Архитектура, коронавирус, до и после: «отучилась на массажистку», но «дело не в пандемии»

Архитекторы рассказали, как изменилась их жизнь во время пандемии COVID-19, о новых профессиях, которые они пытались или не пытались освоить, а также необходимых навыках в эпоху цифровизации и вызовах архитектурному образованию в России.

– Как вы оцениваете сложившуюся в вашей отрасли ситуацию и когда ожидаете её возвращения в нормальное русло?

КЛ:

Поскольку архитектура неизменно во все времена является самым объективным и непредвзятым летописцем, очень любопытно посмотреть, что расскажет она об этом периоде, но прочитать этот рассказ мы сможем только через некоторое время. Текущая ситуация усилила тенденции: подтолкнула то, что уже падало и придала скорости тому, что и так ускорялось. Деятельность в области строительства – не исключение. Я наблюдаю, что те, у кого было плохо с работой до пандемии, лишились заказчиков, а те, кто успешно работал, оказался завален заказами с головой. Как и везде, в этой области жёсткая конкуренция. И она станет ещё жестче.

Мне пришлось ещё глубже осваивать средства дистанционной работы. Но дистанционной работы с реальным пространством, в котором мой заказчик вынужден находиться постоянно, а значит, это пространство требует ещё более внимательной проработки: цвета должны радовать глаз; фактуры – радовать руку; освещение – добавлять бодрости, но не утомлять; рабочее место не мешать отдыху… и так далее. Все задачи построения внутреннего пространства стали значимее, когда люди стали проводить в нём больше времени.

АЗ:

Вопрос философский. Если «нормальным руслом» считать привычный распорядок жизни, то достаточно скоро – к концу лета – середине осени. Сама ситуация – идиотическая. Пандемия открыла перед чиновниками новые возможности. И заработать, и «списать» проблемы с экономикой, и закрутить гайки... Выхода из этой ситуации я в ближайшем будущем не вижу. При этом жить люди не перестали, стало быть, и проектирование остаётся необходимой и востребованной деятельностью, независимо от ракурса восприятия.

ЕК:

Я работаю в частном секторе. У меня много работы.

АШ:

Я работала над проектами, которые находились в стадии, предшествующей стройке. Эти два месяца я не встречалась с заказчиками и не ездила по мебельным салонам, но, как оказалось, многие вопросы можно решить без личного присутствия.

– Какие новые профессии может быстро освоить архитектор?

КЛ:

Архитектурное образование имеет просторный диапазон. Да ещё находится на стыке технических и гуманитарных наук, учит навыку нестандартных решений и широкому взгляду на вещи. Вы знаете многих замечательных выпускников архитектурных ВУЗов: Владимир Маяковский, Андрей Вознесенский, Георгий Данелия, Андрей Макаревич, Владимир Хотиненко… Мне в дни самоизоляции предложили освоить типографику в веб-дизайне, преподавать рисунок и акварельную графику онлайн, сделать дизайнерскую презентацию онлайн-уроков английского языка и, к счастью, заказ по специальности – перепланировку.

АЗ:

Может без проблем. Но не должен! Архитектура крайне интересная и многогранная область, находящаяся на вершине узкоспециальных инженерно-строительных профессий. Поэтому архитектор может при желании выбирать любые ветви деятельности, чему есть масса примеров – кино, изобразительное искусство, административная и руководящая деятельность, продюсирование, производство, моделирование. Но вопрос, зачем тогда он стал архитектором?

ЕК:

Архитектор может стать фотографом, графиком, кулинаром, курьером. Обратное превращение затруднительно.

АШ:

Архитектор, как и любой другой человек, может освоить новые профессии. Но быстро это сделать невозможно. Наиболее быстрый и безболезненный путь смены профессии – это поиск новой в смежных областях. Для архитектора такие варианты: ландшафтная архитектура, дизайн интерьера, 3D-визуализация, архитектурная фотография, промышленный дизайн, менеджер проекта. Чем ближе новое занятие будет к старому, тем меньше времени потребуется на его освоение.

Судя по моему кругу знакомств, архитекторы редко меняют специальность кардинально. Если человек не «соскочил» с архитектуры сразу после окончания института, то, скорее всего, он останется в профессии. Однако моя однокурсница очень успешно сменила сферу непосредственного проектирования на управление проектами, она является связующим звеном между заказчиками и многочисленными проектировщиками на объектах городского масштаба.

Что касается меня, то я пробовала получить дополнительную специальность массажистки, но пройдя интенсивный курс обучения, поняла, что это не моё. Но я все равно рада, что попробовала что-то новое.

– Меняет ли повсеместная цифровизация вашу профессию?

КЛ:

Относительно принципиальное изменение, на мой взгляд, пришло с внедрением BIM (Building Information Modeling). Компьютерная программа стала не просто инструментом архитектора, а единой системой для работы огромного количества специалистов на всех стадиях существования постройки: от разработки технико-экономического обоснования, на протяжении всего проектирования, строительства и эксплуатации со всеми ремонтами и вплоть до демонтажа здания. Вся жизнь сооружения – в едином файле! В этом есть свои достоинства и недостатки, как в любом явлении.

АЗ:

Уходит умение рисовать и делать руками – это минус, но появляется умение моделировать в голове, воплощая замысел виртуально – это плюс.

АШ:

Если под цифровизацией подразумевается тотальная привязка любого рода деятельности к использованию компьютера и средств связи, то я могу сказать, что это невероятно ускоряет и проектирование, и жизнь в целом.

Когда я поступала в институт, проекты чертили руками. Ошибки, замеченные в последний момент в дипломных проектах, стоили многих седых волос юным архитекторам, так как исправить ошибки было невозможно. Сейчас все чертят на компьютерах, ошибки исправляются мгновенно и чертежи летят на стройки. Скоро чертить будут не люди, а роботы, на человеке останется лишь творческая функция, да и то до поры, до времени.

– Искусственный интеллект повлияет на архитектуру? Какие новые навыки могут потребоваться в связи с этим архитектору?

КЛ:

Конечно, профессия трансформируется, причем в противоположных направлениях. С одной стороны, уже вовсю «печатают» готовые здания на 3D-принтере. Думаю, в типовой архитектуре это скоро станет нормой. С другой стороны, элитные заказчики, уставшие от реалистичных компьютерных визуализаций, приходят в восторг от сделанного при них легкого карандашного рисунка. У меня есть несколько знакомых – весьма успешных специалистов в частной архитектуре, принципиально работающих вручную. Это их изюминка и одна из причин высокой стоимости проектов. И в дни самоизоляции они не потеряли работу. Им только добавилось хлопот – грамотно организовывать карантин на территориях строек.

АЗ:

Навыки остались прежними – классическое воспитание вкуса и умение работать руками и головой, плюс владение компьютером.

ЕК:

Архитектору никаких новых навыков не нужно, он должен развивать старые. Очень полезно заниматься историей архитектуры и искусства. Сечения балок посчитает машина.

АШ:

В виртуальной реальности также понадобятся архитекторы для проектирования замков и космических кораблей. Среди новых навыков я бы выделила продвижение в социальных сетях.

– Отвечает ли архитектурное образование в России новым вызовам?

КЛ:

В сотню лучших архитектурных школ мира российские школы, увы, не входят, а я очень люблю свой институт (МАРХИ). Думаю, нужна открытость и обмен опытом, возможность, в том числе финансовая, практиковаться в других странах студентам и преподавателям. Доступность образования.

Если говорить конкретно о МАРХИ, наверное, стоит пересмотреть вступительные испытания: они морально устарели. Может быть, следует ввести официальную ординатуру. В дистанционное обучение не верю. Оно может дополнять очное, но не заменять его. Чего не отнять у МАРХИ – он учит чувству стиля, учит базовому фундаментальному владению методикой проектирования. В институте наряду с изучением компьютерных программ акцент традиционно делается на ручной подаче. Тушь, карандаш, краски, уголь, глина… Особая энергетика ручной драгоценной работы. И ещё, будущий работодатель обязательно спросит, у кого учились. Личность преподавателя чрезвычайно важна.

Если говорить не только об образовании, а о российском строительстве, здесь самая большая катастрофа сегодня – не вирус и не кризис, а отсутствие следования профессиональному вкусу. С каждым днем всё больше высококлассных специалистов либо вообще отказываются работать по специальности, либо уходят из большой архитектуры в частный сектор, либо переезжают за границу.

АЗ:

Проблема не в образовании, оно приемлемое, а в подходе и позиционированию профессии в обществе, романтизирующем образ архитектора, как нечто непоследовательное, возвышенное, творческое и богемное, с элементами чудачества. Пока архитектор в России не получит необходимого статуса и авторитета, а также адекватной оплаты своего труда, соотносимых с объёмом решаемых им задач, проблема отрасли не разрешится.

В России архитектору также не хватает защиты авторских прав, юридического уважения и соответствия подстрочнику: «главный строитель». Вызова со стороны новых реалий образованию или архитектурной деятельности я не вижу. Дело в том, что моё обучение и творческая деятельность начиналась с революционного изменения в подходе и к формообразованию, и к строительным материалам. При этом кризисы в экономике, а значит и в профессии происходят с периодичностью в несколько лет. Поэтому для меня сегодняшние реалии – скорее, очередной этап, когда нужно немного собраться! Примерно как у людей, живущих в сейсмоопасной зоне, – они всегда лучше подготовлены к землетрясению…

ЕК:

Судя по тому, что самые яркие объекты доверяют проектировать иностранным бюро, а нашим только грязную работу доделывать, то с российской школой давно всё не так. Как СССР рухнул, а с ним ушёл советский модернизм, так больше ничего и не создали. Только срисовали с западных коллег.

Ничего не нужно делать. Нужно развивать себя и душу.

АШ:

Это сложный вопрос. С одной стороны, я горжусь своим классическим образованием и с радостью вспоминаю время учебы. А с другой – я понимаю, что весь этот багаж знаний вообще никак не помог мне в работе, не помог реализоваться в профессии. Всему, чего я достигла, я обязана только практике и людям, у которых училась, работая на них.

В МАРХИ было интересно ходить на лекции по истории архитектуры, истории искусства и тому подобным «теоретическим» предметам. Что же касается предметов действительно необходимых, то для их преподавания как будто специально подбирались люди, отрабатывавшие «для галочки». Невозможно было запомнить что-либо ни из инженерных конструкций, ни из кадастра.

Необходимо ликвидировать перекос, существующий сейчас, в сторону качественного изучения предметов, необходимых для практики проектирования и ведения строительства. Решить кадровый вопрос. Сделать так, чтобы выпускник имел представление о цикле строительства, мог составить его график, знал основы продвижения в социальных сетях, разбирался в современных материалах.