Жизнь — это хорошо, а смерть — плохо. На этом основывается фундамент любой человечной этики — будь то светской или религиозной. Даже если мы говорим, что жизнь Гитлера — это плохо, а смерть Гитлера — хорошо, то на самом деле имеем в виду, что жизнь NNNNNNNN жертв 2 мировой — это было хорошо, а их смерть — плохо. Нас должна ужасать не перспектива неограниченно долгой жизни, а наоборот тот факт, что она до сих пор, в 2017 году, как мы видим по некоторым комментариям, ужасает стольких вроде бы как образованных и человечных людей — по факту, скажем прямо, пассивных массовых убийц и суицидальных маньяков, — и недостаточно воодушевляет нас всех. Будь мы по-настоящему человечными, мы бы уже давно полным ходом воевали со смертью — с криоцентрами, НИИ и антиэйджинговыми клиниками в каждом районе. Я могу еще понять людей, которые считают, что лично они в этом плане ничего существенного не могут изменить и потому заниматься подобными вещами не видят смысла. Когда-то я тоже предполагал (особенно наблюдая за прогрессом ИТ), что человечество в целом действует рационально, т. е. что каждый здравомыслящий человек стремится жить дольше и при первой возможности победить смерть, что наука в целом получает оптимальный объем ресурсов и оптимально их использует. По факту же здесь работы непочатый край во всех направлениях. Смертничество, ограниченная продолжительность жизни настолько въелись в нашу текущую культуру, что когда мы — впервые в истории — стоим на пороге радикальных изменений, уже с предварительными результатами на животных, ответом на это становится не массовый энтузиазм, а массовая озабоченность и потерянность. Причем зачастую именно со стороны людей мыслящих, людей искусства, задачей которых должно быть воодушевление других людей на жизнь, — вместо это мы видим усугубление чернухи. Пора с этим что-то делать.
Для кого «ничего хорошего»? Для реальных людей, чьи жизни будут сохранены? Или для каких-то абстрактных «духовных скреп», в жертву которых Вы готовы принести человеческие жизни?
Жизнь — это хорошо, а смерть — плохо. На этом основывается фундамент любой человечной этики — будь то светской или религиозной. Даже если мы говорим, что жизнь Гитлера — это плохо, а смерть Гитлера — хорошо, то на самом деле имеем в виду, что жизнь NNNNNNNN жертв 2 мировой — это было хорошо, а их смерть — плохо.
Нас должна ужасать не перспектива неограниченно долгой жизни, а наоборот тот факт, что она до сих пор, в 2017 году, как мы видим по некоторым комментариям, ужасает стольких вроде бы как образованных и человечных людей — по факту, скажем прямо, пассивных массовых убийц и суицидальных маньяков, — и недостаточно воодушевляет нас всех. Будь мы по-настоящему человечными, мы бы уже давно полным ходом воевали со смертью — с криоцентрами, НИИ и антиэйджинговыми клиниками в каждом районе.
Я могу еще понять людей, которые считают, что лично они в этом плане ничего существенного не могут изменить и потому заниматься подобными вещами не видят смысла. Когда-то я тоже предполагал (особенно наблюдая за прогрессом ИТ), что человечество в целом действует рационально, т. е. что каждый здравомыслящий человек стремится жить дольше и при первой возможности победить смерть, что наука в целом получает оптимальный объем ресурсов и оптимально их использует.
По факту же здесь работы непочатый край во всех направлениях. Смертничество, ограниченная продолжительность жизни настолько въелись в нашу текущую культуру, что когда мы — впервые в истории — стоим на пороге радикальных изменений, уже с предварительными результатами на животных, ответом на это становится не массовый энтузиазм, а массовая озабоченность и потерянность. Причем зачастую именно со стороны людей мыслящих, людей искусства, задачей которых должно быть воодушевление других людей на жизнь, — вместо это мы видим усугубление чернухи. Пора с этим что-то делать.