Убийство, деньги и битва за фармацевтическую империю

Спустя почти шесть лет после того, как Барри и Хани Шерман стали двумя самыми богатыми людьми, которых когда-либо убивали, полиция до сих пор не установила личности убийц. Но за это время они нашли немало потенциальных подозреваемых и разыграли нешуточную семейную драму.

Прохладным декабрьским днем в отдел по расследованию убийств полиции Торонто поступил звонок. В доме в элитном пригородном районе были обнаружены трупы мужчины и женщины в ужасающей позе. Они лежали бок о бок на краю крытого бассейна, удерживаемые кожаными ремнями, обмотанными вокруг шеи и привязанными к металлическим перилам. К моменту прибытия первых полицейских по звонку 911 от агента по продаже недвижимости, который показывал дом, наступило трупное окоченение, свидетельствующее о том, что они были мертвы уже несколько часов.

Брэндон Прайс, молодой детектив из отдела по расследованию убийств с резкими чертами лица и коротко стриженными каштановыми волосами, приехал на место происшествия. В доме было полно народу: констебли в форме устанавливали периметр, криминалисты искали улики, коронер готовил останки к вскрытию. Один из офицеров делал фотографии, фиксируя расположение и состояние тел, а также состояние других комнат.

Снаружи все чаще появлялись журналисты, направляемые по мере поступления информации о личности погибших. Это были Барри и Хани Шерман, одна из самых богатых и известных семейных пар Канады, жильцы дома. 75-летний Барри был основателем и председателем совета директоров компании Apotex Inc., крупного производителя непатентованных лекарственных препаратов. На момент смерти в 2017 году его состояние оценивалось в 3,6 млрд долл. На эти деньги он и 70-летняя Хани стали крупными филантропами, делая щедрые пожертвования в благотворительные организации, культурные учреждения и на еврейские цели. Они не были самыми богатыми людьми в Канаде, но занимали такое же видное место, как и все остальные, появляясь, казалось бы, на каждом благотворительном вечере в Торонто и имея тесные связи с Либеральной партией премьер-министра Джастина Трюдо. Вскрытие показало, что оба Шермана умерли от "лигатурного сжатия шеи" - удушения. Они были одними из самых богатых жертв убийств в истории.

Прайс и его коллеги занимались расследованием смерти Шерманов более пяти лет, наряду с частными детективами, нанятыми взрослыми детьми супругов: Лорен, которой сейчас 47 лет, Джонатону, 40 лет, Александре, 37 лет, и Каэлену, 32 года. За это время никто не был арестован, не говоря уже о предъявлении обвинений. Представитель полиции Торонто отказался комментировать подробности расследования, но заявил, что оно продолжается и что было бы неточно называть эти убийства "холодным делом". Тем не менее, они остаются загадкой. У кого был мотив убить и Шермана, и его жену? Почему этот человек выбрал столь жестокий способ? И как им удалось так эффективно замести следы?

Несмотря на то, что полиция и частная команда не установили подозреваемых, они выяснили многое о Шерманах и их мире. Большинство их находок было неизвестно, когда Bloomberg Businessweek в последний раз освещал это дело в 2018 году. Для этой статьи они стали известны благодаря юридическим документам, частным документам, интервью с людьми, знакомыми с соответствующими событиями, которые отказались говорить наедине с собой о личных делах, а также тайнику с материалами полиции, обнародованными по ходатайству газеты Toronto Star. Копаясь в прошлом Шерманов, следователи обнаружили семейную драму, изобилующую вендеттами и обидами, обвинениями и слухами, в центре которой находился доминирующий патриарх и следующее поколение, борющееся за его расположение.

С уходом Барри Шермана эта драма перешла в новую, жесткую фазу. Внезапно унаследовав его империю, его дети дали понять, что их приоритеты отличаются от приоритетов отца. Они порвали с ближайшими доверенными лицами Шермана и Хани и начали строить планы по продаже компании Apotex, созданию которой Шерман посвятил всю свою жизнь. Затем некоторые из них ополчились друг на друга.

Летом 2017 года у Apotex возникли проблемы с ликвидностью. Судья в Оттаве только что вынес решение против компании в судебном разбирательстве с британским фармацевтическим гигантом AstraZeneca Plc, обвинившим ее в нарушении патентов на препарат от изжоги Prilosec. Согласно этому решению, Apotex должна будет выплатить около 300 млн. канадских долларов (227 млн. долл. США), что эквивалентно всему ее годовому бюджету на разработку новых продуктов. В определенной степени такие судебные проигрыши являются опасностью для бизнеса. Производители дженериков обычно выпускают новые препараты "под угрозой", выставляя их на продажу, пока они пытаются в суде признать недействительным патент на оригинальный препарат. В случае неудачи производители дженериков обязаны возместить убытки. В случае победы они оставляют себе доходы от первых продаж.

За свою долгую карьеру Шерман участвовал в десятках подобных судебных процессов. Он не был ни юристом, ни специалистом по лекарственным препаратам. Напротив, он получил докторскую степень по аэронавтике в Массачусетском технологическом институте. Но после внезапной смерти дяди, оставившего после себя небольшую компанию по производству непатентованных лекарств Empire Laboratories, Шерман вернулся в родной город Торонто и занялся этим делом. Через шесть лет он продал Empire, а вырученные средства использовал для создания в 1974 г. компании Apotex.

Шерман обладал огромным талантом к работе с дженериками и, в частности, к оспариванию патентов. Он уделял много времени судебным процессам, удивляя своих адвокатов тем, что читал все подготовленные ими резюме. Когда Apotex проигрывала дело, апелляция была неизбежной: Шерман почти всегда боролся до конца. Он превратил компанию в ведущего канадского производителя лекарств, отвечающего за исполнение каждого пятого рецепта на внутреннем рынке, не выходя на биржу и не привлекая внешних инвестиций, что позволило ему полностью контролировать ситуацию.

Шерман не всегда вел себя как миллиардер, которым он был. Их с Хани дом, хотя и был большим и комфортабельным, но не находился в престижном районе. Он ездил на нескольких побитых машинах, носил древние, потрепанные рубашки и часто питался в Swiss Chalet - сети ресторанов с курицей, где комбинированные блюда стоили менее 15 долларов. Больше всего он любил работать, и у него была почти бездонная способность к этому, он редко брал выходной и отправлял электронные письма в любое время суток. На благотворительных мероприятиях в центре города, которые он посещал вместе с Хани - главной исполнительницей филантропических инициатив супругов, - он говорил в основном о делах.

Хотя Шерман не был генеральным директором Apotex - им был британский ученый Джереми Десаи, - за ним оставалось последнее слово при принятии важных решений. Его стиль мог быть идиосинкразическим. Когда компания, акции которой котируются на бирже, ввязывается в крупное судебное разбирательство, она часто создает резерв на возможные потери и соответствующим образом планирует свои финансы. Шерман предпочитал ждать, пока поражение не станет очевидным. Только после этого он поручал своим лейтенантам собрать деньги, при необходимости задействовав свои личные активы. Это была рискованная стратегия, но Шерман был уверен, что у него никогда не будет недостатка в деньгах.

Тем не менее, решение суда по делу AstraZeneca представляло собой огромный удар, и это произошло в тот момент, когда Шерман столкнулся с серьезными требованиями к своим средствам. Компания Apotex планировала построить во Флориде исследовательский и производственный центр стоимостью 184 млн. долл. и одновременно рассматривала возможность дорогостоящего расширения производственных линий в Канаде, что патриотичный Шерман считал проектом, доставшимся ему в наследство. Кроме того, они с Хани работали с дизайнерами над проектом нового дома в престижном районе Форест-Хилл, расположенном к северу от центра Торонто, куда она хотела переехать. Еще одна статья расходов тоже была связана с Хани: несмотря на огромное состояние Шермана, на ее собственное имя приходилось сравнительно немного, что ставило ее в зависимость от экономного мужа. Шерман собирался перевести значительную часть своего имущества на имя Хани, которой она могла распоряжаться по своему усмотрению.

Один из самых мощных конкурентов Apotex, израильская компания Teva Pharmaceutical Industries Ltd., также открыла новый и потенциально дорогостоящий фронт судебных разбирательств. В иске, поданном в федеральный суд Пенсильвании в июле 2017 года, Teva утверждала, что Десаи, генеральный директор Apotex, имел любовную связь с одним из руководителей Teva, который передавал ему конфиденциальные документы о продукции. Apotex и Десаи отрицают факт неправомерных действий. Но Шерман все равно остался в неловком положении, и его советники убеждали его избавиться от Десаи, но он отказался, и, похоже, никто в Apotex не смог его переубедить.

Еще одним источником истощения ресурсов Шермана стало множество родственников, друзей и прихлебателей, которые на протяжении многих лет просили у него денег. В большинстве своем он с радостью соглашался, финансируя все, начиная от домов и заканчивая сомнительными инвестиционными идеями. Согласно полицейским документам, Шерман купил дом для зятя дочери и сберегательную облигацию на сумму 1 млн. долл. для ее свекрови. Для бойфренда своего сына он финансировал бизнес по продаже недвижимости и выплачивал ежемесячное пособие, которое продолжалось даже после того, как пара рассталась. Шерман также оказал помощь в размере около 8 млн. канадских долларов своему двоюродному брату Керри Винтеру, чей покойный отец основал компанию Empire Laboratories. (Впоследствии Винтер подал на Шермана в суд, безуспешно утверждая, что давно не действующее финансовое положение дает ему и его братьям и сестрам право на 20% акций Apotex).

Кроме того, были и сами дети. Когда они были маленькими, Шерман часто отсутствовал, пропуская семейные обеды и спортивные мероприятия, чтобы быть в офисе. Он был более щедр на деньги, чем на время, и финансировал образ жизни и деловые начинания всех четверых детей. Несмотря на желание Шермана, ни один из них не захотел работать в Apotex, и он мог нелицеприятно оценивать их характеры, говоря друзьям и коллегам, что разочарован их выбором. (После убийства Шерманов родственник говорил полиции, что у супругов "было некоторое недовольство своими детьми из-за отсутствия у них трудовой этики, потому что дети росли в окружении больших денег".

Отношения Хони с детьми могли быть особенно напряженными. Она была откровенна до резкости. После того как Джонатон стал геем в старших классах школы, она старалась скрыть свой дискомфорт по поводу его сексуальности. Шерман был более терпим. Хони периодически просила его сократить финансовую поддержку детей, чтобы побудить их к большей самостоятельности. Но он, как правило, отказывался.

Одни из самых крупных чеков Шермана достались двум людям: Джонатону, который проявлял больший интерес к бизнесу, чем его братья и сестры, и Фрэнку Д'Анджело, эпатажному предпринимателю, с которым Шерман познакомился в начале 2000-х годов. В случае с Джонатоном Шерман поддержал компанию Green Storage, которой Джонатон управлял вместе с другом детства. Согласно документам о праве собственности на землю, на момент смерти Шерманов Green Storage получила 135 млн. канадских долларов в виде дешевых кредитов от компании Hour Holdings, которую, по словам человека, осведомленного в этом вопросе, полностью финансировал Шерман.

Д'Анджело инвестировал в рестораны, пивоварение, энергетические напитки и кинопроизводство; большинство из них оказались убыточными. Внутренний подсчет, подготовленный коллегами Шермана и изученный Businessweek, показывает, что с 2003 по конец 2017 года Шерман предоставил компании Д'Анджело сотни низкопроцентных кредитов. Почти ничего не было возвращено. Отдельные займы были, как правило, небольшими, часто всего несколько сотен тысяч долларов, но, как следует из документа, к концу жизни Шермана их общая сумма составила более 268 млн канадских долларов с учетом процентов.

Д'Анджело, не ответивший на подробный список запросов Businessweek, является своего рода комической фигурой в Торонто, его личность кажется взятой в равной степени из фильмов Goodfellas и Slap Shot. Помимо прочего, он известен своим ночным телешоу "Быть Фрэнком" и продюсированием фильмов категории "Б" с такими названиями, как "Настоящие гангстеры" и "Сицилийский вампир". Что Шерман увидел в Д'Анджело, было предметом догадок его окружения. Некоторые пришли к выводу, что Шерману, архетипическому ботанику, нравилось общаться с парнем, хлопающим по спине, который, в свою очередь, был дружен с такими фигурами, как Фил Эспозито, легендарный центровой "Бостон Брюинз". (В Канаде игроки НХЛ считаются значимыми именами).

По словам людей, знакомых с ситуацией, Джонатон в течение многих лет пытался убедить отца прекратить поддерживать Д'Анджело, который, по его мнению, использовал Шермана в своих интересах, не говоря уже о том, что растрачивал деньги, которые могли бы пойти на наследство детей. Другие, включая Джека Кея, давнюю правую руку Шермана, также призывали его прекратить поддерживать Д'Анджело. Но Шерман не обращал внимания на критику Джонатона, называя его "мелочным" за то, что он ставит под сомнение его решения. Ситуация стала настолько напряженной, что в какой-то момент Джонатон предложил обратиться к врачу, чтобы тот признал его отца, которого практически все, кто с ним работал, считали интеллектуальным титаном, неспособным самостоятельно управлять своими делами. Шерман счел эту идею нелепой, и конфронтация сошла на нет. (Представитель Джонатона отказался от комментариев, ограничившись заявлением о том, что Джонатон "продолжает работать со своими братьями и сестрами, продолжая наследие своих родителей в области благотворительности и общественной работы, а также поддерживая продолжающееся уголовное расследование").

Поражение AstraZeneca в середине 2017 года заставило Шермана пересмотреть свои расходы. Сразу после вынесения решения он направил Джонатону и его деловому партнеру электронное письмо, в котором сообщил, что "не хочет" выделять больше денег на их предприятия в краткосрочной перспективе. Позже, в том же году, он призвал их быстро оформить банковские ипотечные кредиты, "чтобы иметь возможность выплатить 50-60 млн.". Однако Шерман подчеркнул, что эти ограничения носят временный характер: "Я уверен, что мы сможем предоставить вам дополнительные значительные средства, если захотим, для дальнейших инвестиций, начиная с 2019 года".

В отношении Д'Анджело Шерман занял более жесткую позицию. "Убытки в размере 500 тыс. в месяц кажутся бесконечными. Несмотря на бесконечные заверения в том, что сейчас у нас все хорошо. Куда все это девается?" - спрашивал он в электронном письме от сентября 2017 года. Д'Анджело написал, что бизнес "только-только приходит в себя. Он находится на натянутом канате". Менее чем через две недели Д'Анджело скопировал письмо Шермана, в котором обсуждалось снижение доходов его кинобизнеса и бизнеса по продаже напитков. "Наши сроки просто ужасны!" - жаловался он. "Наш фильм "Сицилийский вампир" - фильм № 1 на мексиканском телевидении, и мы оказались в такой ситуации. В этот четверг я зачитаю Fox акт о беспорядках".

В ответ Шерман заявил, что ему надоели просьбы Д'Анджело о выделении денег. "Я предоставлял средства месяц за месяцем в течение многих лет, в среднем около 1 млн. долл. в месяц", - написал он. "Примерно каждые 2 недели я получаю очередную просьбу о выделении средств из-за задержки ожидаемых поступлений, но в действительности речь идет о покрытии бесконечных убытков. Было бесчисленное количество заверений о различных хороших вещах, которые были неизбежны, но почти ничего не материализовалось." Он продолжил: "Я не смогу обеспечить дальнейшее финансирование после конца этого года, поэтому нам необходимо решить, что делать с каждым подразделением в отдельности".

С того момента, как в пятницу, 15 декабря 2017 г., домработница Шерманов Нелия Макатангай приехала в дом 50 Old Colony Rd. рано утром, она начала замечать необычные вещи. За три года ее работы у супругов Шерманов сигнализация всегда включалась, когда она приходила утром. Теперь она была выключена. Не было видно и Шермана, которого Макатангай обычно находила на кухне. Судя по всему, его и Хани не было дома, и Макатангай начала уборку.

Приехала агент по недвижимости Шерманов, Элиза Стерн, и начала проводить экскурсию по дому для пары, которая рассматривала возможность его покупки. Стерн вела всех в бильярдную на цокольном этаже, когда увидела тела, лежащие на дальнем краю палубы. Позднее она рассказала полицейским, что сначала подумала, что Шерманы занимаются "какой-то странной медитацией или йогой", но вскоре поняла, что что-то не так, и выпроводила покупателей. Затем Стерн попросила Макатангай спуститься и посмотреть. "Я уверена, что видела их в подвале", - сказала она. "Что-то случилось". Испугавшись, Макатангай отказался. Тогда семейный садовник, который также находился в доме, предложил ей спуститься вниз. Она вернулась наверх вся дрожащая.

Дело Шермана было передано в тот же день группе под руководством детектива-сержанта Сьюзан Гомес, полицейского со стажем почти 30 лет. Но именно Прайс, гораздо более молодой детектив, выехал на место происшествия и был назначен основным следователем под руководством

Гомес. Выступая перед журналистами у дома Шерманов в тот вечер, Прайс сделал замечание, о котором полиция Торонто впоследствии будет сожалеть. "Я знаю, что подобное событие может вызвать серьезную озабоченность в обществе", - сказал он. "Я могу сказать, что на данном этапе расследования, хотя оно еще очень рано, мы не ищем и не искали выдающегося подозреваемого". Отчасти, по словам человека, знакомого с ходом расследования, Прайс сделал это заявление, чтобы успокоить опасения жителей района. За последнее время произошло несколько взломов, и полиция хотела избежать паники среди жителей. Однако подтекст его высказывания был очевиден, и местные газеты стали сообщать, что детективы подозревают Шермана в том, что он мог убить Хани, а затем покончить с собой.

Собравшись вместе с близкими в доме Александры, дети Шерманов отказывались принимать эту версию. Их родители были богаты, имели относительно крепкое здоровье и радовались пополнению в рядах внуков. Шерман иногда шутил, что намерен жить вечно, потому что без него мир не может продолжаться. Дети решили, что полиция идет по ложному пути. Уже через день они наняли Брайана Гринспена, известного канадского адвоката по уголовным делам, который начал частное расследование. Его первая цель была проста: доказать, что Шерман не виноват в гибели их с Милочкой детей. В выходные Гринспен начал собирать команду отставных полицейских во главе с Томом Клаттом, бывшим сотрудником убойного отдела Торонто, и планировал повторное вскрытие тел.

Что бы ни подозревала полиция Торонто на ранней стадии, она не отвергала возможности того, что и Барри, и Хани были убиты. Полицейские обследовали весь город, даже канализацию в районе 50 Old Colony. Были получены ордера на обыск электронных устройств Шерманов - Хони пользовалась белым iPhone, а Барри, как ни странно, BlackBerry, - и сравнение изображений с места преступления с фотографиями, сделанными для объявления о продаже недвижимости, чтобы определить, не пропало ли что-нибудь ценное. Офицер снял отпечатки пальцев с внедорожника Lexus Хани. Другие сотрудники запрашивали записи медицинских счетов Шерманов за семь лет, отчасти для того, чтобы определить, не страдает ли один из них "от какой-либо нераскрытой неизлечимой болезни или существенных болей, которые могут изменить его взгляды на жизнь", как описали свою цель офицеры в ордере.

Детективы также попытались восстановить последние часы жизни супругов. Последний раз их видели вечером 13 декабря, после встречи с командой, проектировавшей их новый дом. Вскоре после этого Шерман отправил коллегам обычное электронное письмо, а затем замолчал. На следующий день, в четверг, ни от него, ни от Хани не было никаких вестей, хотя их телефоны пестрели сообщениями: фотографиями от Александры, приглашением на праздничную вечеринку от Джонатона и записками от различных руководителей Apotex. Такая безответность была крайне необычна, особенно для Шермана, который, как правило, отвечал на электронные письма сразу же.

Полиция опросила целый ряд родственников, друзей и знакомых. В самом начале Прайс встретился с Кеем, который был вице-председателем Apotex и ближайшим коллегой Шермана. Кей отверг предположение о том, что Шерман может быть убийцей. "Барри никогда бы никому не причинил вреда", - сказал он, как следует из полицейских записей. Александра рассказала двум другим детективам, что, хотя ее родители часто ссорились, когда она была моложе, в последние несколько лет они "гораздо больше любят друг друга, не ссорятся и проводят больше времени вместе". Джонатон дал аналогичную оценку и добавил, что, насколько ему известно, у них никогда не было проблем с психическим здоровьем. В то же время, по его словам, "есть люди, которые могут затаить на них злобу и иметь повод причинить им боль".

Насколько ненормальным было это исследование, стало ясно после того, как полиция посетила офис Шермана и изъяла у него жесткий диск в качестве улики. На следующий день полиция Торонто получила электронное письмо от Goodmans, давней юридической фирмы Apotex, в котором сообщалось, что в компьютере и других электронных устройствах Шермана содержатся документы, которые "являются конфиденциальной и служебной информацией компании". Юристы потребовали "изолировать и опечатать" эти устройства до тех пор, пока не будет разработан процесс защиты корпоративной информации. После обсуждения с государственными юридическими консультантами полиция согласилась на удивительное соглашение: Адвокаты Goodmans должны были сначала ознакомиться с файлами Шермана, а затем предоставить доступ только к тем материалам, которые, по их мнению, не являются юридически привилегированными.

Параллельное частное расследование также было весьма необычным. По словам людей, знакомых с делом, почти с самого начала следователи семьи считали, что полиция неправильно ведет расследование. Наиболее очевидным было подозрение в самоубийстве. Патологоанатом, проводивший первое вскрытие тел Шерманов, сказал Прайсу, что возможны варианты убийства-самоубийства, двойного самоубийства и двойного убийства. А в первоначальных полицейских ордерах в качестве жертвы убийства указывалась только Хани, а характер смерти Шермана был "неясен".

Для проведения вскрытия частная команда наняла Дэвида Чиассона, врача, ранее занимавшего должность главного судебного патологоанатома провинции Онтарио. За день до похорон Шерманов он исследовал их останки в комплексе коронеров Торонто, в то время как Клатт и другие члены группы Гринспена наблюдали за происходящим. По словам людей, знакомых с этим делом, Чиассон отметил широкие отметины на шее Шерманов - отпечатки ремней, которыми они были привязаны к перилам бассейна. Но, по его мнению, ремни могли использоваться не для удушения. Кроме того, Киассон заметил еще один ряд следов, более узких, как будто от шнура или веревки. Такого предмета найдено не было. Если бы Шерман повесился на перилах, он, очевидно, не смог бы избавиться от того, что оставило вторую группу отметин. Гораздо вероятнее, что кто-то подставил его под удар. Команда Гринспена сразу же сообщила о результатах исследования Киассона в отдел по расследованию убийств и предложила пригласить патологоанатома для инструктажа. Но прошло более месяца, прежде чем Гомес, начальник Прайса, встретился с Кьяссоном. Вскоре после этого она объявила на пресс-конференции, что полиция теперь считает, что оба Шермана стали жертвами заказного убийства.

В конце января, через шесть недель после обнаружения тел, группа завершила обыск в районе 50 Old Colony. На месте происшествия находился Клатт с группой отставных криминалистов. Они провели повторный поиск отпечатков пальцев и ладоней, а также использовали специальный вакуум для сбора волокон, которые не видны невооруженным глазом. Дом площадью более 12 000 кв. м представлял собой сложную загадку. С одной стороны, бассейн не обязательно находился там, где были совершены убийства. В ночь на 13 декабря Шерманы ехали домой по отдельности, причем Хони приехал первым. Судя по всему, Шерман бросил свои вещи неподалеку от боковой двери, через которую он заходил в дом из затопленного гаража - возможно, именно там на него и было совершено нападение. iPhone Хани, который она обычно держала под рукой, был найден в туалетной комнате на первом этаже, которой, по словам членов семьи, она никогда не пользовалась.

У частной команды не было доступа к тем же фотографиям, что и у полиции. Отношения с полицией были прохладными, сотрудники отказывались предоставлять даже основную информацию. Во время второго вскрытия патологоанатом, проводивший вскрытие, передал команде Гринспена папку с фотографиями с места преступления. Узнав об этом, представители полиции потребовали вернуть снимки. (Гринспен сделал это, хотя его группа уже просмотрела их.) Дело было не только в том, что полицейские Торонто обиделись на то, что их пересматривают: они не видели законного способа поделиться собранными ими доказательствами, а адвокат защиты непременно ухватился бы за любой намек на неправомерные отношения. Кроме того, они опасались, что использование доказательств, полученных от сторонних следователей, может привести к судебным разбирательствам.

Не обращая внимания на риски, дети Шерманов продолжали финансировать расследование. Для них деньги не были проблемой.

Финансы Барри Шермана были запутаны. У него было два завещания, оба составлены в 2005 году. Первое касалось личных активов, таких как недвижимость, стоимость которой, по оценкам его доверенных лиц, составляла около 69 млн. канадских долларов. Второе касалось некоторых акций частных компаний, в том числе предприятий, контролировавших Apotex. (Завещания были обнародованы после того, как репортер газеты Star Кевин Донован подал иск с требованием их раскрытия, и дело Шермана было обжаловано вплоть до Верховного суда Канады). Однако основная часть состояния Шермана хранилась в нескольких трастах, созданных для передачи денег членам семьи с течением времени. В одном из них в качестве бенефициаров были указаны только его дети и дети Хани, а в другом можно было по своему усмотрению распределять средства между другими родственниками и их потомками. Однако в большинстве случаев наибольшую часть активов получали четверо детей Шермана.

Было очевидно, что Джонатон будет играть определенную роль в управлении богатствами семьи. Помимо того, что он был самым деловым из братьев и сестер, он был одним из четырех доверенных лиц наследства своего отца, наряду с Кей, тогдашним мужем Александры, Брэдом Кравчиком, и Алексом Глазенбергом, который управлял холдинговой компанией Sherfam. После ухода Шермана попечители формально стали управлять Apotex.

Одно из первых серьезных изменений произошло в конце января 2018 года, когда Десаи, которого Шерман отказался уволить после обвинений Teva в корпоративном шпионаже, покинул компанию. Десаи заявил полиции, что без Шермана у него "не было защиты и поддержки", чтобы продолжать работать на своем посту.

Оставался вопрос о более широкой корпоративной стратегии. Ориентируясь на долгосрочный рост, Шерман поддерживал расходы на исследования и разработки на уровне, значительно превышающем аналогичные показатели в отрасли. А его планы по расширению производства, включая новый завод во Флориде и новые производственные линии в Канаде, потребуют крупных капиталовложений. Несмотря на то, что Apotex была крупным производителем лекарственных средств по канадским меркам, она не имела такого глобального масштаба, как конкуренты, такие как Teva, и, по словам коллег, Шерман предполагал, что рано или поздно ему придется продать свою компанию. Но он хотел сделать это только после реализации своего видения.

К марту 2018 года Джонатон и его сестры приняли официальное решение продать Apotex гораздо раньше. В служебной записке, направленной попечителям, они заявили, что хотят выйти из бизнеса "как можно быстрее (не более 9-18 месяцев) и за максимально возможную стоимость", чтобы высвободить денежные средства для "полного финансирования" своих будущих благотворительных начинаний. В качестве прелюдии к выполнению этих указаний Apotex сократил расходы на НИОКР, искал активы для продажи и приостановил инвестиционные планы. В конечном итоге компания продаст завод во Флориде с убытком.

Не все попечители были довольны этой стратегией. Кей работал вместе с Шерманом с начала 1980-х годов. Они занимали соседние кабинеты, разделенные коротким коридором, и провели вместе тысячи часов, часто в добродушных спорах о религии и других темах. По словам людей, знакомых с ситуацией, Кей хотел придерживаться планов Шермана, будучи уверенным, что идея продажи раньше времени привела бы его друга в ужас. Между тем, по словам собеседников, Джонатон был возмущен решением Кея, принятым спустя несколько месяцев после убийства, переехать в бывший офис Шермана. Кей объяснил это решение практическим соображением, позволяющим Apotex освободить место. Но Джонатон расценил это как чрезмерное вмешательство.

В декабре 2018 года, незадолго до первой годовщины убийств, Джонатон попросил Кея о встрече. Он вежливо, но твердо сообщил Кею, что его работа в Apotex закончена. На следующий день его доступ в офис будет закрыт. Хотя Кей был явно расстроен, он, казалось, смирился с ситуацией; они с Джонатоном враждовали уже несколько месяцев. Вскоре он вышел к своей машине.

Это были не единственные близкие отношения, которые не пережили гибель Шерманов. На поминальной службе, проходившей в огромном конференц-зале, где присутствовало около 6 тыс. человек, Джонатон объявил о плане почитать филантропическое наследие своих родителей. "Мы хотели бы объявить о создании Фонда пожертвований Хани и Барри", - сказал он в своей надгробной речи. Он предусмотрел роль сестры Хани, Мэри Шехтман: "Мы также хотели бы попросить нашу тетю Мэри ... помочь направить этот фонд таким образом, чтобы он наилучшим образом чтил память наших родителей".

Но в итоге дети разорвали связь с Шехтман, которая была ближайшим доверенным лицом их матери. Одной из главных причин разрыва стали деньги. Вскоре после убийства, по словам людей, осведомленных в этом вопросе, и в переписке, попавшей в распоряжение Businessweek, Шехтман начала утверждать, что Хони намеревался оставить ей сотни миллионов долларов - большую часть или даже все деньги, которые Шерман собирался перевести на свою жену. В последующие месяцы Шехтман повторял это утверждение, а также требовал передать ему другие активы, включая драгоценности и недвижимость. Хони "хотела, чтобы я и мои дети получили все ее имущество", - писал Шехтман в одном из писем. "Она знала, что стоимость всего ее имущества будет минимальной по сравнению с тем, что унаследуете вы, ваши братья и сестры, и никто из вас не будет нуждаться в этом в финансовом плане". (Представитель Шехтмана отказался от комментариев).

Даже если передача денег Хони имела место, завещания у нее, судя по всему, не было; найти его не удалось. Деньги, которые, по словам Шехтман, ей причитались, были частью того, что унаследовали дети. Неудивительно, что они отказались отдать ей эти деньги. "Я не могу просто так отдать наследство моих сестер только потому, что Мэри утверждает, что оно принадлежит ей", - написал Джонатон в послании своим братьям и сестрам.

Пока дети Шермана пытались разобраться в новой ситуации, полиция выясняла финансовые отношения их родителей. Благодаря своему боевому стилю и бизнес-модели, ориентированной на захват доходов, которые в противном случае достались бы крупным производителям лекарств, Шерман приобрел себе врагов в фармацевтической отрасли. В интервью для книги Джеффри Робинсона "Игры по рецепту", вышедшей в 2001 г., Шерман сказал, что удивляется, почему крупная фармацевтическая компания не "просто нанимает кого-нибудь, чтобы меня отшить". Он продолжил: "Возможно, я удивлен, что этого не произошло".

Это было несколько драматично - публично торгуемые корпорации, как правило, предпочитают судебные иски заказным убийствам. И, по словам человека, осведомленного о ходе расследования, никто из тех, с кем Шерман имел дело, не показался полиции потенциальным подозреваемым. Судя по обстановке на месте преступления, они также не были уверены в том, что убийства - дело рук наемных профессионалов. Платные убийства в Канаде, как и в других западных странах, обычно совершаются с помощью быстрого выстрела в голову.

Несколько человек из орбиты Шермана стали представлять значительный интерес для детективов. Наиболее очевидным для них был Винтер, двоюродный брат, который подал на Шермана в суд за долю в Apotex. По словам человека, осведомленного об этом, он был в центре внимания полицейского расследования, и Прайс провел с ним подробный опрос. Винтер не скрывал своей злости на Шермана, который, по его словам, скрыл опционное соглашение, предназначенное для него и его братьев и сестер. Судья Высшего суда Онтарио отклонил иск Винтера примерно за три месяца до убийства Шерманов. Вскоре после их смерти Винтер рассказал в интервью Canadian Broadcasting Corp., что ранее он мечтал убить своего двоюродного брата, говоря, что Шерман "выйдет из здания Apotex... и я просто обезглавлю его". Винтер добавил: "Я хотел покатить его голову по парковке". (Он отказался от комментариев).

Прайс и его команда также обратили внимание на Д'Анджело, чьи убыточные пивоваренные, ресторанные и кинопредприятия Шерман финансировал до того, как в конце 2017 г. пригрозил прекратить свою поддержку. (В итоге наследство Шермана списало долги Д'Анджело, придя к выводу, что вернуть деньги невозможно). Кроме того, они внимательно изучили Джонатона, который решил оставить свой след в семейной империи и стал одним из главных финансовых бенефициаров гибели своих родителей.

Чтобы выяснить, мог ли кто-то из троих быть причастен к преступлению, полиция проанализировала записи телефонных номеров, которыми они пользовались, составив карту их общения и местонахождения до и после убийства Шерманов. Также были получены "дампы вышек" - данные о каждом устройстве, подключенном к вышке сотовой связи за определенный период, - для района вокруг Old Colony Road, а также мест, где находились супруги в часы, предшествовавшие их гибели. Затем полиция могла проверить, не появлялись ли номера, связанные с Винтером, Д'Анджело, Джонатоном или другими лицами, попавшими в поле зрения детективов, - например, зарегистрированные по адресу, связанному с одним из них. Но анализ телефонных номеров и другие расследования, проведенные полицией в отношении этих людей, не дали веских доказательств, сказал человек, знакомый с ходом расследования. Даже если у каждого из троих был потенциальный мотив, сыщики не смогли связать их с преступлением.

Осенью 2018 года, более чем через 10 месяцев после убийства, Гринспен созвал пресс-конференцию. Ее целью было, в частности, объявить, что семья Шерман организовала телефонную линию и предлагает вознаграждение в размере до 10 млн канадских долларов за информацию, которая позволит предъявить обвинения. Гринспен выразил надежду, что эти деньги побудят кого-либо из осведомленных лиц выступить с заявлением. "А когда они станут богатыми, их коллеги, участвовавшие в этом преступлении, станут объектами судебного преследования", - сказал он.

Гринспен также воспользовался случаем, чтобы обрушиться на полицию, ссылаясь на результаты собственного расследования. По его словам, сотрудники полиции Торонто "не смогли должным образом осмотреть и оценить место преступления" и "не распознали подозрительный и инсценированный способ расположения тел Шерманов", что привело к отбрасыванию подозрений в самоубийстве. Он утверждает, что полиция не проверила все точки входа в 50 Old Colony и пропустила "как минимум 25 следов ладоней или отпечатков пальцев". По словам Гринспена, он выступил с речью отчасти для того, чтобы "разжечь огонь" в полиции Торонто, которая по-прежнему отказывается сотрудничать с его группой. Он призвал полицейских согласиться на "частно-государственное партнерство", в рамках которого внешние следователи будут дополнять ресурсы городских детективов, и заявил, что доказательства его группы выдержат тщательную проверку в ходе будущего судебного процесса.

Вопреки желанию Гринспена, после его комментариев оба расследования не стали работать более тесно. Более того, пропасть увеличилась. Вдали от посторонних глаз у полиции появилась интригующая зацепка. В самом начале расследования полицейские прочесали окрестности Шерманов в поисках записей с камер наблюдения, сделанных примерно в момент убийства. (Жильцы узнали всех, кто появлялся на видеозаписях, за одним исключением: одинокая фигура в зимнем пальто и шапке или капюшоне, которая проводила любопытное количество времени рядом с домом Шерманов.

Однако изображения были до ужаса плохими. Человек выглядел как мужчина - в судебных документах полиция стала называть его "ходячим человеком" - ростом от 5 футов 6 дюймов до 5 футов 9 дюймов. Но ни лица, ни других деталей разглядеть было невозможно. Единственной отличительной особенностью его походки была привычка при каждом шаге притопывать правой ногой. Детективы сочли его поведение крайне подозрительным - настолько, что в ордере на арест было указано, что "следствие полагает, что данный человек причастен к убийствам". Но установить его личность так и не удалось.

К 2019 году их расследование длилось уже более года, но арестов так и не было. Частное расследование оказалось столь же безрезультатным. На телефонную линию, которую организовал Гринспен, поступало большое количество звонков. Неизбежно, что многие из них были от сумасшедших и

якобы экстрасенсов. Некоторые из них были от людей, предлагавших полезную информацию. Но ни одного звонка не было от инсайдера, который, по мнению Гринспена, мог бы раскрыть дело.

В начале 2019 года Александра перестала отвечать на звонки и сообщения Джонатона. До этого момента братья и сестры, близкие с детства, регулярно общались. Так, хотя Гринспен представлял интересы всех четверых детей, именно Джонатон и Александра были его функциональными клиентами, регулярно проводя с ним встречи. Старший и младший дети, Лорен и Каэлен, не были глубоко вовлечены в частное расследование.

В апреле Джонатон отправил Александре длинное письмо с заголовком "Я скучаю по тебе, пожалуйста, прочитай". В нем он сообщал, что "всегда считал тебя своим самым близким доверенным лицом, и мне очень обидно, что ты не хочешь со мной разговаривать". Джонатон продолжил: "Если я чем-то расстроил тебя до такой степени, что ты не берешь трубку, когда я звоню, не могла бы ты мне это объяснить?". В конце концов он узнал, что изменилось. Александра, по словам четырех человек, знакомых с ее мнением, начала думать, что Джонатон может быть причастен к смерти их родителей. Неясно, что побудило ее к такому подозрению, а полиция, по словам человека, знакомого с ходом расследования, не сочла его основанным на каких-либо доказательствах.

Александра наняла собственного адвоката Джона Розена, известного своей работой по защите серийного убийцы и насильника Пола Бернардо. В августе 2019 года Розен направил письмо Гринспену. Он написал, что Александра требует от Гринспена "прекратить параллельное расследование и немедленно передать следователям полиции Торонто копию вашего полного досье". В то же время, по словам Розена, Гринспен "больше не имеет права публично заявлять, что представляет ее интересы". Хотя Джонатон хотела продолжить сотрудничество с Гринспеном, адвокат пришел к выводу, что продолжать его нецелесообразно. Его расследование официально завершилось в декабре 2019 года, а его результаты были переданы в полицию. (Представитель Александры отказался от комментариев, ограничившись заявлением о том, что она по-прежнему "надеется, что дело будет раскрыто", и призывает всех, кто располагает соответствующей информацией, обращаться в отдел по расследованию убийств).

В то время как отношения Джонатона с Александрой разладились, возникла напряженность между ним и Глазенбергом, менеджером компании Sherfam. Уроженец ЮАР, Глазенберг работал на Шерфама с 1990-х годов и знал о его коммерческой деятельности больше, чем кто-либо другой. Джонатон, согласно документам, изученным Businessweek, утверждал, что Глазенберг отказывается делиться информацией, на которую он имеет право, и принимает ключевые решения без его участия. (Представитель Глазенберга опроверг эти утверждения и заявил, что "в отношениях с Джонатоном Шерманом он всегда действовал честно и корректно и неукоснительно соблюдал свои фидуциарные и иные обязанности").

Александра и ее сестры встали на сторону Глазенберга, и вскоре между ними произошел серьезный разлад. Ситуация неуклонно ухудшалась в течение 2020 г., вплоть до того, что Джонатон пригрозил обратиться в суд, чтобы изложить свои претензии - судебный процесс, который, несомненно, привлек бы огромное внимание СМИ. Через своих адвокатов сестры предположили, что в этом случае они могут подать иск о лишении Джонатона статуса доверительного управляющего наследством. Прежде чем подавать иск, братья и сестры согласились на профессиональную медиацию. В итоге был назначен новый состав совета директоров Sherfam, в который вошли по одному представителю, выдвинутому каждым из братьев и сестер. После того как в середине 2021 г. новый совет директоров был сформирован, его первой задачей стало окончательное выполнение решения, принятого детьми три года назад, и начало официальной работы по продаже Apotex.

Тем временем полиция продолжала расследование, не сообщая общественности о своих успехах. Они все еще пытались установить личность ходячего человека и ничего не добились. В конце 2021 года Прайс нарушил молчание, опубликовав короткое видео с изображением загадочного человека и обратившись к гражданам за помощью в его опознании. Учитывая, что детективы знали о присутствии человека в районе 50 Old Colony с 2018 года, почему они так долго ждали, чтобы обнародовать видеозапись? По мнению критиков, таким образом полицейские пытались показать, что расследование преступления, которое по-прежнему вызывает интерес в Торонто, не было совершенно безрезультатным. Более милосердная трактовка заключается в том, что Прайс надеялся оживить общественный интерес и побудить какого-нибудь доселе неизвестного свидетеля дать о себе знать.

Хэнк Идсинга, нынешний руководитель отдела по расследованию убийств, публично подчеркивал, что нередко сложные дела об убийствах раскрываются спустя годы. Хотя расследование дела Шермана продолжается, оно уже не столь активно, как раньше. Гомес, первоначально руководивший расследованием, был повышен в должности и больше не работает в отделе убийств. Прайс также получил повышение и теперь является сержантом-детективщиком, отвечающим за общее ведение дела Шермана. Только один детектив, Деннис Йим, занимается этим делом постоянно. По словам человека, знакомого с его работой, в последнее время Йим сосредоточился на

изучении финансовых операций Шермана в США, в том числе через различные подставные компании и оффшорные структуры. Тем не менее, по словам собеседника, на данный момент детективы больше всего надеются на то, что кто-то из них сообщит информацию, которая приведет к прорыву.

Пока Шерманы были живы, их дети были частью тесной сети расширенной семьи, собираясь вместе на тщательно продуманные еврейские праздники, которые Хани устраивала в их доме. Теперь многие из этих связей разрушены. Хотя Джонатон и Александра живут в нескольких минутах езды от дома и у обоих есть свои дети, они не общаются друг с другом с 2019 года. Если они и общаются, то только через своих адвокатов. Александра также разошлась со своим мужем, а Каэлен развелась с мужчиной, за которого вышла замуж после убийств.

Усилия нового совета директоров Sherfam по поиску покупателя на Apotex увенчались успехом, и в прошлом году компания объявила о том, что ее приобретает SK Capital Partners, частная инвестиционная компания, базирующаяся в Нью-Йорке. Цена сделки не разглашается, но люди, знакомые с ней, говорят, что стоимость Apotex составляет от 3 до 4 млрд. канадских долларов. Вскоре главный актив Шермана превратится в наличные деньги, которые будут разделены между его наследниками. По мере того как остальная часть имущества Шермана будет разворачиваться, финансовые дела его детей будут становиться все более не связанными друг с другом. (Лорен живет в Британской Колумбии со своей семьей. Каэлен ведет активную деятельность в Израиле; по данным финансовой газеты Globes, она потратила 41 млн. долл. на приобретение 50% акций приморского отеля Ritz-Carlton в 2021 г.).

Джонатон использовал часть своих средств для найма второго частного детектива, бывшего прокурора Манхэттена по имени Роберт Зайден, который заявил, что выбрал карьеру в правоохранительных органах из-за убийства своего брата, ставшего случайным свидетелем убийства, совершенного мафией в 1980-х годах. Однако, по словам человека, знакомого с заданием, Сейден в основном находится в режиме ожидания на случай появления новой информации, а не руководит новым расследованием.

В декабре Александра отметила пятилетнюю годовщину убийства своих родителей пресс-релизом, который принадлежит только ей, и в котором еще раз подтвердила, что награда в 10 млн. долл. Несколько дней спустя Джонатон сделал отдельное заявление через CBC. Он сообщил, что добавляет еще 25 млн. долл. -При участии Мануэля Байгорри и Райли Гриффина.

Исследование Bloomberg

PS. лайк, пожалуйста, он помогает продвижению статьи.

Ну и как положено на VC, канал телеграм))) Канал и чатик

В закрепленных канале всегда telegram боты для доступа в ChatGPT, GPT-4 без VPN, а так же генераторы изображений Midjourney, Dall-e и другие