сколько увидеть личную историю семьи человека в масштабах и границах населенных пунктов. Я поняла, что и раньше знала людей, которые намеренно проводят каникулы в городах и странах, где жили их предки, но не подозревала, что этот вариант отпуска имеет особое название.

Итак, как генеалогический турист я посетила: город Называевск, село Ново-Карасук и деревню Челдак, все они находятся в Омской области. С каждым из этих мест меня связывает история семьи.

Город-станция на Транссибирской магистрали, заселенная в 1910 году жителями окрестных деревень и поселков. Мои предки Атамасовы и Полозовы, прибывшие в Сибирь из Полтавской и Черниговской губерний, жили в Еремкинском переселенческом поселке. После основания города семья Якова и Евдокии Атамасовых переехала в Называевск и построила дом. Спустя пятьдесят лет семья так разрослась, что вся улица была заселена родственниками.

К сожалению, сам дом не сохранился. Сейчас на его месте участок соседей с теплицей и огородом.

В Называевске с 1940-х годов жила и семья Рожевских, мои родственников по деду. Связи с ними не утрачены до сих пор. Судьба прадеда Василия Рожевского интересовала меня с тех пор, как в документах на "Памяти народа" я прочла, что он дезертировал с поля боя. Этот факт противоречил семейной легенде о медали, которую имел прадед, поэтому мне особенно сильно хотелось выяснить, как выглядел его боевой путь и если не опровергнуть факт дезертирства, то хотя бы понять его причины.

В этом вопросе мне помог Называевский районный военкомат, именно оттуда прадед был призван в октябре 1941 года. Я пришла в военкомат и попросила предоставить все доступные данные о солдате Василии Рожевском. И каково же было мое удивление, когда я не только узнала точную дату призыва, но и подержала в руках учетную карточку прадеда.

Из сведений в карте я узнала, что дезертирство ему вменили спустя уже месяц нахождения в плену. Конечно, все сразу становится ясно: не нашли среди раненых и убитых, значит, сбежал. Планирую теперь поправить информацию на "Памяти народа" и продолжить изучение биографии прадеда в архивах ФСБ и ЦАМО.

Кроме того, в Называевске я посетила кладбище, где похоронены родственники с 1955 года. Приехала туда впервые со смерти моей прабабушки в 2005 году. Теперь и мои дети знают, где лежат их предки.

В выходной день мы из Называевска поехали в Крутинский район. Именно там в разных деревнях, поселках и селах жили мои родственники. Первым после поселка Крутинки мы посетили село Новокарасук.

Основанное между третьей и четвертой ревизиями (1761 и 1781 годами) как деревня Карасуцкая, оно было населено преимущественно выходцами из Коркинской, Викуловской и Абатской слобод соседних уездов. В 19 веке Карасуцкая была местом ссылки. Именно тогда в 1864 году мой предок Семен Константинович Лисавенко вместе с семьей поселился в будущем Ново-Карасуке. В сельской Покровской церкви семья Лисавенко крестила своих детей. Семен и его жена Ксения Ивановна похоронены на Новокарасукском кладбище, там же похоронена внучка Семена - моя прабабушка Ульяна Кирилловна Лисавенко.

В Карасуке (так село называют местные) до сих пор живут мои троюродные дяди, до которых не получилось дозвониться. Так что вместо семейного чаепития я поехала к местному мемориалу солдатам Великой Отечественной войны и сняла для себя список фамилий воинов. Конечно, спустя три года генеалогических поисков я знаю не только фамилию Лисовенко - удалось установить фамилии по женским линиям, поэтому иметь на руках такой источник как список солдат - это важный источник для начала исследования военной истории. А я как раз только начинаю.

Проехав через центр села, я поняла, что не знаю, где раньше располагалась сельская церковь. Поставила себе задачу изучить дореволюционные чертежи в архивах, что в следующей поездке лучше сориентироваться на местности.

Как и все малые населенные пункты село выглядит грустно и бесхозно. Особенно усиливается впечатление на фоне весенних новостей о пожарах, из-за которых выгорело пол-улицы. Мы проезжали школу, где училась моя бабушка, от нее остался только "скелет", проезжали заброшенные дома и завод, вероятно, маслодельный. Новокарасук с конца 19 века был знаменит своим маслом. Экспорт местного масла осуществлялся в том числе в Европу.

Глядя на текущее состояние села довольно легко представить, как оно жило раньше. Впечатлило само расположение - село стоит на высоком берегу озера Калыкуль и окружено смешанными и хвойными лесами.

Село живо, но, конечно, не так цветет, как когда-то давно. На улицах много сельскохозяйственной техники, чьи-то петухи и курицы пасутся прямо на берегу озера, у домов горы нарубленных бревен.

Из местной газеты я узнала, например, что местный маслозавод все-таки был возрожден и теперь им занимаемся семья Новокарасукских старожилов. Что ж, с удовольствием приеду снова, тем более что теперь путешествие на кажется таким долгим, как я раньше считала.

Это деревня, в которой я провела 6 лет (от слова "лето", то есть с июня по август). В 1997 году я жила там последнее лето, а затем мои бабушка и дедушка переехали оттуда.

Вскоре деревни не стало. Я приезжала в 2010 году посмотреть на развалины. Тогда легко было угадать, где стоял дом прадеда - рядом с домом рос старый высокий тополь. Только он и остался, когда дома разобрали. Остальная деревня превратилась в бушующее зеленое море: лебеда, крапива и лопух - теперь главные местные жители.

По дороге из Новокарасука мы проехали еще одну деревню - Горькое, там тоже когда-то жили мои предки Ощепковы, но последний раз эту фамилию носила моя прапрапрабабушка, поэтому связь с остальной семьей была давно утрачена. Деревни Челдак и Горькое заселялись примерно в одно время: основателями были большие семьи, переселившиея из Викуловской слободы. Однако деревня Горькое жива, а деревня Челдак исчезла, но, кстати, не является вымершей деревней юридически.

После Горького мы пересекли деревянный насыпной мост через речку Челдак, а потом дорога вела нас с кочки на кочку прямиком к деревенскому кладбищу. Там похоронены две мои прабабушки и прапрабабушка Прасковья Петровна, мужа которой расстреляли в 1938 году. Мы на пять минут заглянули на кладбище, которое, кстати, тоже горело год назад, поскольку окружено густой растительностью и болотами.

Мы проезжали земляничные полянки и поля, усеянные иван-чаем. Вдалеке высился лес, куда прадед водил за грибами моего папу.

Мои предки Задворновы были среди основателей этой деревни и записаны в четвертой ревизской сказке по деревне Челдацкой. Название деревни как и речки, вероятно связано с чалдонами, сибирским старожильческим самоназванием, но, возможно, имеет тюркское происхождение, как большинство топонимов в этой местности. К старожилам в 1820 году присоединился мой прапрапрапрапрадед Устин Федорович Салиенко, сосланный в Сибирь за воровство и прослуживший три года на строительстве сибирских дорог, прежде чем обосноваться в деревне. Здесь же родились мои дедушка и папа.

Первый дом на улице, где жили бабушка и дедушка, так и остался стоять. Он встретил нас равнодушно - летом в Челдак приезжают многие бывшие жители деревни - повспоминать и сфотографироваться на фоне природы, вытесняющей следы человеческого бытования.

Тополь возле дома прадеда сгорел - в него несколько лет назад ударила молния. О расположении дома теперь напоминает только яблоня в огороде. Даже восприятие масштабов этого места изменилось после ухода людей: деревня, которая казалась огромной, теперь вся как на ладони - даже постройки на другом берегу реки. Сейчас о том, что в деревне протекала река, напоминает старый рассыпающийся мост и небольшое цветущее озерцо вокруг него.

Когда идешь по высокой траве, слышишь не только шорох травы, но и гулкий стук об лопух выпрыгивающих из-под ног стороны кузнечиков. В этом месте хочется помолчать: послушать звуки действительно дикой природы, вспомнить, как было раньше, ужаснуться, как все выглядит теперь.

Дома после такой поездки хочется достать старые альбомы и найти там свою деревню вечно молодой: речку бурной, тополя высокими, а бабушек и дедушек молодыми. А потом пересмотреть фильм Леонида Парфенова "Цвет нации". Он посвящен не только наследию фотографа Прокудина-Горского, но и уходящей, почти ушедшей жизни.