Если Цианид, о которым мы поговорим чуть позже, когда-то послужил основой для берлинской лазури, то мышьяк породил ярко-зеленый краситель, названный зеленью Шееле в честь изобретателя, Карла Вильгельма Шееле. Цвет стал ужасно модным: им окрашивали одежду, обои, леденцы, детские игрушки, мыло. Даже известный немецкий химик Роберт Бунзен, впоследствии прославившийся тем, что придумал горелку Бунзена, не избежал «мышьячной лихорадки»: однажды он возился с соединениями этого вещества и устроил в лаборатории взрыв, из-за которого практически лишился правого глаза и остался наполовину слепым до конца жизни.
С точки зрения потенциальных отравителей, одним из главных преимуществ мышьяка было то, что врачи часто путали симптомы отравления им с естественными болезнями, особенно если жертва умирала от накопления яда в результате многократного приема маленьких доз. Смерть от мышьяка принимали за смерть от холеры, гриппа и даже простого пищевого отравления — вплоть до XX века все эти беды буквально преследовали человечество. Мы никогда не узнаем, сколько убийств мышьяком списали на обычные болезни.