Социализируйся или умри. Корни современного интровертизма

Почему мы больше не любим людей? Мизантропия, закрытость, трудности с общением стали одной из базовых тем в массовой культуре. И если раньше неадаптированные к социуму чаще представлялась в комическом свете, сейчас норма меняется, и люди все чаще неиронично ассоциируют себя с такими героями. Социальная дезадаптация и мизантропия — это новая норма, что странно, учитывая что человек — социальное существо, и именно это качество дало нам возможность не только выжить, но и процветать как виду.

У меня есть гипотеза на этот счет: причина в том, что индустриальная революция поселила нас слишком тесно. Где родился самый известный пример асоциального поведения — культура хикки (затворников)? Это просто — Япония. А Япония известна своей теснотой и очень жёсткими социальными нормами.

Наша психика исторически не предназначена для проживания в тесноте, бок о бок с большим количеством людей. Исторически люди жили небольшими коммунами: племенами, затем поселениями, и только затем городами, бум плотности которых начался после индустриальной революции.

Читатель может возразить мне, что сейчас частного пространства у среднего городского человека в разы больше, чем 100 лет назад, когда большая крестьянская семья ютилась в одной избе. И о каком пространстве можно было говорить, когда племя жило в одной пещере? И на это у меня есть ответ: социальная тревога рождается, по моему скромному мнению, из обилия интерпретационной работы.

Интерпретационная работа — это усилия, которые тратятся на то, чтобы понимать, что творится в голове у окружающих тебя людей. И в таком контексте племя, коммуна, комната рабов в древнеримском доме — это весьма устойчивая группа, с устоявшимися взаимоотношениями.

Количество социальных взаимодействий за пределами группы было невелико. Племя проживало на большой территории. Расстояние от одной деревни до другой было достаточным препятствием, каждый дом имел свой надел, и его жители не так часто пересекались с ограниченным кругом соседей за работой.

И тут возникает индустриализация, когда условных крестьян посредством экономических стимулов и насилия переселяют в города. Людей из разных общин, регионов и семей селят в тесных домах и заставляют работать друг с другом в общих помещениях. До этого они могли работать вместе разве что в поле, и то не постоянно, но сидеть в одном помещении с сотней других, незнакомых людей им не приходилось. Исключением являлись только монастыри и армия.

Почему такое уплотнение вызывает тревогу? Большая часть этих социальных взаимодействий — абсолютно насильственные: людей собирают в офисах и на заводах насильно. Вы, конечно, возразите, что добровольно, ведь им платят за это деньги. Но, фактически, что ты будешь делать без денег? Если ты крестьянин, у тебя есть земля, на которой ты живешь. Да, ты крепостной, и земля принадлежала барину. И ты обязан делиться процентом от прибыли за право использовать эту землю, платить своему хозяину оброк. Однако за исключением чрезмерно жадного и сумасбродного барина или природных катаклизмов, мало что может заставить тебя умереть от голода.

А в условиях фабрик и офисов, оставшись без денег и социального приятия, ты опустишься на социальное дно, потеряешь шанс на качественную длинную жизнь и погибнешь.

Поэтому существование в рамках офисов и фабрик было и остается насильственным. Ты обречен всю свою жизнь работать на благо индустриального общества, адаптируясь под социальные условия, созданные общественным строем. И эта адаптация требует большой интерпретационной работы, которая вызывает у нас напряжение.

По моему глубокому убеждению, бум интровертизма — это бунт против насилия, а не бунт против общения с людьми.

У разных людей есть разные черты личности, разный уровень потребности в общении — то что раньше называлось темпераментом, а сейчас структурой личности. Есть люди, которые менее склонны к коммуникации с другими людьми, и те, кто склонны к ней в большей степени. Но глобально я наблюдаю в первую очередь неприятие насильственного общения или восприятие вообще любого общения как насильственного.

Постойте, спросит внимательный читатель, но современный мир дает гораздо более широкий выбор социальных взаимодействий. Если ты родился в крестьянской семье, вероятнее всего, ты проведешь остаток своей жизни в том же социальном окружении, не имея возможности его сменить. В современном мире ты можешь съехать от родителей довольно рано, выбрать чем заниматься, и вообще — ты сам выбираешь свой жизненный путь.

Эту фразу про выбор жизненного пути можно услышать от детей родителей с трастовым фондом и в мотивационных сториз в инстаграме от женщин, продающих свои обнаженные фотографии.Так ли велик наш выбор? Можем ли мы выбирать, с кем общаться в детском саду, школе, университете, корпорации? Можем ли мы выбирать свой жизненный путь и избегать социальных контактов которые нам не нравятся?

Выше я приводил в качестве примера больших сообществ доиндустриальной эпохи армию, служившую социальным лифтом и вместе тем аппаратом насилия. Индустриальное общество, от образовательных до корпоративных институтов, было построено именно по армейской модели. Только армия, за исключением военного времени, была факультативным мероприятием (всеобщая воинская повинность появилась после Первой мировой войны). А в современной индустриальной системе выбора у тебя нет — социализируйся с большим количеством разных людей или умри.

Когда психика человека сталкивается с таким положением дел, рождается внутренний конфликт: при внешней комфортности ситуации внутри работает установка о том, что общение сопряжено с насилием. Получается, что ты должен социализироваться, выполнять очень много интерпретационной работы, требующей больших психических ресурсов. И если твоя психика не обладает высокой степени адаптируемости, либо сталкивается с крайним стрессом или травмой то, соответственно, вырабатывается блок на общение с людьми. И чем жестче социальное давление, тем у большего числа людей внутренний конфликт переходит в асоциальное поведение.

Подписывайтесь на мой телеграмм канал @dailykuznetsov где я публикую короткие заметки о финансах, обществе и управлении.