Почему образовательная система — это пустая трата времени и денег

Ключевые идеи не изданной на русском книги Брайана Каплана «Дело против образования» — о подводных камнях современного образования, всевозможных мифах о его пользе и о том, как оно постепенно становится фикцией.

Обзор подготовила команда сервиса ключевых идей из литературы по бизнесу и саморазвитию MakeRight.ru.

По мнению Брайана Каплана, современная система образования — не что иное, как пустая трата времени и денег. Однако автор отмечает и ее достоинства: в частности, в любой другой области его бы сочли клеветником и изгнали из своих рядов, ему же предоставляли все данные и лишь спорили по некоторым поводам.

Каплан отмечает, что сам он учился больше сорока лет, начиная с детского сада и заканчивая докторантурой в Принстонском университете. Только после этого периода он получил свою первую настоящую работу, став профессором экономики в Университете Джорджа Мейсона.

Преподавание ему нравилось, к тому же оставляло много свободного времени для собственных интересов, давало возможность исследовать интересующую его тему, а именно — образование. Лично он может быть только благодарен за это системе, и все же Каплан считает образование пустой тратой времени и денег, как бы ни пытались политики выставить его важнейшей статьей расходов государства.

Главным недостатком образовательной системы Каплан считает перегруженность информацией. Студенты тратят массу времени, изучая то, что никак не пригодится им в жизни и не повысит производительность.

Школы дают детям необходимые навыки, такие как арифметика и грамотность. Иногда в школьное обучение включают профессионально ориентированные факультативы. Ученики могут изучать программирование, столярное дело, вождение и тому подобное. То же самое происходит и в некоторых колледжах, где дополнительно можно изучать информатику, инженерное дело или веб-дизайн. Но количество этих курсов ограничено, да и они есть далеко не везде.

Зато уроки, которые вряд ли когда-нибудь понадобятся, начинаются еще с детского сада. В начальной школе учат истории, музыке, обществознанию, искусствоведению. В средней школе к ним прибавляются классическая литература, высшая математика и иностранные языки, нужные только единицам, мечтающим о карьере ученых, и бесполезные для большинства.

Это не навыки работы, а набор теоретических сведений. Каплан не представляет себе должность, на которой человек применяет знания римской истории, Шекспира или классической философии.

Сторонники этих дисциплин считают, что они нужны для общего развития и расширения кругозора. Но для расширения кругозора одного только набора сведений, которые считаются гуманистическими идеалами, недостаточно. Да, отдельные студенты проникаются любовью к Шекспиру, истории, искусству, но для большинства студентов все это — скука смертная.

Каплан пишет, что его коллеги-экономисты с ним не согласны. Если бы образование было действительно бесполезным, работодатели не стремились бы нанять на работу образованных выпускников. Но выпускники бывают разными.

Адвокатские конторы с радостью возьмут на летнюю стажировку студента-юриста с последующим предложением о постоянной работе, но студент-философ или поклонник Шекспира их не интересует.

Принято считать, что именно образование открывает карьерные двери. Ученая степень, например, существенно повышает зарплату, но это не значит, что именно оно сформировало вас, «сделало из вас человека». Возможно, вы уже были этим человеком, когда пошли учиться. Многое ли из того, что вы изучали в школе и университете, пригодилось на рабочем месте? Но если человек придет на работу прямиком со школьной скамьи, к нему вряд ли отнесутся всерьез. А если и примут на работу, то ни о какой высокой зарплате не может быть и речи.

Каплан не считает образование совершенно бесполезным. По его словам, он лишь пытается опровергнуть, что абсолютно все вузы обучают полезным навыкам и что эти навыки с лихвой окупятся на рынке труда.

Книга не ставит целью отбить охоту учиться или сократить образование — на рынке труда диплом по-прежнему высоко оценивается работодателем, который не вникает, полезные ли навыки получил выпускник или нет. Идея автора — сократить время получения образования с целью экономии времени и ресурсов.

Каплан считает, что образование должно стать менее доступным, менее субсидированным, чтобы не все могли себе позволить его получить. Тогда многие научатся обходиться без него и поймут, что это не так уж и страшно. Он вовсе не призывает налогоплательщиков отказываться от поддержки образования, но утверждает, что основной его смысл — в том, чтобы получить навык мышления.

Мало кому может пригодиться знание высшей математики на рабочем месте, но большинство первокурсников любых факультетов должны ее изучать. Люди привыкли к образованию в такой форме, но означает ли это, что эта форма полностью отвечает потребностям студентов и школьников, формирует высококлассный человеческий капитал?

На самом деле, по мнению автора, роль образовательно системы совсем в другом — она скрывает некую социальную тайну.

И у автора есть несколько важных идей, приоткрывающих эту тайну.

Каплан считает, что преподаватели и профессора обитают в академической башне из слоновой кости, вызывают у простых смертных почтение и страх, но мало кто понимает смысл их действий. Сами они игнорируют и чужое мнение, и окружающий мир, но к ним прислушиваются и с ними считаются. Каплан с удивлением отмечает, что ему платят за то, чтобы он читал лекции, читал и размышлял, и это типично для академической среды.

Работодатели, однако, полагаются на этих оторванных от мира волшебников, приглашая на собеседование кого-нибудь из их учеников. Они обращают внимание на их оценки: чем они выше, тем больше шансов на высокую зарплату.

Конечно, в мире немало бакалавров и докторов, которые водят такси или работают в кафе, но исключение скорее подтверждает правило. Люди, окончившие школу, получают больше, чем те, кто ее бросил, их обгоняют выпускники колледжей, а люди с научной степенью по зарплате опережают их всех и имеют лучшие финансовые перспективы. Работодатели заботятся о своих образованных подчиненных, но понимают ли они, что их знания не имеют к работе никакого отношения?

Каплан пишет, что если бы марсианский социолог изучал жизнь на Земле, у него бы сложилось впечатление, что образовательная программа готовит студентов ко взрослой жизни, загружая их чтением, письмом и математикой. Но если бы он глубже изучил эту систему, то сделал бы вывод, что она готовит множество переводчиков, поскольку сделан упор на иностранные языки, а значит, в них есть постоянная потребность.

Глубокое изучение классической литературы и поэзии говорит о процветающем рынке литературной критики. То, что студенты любых факультетов изучают алгебру и геометрию, говорит о том, что средний работник время от времени извлекает квадратные корни.

Расточительный и бездумный подход к образованию — непростительный грех, учебный план должен быть тесно связан с рынком труда. Как по волшебству, студенты, ничему не научившиеся от своих преподавателей, получают высокооплачиваемые места, а их работодатели знакомятся с их оценками, чтобы принять решение о найме.

В частности, и потому, что получение образования говорит о наличии интеллекта и высоких когнитивных способностей. Кроме этого, оно служит сигналом проявления добросовестности, дисциплинированности, приверженности качеству. А еще оно посылает сигнал о том, что выпускник понимает социальные ожидания и подчиняется им.

Эти три сигнала хорошего образования — интеллект, добросовестность и соответствия социальным ожиданиям — сразу располагают к себе работодателя. И неважно, что есть множество ярких исключений: талантливых работников, у которых просто не хватило денег на получение высшего образования, или они не могли себе позволить потратить много лет на учебу. Их шансы на достойную работу и оплату крайне малы.

Автор считает, что большинство изучаемых в колледже предметов должно группироваться по степени полезности. Низкую полезность имеют такие специальности, как изобразительное искусство, философия, теология, психология. До сих пор считалось, что они учат знанию ради знания, но есть ли в этом смысл? Чем займутся выпускники на рынке труда?

Каплан не боится упреков в недооценке психологических специальностей или журналистики. Да, обучение коммуникациям готовит журналистов и психологов, а исторические программы готовят специалистов-историков. Все бы хорошо, если бы не отсутствие рабочих мест. В 2008—2009 годах университеты США подготовили 94 тысячи бакалавров психологии. Нужны ли были новые психологи, если только частнопрактикующих специалистов 174 тысячи?

В том же году стали бакалаврами 83 тысячи специалистов по массовым коммуникациям, но их ожидало только 54 тысячи рабочих мест. На 34 тысячи выпускников-историков приходится 3,5 тысячи рабочих мест, остальные вынуждены искать работу вне своей специальности.

Многим не нравится сама идея полезности/бесполезности предметов и специальностей. Они приводят аргументы, что никому не известно, пригодятся ли эти знания в будущем. Один знакомый Каплана, как иронически отмечает автор, применил свои знания французского в аэропорту Парижа, и это помогло ему не пропустить свой рейс. Годы образования сэкономили ему часы на дорогу.

В этом случае надо сравнивать преимущества жизни без мусора и возможное использование этого мусора в будущем, которого может и не случиться. Возможно, выпускнику понадобится латынь, но есть ли смысл тратить годы на ее изучение, если ситуация, когда она будет нужна, может никогда и не возникнуть? И если идея, что мусор когда-нибудь пригодится, кажется безумной, то идея знаний с крайне маловероятным использованием в будущем не менее безумна.

Между тем, исследования, проверяющие знания американцев в самых разных областях, показали впечатляющую неграмотность, что само по себе говорит о качестве образовательной системы.

Половина взрослых американцев не знают, что Земля вращается вокруг Солнца, две трети не знают, что атомы больше электронов, только 14% знают, что антибиотики не убивают вирусы. Ничтожно малое количество людей знакомо с теорией эволюции и теорией Большого взрыва.

Примерно так же обстоит дело в других областях. Выпускники, потратившие годы на изучение иностранных языков, очень быстро их забывают, несмотря на то, что в школе или колледже получали хорошие оценки. Люди, прошедшие внешкольное обучение, часто превосходят в знаниях выпускников школ, благополучно забывших почти все, чему их учили.

Сторонники существующей системы образования могут возразить, что человеческий разум не в силах удержать в себе огромный массив знаний, полученный в учебных заведениях, задача образования — научить методологии мышления, логике, которую можно применять в самых разных областях. Но многолетние исследования показали, что с методологией и логикой дело обстоит не лучше, чем с обычными знаниями.

Каплан иронизирует, что плохо не то, что студенты не умеют рассуждать об окружающем мире и повседневных событиях. Плохо то, что они не умеют этого делать, несмотря на годы учебы в высшем учебном заведении.

Образование, если и влияет на врожденный интеллект, то в очень слабой степени, считает автор.

Образование, по мнению Каплана, не может превратить студентов в квалифицированных работников, но вполне способно сделать их работниками обеспеченными, несмотря на недостаток квалификации.

Билл Гейтс, как известно, бросил Гарвард, хотя вполне мог бы доучиться — способностей у него хватало. Смешно утверждать, что он бы мог больше зарабатывать, если бы доучился. Но для обычных студентов и школьников влияние образования на доходы остается в силе, даже если оно никак не связано с их способностями.

Автор отмечает, что работодатели, которые ценят сам факт образования, видят дипломы вчерашних студентов, но никогда не видят их мастерства. Если навыки выпускника не соответствуют его учетным данным (дипломам и прочему), рынок труда будет вознаграждать его учетные данные, а не навыки. Если же они ценят в первую очередь умение, а не диплом, то и вознаграждаться будет умение, а учетными данными пренебрегут. Однако такие работодатели до сих пор находятся в абсолютном меньшинстве.

Некоторые сторонники современной системы образования, соглашаясь с тем, что многие предметы в программе не имеют никакого значения для будущей профессии студента, сравнивают образование со смесью пшеницы и сорняков.

Пшеница — это полезная часть (грамотность, умение считать, логическое мышление, техническая подготовка). Сорняки — то, что в будущем никогда не окупится (история, латынь, физкультура, испанская поэзия и прочее). Однако, как показали исследования, бесполезные предметы тоже окупаются будущей зарплатой. «Пшеничная» часть дает больше бонусов, но и «сорняки» приносят доход.

Если смотреть на рост зарплаты выпускника, естественные науки прибыльны не больше, чем гуманитарные или социальные.

Любая научная степень, пусть даже в области бесполезных предметов, не поможет выпускнику лучше сделать работу — но с ее помощью он найдет лучшую работу, чем без нее, и лучшую зарплату.

Образование, даже «бесполезное», по мнению Каплана, мало влияет на профессиональные навыки, но напрямую ведет к финансовому благополучию. Однако от этого страдает человеческий капитал.

Первая четверть человеческой жизни отводится на получение образования — начальная и средняя школа, колледж, аспирантура и так далее. Родители и учителя внушают ученикам, что образование, даже формальное, — прекрасная подготовка ко взрослой жизни.

Пока человек учится, ему не раз придется задуматься о том, что он просто убивает время. Он не видит связи между изучаемыми предметами и будущей работой. Но закончив обучение, он видит, что действительно имеет большое преимущество на рынке труда по сравнению с теми, кому образования не хватает. Даже если это образование чисто сигнальное, формальное, говорящее лишь о том, что выпускник готов охотно встроиться в систему и играть по ее правилам. К тому же он видит, что не зря потратил первую четверть жизни.

Чтобы проиллюстрировать разницу между сигнальной моделью образования и моделью, ориентированной на человеческий капитал, автор приводит следующий пример. Допустим, некий студент последнего курса торопится на выпускной экзамен. Он едет туда на велосипеде, но по дороге его сбивает машина. Никаких серьезных травм у него нет, но экзамен он пропустил. Что делать: провести в колледже еще семестр, чтобы получить диплом, или махнуть рукой на диплом и жить дальше?

Если бы в ходу была модель чистого человеческого капитала, студент не переживал бы по поводу диплома. Он фактически закончил свое образование, и лишь нелепая случайность помешала получить свидетельство об этом. Все его навыки остались при нем.

Сигнальная модель образования работает по-другому. Для нее крайне важно законченное высшее образование. Выпускник с дипломом посылает на рынок труда сигнал о том, что он принимает социальные нормы и трудовую этику. Человек, не получивший диплом (причины неважны), посылает другой сигнал: он пренебрегает социальными нормами, у него не хватает ума или усидчивости, чтобы довести столь важное дело до конца.

Вознаграждение человека с дипломом Каплан называет «эффектом овчины»: когда-то давно дипломы печатались на овечьей шкуре. Отсутствие диплома отбрасывает человека вниз, делает награду недостижимой, а без пяти минут выпускника без диплома — неудачником, провалившимся.

Модель образования, ориентированная на человеческий капитал, подразумевает, что знания должны соответствовать навыкам. Если человек с научной степенью по астрономии работает барменом, потому что не смог найти работу, это означает, что по каким-то причинам он не освоил навыки своей специальности, несмотря на степень и диплом. Сигнальная модель образования в этом случае сошлется на высокую конкуренцию выпускников, чьи дипломы еще лучше.

Даже в случае, если человек вынужден работать не по специальности, работодатель наймет барменом или уборщиком человека с дипломом. Хороший студент будет лучшим работником, чем человек без образования, чем бы он ни занимался. В сигнальной модели образования не так важны способности, как «эффект овчины».

Сигнальное образование помогает работникам в любом случае, даже если они работают не по специальности. Диплом превратился в знак общественного одобрения, о чем знают и работники, и работодатели.

Конечно, не все образование является сигнальным, многие получают и полезные навыки, но их соотношение равно 20/80. 20% получает образование, ориентированное на человеческий капитал, и 80% приходится на сигнальное образование.

Образование, ориентированное на человеческий капитал, повышает общее благосостояние. Сигнальное образование повышает чей-то индивидуальный доход и никак не сказывается на общем благе. С эгоистической точки зрения выгодно именно сигнальное образование, которое должно окупиться сторицей.

Чем выше доля сигнального образования, тем ниже преимущества для общества. Если образование превратится в чисто сигнальное, оно станет топкой, в которой впустую будут сжигаться время, деньги и мозги общества.

Большинство студентов представляют себе образование как инвестиции в карьеру и благосостояние. Американский НИИ высшего образования с 1970-х годов ежегодно опрашивает первокурсников колледжа о целях получения образования. Абсолютное большинство из них — карьеристы и материалисты. В 2012 году главными целями были «получить лучшую работу», «быть очень обеспеченным», «зарабатывать больше денег». Меньше половины опрошенных считают образование способом лучше познать мир.

Однако для всех ли категорий студентов выгодно вкладываться в образование? Исследования показали, что для отличников из семей с высоким уровнем дохода инвестиции в высшее образование окупаются быстро.

Для отличников из семей со средним уровнем дохода высшее образование, на которое им придется брать кредиты и долгие годы отдавать их, — не очень хорошая сделка, но со временем все же окупаемая. Для бедных студентов-«хорошистов» это невыгодное вложение, и они могут лучше подготовить свое будущее, если пойдут работать и откладывать деньги на будущую учебу либо найдут государственное учебное заведение с бесплатным обучением.

Очень бедным студентам вообще не стоит идти в колледж, разве что у них есть особый талант или посчастливилось выиграть грант на обучение, считает автор. В противном случае они утонут в долгах, не смогут дотянуть до конца учебы или всю жизнь будут выплачивать кредиты.

Получение образования выгодно с точки зрения заключения удачных браков, где оба партнера равны по уровню дохода. Чем дольше человек получает образование, тем более удачного партнера он сможет найти — не только обеспеченного, но разделяющего вкусы и интересы, поскольку с высокой степенью вероятности он будет из той же академической среды.

Сегодня случайные браки редки: люди выбирают партнеров, похожих на себя: по уровню образования, дохода, расы, религии и интересов. Если вы выпускница колледжа, то, скорее всего, выйдете замуж тоже за выпускника колледжа. Брак — та же кастовая система, основанная на дипломах («эффекте овчины»), что и образование сигнального типа. К тому же у двух образованных супругов с высоким уровнем дохода есть возможность экономить на расходах.

Девушка, поступившая в Гарвард, возможно, не найдет после его окончания работу мечты, зато имеет высокие шансы встретить хорошего мужа. Каплан приводит ироническую пословицу: не гонитесь за деньгами, идите туда, где много богатых людей, и ищите там свою любовь.

Большинство людей стремится получить образование из эгоистических побуждений, подсчитывая свои вложения и будущие дивиденды. Что касается выгоды образования для общества в целом, то все не так просто, поскольку в этом случае нужно учесть интересы каждого.

Социальные и эгоистичные доходы не совпадают. Когда студенты находят вузы с низкой стоимостью обучения, разницу в цене оплачивают из карманов налогоплательщиков. Большая часть налогов идет на оплату обучения в государственных колледжах, меньшая — на частные колледжи в виде грантов.

Люди, получившие образование, тоже помогают государству: налоги с их высоких зарплат и премий в свою очередь пополняют казну. Специалисты с высшим образованием редко нуждаются в пособиях по безработице, что тоже экономит расходы государства. Все это считается социальными выгодами образования.

Социальные выгоды образования, однако, зависят и от других вещей. Сколько теряет общество, пока учащийся не закончит свое образование, и сколько приобретает после того, как он получил свой диплом?

С точки зрения человеческого капитала компенсация и производительность примерно равны. Работодатели не примут к себе выпускника, если его требования к зарплате слишком высоки, он не пойдет к ним работать, если ему предложат слишком мало. В сигнальной модели образования они равны только в среднем.

Если диплом и другие учетные данные образования соответствуют способностям выпускника, его производительность соответствует его зарплате, иначе они расходятся. Если ваш диплом недостаточно хорош или у вас вовсе его нет, ваши способности не окупаются — вы получаете меньше, чем производите.

С эгоистической точки зрения важнее всего оплата. С социальной точки зрения важна производительность. И с этим возникают проблемы, потому что работодатель по умолчанию оплачивает диплом, а не рабочие качества и способности.

Если рассмотреть социальные выгоды образования в плане сокращения безработицы, то они тоже стремятся к нулю. Среди образованных людей безработных меньше, но риск оказаться на пособии для тех, кто не смог получить образование, соответственно повышается.

Образованные люди получают больше удовольствия от работы, радуются обучению и счастливее в целом. Но можно ли сказать, что это как-то отражается на обществе в целом? Каплан уверен, что нельзя: образованные счастливее, потому что лучше оплачиваются, а для остальных членов общества это обстоятельство не имеет значения.

Не окупаются в социальном плане и государственные заведения с бесплатным обучением. В них вкладываются деньги налогоплательщиков, но они могут пойти на плохие педагогические эксперименты, на учащихся, которые впоследствии никак не воспользуются своим образованием. Когда дипломы вручают всем без исключения, они сильно обесцениваются.

Чтобы понять, какими должны быть социальные выгоды образования, нужно регулярно исследовать социальные последствия образования, чтобы оценить его выгоду или убыточность для общества, считает автор. Пока же, по его мнению, социальная выгода образования очень низка.

В США популярна наклейка на бампер, гласящая, что в один прекрасный день школы получат все деньги, в которых нуждаются, а ВВС будут продавать выпечку, чтобы купить бомбардировщик. Каплан считает, что этот день давно настал, по крайней мере, в том, что касается школ. Расходы на образование уже давно и намного превышают военные расходы. Это произошло еще в 1972 году.

Казалось бы, этому можно только радоваться, ведь расходы на образование говорят о здоровом обществе и здоровой экономике.

Однако Каплана смущает ежегодная сумма, выделяемая на образовательные программы, — $1,1 трлн. Если хотя бы половина из них идет на сигнальную форму образования, то это означает бессмысленные траты бюджета в размере $500 млрд в год и впустую потраченные миллиарды часов в классе на обучение социально бесполезным вещам.

Расходы на оборону — полностью государственные, расходы на образование — частично частные. Если бы образование лишилось государственной поддержки, оно все равно сохранилось бы, но приняло совсем другие формы.

Господдержка помогает образовательным системам тратить деньги впустую, как богатый дядюшка, балующий родственников. Когда у учебных заведений кончаются собственные деньги, они всегда могут попросить о помощи, выделяемой в виде денег налогоплательщиков. К государственным расходам добавляются частные пожертвования на образование.

Каплан, понимая, что его точка зрения может показаться странной, все же считает, что для улучшения образования нужно сократить траты на него, урезая бюджетные расходы и частные субсидии. Когда он произносит это вслух на лекциях и во время интервью, это вызывает протесты — даже если большая часть образования является сигнальной, надо не сократить траты, а перераспределить их.

Но обнаружение расточительных трат не означает, что им сразу же найдутся альтернативы. И потому действовать нужно в два этапа. Первый — перестать тратить ресурсы. Второй — придержать эти ресурсы, пока не найден разумный способ их потратить — а найти этот способ не так-то просто. До той поры ресурсы можно направить в другое место, туда, где в них действительно нуждаются.

То, что сейчас впустую тратится на сигнальное образование, может быть перенаправлено на строительство дорог, медицину, сокращение налогов, субсидирование молодых семей, погашение государственного долга или повышение уровня жизни налогоплательщиков.

Для начала можно сократить или полностью отменить часы, отведенные на непрактичный материал, который изучают за счет налогоплательщиков, — на историю, музыку, обществознание, искусство. Они никак не пригодятся большинству выпускников: большинство взрослых американцев не помнят ничего о гражданской войне в США, не рисуют, не говорят на языках, которые изучали в колледже, и не играют на музыкальных инструментах.

Каплан выступает за полное разделение школы и государства. Он считает, что начальные, средние и высшие школы должны финансироваться частной благотворительностью.

Образование сегодня — сплошь и рядом сигнальное, и так происходит не из-за его низкого качества, а из-за чрезмерного количества образованных людей. Если после сокращения финансирования образования соискатель не предоставит диплома колледжа и работодатель спросит его о причине, можно со спокойной совестью ответить, что колледж ему не по карману. Это будет встречено с полным пониманием, а не поставит на соискателе невидимое клеймо, как сейчас.

Альтернативой сигнальному образованию должно стать образование профессиональное (профессионально-техническое) образование. Оно может принимать разные формы — обучение в школе необходимым для будущей работы навыкам, профориентация, прямой опыт работы. Оно будет учить конкретным вещам на практике, а не абстрактным и в теории.

Образование, формирующее профессиональные навыки, приносит намного больше социальной выгоды, чем сигнальное, направленное на то, чтобы впечатлить работодателей дипломом. Нет ничего плохого в том, что ученики, которым кажутся скучными академические дисциплины, начнут прямо со школьной скамьи осваивать рабочие специальности.

Это выгодно и с эгоистической точки зрения — тем, кто не хочет или не может продолжать учебу, по крайней мере не грозит безработица, у них уже есть специальность. Они не будут считать себя ущербными из-за отсутствия диплома о высшем образовании, сильно понижающего их шансы на рынке труда. Нужно узаконить подростковый труд (с разрешения родителей), чтобы подростки могли при желании работать полный рабочий день по выбранной специальности и получать за это честно заработанные деньги.

Сторонники современной модели образования будут активно сопротивляться таким нововведениям, считает автор. Еще бы, ведь им придется переучиваться, а не преподавать так, как в свое время преподавали им самим. Нужно будет следить за тенденциями рынка труда, проходить переподготовку, а все это хлопотно и не очень приятно. Но все это намного полезнее, чем тратить время на предметы, которые не пригодятся их ученикам.

Из-за недостатка профессионального среднего образования в США наблюдается дефицит рабочих специальностей — электриков, сантехников, животноводов, плотников и многих других. Безработица в стране достаточно высока, но эти специалисты исчезают, потому что современный взгляд на образование очень узок. Лучше учить молодежь разным профессиям, повышая таким образом их возможности, чем не учить ничему, заставляя попусту тратить время в школе.

Пора сделать перезагрузку профессионального образования, считает Каплан. Общие навыки, такие как письмо, счет, чтение, должны преподаваться обязательно. Но это не исключает профессиональной ориентации. Даже если дети не захотят продолжать учебу, у них уже будет навык, а значит, они смогут прокормить себя. Это будет продуктивное и независимое поколение, что куда лучше современной инфантильной молодежи, ходящей в вечных студентах.

Студенты с давних времен называли свое учебное заведение «альма матер», подразумевая, что для них это не только место учебы, но и некое подобие дома, «кормящей матери». Там они учатся, познают мир, получают знания, развиваются духовно. Так было когда-то, но сейчас картина другая, считает автор.

Чтобы образование действительно развивало студента духовно, у него должно быть три важные составные части. Во-первых, у него должно быть достойное содержание — например, включение в программу изучения великих идей и культур, а не просто набор сведений о разных культурах. Во-вторых, для такого образования нужна педагогика высокого уровня. Учитель должен любить свой предмет, искренне увлекаться им и вдохновлять им учеников. Посредственное преподавание допускается в профессионально ориентированном преподавании, но для духовного развития нужны совсем другие учителя. В-третьих, сами студенты должны быть людьми неравнодушными, способными увлечься и полюбить то, чему их учат.

Образование должно прививать вкус к чтению книг, ведь без них невозможен духовный рост. В программу колледжа, как и в школьную программу, включены произведения классической и современной литературы, но, как показывает график продаж книжных магазинов, читают люди в основном фантастику и детективы. В музыкальных предпочтениях поп-культура так же преобладает над классикой.

Автор считает, что учащимся нужно предлагать разные формы и варианты музыки и литературы, чтобы заинтересовать их. Если они по программе должны читать какую-нибудь американскую поэму, пусть параллельно знакомятся с японским графическим романом. Если они ставят классическую пьесу в школьном или студенческом театре, можно одновременно показывать им лучшие фильмы 80-х или 90-х. Да, кому-то комиксы и фильмы кажутся бесполезными, но в чем тогда польза пьес и поэм?

Пусть студенты заранее ознакомятся с ситуацией на рынке труда. Преподавателям надо рассказывать о наиболее востребованных профессиях, причем рассказывать интересно, учить их заранее думать о будущей профессии.

Конечно, нельзя отрицать ценность образования, без него обойтись невозможно, иначе каждому следующему поколению пришлось бы заново изобретать велосипед. Но все же ему придают большее значение, чем оно заслуживает.

Для некоторых оно действительно является надежным путем к повышению доходов, для других это непосильное бремя из-за студенческих кредитов и низких доходов семьи. Социальная ценность образования тоже изрядно переоценена, при сохраняющейся образовательной системе общественная выгода крайне мала. Лучшие шансы на успех при сигнальной модели образования имеют не самые талантливые или трудолюбивые, а любимчики и «ботаники».

Переоценено и влияние образования на духовный и культурный уровень студентов. Мало кому из учителей удается привить своим ученикам пожизненную любовь к культуре или литературе, музыке или искусству. Крайне мало оно влияет на социальные и политические установки: выпускники колледжей вовсе не являются убежденными демократами, благодаря диплому, открывающему путь к высоким доходам, они ценят капитализм больше абстрактных общечеловеческих ценностей.

Начиная со школьной скамьи, учащиеся прибегают ко всевозможным уловкам. К ним относятся списывание, зубрежка, шпаргалки и так далее. Цель школьников — не получить знания, а получить хорошие оценки максимально удобным способом. Это устраивает и учеников, и учителей. Если кто-то из школьников недоволен существующей системой, это не нравится ни родителям, ни учителям.

Нужно прекратить субсидировать образование до тех пор, пока не будут найдены новые его формы, считает Каплан. Оно настолько неотделимо от современной жизни, что мы воспринимаем его как должное, не замечая, что оно стало почти фикцией. Академический успех, подкрепленный дипломом, давно превратился в способ получить хорошую работу, но это не значит, что его обладатели научились хорошо работать. Правительству нужно найти в себе силы признать это и начать строить новую модель образования.

Несмотря на то что идеи книги Брайана Каплана многим покажутся спорными, автор затрагивает важную тему, которая касается не только США, но и многих других стран, где образованию придается огромное значение. Как отмечает автор, если все до одного получили высшее образование, это привело бы не к всеобщему процветанию, а к огромной инфляции и катастрофе на рынке труда. Если все трудоспособное население какой-либо страны забьется в академическую башню из слоновой кости, в ней некому будет работать по-настоящему.

Образование должно быть подкреплено настоящими навыками, а не социальным договором о лояльности, считает Каплан. Сигнальное образование не дает ни навыков, ни общей культуры, ни духовного развития, а потому настало время в корне пересмотреть его, каким бы непробиваемым оно ни казалось.

#библиотека