Время перечитать "Похождения бравого солдата Швейка". "Пятый человек, который сказал, что сидит «потому что в Сараеве убили господина эрцгерцога», своими стоящими дыбом волосами и всклокоченной бородой напоминал лохматого пинчера. Он сидел в ресторане за столиком совсем один, ни с кем не разговаривал и даже не знал об убийстве Фердинанда, когда к нему подсел какой-то господин и быстро спросил: – Вы это читали? – Не читал. – Знаете об этом? – Не знаю. – А знаете, что случилось? – Не знаю и знать не желаю. – Я думаю, вам было бы это интересно. – С какой стати это должно быть мне интересно? Я выкурю сигарету, выпью несколько стаканчиков вина и поужинаю. А газет я не читаю. Газеты врут. Зачем мне самого себя расстраивать? – То есть вас не интересует убийство в Сараево? – Меня вообще не интересуют никакие убийства, будь то в Праге, в Вене, в Сараево или в Лондоне. На это есть власти, суды и полиция. А если где-то кого-то убили, то так ему и надо: не будь дураком и не давай себя убить. Это были его последние слова. С тех он только повторял через каждые пять минут: – Я невиновен! Я невиновен!""
Время перечитать "Похождения бравого солдата Швейка".
"Пятый человек, который сказал, что сидит «потому что в Сараеве убили господина эрцгерцога», своими стоящими дыбом волосами и всклокоченной бородой напоминал лохматого пинчера. Он сидел в ресторане за столиком совсем один, ни с кем не разговаривал и даже не знал об убийстве Фердинанда, когда к нему подсел какой-то господин и быстро спросил:
– Вы это читали?
– Не читал.
– Знаете об этом?
– Не знаю.
– А знаете, что случилось?
– Не знаю и знать не желаю.
– Я думаю, вам было бы это интересно.
– С какой стати это должно быть мне интересно? Я выкурю сигарету, выпью несколько стаканчиков вина и поужинаю. А газет я не читаю. Газеты врут. Зачем мне самого себя расстраивать?
– То есть вас не интересует убийство в Сараево?
– Меня вообще не интересуют никакие убийства, будь то в Праге, в Вене, в Сараево или в Лондоне. На это есть власти, суды и полиция. А если где-то кого-то убили, то так ему и надо: не будь дураком и не давай себя убить.
Это были его последние слова. С тех он только повторял через каждые пять минут:
– Я невиновен! Я невиновен!""