Конец культа основателей

Почему увлечённость «героями» стартапов утихает — материал издания Wired.

Когда-нибудь будущие историки установят точку отсчета для культа основателей Кремниевой долины в начале 2000 годов. Конец этой эпохи, возможно, придётся на наше время.

Но постойте. Разве мы не живём во время величайшего всплеска предпринимательской энергии в человеческой истории, возглавляемой технологическими компаниями? Программное обеспечение правит бал. Интернет соединяет всех и всё. ИИ меняет каждое рабочее место. И все эти тренды определяются новыми компаниями, возглавляемыми мудрыми основателями.

Однако числа показывают совсем другое: мы считаем, что сейчас — «золотой век» в основании компаний, но на самом деле находимся в затяжном «кризисе стартапов», который начался десятилетия назад из-за особенностей экономики США.

«Число стартапов резко сократилось, начиная с 2000 года, особенно в высокотехнологичных секторах», — рассказал один эксперт по экономике газете New York Times в сентябре. Мы говорим об огромном количестве стартап-инкубаторов и бурном потоке инвестиций от бизнес-ангелов, но заголовки совсем не соответствуют статистике.

Возможно, это объяснимо с точки зрения демографии: родившиеся во время «бэби-бума» 40-х–60-х годов уже начали седеть. Может быть, причина в глобальной торговле, и подъём Китая вырвал солидный кусок из роста малого бизнеса в США? А недавнее замедление развития технологического бизнеса может быть следствием растущего монопольного (или олигопольного) влияния, которое смело используют гиганты индустрии, чтобы помешать конкурентам? Главная проблема экономики США — неважно в какой области — не предпринимательство, а концентрация влияния.

Какой бы ни была причина кризиса, существует парадоксальная разница между риторикой о стартап-экспансии и реальными экономическими показателями. Как будто мифология стартапов и культ основателей появились не для того, чтобы объяснить бум, а скорее чтобы замаскировать упадок. Такая риторика уже не кажется правдивой, а основатели неожиданно попали под прицел.

У меня есть теория о том, как появилось это различие: даже когда начался кризис стартапов, вокруг людей, которые их основали, продолжала развиваться таинственность (о положительных аспектах этой тенденции можно почитать Карена Викре). Возможно, вначале стартапы развивали технологическую индустрию в США, но набор определенных идей и практик, который теперь мы считаем стартап-мышлением, был закреплен лишь с недавних пор — с начала 2000-х годов.

Падение доткомов уничтожило состояние многих и остудило пыл триумфального шествия индустрии. Мышление 90-х годов в стиле «IPO или банкротство» исчезло. Теперь технологической индустрии требовалась целесообразность, чтобы открывать новые компании в новых реалиях, как например, социальные сети, облачные сервисы и мобильные устройства.

Пол Грэм и Джессика Ливингстон смогли дать всем эту целесообразность. Грэм, разработчик программного обеспечения, который продал свой стартап эры доткомов компании Yahoo в 1998 году, начал писать онлайн-статьи около 2001 года. Сначала он возносил почести языку программирования Lisp, а позднее, когда основанный им в 2005 году Y Combinator взлетел, начал писать о философии стартапов. Ливингстон провела интервью со множеством основателей и собрала их в книгу «Основатели за работой», которая вышла в 2007 году и стала библией для стартап-движения.

Грэм и Ливингстон взяли несколько идей, которые болтались по индустрии, и превратили их в учебник для будущих основателей: команда важнее, чем продукт. Не отказывайтесь от контроля ради жирных раундов инвестиций. «Создателям» — людям, которые пишут код и разрабатывают продукты, — проще стать хорошими основателями, чем предпринимателям со степенью MBA или сотрудникам отделов продаж.

Эти идеи приняли близко к сердцу молодые основатели таких крепких гигантов, как Google и Facebook, и те, что управляют MySpace и Friendster. Когда говорят, что основатели лучше знают, что нужно, это создает уверенность. Сама идея использовать приём «под присмотром взрослых» вышла из моды, а так как основатели всё-таки добились роста, им простили многие падения и грехи. (Хотя и не все. Пример — падение Трэвиса Каланика).

Технологические компании пытаются справиться с щекотливыми и трудными социальными и политическими проблемами, и в большинстве случаев плохо это делают.

Нас не удовлетворяют объяснения вроде «технологии — это просто нейтральный инструмент» или «мы открытая платформа и не отвечаем за то, что делают пользователи». Мы знаем, что технологии меняют мир, и начинаем подозревать, что одна строчка в резюме «основал собственный стартап в 17 лет» не гарантирует наличие инструментов, которые позволят аккуратно и грамотно менять проект.

Предпринимательская энергия может творить чудеса, но она также может стать причиной поспешного устранения проблем и ошибок, допущенных из-за самонадеянности. Слишком часто основатели просто не обращают внимания на более широкий социальный, политический, юридический или экономический контекст, в которые вплетена их работа.

Если стартап просто проводит небольшой рыночный эксперимент, это не имеет значения. Но когда компании, рожденные с такими шорами, затем вырастают до глобальных размеров вроде Facebook и Twitter, всё может очень быстро пойти наперекосяк.

США и остальная часть мира начинают задавать сложные вопросы о том, ослабляют ли технологические платформы демократию, продвигают ли они неграмотность и не содействуют ли они укреплению новой волны авторитарного национализма. Любому бы было сложно ответить на них. Но основатели компаний из Кремниевой долины чрезвычайно плохо подготовлены.

Многие начинают свою карьеру, поддерживая высокие идеалы: свободу слова, толерантность к различиям, равенство возможностей, поддержку жертв несправедливости, уважение к закону и так далее. Они верят, страстно и без задней мысли, что делают что-то хорошее в мире, и смотрят на свои компании как на рычаги для его улучшения. Но всё свое время они проводят, разрабатывая продукт, собирая деньги и нанимая талантливых сотрудников, а идеалы в итоге тянутся на автомате.

Когда такие основатели вдруг понимают, что управляют глобальными империями, они осознают, что выбрать идеал было самой лёгкой частью пути. Сложнее, когда эти идеалы начинают конфликтовать между собой. А у основателей совсем нет опыта в таких вопросах — в отличие от людей, посвятивших всю свою жизнь образованию и правительству, философии и религии. Но таких людей крайне мало в списке основателей стартапов.

Возможно, это изменится, потому что наша увлеченность «героями»-основателями утихает. Мы могли бы заменить культ основателя культом кросс-дисциплинарной команды. Конечно, звучит уже не так впечатляюще — но, может, результаты стали бы лучше.