7 российских дизайнеров рассказали, как им работается в других странах

Берлин, Нью-Йорк, Лондон, Шэньчжэнь, Тель-Авив, Сингапур и Стокгольм. Как переехать в другую страну, сколько там платят дизайнерам и какие культурные особенности удивительны россиянам?

Локальный немецкий стартап — это неопытные менеджеры, инертный местный рынок, провинциальный подход и в целом трешак. Приведу дурацкий, но характерный пример, который показывает незрелость немецкого рынка. В России когда-то давно писали на кнопках интерфейса «Купить сейчас». Потом была большая дискуссия на эту тему и писать так стало зашкварно. А в Германии до сих пор везде написано «Купить сейчас», и на моей первой местной работе чуваки из маркетинга говорили: «Обязательно добавь на кнопку слово “сейчас”». Я пытался сначала спорить: «Ребят, это бред, это же интерфейс — все знают, что если ты нажмешь на кнопку — сейчас все и будет». Но они ни в какую: «Это привлекает клиентов». Проще не спорить.

Есть такая шутка: «Что вызвало диджитал-трансформацию в вашей компании? COVID-19?» В Германии ковид вызвал диджитал-трансформацию всей страны. Обычному рядовому немцу не нужна диджитализация, его устраивает за наличку покупать кофе в соседнем подъезде. Все четыре года, что я тут живу, мне приходилось записываться в парикмахерскую по телефону. И только в последний год появилась система онлайн-очереди. Также появилась доставка еды, а с правительственными ведомствами стало возможно общаться хотя бы имейлами. Так что отсюда с завистью смотришь на Москву, где все летает, все сервисы в приложениях — а ты сидишь тут и думаешь: «Ну окей, пойду куда-нибудь позвоню, повишу на линии».

В России больше опытных людей, потому что есть крупные цифровые компании, вроде «Яндекса», Mail.ru или «ВКонтакте», с понятной бизнес-моделью и отлаженными процессами. Многие профессионалы там работали, знают, как надо, и несут эту культуру дальше в другие стартапы. В Германии нет крупных локальных диджитал-игроков, рынок не сформирован.

К счастью, сейчас я уже работаю в интернациональной компании. Это совершенно другая история. Другой уровень взаимоотношений, разработки, дизайна, планирования и понимания современной реальности.

Мы с женой всегда хотели уехать — нас раздражала политическая обстановка. Видимо мы тонкокожие, и такие базовые вещи, как безопасность и комфорт, которые в пирамиде Маслоу находятся в самом низу, в России для нас не работали. Поэтому мы стали искать варианты.В Москве я был дизайнером в студии Just Be Nice и арт-директором в Look At Me, но потом понял, что графическому дизайнеру сложно переехать в другую страну — в Европе и Америке образование сильное, никому ты с этой профессией не нужен, своих хватает. Зато на продуктовых UX/UI-дизайнеров большой спрос. Я переучился, и устроился в Bookmate.

Жена — архитектор, она хотела продолжить учиться в Европе. Германия в этом смысле была самым понятным вариантом — образование практически бесплатное, и в Берлине много стартапов. Мы съездили туда, нам понравилось, и мы стали готовиться к переезду: жена пошла учить немецкий, а я — английский и делать портфолио. Через полтора года жена поступила в универ, и у нее начался учебный год, а я так и не нашел работу. Трудовую визу нельзя получить, находясь в Германии, это нужно делать из России, поэтому жена уехала, а я остался рассылать резюме. До этого я рассматривал только какие-то хорошие компании, но тут опустил планку и через три месяца нашел вариант, просто за визу — маленький локальный стартап, откуда ушел через полгода.

Что касается работы в Берлине в целом, атмосфера тут менее формальная, так что пришлось развивать навык смол-тока. Недавно я собеседовался в паре российских компаний и очень явно заметил разницу: в России все начинают говорить по делу, даже коллеги с которыми ты давно знаком. Приходишь на онлайн-митинг и сразу: «Ну что, погнали...». В Европе любой звонок начинается так: «Как дела? Как выходные? Как погода?» Ты обязательно должен поболтать пять минут о всякой ерунде, чтобы создать приятную доброжелательную атмосферу, — и только потом можно переходить к делу.

Здесь прогрессивная шкала налогообложения, поэтому нет особого смысла расти в обязанностях и зарплатах — больше геморроя и головняка, а денег примерно столько же. Разница в зарплатах из 10 тысяч евро после уплаты налога может превратиться в 200 евро. Senior-дизайнер получает брутто где-то 65–75 тысяч евро в год (минус примерно 30% налогов) (5,9 – 6,8 млн. руб). Лид-дизайнер получает примерно 85 тысяч, а джуниор — 55–65. Это нормальный уровень жизни. Моя зарплата, учитывая уровень цен, примерно эквивалентна 150–200 тысячам рублей в России. Здесь можно посмотреть и сравнить стоимость жизни в разных странах.

Когда первый романтический период очарования Европой проходит, начинаешь замечать проблемы. А их тут много. В Берлине нужно знать немецкий, на английском говорят немногие. Не все так дружелюбны, как кажется. Когда я открываю рот и говорю с акцентом, нередко чувствую раздражение. Тетеньки на почте закатывают глаза: типа, «Понаехали, все понятно... Восточная Европа, на пособии». Но в профессиональной жизни таких проблем нет: там многие «понаехали» и люди пообразованнее. Так что на работе очень приятная и комфортная обстановка.

Дизайнеры и программисты обычно приезжают по визе, которая называется «Голубая карта». Для высокопрофессиональных работников с высшим образованием. Ее дают на четыре года, в течение срока работу разрешают менять. Спустя примерно три года визу можно конвертировать в постоянный вид на жительство. Если хорошо знаете немецкий — можно сделать это и раньше.

В Америке фидбэк ты получаешь в форме, которую принято называть shitburger — две «булочки», а посередине говно: ты молодец, мы тебя очень любим, у нас лишь небольшой комментарий. Дальше следует страница текста, где объясняется, что тебе нужно полностью все переделать, а в конце — снова про то, что ты важный человек в команде и без тебя бы ничего не получилось. Хорошее — много плохого — хорошее. Поэтому люди просто не читают первые два абзаца и сразу переходят к серединке, где и написано то, что от тебя хотят.

Лично мой опыт работы в Нью-Йорке — максимально приятный. По началу у меня был плохой английский — я все понимал, но стеснялся разговаривать. Я как собака слушал, что говорил креативный директор, кивал и через два часа приходил с тапочками в зубах. Но здесь, если тебя не понимают — всегда вежливо переспросят и все объяснят.

Клиенты заточены на результат, они знают, сколько времени и денег занимают разные процессы. Все происходит спокойно. Есть специальные люди, чтобы сгладить любые недопонимания. Я приехал сюда с представлением, что Нью-Йорк — это город, который никогда не спит, жизнь кипит и бла-бла-бла. Но после Москвы ощущение, что ты в отпуске 365 дней в году. Все в два раза медленнее и спокойнее. Первые несколько месяцев я все ждал, что вот сейчас как начнется — но так и не началось. Такой дичи, как в Москве, — когда тебя в 12 часов ночи вызывает начальник в ресторан, потому что его осенило, — здесь со мной не случалось. И я ни разу не видел, чтобы кто-то на кого-то кричал на работе.

Несколько лет я работал в студии, которая помогла мне оформить визу. Но буквально через 15 минут после того, как я получил подтверждение по грин-карте, я отправил письмо об увольнении и ушел на фриланс. Конечно, я все сделал «по-умному» — сначала уволился, а потом посчитал, сколько мне денег нужно на жизнь, чтобы содержать семью. Тут случилась паническая атака — оказалось, мне нужно зарабатывать минимум $80 в час. Но я сделал шоурил, разослал его и потихоньку нарастил базу клиентов. Если ты не ведешь себя как идиот и с тобой комфортно работать — это как-то само собой постепенно происходит. В итоге, на фрилансе я уже поработал со всеми большими студиями — Framestore, Method, Psyop, Imaginary Forces и с кучей маленьких. Я зарабатываю в 1,7 раз больше, чем на ставке. При этом для клиентов работаю примерно в полтора раза меньше.

В целом зарплаты очень отличаюсь от компании к компании. Я не слышал, чтобы кто-то из дизайнеров получал меньше $70 тысяч в год (5,2 млн. руб.)— и для Нью-Йорка это мало. Senior получает около сотки, может быть 110. Какой-нибудь самый большой executive creative director может и 250 зарабатывать. Но тут возникает неожиданная для русских людей проблема — налоги. Они здесь устроены сложно: прогрессивная шкала, но платишь только с чистого заработка. То есть ты из зарплаты вычитаешь страховку, траты на компьютер, расходы на детей, пенсионный фонд и только потом платишь налоги. В результате формально одна и та же зарплата у одинокого чувака без семьи и у меня получается совершенно разной.

Я нашел работу за полгода и получил визу O-1 — extraordinary abilities. Половину ее стоимости оплатила компания. Эту визу дают на три года, дальше каждый год можно продлевать. С оформлением помог адвокат, это стоило $5000. Для получения такой визы есть несколько критериев: ты должен показать публикации о себе в прессе, письма от значимых людей в индустрии и так далее. Когда я подавал документы, то думал, что должен иметь как минимум «Оскар» за визуальные эффекты, и очень старался собрать внушительный кейс. Но позже увидел, кто еще получает эти визы — не все из них такие уж выдающиеся.

Есть еще один вариант переезда в США — виза H1B. Компания должна доказать, что ей нужен именно этот специалист и в Штатах такого нет. На эти визы есть квоты, и почти все из них разбирают крупные компании Кремниевой долины для найма программистов.

Недавно я подал заявление на грин-карту по той же графе — для талантливых. Это оказалось в два раза сложнее, чем получить визу. Пришлось собрать буквально ящик документов, который мы отсылали DHL. Моя адвокат давила на то, что привязка к рабочей визе меня ограничивает и если я перейду на фриланс — это позволит мне больше зарабатывать. И прокатило. Когда я получил грин-карту, почувствовал, будто гора свалилась с плеч.

Я долго работал в Москве над проектом Lapka. Когда эта история закончилась, стал целенаправленно искать работу в Европе. Жить и работать в Швеции очень спокойно — я всегда знаю, чего ждать, со мной всегда будут обходиться максимально деликатно и вежливо. Здесь не существует иерархии, все очень демократично. Это такая зона комфорта, из которой не хочется выходить. Хотя в рабочих вопросах мне не хватает русской прямоты — тут никто и никогда не скажет тебе, что ты что-то сделал плохо. Фидбэк всегда сформулирован очень обтекаемо. Вначале у меня даже возникало желание сказать: «Ребят, я так не понимаю! Можете прямо сказать?» Но они начинают издалека: «А что если тут попробовать вот так…». На самом деле, это обычно означает, что все нужно переделать. Сейчас я уже научился это понимать и стал вести себя так же.

Хотя Teenage Engineering — это международный бренд, тем не менее внутри все устроено очень по-шведски. У нас есть «фика» — традиция пить кофе с выпечкой в середине рабочего дня и что-то обсуждать. На Рождество двое наших сотрудников надевают костюмы Санта Клауса и местной Снегурочки и развозят всем сотрудникам подарки — по большой коробке всякой еды. Когда я уходил из предыдущей компании, меня повели на прощальный обед в ресторан. Я был очень растроган, но позже узнал, что так всех провожают. Здесь принята культура доброжелательности.

Я не говорю на шведском, но здесь это и не обязательно. Для шведов английский — как второй родной.

Швеция — не та страна, куда стоит ехать за большими деньгами. Из Москвы местные зарплаты могут показаться просто несерьезными. Лидерские позиции в этом смысле не сильно отличаются от рядовых. Чем больше у тебя зарплата — тем больше налог, с определенного момента финансовое повышение почти полностью съедается и уходит на отчисления. В Москве люди стремятся больше зарабатывать, а тут все живут скромно. Арт-директор получает где-то 45–50 тысяч крон в месяц (400–450 тысяч рублей), а рядовой дизайнер — 30–40 тысяч (270–360 тысяч рублей) — учитывая местные цены, это средний уровень жизни.

Единственное, что меня смущает в Швеции, — тут все выглядит довольно одинаково. Когда закончилась Вторая мировая война, разбомбленная Европа стала отстраиваться. Шведы решили, что хотят так же. В итоге они снесли половину Стокгольма и других городов и выстроили одинаковые бетонные коробки. Выглядит это депрессивно. Все говорят про «скандинавский дизайн» — но сегодня это уже обычный европейский дизайн. Может быть здесь чуть больше белого и дерева. После Москвы мне не хватает какого-то визуального разнообразия. Зато чувствуешь себя в полнейшей безопасности — даже на окраине все чисто и аккуратно, парковка для велосипедов, место для колясок. Есть некий уровень, ниже которого жизнь никогда не опускается. Это подкупает.

Моя первая работа в студии промышленного дизайна в Стокгольме была просто способом здесь оказаться — компания взяла все процессы и оформление документов на себя. Я ушел оттуда в Teenage Engineering до окончания первой визы и из-за этого все еще прохожу квест с документами. Пока не разберусь, не могу покинуть Швецию, так как обратно меня не пустят.

Британцы — довольно специфичный народ. Союз британцев и русских работает особенно плохо. Мы прямые, привыкли сразу переходить к делу: да значит да, нет значит нет. Англичане обижаются, воспринимают это как грубость — а русские обижаются из-за надменности: мол, они не хотят с нами разговаривать. Очень распространенная ситуация: русские, которые не очень хорошо знают язык, пытаются со всей прямотой максимально просто и понятно что-то объяснить — англичане просто уходят от диалога. На самом деле британцы не хотят ставить людей в некомфортное положение, они не хотят никого напрягать. Они ни в коем случае не станут переспрашивать и виду не подадут, что не поняли — ведь это жуткая грубость, которая, конечно, всех ужасно обидит. Эта странная несовместимость культур создает много коммуникативных проблем.

Фидбэк от британского начальства не содержит прямых указаний, только мягкий намек: «Как ты думаешь, а могло бы это быть как-то так?» Русский человек думает в ответ: «Ну могло бы... а могло бы и не быть». Тебе никогда не скажут, что что-то плохо — просто будут терпеть, а отношения будут портиться.

К счастью, Лондон — международный город, и в компаниях, связанных с цифровыми продуктами, работают люди со всего мира — почти никто из них по-английски нормально не разговаривает, и поэтому всем друг с другом комфортно. Иммигранты не уходят от диалога и до последнего всеми способами пытаются понять собеседника и донести свою мысль.

Все происходит очень медленно по нашим меркам. Процесс, который можно сделать за неделю, длится два месяца. Тем не менее работа выстроена гораздо приятнее, по-человечески, менее агрессивно.

Примерная зарплата дизайнера — 60–80 тысяч фунтов стерлингов в год (6,5–8,5 млн. руб.), лидерские позиции ближе к 100. Но жизнь здесь стоит дороже, поэтому относительно Москвы моя зарплата выросла, а позволить я себе могу гораздо меньше. К тому же здесь гигантский прогрессивный налог, и с какого-то момента при повышении оклада реальная сумма практически не меняется. Государство забирает у меня почти половину денег. Но я это принимаю, потому что вижу, на что они идут. Город устроен классно, уборщики и продавцы не бедствуют, учителя и врачи зарабатывают нормально. Здесь я не боюсь полицейских, которых в Москве старался обходить стороной.

В 2016 году я окончательно понял, что политическая ситуация в стране не наладится, и решил уезжать. Устроился в компанию Arrival — русско-британский стартап, которым владеет Денис Свердлов, основатель Yota. Год поработал на нее из Москвы. Потом компания меня перевезла по рабочей визе.

Сегодня две главные точки в мире софта и дизайна — это Кремниевая долина и Россия. Поэтому европейская цифровая компания, которая нанимает русских, очень выигрывает с точки зрения денег и качества продукта. В Европе диджитал не очень классный и дорогой. После Брекзита Британия планирует упростить въезд для иностранных сотрудников цифровых компаний, так что вероятно скоро переезд сюда станет проще.

Прошло почти пять лет, как я в Сингапуре. Но это экватор — вечное лето, солнце круглый год встает и заходит в одно и то же время. Из-за этого в памяти не остается никаких засечек и кажется, что все это время — просто затянувшееся лето 2016 года, когда я переехал. Сложно вспомнить, что и когда происходило, я запросто могу перепутать события четырех- и двухлетней давности. В какой-то момент я даже начал скучать по московской слякоти. Второй минус — я вижу родных и друзей в лучшем случае раз в год. Но это заставляет ценить близких еще сильнее.

А теперь о хорошем. Классный дизайн города! С самых первых минут, когда оказываешься в аэропорту Чанги, тебя окутывает уют. Вот ты прилетел, идешь по коврам на полу, подносишь палец к сканеру, ворота открываются — и ты дома. Никаких очередей и хмурых контролеров. На улице кругом зелень и чистота. Чисто в общественном транспорте, на остановках и в парках. Граница между жильем и улицей стирается.

Затем ты сталкиваешься с министерствами, банками, больницами, страховыми компаниями, риелторскими агентствами — и, о чудо, все это работает суперчетко и слаженно. Все тебе рады. Это очень непривычный и удивительный опыт. За эти годы я ни разу не попадал в «бюрократические круги ада», не чувствовал беспомощность — на все мои запросы всегда приходили вежливые и обстоятельные ответы.

Экспаты живут комфортно — здесь хороший уровень жизни, который позволяет не переживать о деньгах и куче бытовых проблем. Работая в Сингапуре, ты сам платишь налоги, но процесс занимает одну минуту. Ты можешь оплатить всю сумму сразу или частями в течение года без каких-либо процентов. Это круто.

Здесь не страшно ходить в любое время, в любом районе. Мой коллега на днях забыл пристегнуть велосипед в центре города и благополучно забрал его через три недели на том же месте. В других странах я постоянно начеку, а здесь «я в домике».

Компания, где я работаю, изначально украинская, но у нас, конечно, работают местные ребята — это приятные в общении, трудолюбивые и ответственные люди. Скромные и добрые.

У компаний есть квота на найм иностранцев. Но активно нанимая из-за границы и игнорируя местные кадры, можно попасть в черный список. Так что возможности переезда несколько ограничены. Моя рабочая виза привязана к компании, где я работаю. Если меня уволят, то по окончании контракта я смогу оставаться в Сингапуре еще месяц по краткосрочной визе. Я имею право за это время устроиться в другое место. И уже новый работодатель сделает мне рабочую визу.

Моя история очень тель-авивская по духу. Я не была дизайнером и иллюстратором, до того, как приехала в Израиль. Я вообще никогда не училась на иллюстратора. Приехала в Тель-Авив после того как получила социологическое образование, чтобы отдохнуть и подумать. 10 месяцев играла здесь на саксофоне в музыкальном колледже. За это время решила полностью изменить свою жизнь. Взяла пару онлайн-курсов по Photoshop и иллюстрации и решила — ну все, я готова. Написала в Facebook в группе Secret Tel Aviv, где сидят все экспаты, что у меня нет опыта, но я готова делать все бесплатно. Мне ответило очень много людей, причем с предложениями о работе за деньги. Тель-Авив хорош тем, что тут много маленьких стартапов, которые не готовы много платить, но хотят нанять неопытных людей и расти вместе с ними — это потрясающая возможность. Так и получилось. Я без портфолио стала дизайнером в компании, где мне нужно было делать все — от лендинга до визиток и медиакита. Это была лучшая школа. Были задачи, я не знала как их решать, но искала ответы — и им нравился результат.

Через год я уже устроилась в Wix, крупнейший израильский стартап. Там в процессе работы поняла, что мне больше нравится иллюстрация. Свои работы я выкладывала на Dribbble, и в какой-то момент меня позвали в Lemonade — международную компанию, в которой весь дизайн строится вокруг иллюстрации. Через месяц я стала там главным иллюстратором.

В Израиле рабочие отношения совсем неформальные. Не страшно ничего спросить у любого начальника, нет вертикальной иерархии. Сначала для меня это было сложно — я привыкла думать, что начальника нужно опасаться. Но израильских начальников это, наоборот, смущало, они не понимали, отчего я такая запуганная. Это наша российская радиация — распространять вокруг себя напряжение. Здесь ее нужно отключать и избавляться от синдрома отличницы.

Но у местного расслабленного подхода есть и негативные стороны — в работе постоянно бардак, все очень неспешно, на авось, нет систематизации процессов. Израиль называют страной стартапов. И действительно, тут такое мышление — они умеют начинать новые дела, а потом продавать их за границу, чтобы там все довели до ума.

В Израиле люди не умеют сосредоточиться и сделать все четко. Даже самые старательные работники здесь не доходят до уровня организованности среднего россиянина. Зато в России другая крайность — мы перфекционисты и не умеем получать удовольствие от процесса. Для хорошего результата нужно и то, и другое — быть креативным в начале и четким в конце.

Рядовые дизайнеры обычно начинают с 10 тысяч шекелей в месяц (230 тыс. руб.), потом получают 14–20 тысяч. На позиции менеджера можно получать и за 30 тысяч. Налоги тут прогрессивные и очень большие. В стартапах и технологических компаниях есть отчисления из зарплаты в образовательный фонд, которые ты можешь забрать по истечении шести лет для повышения квалификации или просто для своих нужд — такая приятная «плюшка».

Людям еврейского происхождения Израиль предоставляет гражданство. Есть множество программ, помогающих эмигрировать.

Еще один совет тем, кто хочет переехать и найти здесь работу: на собеседованиях важно показать, что у тебя нет завышенного эго, что ты простой открытый чувак, с которым приятно иметь дело и который готов учиться и развиваться. Человеческие качества тут имеют большее значение, чем профессиональные.

Китай сейчас — это как США и Япония в 80–90 годах. Бурный рост экономики, сравнительно легкий вход, огромное количество возможностей, нехватка опытных и талантливых сотрудников.

В Китае очень высокий культурный и языковой барьер, хотя в целом с людьми приятно работать. Здесь демонстрация своего эго считается плохим тоном. В компаниях все сотрудники, включая руководителей, ведут себя скромно, вежливо и дружелюбно. Агрессии или намеренного неуважения не встретить. Второе отличие от России — отсутствие упертости. Китайцы гибкие, с ними легко договориться. К плюсам я бы еще отнес тимбилдинги: частые ужины, совместные мероприятия на выходных и особенно поражающие своими масштабами новогодние корпоративы.

Люди в Китае прагматичны — фокусируются на выполнении бизнес-задач, а не на своих принципах или личном мнении. Такой подход помогает достигать удивительных результатов в кратчайшие сроки. Но это и минус, их не особо интересуют искусство или культура — только бизнес. Система государственного образования не поощряет свободомыслия или креативного мышления. Клиенты в Китае постоянно сравнивают мой дизайн со своими конкурентами. Непросто утвердить что-то оригинальное. Я трачу кучу времени, объясняя, почему то или иное решение не хуже, чем у Apple. Расти карьерно, не говоря хорошо по-китайски, очень сложно — скорее всего вы будете заперты в одной иностранной команде и не сможете продвинуться. Многие уезжают, но у кого-то получается перейти в другую иностранную компанию.

Есть одна странная особенность — в Китае не любят говорить «нет» или переспрашивать. Я слышал, что это из-за боязни «ударить в грязь лицом». В беседе вы можете 10 раз переспросить «Все понятно?», вам 10 раз ответят «Да». А потом окажется, что ничего не было понятно. Поэтому, в работе нужно пристально следить за прогрессом и все перепроверять. Китайские коллеги замечают, что при обсуждении проектов я задаю слишком много вопросов.

В самом начале было сложно вписаться. Шэньчжэнь — футуристический город, куда многие приезжают из деревень. Несмотря на роскошь, изобилие и богатство здесь все еще остались «деревни», по сути гетто — тесные, бедные, грязные районы. Вот туда меня в самом начале и заселили. У меня был культурный шок, и я чуть было не уехал обратно. Но в итоге быстро переехал в место получше и постепенно начал осваиваться. В Китае любят иностранцев и проявляют к ним интерес. Местные опасаются нашей предвзятости — но если покажешь, что уважаешь их народ, культуру, да еще и учишь язык, наверняка добьешься их расположения.

В среднем оклады рядовых сотрудников в три-четыре раза выше Российских, но и стоимость жилья, продуктов значительно выше. После переезда качество моей жизни улучшилось, я наконец-то смог откладывать деньги и регулярно путешествовать. Кстати, в Китае сильно отличается система поощрений. Ежемесячная зарплата может быть не такой большой, зато годовой бонус может составлять 3–5 ежемесячных зарплат, а иногда и все 10.

Раздражает, конечно же, интернет. VPN для иностранцев обязателен. Китайские сервисы работают мгновенно, а вот что-либо иностранное, за исключением сервисов Apple, в лучшем случае будет работать очень медленно. Другой негативный момент — в Китае нужно изучать китайский. Мало что переведено или подготовлено для иностранцев. Как правило, китайские приложения нельзя переключить на английский язык. А некоторые сервисы требуют китайский ID — иностранцы просто не могут ими воспользоваться. Сотрудники в сферах обслуживания могут не знать даже простейших английских слов. Почти ни в какой службе поддержки нет англоговорящих людей. Не во все гостиницы можно заселиться иностранцам. Зато все электронное, современное, автоматизированное, а общественный транспорт — просто утопичный.

В Китай я попал случайно, можно сказать, по ошибке. С юношества я мечтал работать в США, в Кремниевой долине — учил английский, наработал неплохое портфолио. Но когда начал искать возможности, мне вежливо отвечали, что процесс создания рабочей визы настолько затратный и долгий, что начать его они не могут. Однажды я случайно отправил резюме на вакансию в Китай — и мне пришел короткий ответ: «Готовы ли вы переехать в Шэньчжэнь?» Я никогда не слышал про этот 12-миллионный город. Сначала расценивал эту возможность как короткое приключение, но в итоге оно повлияло на всю мою жизнь.

Если не учитывать текущую ситуацию с эпидемией — технически переехать сюда очень легко. Главное требование — наличие высшего образования. В остальном — юрист не нужен, лотереи нет, ждать не надо. Несмотря на легкий въезд получить постоянный вид на жительство или гражданство в Китае практически не возможно.