Убивают ли англицизмы русский язык: лекция в Школе управления СКОЛКОВО

Погибает ли русский язык из-за наплыва англицизмов? Сколько в нем заимствований? Зачем мы в принципе используем слова из других языков? На эти и другие вопросы филолог Марина Королева ответила в рамках научно–популярного лектория Школы управления СКОЛКОВО – партнерского проекта с крупнейшим научно-популярным изданием «ТехИнсайдер».

Хотя лекция Марины Королевой в Школе управления СКОЛКОВО и была заявлена как филологическая, но довольно быстро оказалось, что тематика и историческая тоже. И не просто историческая, а вневременная. Лекция по-журналистски броско называлась «Русский язык без страшилок: реальность против мифов» и посвящена была главным образом иностранным заимствованиям и их влиянию на язык.

Почему сюжет вневременной? «Очень много нынче спорят о языке. Чуть вопрос дойдет до того, не портится ли русский язык, самые спокойные люди вдруг начинают выходить из себя», - писал Корней Чуковский в 1961 году в своей хрестоматийной работе о русском языке «Живой как жизнь».

Иными словами, над теми же явлениями, которые мы горячо обсуждаем в 2020-е, ломали копья и более 60 лет назад, и, как показала Марина Королева, и в XX, и в XIX, и в XVIII веках. Вспомним «Евгения Онегина» (1823-1830):

…Но панталоны, фрак, жилет,

Всех этих слов на русском нет;

А вижу я, винюсь пред вами,

Что уж и так мой бедный слог

Пестреть гораздо б меньше мог

Иноплеменными словами,

Хоть и заглядывал я встарь

В Академический словарь.

Это отсылка к первому толковому словарю русского языка и дискуссии, уходящей корнями ко временам Екатерины II. Многие привычные нам слова во времена Пушкина воспринимались как иностранные, и поэт иронически извинялся перед современниками-пуристами за их использование.

Не стихали эти лингвистические баталии все последующие десятилетия, что уж говорить о Серебряном веке с его модернистской литературой и 1917-1918 годах, когда в России прошла орфографическая реформа. А далее был новый язык новой власти, советский авангард, знаменитые аббревиатуры и имена-неологизмы вроде Вилия (Владимир Ильич Ленин).

С приходом интернета дискуссия о чистоте русского языка получила новый толчок: в среднем, как рассказала Марина Королева, двое из трех ее слушателей согласны, что «язык портится». При блиц-опросе в СКОЛКОВО ситуация оказалась противоположной, но, по словам профессора, это связано со спецификой аудитории – в Школе «люди подкованные и глобально мыслящие».

Исторически, рассказала филолог, русские с самых истоков массово заимствовали слова у народов, с которыми плотно соприкасались: от монголов, половцев (тюркские языки) и византийцев (греческий язык) до поляков, голландцев, французов и англичан. Процесс этот тысячелетний.

Богатырь, флаг, тетрадь, телега, история, повидло, матрос, забияка – какие из этих слов произошли от древнерусского? Аудитория гадала, но не нагадала: оказалось, исконно русских слов в списке нет. Все это заимствования из тюркских (богатырь, телега), голландского (матрос, флаг), греческого (история, тетрадь), польского (забияка, повидло) языков.

По подсчетам лингвистов, рассказала Марина Королева, исконно русских слов в современном русском лексиконе около 10%. То есть девять из десяти слов, которыми мы можем воспользоваться сейчас, так или иначе, были позаимствованы.

Заимствования были, есть и будут. Исконными остаются слова, обозначающие самые фундаментальные явления жизни: мать, сын, брат, волк, вода, сердце, весна, дождь, добрый, ложка.

Из этого следует другой вопрос: почему мы продолжаем заимствовать слова? По словам лектора, этому есть как минимум три объяснения.

Во-первых, иностранные слова заимствуются для обозначения нового понятия или явления – так в русском языке появились, например, каршеринг, лизинг или овердрафт. Придумать русский аналог можно, но, скорее всего, он получится громоздким, зачастую это будет не слово, а целое выражение.

Во-вторых, заимствования приживаются из-за своей краткости, что связано с тенденцией к экономии языковых средств.

Можно сказать «отсроченная скидка» или «программа лояльности», но это будет длинно и не всегда конкретно (программы лояльности бывают разные), а можно сказать «кэшбек». С одной стороны, англицизм, с другой – всем все ясно.

Имеют значение и культурологические нюансы: можно сказать «стойка администрации», можно – «ресепшен». Первое как минимум у некоторых в контексте отелей воспринимается как негативный термин из советского прошлого («стойка администратора в гостинице»), второе звучит короче и имеет нейтральную коннотацию.

В-третьих, по словам Марины Королевой, заимствования могут быть связаны с языковым снобизмом: использование иностранных слов помогает людям быть своими в определенной среде (в коллективе, профессиональном сообществе, субкультуре). Пример –наполненный англицизмами корпоративный жаргон.

Становимся ли мы беднее или богаче, когда заимствуем чужие слова? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно помнить, что язык – это не только словарь, а прежде всего грамматическая система.

Пример: некогда абсолютно чуждое русскому уху слово Photoshop постепенно стало «фотошопом», встроилось в грамматическую систему, и сегодня слова «отфотошопить», «зафотошопленный» и даже «фотожаба» уже привычны. Они встроились в грамматику.

Позиция лингвистов проста: язык сам решит, что оставить, а от чего избавиться, это саморегулирующаяся система, пояснила Марина Королева. Иными словами, у носителей русского языка нет поводов для серьезных опасений, ибо в язык по определению встроен «антивандальный механизм». По словам Марины Королевой, это позиция специалистов, она не всеми может разделяться, но консенсус-мнение лингвистов именно такое.

Значит ли это, что регулировать языковые процессы нет смысла? При блиц-опросе большая часть аудитории выступила за регулирование в том или ином виде, и лектор согласилась с этой позицией: «Регулировать можно, но очень аккуратно, с чувством меры». И с пониманием, что законодателям, ступающим на эту зыбкую почву, следует ориентироваться на мнение специалистов – а не как подчас бывает.

«Бояться не надо. Бороться не надо. Наблюдать за происходящими процессами надо. Соблюдать чувство меры надо», - так сформулировала позицию Марина Королева.

А как же насчет падающей культуры речи и письма? Действительно ли мы все стали хуже говорить и писать? Очередной блиц-опрос аудитории показал, что двое из трех слушателей согласны с этим тезисом: люди вспомнили о чатах, форумах и других цифровых инструментах, которые, в отличие от писем, не требуют от человека умения быстро и грамотно строить витиеватые фразы.

По оценке же Марины Королевой, все это отчасти миф: те же чаты и соцсети сделали явным то, что ранее было скрыто. Если раньше люди на дальнем расстоянии изъяснялись через письма, которые читали только отправитель и адресат, то теперь благодаря интернету это все доступно любому желающему.

По воспоминанию профессора, когда она начинала работу на Всесоюзном радио, еще при Советском Союзе, каждое второе письмо от слушателей – а постоянно приходили мешки корреспонденции – изобиловало грамматическими, пунктуационными и/или лексическими ошибками.

С другой стороны, современные средства коммуникации действительно не позволяют тренировать навыки речи и письма: в тех же чатах грамотная речь необязательна, особенно если мы общаемся с людьми одного с нами уровня служебной иерархии.

Если прибавить к этому информационную перегрузку, получается «эффект сбитых настроек». Во-первых, из-за постоянного мелькания неграмотных фраз перед глазами, теряется правильный образ слов (когда люди неосознанно помнят, как правильно писать то или иное слово или выражение).

Во-вторых, из-за нехватки устного общения у многих, особенно у молодежи, все хуже работают переключатели стилистических регистров: человек не понимает, что разговаривать с родственниками, друзьями, коллегами, начальником, незнакомым человеком нужно по-разному, с разной лексикой, построением фраз и тональностью.

В общем, навыки речи – как мышца, их можно (и нужно) качать. А за судьбы языка можно не беспокоиться: какие-то заимствования не пройдут проверку временем, другие рутинизируются и станут в своем роде русскими. Третьего не дано.