Можно ли окупить инвестиции в автоматизацию производства за день?

Чуть больше года назад наша компания сдала масштабный проект для крупного мясокомбината. Мы создали образцово показательный прослеживаемый пищевой бизнес, на основе бесшовной интеграции MES и ERP. Не прошло и месяца после перерождения мясокомбината, как на предприятие нанесли визитацию сотрудники Россельхознадзора. На себе они привезли малоутешительную документацию, из которой следовало – большая партия свиных полутуш, поступивших на производство ранее, были заражены АЧС (африканской чумой свиней). Запоздалое заключение о неблагонадежности сырья – не злой умысел, подобное случается во всем мире.

Но мало где в мире в подобной ситуации сотрудники компаний начинают стремительно и безуспешно метаться в надежде обрести ответ на вопросы: как быть и что делать. В России обычно происходит именно так. Для отечественных мясопереработчиков подобный эксцесс – это приговор для всей продукции со свининой, произведенной на предприятии с момента попадания на него некондиционного сырья. Причем не важно, была интегрированная в продукт свинина из зараженной партии или из любой другой. Просто на большинстве предприятий никто не ведает, какая именно свинина куда ушла. Утилизации подвергается весь продукт, отбывший в розницу и все, что еще не успело покинуть склады родной обители.

В случае с нашим клиентом события развивались куда менее драматично. Сотрудникам Россельхознадзора была явлена хранящаяся на серверах предприятия подробная информация: в каких партиях каких продуктов была использована зараженное АЧС сырье и в какие торговые точки или логистические центры эти продукты убыли. Для сотрудников главной ветеринарной службы России увидеть такое было в новинку. Впрочем, вся предоставленная информация была столь убедительна, что они приняли решение уничтожить лишь продукцию с задокументированной неблагонадежностью происхождения.

Так инвестиции в создание прослеживаемого пищевого бизнеса окупилась в один день. Мало того, наш клиент получил возможность в режиме реального времени получить отчет об ущербе, смог внести изменение в план, причем сделать все это без суматохи, ругани и прочих процедур, истощающих запас нервных клеток и здоровой среды в компании.

Возможно, самое примечательное в этой истории вот какое обстоятельство. Я не раз предлагал клиенту опубликовать этот кейс. Понятно, что клиент, да и мы, чего уж таить, должны быть заинтересованы в обнародовании правды о том, какой эффект дают синхронизированные прослеживаемостью производственные и бизнес-процессы. Сам производитель получает дивную коммуникацию с потребителем, построенную на красноречивом повествовании о продвинутости компании, ее способности оперативно реагировать на любые нестандартные ситуации, которые могут повлечь проблемы со здоровьем людей. Это история и про социальную ответственность.

Но клиент категорически не желает об этом рассказывать. Наши производители панически боятся, что до отечественного потребителя дойдет хоть какая-то информация, будто на их предприятии могло пойти что-то не так. Они убеждены, что даже новость о счастливом исходе подобной ситуации сознание потребителя воспримет не в пользу тех, кто их кормит. Сознание отечественного потребителя (ну, или основной его массы) поглощено убеждением, будто единственный смысл существования пищевого бизнеса – травить отечественное народонаселение. Во всяком случае, в этом твердо и небезосновательно убеждена, как минимум, значительная часть «пищевиков».

Можно сомневаться в мнительности отечественного потребителя, в его одержимости классовой ненавистью к бизнесу, но, очевидно, что баррикады разного масштаба между ними существуют, пусть и не во всех головах. И это реальная проблема для внедрения новых стандартов, для прогресса вообще. При том, что проблем у нас и без того хватает.