Вера в меритократию не только ложна: она вредна для вас

"Мы верны своему кредо, когда маленькая девочка, рождённая в условиях крайней нищеты, знает, что у неё такие же шансы на успех, как и у любого другого…" Барак Обама, инаугурационная речь, 2013 г.

"Мы должны создать равные условия для американских компаний и рабочих". Дональд Трамп, инаугурационная речь, 2017 г.

Меритократия стала ведущим социальным идеалом. Политики самого идеологического спектра постоянно возвращаются к теме о том, что жизненные блага – деньги, власть, работа, поступление в университет – должны распределяться в соответствии с навыками и усилиями. Наиболее распространённой метафорой является "равное игровое поле", на котором игроки могут подняться до положения, соответствующего их заслугам. Концептуально и морально меритократия представлена как противоположность таким системам, как наследственная аристократия, в которой социальное положение определяется лотереей рождения. При меритократии богатство и преимущества являются законной компенсацией за заслуги, а не случайным стечением обстоятельств.

Большинство людей не просто думают, что мир должен управляться меритократически, они думают, что он меритократичен. В Великобритании 84% респондентов опроса British Social Attitudes 2009 года заявили, что напряжённая работа либо "необходима", либо "очень важна", когда речь идёт о продвижении вперёд, а в 2016 году Институт Брукингса обнаружил, что 69% американцев считают, что люди вознаграждаются за ум и мастерство. Респонденты обеих стран считают, что внешние факторы, такие как удача и происхождение из обеспеченной семьи, гораздо менее важны. Хотя эти идеи наиболее ярко выражены в этих двух странах, они популярны во всем мире.

Несмотря на широко распространено мнение, что заслуги, а не удача определяют успех или неудачу в мире, явно ложно. Не в последнюю очередь потому, что сами заслуги в значительной степени является результатом удачи. Талант и способность к целеустремленным усилиям, иногда называемые "настойчивость", во многом зависят от генетических данных и воспитания.

Это, не говоря уже о случайных обстоятельствах, которые фигурируют в каждой истории успеха. В своей книге "Успех и удача" (2016) американский экономист Роберт Франк рассказывает о случайностях и совпадениях, которые привели к звёздному взлету Билла Гейтса как основателя Microsoft, а также к собственному успеху Фрэнка как учёного. Удача вмешивается, наделяя людей заслугами и опять же создавая обстоятельства, при которых заслуги могут превратиться в успех. Это не отрицает трудолюбие и талант успешных людей. Однако это демонстрирует, что связь между заслугами и результатом в лучшем случае незначительна и косвенна.

По мнению Франка, это особенно верно, когда речь идёт о большом успехе и где контекст, в котором он достигается, является конкурентным. Безусловно, есть программисты почти столь же искусные, как Гейтс, которым, тем не менее, не удалось стать одними из самых богатых людей на Земле. В условиях конкуренции многие обладают заслугами, но немногие преуспевают. Что отличает их друг от друга, так это удача.

Помимо того, что это ложь, растущий объём исследований в области психологии и нейронауки свидетельствует о том, что вера в меритократию делает людей более эгоистичными, менее самокритичными и даже более склонными к дискриминационным действиям. Меритократия не только неверна; это плохо.

Игра "ультиматум" – распространённый психологический тест, в котором одному игроку (предлагающий) дают денежную сумму и просят предложить разделить её между ним и другим игроком (отвечающий), который может принять предложение или отвергнуть это. Если отвечающий отклоняет предложение, ни один из игроков ничего не получает. Эксперимент повторялся тысячи раз, и обычно участники предлагали относительно равное разделение. Если сумма, которую нужно разделить, составляет 100 долларов, большинство предложений колеблется между 40-50 долларами.

Один из вариантов этой игры показывает, что вера в то, что кто-то более опытен, приводит к более эгоистичному поведению. В исследовании Пекинского педагогического университета участники играли в фальшивую игру на ловкость, прежде чем делать предложения в игре ультиматум. Игроки, которых (обманом) заставили поверить, что они "выиграли" в игру на ловкость, требовали для себя больше, чем те, кто не играл.

Другие исследования подтверждают этот вывод. Экономисты Альдо Рустичини из Миннесотского университета и Александр Вострокнутов из Маастрихтского университета в Нидерландах обнаружили что испытуемые, которые впервые участвовали в игре на ловкость, с гораздо меньшей вероятностью поддерживали перераспределение призов, чем те, кто участвовал в игре на удачу [играли с компьютером в Угадайку, каждый испытуемый должен был угадать число от 0 до 100. Испытуемый выигрывал, если выбранное число отличалось не более чем на десять единиц от второго числа, случайно сгенерированного компьютером – прим. ред.]. Просто наличие в голове идеи мастерства делает людей более терпимыми к неравным результатам. Хотя это было верно для всех участников, эффект был гораздо более выраженным среди "победителей".

Напротив, исследования благодарности показывают, что память о роли удачи увеличивает щедрость. Франк цитирует исследование, в котором, просто попросив испытуемых вспомнить внешние факторы (удача, помощь других), которые способствовали их жизненным успехам, они гораздо чаще жертвовали на благотворительность, чем те, кого просили вспомнить внутренние факторы (усилия, мастерство).

Возможно, ещё более тревожным является то, что простое признание меритократии как ценности, по-видимому, способствует дискриминационному поведению. Исследователь менеджмента Эмилио Кастилья из Массачусетского технологического института и социолог Стивен Бенард из Университета Индианы изучали попытки внедрения меритократических практик, таких как вознаграждение, основанное на результатах, в частных компаниях. Они обнаружили, что в компаниях, которые явно считали меритократию основной ценностью, менеджеры назначали большее вознаграждение сотрудникам-мужчинам, чем сотрудникам-женщинам с одинаковой оценкой эффективности. Это предпочтение исчезло там, где меритократия явно не была принята в качестве ценности.

Это удивительно, потому что беспристрастность является ядром моральной привлекательности меритократии. "Равное игровое поле" предназначено для того, чтобы избежать несправедливого неравенства по признаку пола, расы и тому подобного. Однако Кастилья и Бенар обнаружили, что по иронии судьбы попытки внедрить меритократию приводят как раз к тем видам неравенства, которые она стремится устранить. Они предполагают, что этот "парадокс меритократии" возникает из-за того, что явное принятие меритократии как ценности убеждает субъектов в их собственной моральной добросовестности. Удовлетворенные тем, что они справедливы, они менее склонны проверять свое поведение на наличие признаков предубеждений.

Меритократия – ложное и весьма неполезное убеждение. Как и в случае с любой идеологией, часть её привлекательности заключается в том, что она оправдывает статус-кво, объясняя, почему люди принадлежат тому социальному порядку, в котором они оказались. Это хорошо зарекомендовавший себя психологический принцип, согласно которому люди предпочитают верить в то, что мир справедлив.

Однако помимо легитимации меритократия предлагает и лесть. Там, где успех определяется заслугой, каждую победу можно рассматривать как отражение собственной добродетели и достоинства. Меритократия – самый самодовольный из принципов распределения. Её идеологическая алхимия превращает собственность в похвалу, материальное неравенство в личное превосходство. Она позволяет богатым и влиятельным считать себя продуктивными гениями. Хотя этот эффект наиболее заметен среди элиты, почти любое достижение можно рассматривать меритократически. Окончание средней школы, творческий успех или просто наличие денег можно рассматривать как свидетельство таланта и усилий. Точно так же мирские неудачи становятся признаками личных недостатков, что служит объяснением того, что те, кто находится на нижней ступени социальной иерархии, заслуживают того, чтобы оставаться там.

Вот почему споры о том, в какой степени отдельные люди "сделали себя сами", и о последствиях различных форм "привилегий" могут быть такими горячими. Эти споры касаются не только того, кто что имеет; речь идёт о том, насколько велики "заслуги" людей в том, что они имеют, о том, что их успехи позволяют им верить в свои личностные качества. Вот почему в условиях меритократии само представление о том, что личный успех является результатом "везения", может показаться оскорбительным. Признание влияния внешних факторов, по-видимому, означает преуменьшение или отрицание существования индивидуальных достоинств.

Несмотря на моральную убеждённость и персональную лесть, которые меритократия предлагает успешным людям, от неё следует отказаться и как от убеждения о том, как устроен мир, и как от всеобщего социального идеала. Это ложь, и вера в неё поощряет эгоизм, дискриминацию и равнодушие к бедственному положению людей, которым не повезло.

источник https://aeon.co/ideas/a-belief-in-meritocracy-is-not-only-false-its-bad-for-you

редактура и адаптация Дмитрий Бобров