Вопрос юридического статуса смарт-контрактов - попробуем горяченького или холодненького?

В цифровую эпоху развитие автоматических алгоритмов, нейросетей, смарт-контрактов, робототехники стремительно преобразует экономическую жизнь человечества. Сегодня мы имеем дело с ситуацией, когда философское и юридическое осмысление происходящего не поспевает за техническим прогрессом.

На протяжении многих веков человеческой истории субъектностью в философском и/или юридическом смысле наделялся либо отдельный субъект (физическое лицо), либо некая группа людей (юридическое лицо, государство и т. п).

В юриспруденции есть два термина, значение которых важно понимать, прежде чем углубиться в тему - правоспособность и дееспособность.

Правоспособность - это признаваемая государством возможность иметь права и обязанности, предусмотренные законом. Правоспособностью граждане наделяются с момента их рождения, а организации - с момент их создания.

Дееспособность подразумевает не только обладание правами и обязанностями, но и способность отвечать за свои поступки, быть участником трудовых отношений. Дееспособность обычно связывают с возрастом и психическом состоянием лица, то есть, например, ребенок может считаться правоспособным, но не может считаться дееспособным.

Наконец, нужно одновременно обладать правоспособностью и дееспособностью, чтобы обладать правосубъектностью.

Правоспособностью обычно наделяют объект вследствие некоего этического консенсуса, вроде Всеобщей декларации прав человека, и далее положения принимаются за этическую аксиому. А вот с дееспособностью дело обстоит иначе. Чтобы быть дееспособным, необходимо умение принимать самостоятельные решения и понимать последствия своих действий.

Современное право касается не только человека и человеческих сообществ. Животные, например, не имеют правовой субъектности, но имеют правоспособность - существуют законы, которые их защищают. Одним из самых ярких примеров можно назвать Европейскую конвенцию по защите домашних животных, изданную в 1987.

Торговля на биржах часто осуществляется с помощью автоматических торговых ботов. Автомобили уже управляются компьютерами. Смарт-контракты могут обеспечивать функционирование децентрализованных автономных организаций.

Однако, ни торговые боты, ни навигационные программы, ни смарт-контракты не обладают правовой субъектностью в текущих законодательствах, поскольку не обладают правоспособностью и дееспособностью.

В 2016 году произошли две аварии с участием управляемых компьютеров автомобилей Tesla c летальным исходом - одна произошла в США, а другая - в Китае. Владелец компании, Илон Маск, заявил тогда, что как компании-производители лифтов не должны нести ответственность за случаи остановки лифта, так и производители управляемых компьютером автомобилей не должны нести ответственность за аварии...

По мере того, как все больше автоматических алгоритмов будут входить в нашу жизнь, подобные ситуации будут возникать все чаще. Эта проблематика касается и смарт-контрактов.

Несмотря на то, что технология готова к широкому внедрению, ее юридический статус остается размытым. Да и у самих юристов порой не хватает технической грамотности, чтобы разобраться в этом. Тем не менее, автоматизация рутинных интеллектуальных операций происходит уже сейчас. Например, внедрение интеллектуальных систем Сбербанком.

Мировым сообществом сделаны попытки юридически осмыслить происходящее. В резолюции 60/21 Генеральной Ассамблеи от 23.11.05 шла речь о так называемых “электронных агентах”, которые могут быть использованы для заключения договора без участия человека. Согласно официальному комментарию Конвенции (ссылка выше), операции, осуществленные компьютером, рассматриваются как операции физического или юридического лица, от имени которого использовался компьютер.

В проекте доклада Европейского парламента о гражданском праве в области робототехники от 31.05.16 используется особый термин: “электронные лица”, когда речь идет о попытках описания правового статуса сложных роботов. Например, робот может иметь определенные права и обязанности (даже предусмотрено возмещение ущерба, который он способен причинить).

Россия не осталась в стороне В конце 2016 года по заказу компании Grishin Robotics юридическая фирма Dentons разработала законопроект «О внесении изменений в Гражданский кодекс РФ в части совершенствования правового регулирования отношений в области робототехники». Так вводится особое понятие “робота-агента”, который может в случаях, установленных законом, выступать в качестве участника гражданского процесса.

Большая часть таких юридических формулировок существует на уровне законопроектов, которые пока еще не внедрены в практику правоприменения. То есть попытки сформулировать юридический статус подобных алгоритмов ведутся, но еще не закреплены на законодательном уровне.

Так или иначе, смарт-контракты по своей сути здесь ближе к именно к “электронным агентам” или “роботам-агентам”. “Электронное лицо”, по всей видимости, предполагает уже более сложные алгоритмы, которые могут включать в себя самообучающиеся нейросети, например.

Уже вовсю работает индустриальный интернет вещей - на разных агрегатах установлены контроллеры, собирающие, визуализирующие и анализирующие данные и близки к тому, чтобы принимать самостоятельные решения. Востребованностью пользуются системы мониторинга эффективности и предиктивной диагностики. По оценкам экспертов, рынок для внедрения IoT достаточно большой. Блокчейн-системы, преимущественно основанные на принципах децентрализации, также способны стать органичной частью структуры Интернета вещей - но это тема для отдельной статьи :)