Почему я считаю, что «биохакинг» может убить

Подробный разбор статьи о «биохакинге» от медицинского эксперта Андрея Василькова.

Специально для Telegram-канала «Беспощадный пиарщик» кандидат медицинских наук и эксперт Федерального ме­ди­ко-би­о­ло­ги­чес­кого агентства Андрей Васильков дал развёрнутый комментарий на тезисы о системном улучшении здоровья, описанные Сергеем Фаге. Научным рецензентом выступил доктор медицинских наук и специалист по нейрофизиологии.

Совсем недавно мне на глаза попалась статья Сергея Фаге, ставшая очень популярной. «Последние 4-5 лет я занимаюсь биохакингом тела и разума с помощью логики и научного подхода», — так начинается его увлекательная история.

Сергей проделал интересную работу в роли естествоиспытателя. Он использовал современные маркеры диагностики и скрупулезно описал все наблюдаемые изменения. Это ценный опыт, как и данные любого натурного эксперимента, но дьявол кроется в деталях.

Будучи врачом по образованию, я решил написать подробный разбор этого материала. С первых строк стало очевидно, что методология эксперимента Фаге местами выглядит сомнительно, а участие в подобном (пусть и добровольное) все опрошенные мной врачи считают крайне опасным.

Поэтому хочется добавить подпись к его статье: «Все трюки выполнены застрахованным каскадёром, не пытайтесь повторить их дома». Ведь многие захотят попробовать — вот что пугает.

В истории медицины есть множество случаев, когда врачи ставили эксперименты на себе и двигали науку ценой своей жизни. Обычно они осознавали риски и просто считали такую жертву необходимой. Сергей же полагает, что таким образом продлит свою жизнь и улучшит её качество, что и советует делать другим. Он рассматривает происходящее как инвестиции в своё здоровье, и в этом я вижу ключевое заблуждение.

Основная методологическая проблема биохакинга в том, что для оценки изменений в любой системе необходимо быть за её пределами. Сергей экспериментирует на себе и сам же сравнивает свои показатели, в том числе и абсолютно субъективные.

В частности, он принимает антидепрессанты и другие психоактивные вещества, после чего пытается оценивать общее состояние и свои психоэмоциональные показатели. Их динамику он считает заслугой медитации и психотерапии, сильно недооценивая роль лекарственных препаратов. Получается так же, как в известном историческом анекдоте о гениальных мыслях.

Есть разные точки зрения на то, с кем происходила описываемая ниже история и была ли она вообще. В популярной версии персонажем этого анекдота указывают физика Роберта Вуда (он в том числе экспериментировал на себе с, как сейчас бы сказали, «веществами»).

По другим данным, это слегка изменённая история из жизни офицера Герберта Робинсона. Он как раз любил посещать опиумные курильни во время службы в Бирме, а Вуд, подбадриваемый своим наставником, экспериментировал в основном с гашишем.

Однажды Вуд (или Робинсон) решил испытать на себе действие опиума. Экспериментатор отметил, что в одурманенном состоянии его мозг посетили гениальные идеи. Накурившись, он родил их во множестве, вот только придя в себя, забыл всё напрочь.

Он повторял опыт снова и снова. Почти каждый раз испытывал ощущение прозрения. Ему открывались тайны вселенной, но он не мог вспомнить ни одной с ясным рассудком. Ценой невероятных усилий во время очередной попытки он сумел нацарапать на клочке бумаги мысль, которая казалась ему чуть ли не божественным откровением. Затем, с трудом разобрав свой же почерк, он прочитал: «Банан велик, а кожура — ещё больше!».

Оба экспериментатора тщательно протоколировали результаты. В своих трип-отчётах они отмечали «небывалый подъём и улучшение жизненных показателей», описывали массу удивительных эффектов, невольно пропагандируя свои увлечения. Они искренне считали, что занимаются благим делом: расширяют сознание и пробуждают скрытые ментальные резервы.

Опытом Робинсона заинтересовался Оруэлл, а записи Вуда вообще вошли в медицинскую литературу, подняв огромную волну опасных увлечений. Масса подражателей бросились пробовать «вещества» с медитацией и без и наперебой делились опытом.

Все эти снадобья считались тогда «практически безопасными», «не вреднее кофе». Сегодня мы знаем о реальных последствиях их приёма, но продолжаем питать иллюзии в отношении новых психоактивных препаратов.

Вы считаете модафинил и эсциталопрам безвредными? Так и опиум с гашишем тоже в своё время не считали чем-то опасным. Множество монографий и статей также были посвящены регулярному использованию кокаина, морфина и прочих весёлых компонентов.

Эти препараты безо всяких сомнений выписывали даже детям. Сейчас в это трудно поверить, но было время, когда все они рекламировались как «совершенно безопасные».

Например, вещество диацетилморфин, синтезированное в 1874 году, обладало мощнейшим обезболивающим действием. Согласно отчёту директора исследовательских программ фирмы Bayer Генриха Дрезера, опробовавшего его на себе, препарат оказался сверхэффективным.

Поэтому до проведения полноценных исследований Bayer успела произвести и поставить в 22 страны более тонны «панацеи от боли», названной героином. Позже было замечено, что препарат помогает от кашля и вызывает очень приятную эмоциональную реакцию. Поэтому он стал выпускаться в виде сиропа для удобства приёма детьми. «Ваш ребёнок плачет? Дайте ему Heroin от Bayer!». Сегодня за такую рекламу фирма получила бы тонну исков.

Тот же модафинил, который используется энтузиастами «для улучшения памяти» без медицинских на то показаний, сейчас уже не применяется в лечении дефицита внимания из-за частых кожных аллергических реакций.

Систематический обзор исследований этого препарата показал, что большинство тестов выявило незначительное улучшение внимания и памяти, а некоторые тесты зафиксировали ухудшение этих показателей. Эффективность модафинила вообще под большим вопросом, а вот негативные эффекты вполне очевидны.

Часть положительных эффектов от приёма модафинила и его предшественника — метилфенидата — связывают с улучшением настроения и общего самочувствия. Фармакологический анализ показал, что они действуют на те же мишени, что и кокаин — на дофаминовые рецепторы в головном мозге.

Их стимуляция активирует нашу «внутреннюю систему поощрений» и вызывает то незабываемое ощущение могущества, прилива сил и эйфории, которые толкают человека на подвиги — от бейсджампинга до биохакинга. Прослеживается некоторое сходство с «героиновой» историей.

Также вызывает вопрос целесообразность блокирования серотониновых рецепторов с помощью эсциталопрама (основной эффект — повышение настроения, снижение тревоги) и солей лития (профилактика биполярных расстройств настроения) для улучшения когнитивных функций.

Состояние тревоги — это не какой-то «баг» в организме, как считает Сергей. Биологическая роль тревоги заключается в коррекции поведения, повышении адаптивности. Если возник сбой, и уровень тревожности «зашкаливает», психиатр может назначить вышеперечисленные средства для его возврата к норме. Дальнейшее же уменьшение нормальной ситуативной тревожности у здорового человека приведёт к снижению адаптации в ряде жизненных ситуаций в целом.

Помимо отсутствия доказательств того, что мозги от успокоительных будут лучше соображать (как правило, наоборот), нежелательны и комбинации этих препаратов между собой, а эсциталопрама и других антидепрессантов — с модафинилом. Это равнозначно тому, как если бы вы в машине жали сразу на газ и на тормоз, радуясь при этом плавности движения.

Научные методы сильно продвинулись с конца 19 века, объем знаний также увеличился многократно. А вот люди совершенно не изменились. Одни используют свои знания, чтобы обмануть доверчивых, а другие рады быть обманутыми. На этом построены целые финансовые империи.

Сначала человеку рекомендуется принимать стимуляторы с утра, чтобы «придать себе жизненных сил». Все мы устаём и рады почувствовать себя бодрее ценой минимальных усилий. Вот только общую цену подобной практики, как правило, не осознаём. Человек начал принимать один условно безвредный препарат? Всё, дверь открыта. Теперь он готов к большему.

Точно так же в форме совета добавляются седативные на ночь, чтобы «обеспечить здоровый и продуктивный сон». Иногда человек сам начинает проявлять инициативу, как это делает Сергей. Итог получается один: с утра центральную нервную систему разгоняют пинками, а к вечеру так же грубо тормозят.

Сердце стучит как двигатель неопытного водителя, играющегося с оборотами, а мозг работает как разогнанный процессор под стаканом с жидким азотом — очень быстро, но временами «глючно». Согласитесь, это не похоже на ключ к долгой и продуктивной жизни.

Современные средства визуализации данных могут быть очень наглядными, но красивые диаграммы ещё не гарантируют достоверности картины. Очень часто в инфографике приходится упрощать. Кроме того, нужно уметь замечать ошибки и правильно интерпретировать результаты. Наш мозг этого не любит и старается избавиться от работы: «Вот красивая картинка на хорошем ресурсе, на неё и буду ориентироваться».

Чтобы убедить человека в эффективности нового режима питания (сна, труда, отдыха — словом, любых изменений), ему предлагается выполнить ряд измерений. Даже в общепризнанных методах лабораторной диагностики трактовка бывает неоднозначна.

Например, нормальные значения считаются требующими коррекции из-за использования значений оценки сигмальных отклонений. При этом несколько процентов абсолютно здоровых людей могут иметь формально «ненормальные» показатели. В специфических же методах и фитнес-тестах, не проходивших клинической апробации, много фантастики, причём абсолютно ненаучной.

Сергей пытается использовать объективные показатели для контроля состояния здоровья, но их выбор крайне странный, как и интерпретация результатов. В его эксперименте есть современные маркеры вроде ЛП(А) — комплекса из липопротеина низкой плотности и аполипопротеина.

Его считают приоритетным показателем при выявлении атеросклероза, ранних и тяжелых форм развития ишемической болезни сердца. Поэтому ЛП(А) действительно стоит контролировать, особенно если сам себе назначаешь диету.

Сергей же пишет: «Все показатели, кроме Lp(a), в пределах нормы». Его не смущает, что самый значимый показатель у него как раз повышен (183 нмоль/л, что примерно эквивалентно 0,51 г/л). Значения выше 0,3 г/л указывают на высокий риск развития атеросклероза.

Одновременно Сергей делает массу странных анализов. Например, пресловутое измерение процента жира в организме. Его предлагается выполнять путём измерения электрического импеданса — полного сопротивления электрическому току в межэлектродном пространстве.

В одних случаях электроды расположены в ногах («умные» весы), в других — совмещены с пульсовым датчиком (например, на руле велотренажёра). Такой прибор честно измеряет импеданс того, что к нему приложили, но никакого отношения к процентному составу всего тела эти показатели не имеют. Здесь абсурдно всё — от постановки задачи до метода её решения.

Ещё Сергей зачем-то измеряет, а затем героически снижает уровень ртути в крови. Её минимально опасные концентрации в три тысячи раз выше приведённых им изначальных значений. То есть у него сразу всё было в порядке. Сотые доли нанограмм ртути на миллилитр вообще не имеют никакого клинического значения. Хоть 0,01, хоть 0,09 нг/мл — совершенно без разницы.

Референсный уровень ионов ртути в крови — 50 нг/мл. Он определён токсикологами на основании многолетних исследований. Всё, что ниже этого уровня, — безопасные значения и исключительно транзиторный эффект. Условный ноль, потому что абсолютный недостижим. Просто можно так увлечься, что выйти за пределы обнаружения какой-то методики.

В незначительных количествах ртуть всегда находится в воздухе и вдыхается нами, поскольку испаряется из земной коры. Также она попадает в атмосферу и в воду с различными загрязнениями, но это не повод для тревоги. Важны количественные показатели.

Нетоксичных веществ вообще не бывает. У всего есть свой класс токсичности — даже у мела и поваренной соли. Вопрос лишь в дозе, при которой наступают негативные эффекты. Наш организм постоянно обменивается с окружающей средой и стремится поддерживать постоянство внутреннего состава. Главное — не мешать ему в этом.

Ещё одна важная деталь: ртуть в крови определяют при подозрении на отравление органическими соединениями ртути (в частности, метилртутью). Если есть подозрение на отравление неорганическими соединениями ртути, то требуется измерять её концентрацию в моче, так как анализ крови не даст клинически значимых результатов.

Если нечего делать, то можно найти сколько угодно других «страшилок», помимо ртути: кадмий, свинец, мышьяк. Потом можно вспомнить, что есть ещё нестабильные изотопы. Измерить концентрации в плазме или цельной крови радиоактивного йода, кальция — да хоть урана.

В полёте фантазии легко дойти до органики. Нет, на органику жизни уже не хватит, даже 120-летней. Существуют тысячи соединений только третьего и четвёртого классов токсичности. Как же узнать их концентрацию в крови? В моче? В спинномозговой жидкости? В слёзной? В слюне? В поте? В биоптате из левой пятки?

Правильный ответ — по показаниям. Для каждого исследования есть обоснованный набор медицинских показаний. К примеру, анализ на концентрацию ртути в биологических жидкостях и производных эпителия проводится при подозрении на отравление ртутью и при оценке токсического воздействия производственных факторов. Конечно, технически можно выполнить хоть тысячи исследований безо всяких показаний. Любой каприз за ваши деньги.

Интересна ситуация и с блокированием эстрогеновых рецепторов гипофиза, которое практикует Сергей. Да, при этом будет наблюдаться увеличение уровня тестостерона. Однако его высокий уровень либо «отключает» мозги, сводя на нет все усилия по улучшению когнитивных функций, либо избыток постепенно переведётся в метаболит с противоположным действием — в женский половой гормон эстроген.

Противоположным эффектом (или по-научному — антагонизмом) обладают препараты, снижающие уровень сахара (метформин) и гормонов щитовидной железы, которые выступают мощным гликемическим стимулятором (вызывают повышение уровня сахара в крови).

Эти гормоны, кстати, ответственны также за снижение уровня жировых запасов и массы тела в целом. Следовательно, контроль за весом и процентом мышечной массы, которые Сергей ставит в заслугу своим тренировкам, могут быть следствием не его силы воли и интервальных физических нагрузок, а «разогнанной» щитовидной железы.

Сергей не осознаёт реальных последствий самолечения, которое он называет биохакингом. Поэтому он также принимает гормон роста без медицинских показаний и в возрасте старше 30 лет, когда скелет уже полностью сформирован. Это крайне опасная практика.

Наиболее частые побочные явления как раз соответствуют описанной Сергеем картине:

Приём гормона роста сложно контролировать, поэтому передозировки вполне возможны. В дальнейшем они грозят инсулиновыми пиками, повышением артериального давления, увеличением размеров внутренних органов и акромегалией (скелет-то расти не будет), а также инсультом. Сергей писал, что хотел бы снизить риск развития инсульта, но сам лишь повышает его.

Для системного подхода необходимо видеть все возможные эффекты и взаимодействия, которые с увеличением количества значимых факторов множатся в геометрической прогрессии. Избавляясь от такой длительной и кропотливой умственной работы, мозг ищет способы упрощения картины мира.

От этого страдают и все студенты-медики, вынужденные разбираться в многочисленных цепочках метаболических реакций, эффектах гормонов, механизмах активации мембранных и внутриклеточных рецепторов. Мозг пытается уйти в «глухую оборону» от подобной информационной перегрузки, используя стереотипы в виде категоричных суждений (белое-черное, хорошо-плохо).

Сергей в статье постоянно оперирует понятиями «вредно-полезно», не осознавая взаимосвязи биохимических процессов. Для него сахар — это плохо. Люди действительно стали употреблять слишком много углеводов, и это проблема.

Однако банальная рекомендация снизить их потребление до оптимального уровня у Сергея выглядит радикальным манифестом: «Не употреблять сахар ни в каком виде. Сахар — яд. Специалисты по питанию спорят о многом, но сходятся в одном: сахар чрезвычайно вреден для здоровья».

Простые и сложные углеводы, различные типы сахара — важные компоненты питания. Без них ни физические тренировки, ни интеллектуальная деятельность не будут достаточно результативными.

В качестве примера неоднозначности рекомендаций «специалистов по питанию» рассматривается биография основателя низкоуглеводного питания — Роберта Аткинса. Начав применять диету имени себя, он действительно сбросил вес со 116 до 88 килограмм. Состояние его сердечно-сосудистой системы, по мнению личного врача, улучшилось. Однако в 71 год он перенёс первую остановку сердца. На момент смерти в 72 года его масса составляла 117 кг.

Кто помнит, как раньше категорично «врагами человека» такие специалисты называли соль, холестерин, мясо, вино — да что угодно. Вот кетогенная диета, по мнению Сергея, — это хорошо, а нюансы не имеют значения. Между тем среди её рисков: развитие инсулинорезистентности, почечной дисфункции, снижение уровня тестостерона и уменьшение эффектов пищевых волокон на стимуляцию моторики кишечника.

Использование научных терминов ещё не означает научной формулировки цели. Для наращивания мышечной массы достаточно регулярных тренировок (95% вклада) и обогащённого белком рациона (5% вклада). Последнее не строго обязательно.

Майкл Гордон Питерсон (более известный под псевдонимом Чарльз Бронсон) более 30 лет провёл в тюрьмах строго режима, находясь преимущественно в изоляторе. Не имея доступа к спортивному инвентарю и питаясь только тюремной баландой, он оставался одним из самых сильных людей.

Питерсон расшвыривал охранников как кегли и порой хватал пару рядом стоящих вместо гантелей. Секрет? Никакого секрета. Просто он ежедневно делал простые и эффективные упражнения.

Уровень же инсулина и факторы роста имеют очень косвенное отношение к развитию рака. Из статьи о биохакинге складывается впечатление, что у Сергея сильный страх онкологических заболеваний и лёгкое отвращение к физкультуре.

Деловые люди очень любят стимуляторы, как минимум — кофе. Однако стимуляторы не дают выигрыша во времени. Они лишь позволяют срочно выполнить какой-то ограниченный объём работы, несмотря на усталость. После стимуляторов нужно дольше восстанавливать силы, каждый день их применять неэффективно. В какой-то момент сработает защитный механизм и наступит запредельное торможение. Вы когда-нибудь засыпали после очередной чашки кофе?

Сергею же вдоволь спать не даёт волшебное кольцо. Технически Oura Ring — это пульсоксиметр, простейший прибор для непрямого измерения пульса и уровня насыщения кислородом капиллярной крови. Фотодетектор с Bluetooth, если совсем уж просто.

Это модное устройство роднит с медицинскими приборами только его высокая цена. Выдаваемые показания имеют неизвестную погрешность (то есть точность значений на совести производителя, клинической апробации не было).

Формально по колебаниям ЧСС (частоты сердечных сокращений) действительно можно увидеть переход между REM- и non-REM-стадиями сна, но достоверность такого метода неизвестна. Скорее всего, она очень низкая, поскольку в медицинских исследованиях для определения фаз сна и оценки его общей структуры требуется одновременно использовать как минимум три методики: ЭЭГ, ЭОГ и ЭМГ (электроэнцефалограмма, электроокулография, электромиограмма).

Поэтому, например, сложно интерпретировать приведённые Сергеем скриншоты, на которых отмечается нарушение структуры сна. В норме медленный или глубокий сон длится менее 90 минут сразу после засыпания, если не было предварительной депривации сна. Удлинение фаз или циклов сна до более чем 90 минут может объясняться несовершенством методики измерения, индивидуальными особенностями человека или следствием нейрогуморальных нарушений.

Ещё интереснее низкая вариабельность сердечного ритма во сне, которую Сергей не смог интерпретировать. Для полноценного отдыха характерно повышение этого показателя в фазах глубокого сна. Снижение вариабельности — ранний фактор риска кардиологических проблем.

Конечно, у Сергея есть и адекватные советы. Например, он рекомендует: «Каждое утро просыпайтесь в одно и то же время». Это называется режим. Ещё Иван Петрович Павлов писал: «Нет ничего более властного в жизни человеческого организма, чем ритм. Любая функция, в особенности вегетативная, имеет постоянную склонность переходить на навязанный ей режим».

Про питание Сергей пишет: «Также я стараюсь держать себя в диетическом кетозе». Думаю, он сильно заблуждается насчёт состояния кетоза и необходимости в нём пребывать.

Также Сергей рекомендует голодать: «Я практикую циклическое голодание: три-четыре дня в неделю ем только один раз в день. Можете поискать в интернете "циклическое голодание", есть много исследований, подтверждающих, что эта методика очень полезна».

У любой методики есть свои показания и противопоказания. Например, голодание показано при остром панкреатите и противопоказано при гастрите. «Очень полезного голодания» не может существовать в принципе.

«В 2016 году человеку, обнаружившему, что голодание через процесс "аутофагии" очищает организм от раковых клеток и улучшает иммунную систему, даже выдали Нобелевскую премию по медицине», — пишет Сергей. Тут он делает свои выводы из работ профессора Ёсинори Осуми.

Учёный доказал, что клеточные механизмы аутофагии (или самопоедания) помогают клеткам пережить голодовку. Во время дефицита питательных веществ они растворяют часть собственных белков и даже органелл, таким образом обновляясь.

Раковым клеткам аутофагия особенно помогает выжить в условиях нарушенной трофики (совокупности процессов клеточного питания — vc.ru) и длительного голода. Поэтому опухоль и её метастазы часто продолжают существовать в условиях, когда здоровые ткани уже предельно истощены и отравлены химиотерапией. Если бы голод эффективно препятствовал развитию онкологических заболеваний, то бороться с ними было бы крайне просто.

Cергей похож на капризного ребёнка, который не хочет кушать и ищет тому оправдания. Почему бы не начать считать, что с обычной едой вдруг что-то стало не так? Например, гликемический индекс у неё неправильный или она не вполне органическая, генномодифицированная, промышленно обработанная — в общем, вредная.

Окрылённый этой мыслью, прогрессивный человек глотает очередную пригоршню препаратов, искренне считая, что так он обеспечивает полноценное питание и открывает дорогу в светлое будущее трансгуманизма.

Знаете, сколько было попыток заменить еду чем-то «более сбалансированным»? Я сбился со счёта. Они предпринимаются как минимум с 19 века и всегда находят массу последователей. Однако практикующие врачи смотрят на них с большим сомнением. Хотя бы потому, что им приходится переводить людей на парентеральное (через вену) питание — например, после ожога и стеноза пищевода.

Под контролем врачей людям вливают идеальный набор аминокислот, эмульсии «правильных» жиров, растворы разных углеводов и электролитов, постоянно контролируют десятки параметров. Несмотря на это, у таких пациентов часто развиваются тяжёлые осложнения. И что самое печальное — наблюдается снижение когнитивных функций и нарушение гемопоэза (процесса образования крови — vc.ru).

Процесс питания крайне сложный, физиологически он завязан на множество раздражителей. Если говорить по-простому, то для полноценного пищеварения крайне важно есть с аппетитом.

Не представляю, как можно с аппетитом есть что угодно, если постоянно думаешь о количественных показателях пищи. Считаешь калории, сравниваешь гликемические индексы, мечтаешь получить распечатку молекулярного состава. С такими мыслями и лучшие блюда будут плохо усваиваться, что только убедит экспериментатора в неполноценности еды и мнимой необходимости принимать БАДы.

Про БАДы тоже можно написать отдельную статью, и не одну. Отмечу только, что их состав очень непостоянен и часто не соответствует указанному на этикетке даже в десятом приближении. Я бы разделил всё множество БАДов на две категории: не содержащие действующих веществ в значимых дозировках и имеющие слабо контролируемый состав.

Эти категории пересекаются. В лучшем случае, принимая БАДы, вы просто выбросите деньги на ветер. В худшем — получите непредсказуемые результаты. Гораздо эффективнее потратить деньги на еду и сделать свой стол разнообразнее.

Даже если результаты медицинских исследований были опубликованы в рецензируемых журналах, эти статьи ещё нужно уметь интерпретировать и сопоставлять с другими. Иными словами, быть специалистом в этой области.

Теоретически можно не делать это самому, а довериться «команде из очень высококвалифицированных медиков-исследователей». Вот только слушать разных врачей и самому делать выводы — чревато как минимум полипрагмазией. Это одновременный приём плохо совместимых препаратов.

Такая ситуация нередко возникает, когда пациент не сообщает врачу о других имеющихся у него назначениях или самостоятельно дополняет их. Врачи стараются не делать множество назначений одновременно. Иначе учесть совместимость препаратов будет невозможно, особенно в случае сочетания с БАДами.

Обычно эксперты крайне осторожно отвечают на вопросы и поясняют, что стоит уточнить массу деталей. Ответ врача на любой вопрос зависит от контекста, а для этого необходимо знать картину в целом и наблюдать пациента.

Наверняка Сергей задавал разным врачам отдельные вопросы, собирал ответы в кучу и делал выводы самостоятельно. Результат — опасный эксперимент с красивым названием и гремучая смесь из фактов и домыслов в его статье.

Авторитетность мнения — самый низкий уровень доказательности. Бывает, исключительно талантливые учёные «дают маху», и потом это оборачивается неприятными последствиями на много лет. Все мы люди: с удовольствием заблуждаемся сами и пытаемся в чём-то убедить других, чтобы через их отклик больше увериться самим.

Например, когда нобелевский лауреат Лайнус Полинг фактически бросил заниматься химией и стал испытывать страх смерти, он купился на письмо афериста, выдававшего себя за врача из Австралии. Аферист предложил ему «простой способ продуктивного долголетия» — как раз такой, о котором мечтал Полинг.

В результате маститый учёный стал всем рассказывать, как он принимает аскорбинку до 14 грамм ежедневно. Это при физиологической потребности в 0,1 грамм, вполне покрываемой при нормальном питании без дополнительного приёма препаратов.

Полинг так воодушевился своей панацеей, что советовал принимать аскорбиновую кислоту в совершенно безумных дозировках как лекарство и средство профилактики всех болезней (от простуды до рака). Мнение практикующих врачей и биохимиков им игнорировалось, да и сами пациенты ехидно комментировали критиков. Мол, если вы не согласны, то сначала покажите свою медаль от Нобелевского комитета.

В итоге анализ исследований с участием сотен тысяч людей не показал позитивного влияния витамина C на снижение смертности от рака, сердечно-сосудистых и других заболеваний, вопреки воззрениям Полинга. Оценивайте аргументированность суждений, а не авторитет их автора.

Обывателю проще, чем исследователю. Он не занимается поиском научной истины, а просто хочет занять выигрышную позицию в споре. Практически на любой тезис можно привести «пруфлинк» или же опровергнуть утверждение — также с умным видом и со ссылкой на авторитетный источник.

Ежегодно публикуются миллионы статей в профильных журналах и десятки миллионов в научно-популярных. В этой бездне можно найти отдельные данные, которые согласуются с какой угодно точкой зрения. Просто уровень доказательности у них будет разный. Но кого это волнует в интернет-баталиях?

Ещё в дискуссии (если она хоть немного научная) важно видеть нестыковки и оценивать не только качество приведённого исследования, но и его интерпретацию вашим собеседником. Часто авторы исследования пишут совсем не то, что от их имени говорит журналист или непосвящённый читатель.

К сожалению, между исследователями и обывателями обычно лежит настолько огромная квалификационная пропасть, что её размеры не оценить ни с одной, ни с другой стороны. Поэтому неспециалист просто замечает в какой-то умной статье знакомые слова, находит удобные цифры и с сияющим лицом кидает ссылку: «Вот, полюбуйтесь! Я говорю, и у Ленина так написано!».

В общем случае требуются годы анализа и множество исследований, чтобы появились основания хотя бы обоснованно предполагать наличие взаимосвязи между чем-то и чем-то. Например, между определённым соединением и заболеванием, лекарством и эффектом от его приёма. Иначе это просто отдельные наблюдения, а их трактовка носит вероятностный и субъективный характер.

У персонализированной медицины потрясающий потенциал, и ей наверняка будет отводиться большая роль в светлом будущем. Однако в суровом настоящем она стала очередным способом сделать сомнительные назначения.

Даже если экспрессия этого гена идёт полным ходом и кодируемый им белок синтезируется в больших количествах, то всё равно ещё идут споры о том, какие заболевания с ним связывают и требуются ли какие-то другие факторы для развития патологического процесса.

К примеру, белок аполипопротеин E (APOE) участвует в обмене холестерина и миелинизации нервных волокон. Долгое время считалось, что разновидность (аллель) AПОE-ε4 кодирует модифицированный белок, который и приводит к развитию болезни Альцгеймера. Однако в 2007 году было доказано, что в её развитии участвует также адаптерный белок, кодируемый геном GAB2, и, вероятно, многие другие белки или гены.

Поэтому если у вас обнаружили ген AПОE-ε4, это ещё не говорит о том, что вам грозит безумная старость. Такая оценка интересна для популяционной генетики и статистических исследований, а пациенту она просто даёт лишний повод для расстройства. Ну не заменит же он свою «потенциально опасную» аллель на другую и не сделает декапитацию в превентивных целях.

Генетика — прекрасная наука, но пользоваться её достижениями надо с умом. Персональная генетическая карта пока слабо помогает лечить более эффективно. Это инструмент отдалённого будущего. Сегодня она скорее даст врачу сырую пищу для размышлений, а вот пациенту постоянно размышлять о здоровье противопоказано.

Можно найти тысячи мнимых поводов почувствовать себя не вполне здоровым, а измерение всех возможных показателей сделать самоцелью и довести до абсурда. Подсчитывать, сколько волос выпало за сутки, сколько разных микроорганизмов обитает на квадратном сантиметре толстого кишечника и поверхности кожи, контролировать уровень астата в крови (а вдруг) и сдавать массу других анализов безо всяких показаний. Всё это будет странной попыткой решать несуществующие проблемы вместо реальных.

Автор начинает с краткой предыстории: «Раньше у меня было много проблем. Я был нервным, неуверенным в себе, местами интровертным, имел проблемы с лишним весом, концентрацией внимания, перепадами настроения, управлением гневом, прокрастинацией и прочими вещами, с которым сталкиваются многие из нас».

Все эти проблемы преимущественно психологического характера. После прочтения статьи Сергея складывается впечатление, что они никуда не делись — просто начали растворяться в других, надуманных.

Вспоминается, как талантливый популяризатор науки Ася Казанцева сделала пересказ стрессового поведения у животных.

Воздействие тока от этого не прекратится раньше, но гормоны стресса уже не окажут такого разрушающего влияния на здоровье.

«Моя цель проста: точечно управлять своей биохимией, чтобы повышать те физические и ментальные состояния, которые мне полезны», — пишет Сергей. Однако за деревьями он не видит леса. Сергей цепляется за отдельные показатели и радуется их изменению.

В то же время в медицинских исследованиях наиболее ценными оказываются не графики отдельных показателей, а общие жёсткие критерии. Такие как частота осложнений и итоговое влияние препарата на уровень смертности.

Иногда бывает, что препарат снижает какие-то потенциально опасные параметры, но повышает частоту летальных исходов на фоне его приёма. Долгосрочные эффекты от длительного приёма сразу нескольких препаратов, да ещё и в сочетании с БАДами обычно оказываются крайне негативными.

После прочтения статьи Фаге у меня создалось впечатление, что за броским термином «биохакинг» кроется попытка человека уйти от наболевших проблем. Для этого он назначает себе массу исследований и сильнодействующие препараты без реальных показаний.

«Думаю, популяризация моих методов может сильно повлиять на общество», — говорит Сергей. Полностью согласен. Последователи этой методики получат медикаментозные отравления, различные гормональные, метаболические нарушения и расстройства психики. Они нанесут чувствительный удар по своему здоровью и бюджету.

После публикации материал был дополнен комментарием Сергея Фаге.

Статья делает огромное количество предположений о наивности моего подхода безо всяких на то оснований. Проясню пару моментов из своего материала:

В общем, я принимаю безопасные препараты в безопасных дозах под постоянным медицинским контролем экспертов. Помимо этого обращу внимание, что автор пишет много «воды» только лишь для того, чтобы растянуть статью:

Также некоторые утверждения — например, про то, что необходимо контролировать Lp(a) диетой (он не контролируется диетой, поскольку является генетическим фактором) — указывают на то, что у автора просто нет необходимых медицинских знаний.

Я понимаю, то, что я делаю, — это довольно странно и непременно будет вызывать насмешки и негодование у части комментаторов. Но я надеюсь, что в следующий раз оппонентом для меня выступит настоящий эксперт, чтобы в результате у нас сложилось конструктивное обсуждение. Это не оно. Между тем желаю автору успехов, статья меня порадовала.

#биохакинг