Расследование о причинах происхождения вируса SARS-CoV-2

Расследование Vanity Fair о причинах происхождения вируса SARS-CoV-2, основанное на слитых переписках Министерства здравоохранения США, Министерства обороны США и их подрядчиков.

«Этого не должно было произойти»: история некоммерческой организации, занимающейся поиском вирусов, оказавшейся в центре спора о лабораторном происхождении коронавируса.

В погоне за научной известностью, грантовыми деньгами и одобрением доктора Энтони Фаучи и Питер Дашак превратили НКО EcoHealth Alliance в финансируемого правительством США спонсора передовых и рискованных исследований вирусов как в США, так и в китайском Ухане. Опираясь на более чем 100 000 слитых документов, расследование V.F. показывает, как организация, занимающаяся предотвращением следующей пандемии, оказалась заподозренной в содействии ее началу.

18 июня 2021 года биолог-эволюционист по имени Джесси Д. Блум отправил черновик написанной им неопубликованной научной статьи доктору Энтони Фаучи, главному медицинскому советнику президента США. Блум — 43-летний мужчина в очках, часто одетый в клетчатые рубашки с короткими рукавами — специализируется на изучении эволюции вирусов. «Он самый этичный ученый, которого я знаю», — сказал Сергей Понд, коллега Блума, биолог-эволюционист: «Он хочет копнуть глубже и узнать правду».

Написанная Блумом статья — известная как препринт, поскольку ее еще предстояло рецензировать или опубликовать, — содержала конфиденциальные откровения о Национальном институте здравоохранения и Федеральном агентстве, курирующем биомедицинские исследования. В интересах прозрачности он хотел, чтобы Фаучи, возглавляющий дочернее агентство NIH, Национальный институт аллергии и инфекционных заболеваний (NIAID), увидел его заранее. При обычных обстоятельствах препринт мог бы вызвать уважительный обмен мнениями. Но это был необычный препринт и необычная ситуация.

Спустя более года после начала пандемии, происхождение SARS-CoV-2 — вируса, вызывающего COVID-19 — все еще оставалось загадкой. Большинство ученых полагали, что он развился от летучих мышей к людям естественным путем, через промежуточный вид, скорее всего, на рынке в китайском Ухане, где убивали и продавали живых диких животных. Но научная аудитория продолжала задаваться вопросом, мог ли он возникнуть в соседней с рынком в том же Ухане биолаборатории, которая, как известно, проводила рискованные исследования коронавируса, частично финансируемые Соединенными Штатами. В то время как циркулировали спекуляции, агентство Фаучи NIH подвергалось бомбардировке исками по Закону о свободе информации (FOIA). Самому Фаучи потребовалась служба безопасности из-за угроз смертью со стороны сторонников теории заговора, которые считали, что он скрывает какую-то темную тайну.

Статья Блума стала результатом большого расследования, которое он предпринял после того, как заметил, что ряд ранних геномных последовательностей SARS-CoV-2 из Китая, упомянутых в опубликованной статье, каким-то образом бесследно исчезли. Последовательности, которые отображают нуклеотиды, придающие вирусу его уникальную генетическую идентичность, являются ключом к отслеживанию того, когда появился вирус и как он мог развиваться. Собрав воедино подсказки, Блум установил, что агенство Фаучи NIH самостоятельно удалило последовательности из своего собственного архива по запросу исследователей из Уханя. Он надеялся, что Фаучи и его босс, директор Национального института здравоохранения Фрэнсис Коллинз, помогут ему идентифицировать другие удаленные последовательности, которые могли бы пролить свет на тайну возникновения нового коронавируса.

Блум отправил свою статью на специальный сервер препринтов, общедоступный репозиторий научных статей, ожидающих рецензирования, в тот же день, когда отправил ее копию Фаучи и Коллинзу. Теперь его документ существовал в своего рода сумеречной зоне: не опубликован и еще не публичен, но почти наверняка скоро появится в сети.

Коллинз немедленно организовал встречу в Zoom 20 июня. Он пригласил на эту встречу несколько ученых: биолога-эволюциониста Кристиана Андерсена и вирусолога Роберта Гарри, и позволил Блуму сделать то же самое. Блум выбрал Понда и Расмуса Нильсена, генетического биолога. То, что это выглядело как старомодная дуэль с секундантами, в то время не приходило Блуму в голову. Но через шесть месяцев после этой встречи он был так обеспокоен случившимся, что написал подробный отчет, который получил Vanity Fair.

После того, как Блум описал свое исследование, встреча в Zoom стала «чрезвычайно конфронтационной», написал он. Андерсен вмешался, заявив, что находит препринт «глубоко тревожным». Он заявил, что если китайские ученые хотели удалить свои последовательности из базы данных, на что им давала право политика агентства Фаучи NIH, то со стороны Блума было бы неэтично проводить их дальнейший анализ. И в ранних геномных последовательностях в Ухане, по его словам, не было ничего необычного.

Мгновенно Нильсен и Андерсен «накричали друг на друга», писал Блум, а Нильсен настаивал на том, что ранние секвенции генома вируса ковида из Уханя были «чрезвычайно загадочными и необычными».

Андерсен, у которого на руках были ранее опубликованые по запросам FOIA некоторые из его переписок с Фаучи еще в начале пандемии, выдвинул третье возражение. Андерсену, писал Блум, «нужна охрана за пределами его дома, и мой препринт подпитывал конспирологические представления о том, что Китай скрывает данные, и тем самым вызывал еще большую критику таких ученых, как он сам».

Затем в дискуссию вмешался сам Фаучи, возражая против описания в препринте китайских ученых, как «тайно» удаляющих секвенции генома коронавируса. Дело было сделано, сказал тогда Фаучи, и причина, по которой китайские ученые потребовали удаления, была неизвестна.

Именно тогда Андерсен сделал предложение, которое удивило Блума. Он предложил либо полностью удалить препринт, либо отредактировать его «таким образом, чтобы не осталось никаких записей о том, что части информации о ранних секвенциях генома были удалены» агентством Фаучи. Блум отказался, заявив, что сомневается в целесообразности такого варианта, «учитывая спорный характер встречи».

В этот момент и Фаучи, и Коллинз дистанцировались от предложения Андерсена, и Фаучи сказал, как вспоминал об этом Блум: «Просто для протокола, я хочу прояснить, что я никогда не предлагал вам удалять или пересматривать препринт». Они начали понимать, что Андерсен зашел слишком далеко со своей просьбой.

И Андерсен, и Гарри отрицали, что кто-либо на встрече предлагал удалить или пересмотреть документ. Андерсен сказал, что отчет Блума был «ложным». Гарри назвал это «чушью». Однако Сергей Понд подтвердил точность версии Блума после того, как прочитал ее ему вслух. «Я не помню точной формулировки — я не делал никаких заметок, — но судя по тому, что вы описали, это звучит точно. Мне определенно было жаль бедного Джесси». Он добавил, что «токсичная» атмосфера разговора показалась ему «неподходящей для научной встречи». Представитель Фаучи отказался от комментариев.

Напряжённая атмосфера того разговора отражала дух осады в NIH — агентстве Фаучи, причина которой была намного больше, чем статья Блума и отсутствующие секвенции. Их нельзя было заставить исчезнуть просто с помощью творческого редактирования или удаления. А началось все с некогда малоизвестной научной некоммерческой организации на Манхэттене, которая стала каналом федеральных грантов правительства США для исследовательской лаборатории в Ухане.

В 2014 году агентство Фаучи выделило грант в размере 3,7 млн долларов для EcoHealth Alliance, неправительственной организации, занимающейся прогнозированием и предотвращением следующей пандемии путем выявления вирусов, которые могут перейти от диких животных к людям.

В гранте под названием «Понимание риска появления коронавируса летучих мышей» предлагалось провести скрининг диких и содержащихся в неволе летучих мышей в Китае, проанализировать последовательности в лаборатории, чтобы оценить риск заражения людей вирусами летучих мышей, и построить прогностические модели для изучения будущих рисков.

Уханьский институт вирусологии (WIV) был ключевым подрядчиком, которому EcoHealth Alliance выделил почти 600 000 долларов в виде дополнительных выплат. Но работа там была достаточно противоречивой, и агентство Фаучи NIH приостановило выделение новых средств в июле 2020 года.

EcoHealth Alliance не смог предсказать пандемию COVID-19, несмотря на то, что она вырвалась на всеобщее обозрение на оптовом рынке морепродуктов Хуанань, расположенном всего в нескольких минутах езды от самого Уханьского института виросологии (WIV).

В последующие месяцы каждое движение EcoHealth Alliance и его болтливого президента Питера Дашака подвергалось пристальному вниманию небольшой армии ученых-расследователей и различных журналистов. Они хотели знать, что на самом деле произошло в WIV. Почему Дашак так уклончиво относился к работе, которую его организация там финансировала? Пытались ли Фаучи и другие официальные лица отвлечь внимание от исследований, которые США хотя бы косвенно финансировали?

В 2018 году Дашак появился на китайском государственном телевидении и сказал: «Работа, которую мы делаем с китайскими сотрудниками, публикуется совместно в международных журналах, а данные последовательности загружаются в Интернет бесплатно для всеобщего ознакомления, очень открыто, очень прозрачно, и очень совместно». Он добавил: «Наука по своей природе прозрачна и открыта… Вы что-то делаете, что-то открываете, хотите рассказать об этом миру. Такова природа ученых».

Но поскольку COVID-19 свирепствовал по всему миру, приверженность китайского правительства прозрачности оказалась ограниченной. Оно отказалось делиться необработанными данными о ранних случаях заболевания новым коронавирусом или участвовать в каких-либо дальнейших международных усилиях по расследованию происхождения вируса. А в сентябре 2019 года, за три месяца до официально признанного начала пандемии, Уханьский институт вирусологии, подрядчик доктора Фаучи, удалил свою базу данных из примерно 22 000 образцов и последовательностей вирусов, отказавшись восстановить ее, несмотря на международные запросы.

Дашак с самого начала приступил к тайной организации письма в медицинский журнал Lancet, в котором он стремился представить гипотезу об утечке из лаборатории как безосновательную и деструктивную теорию заговора.

А Фаучи и небольшая группа ученых, включая Андерсена и Гарри, работали над закреплением теории естественного происхождения во время конфиденциальных обсуждений в начале февраля 2020 года, хотя некоторые из них в частном порядке заявили, что, по их мнению, инцидент, связанный с лабораторией, более вероятен.

Всего за несколько дней до начала этих дискуссий, как стало известно Vanity Fair, доктор Роберт Редфилд, вирусолог и директор Центра по контролю и профилактике заболеваний (CDC), призвал Фаучи в частном порядке тщательно исследовать как лабораторные, так и естественные гипотезы.

Затем его исключили из последовавших дискуссий — лишь позже он узнал, что они вообще имели место. «Их целью было создать единое повествование, — сказал Редфилд Vanity Fair.

Почему ведущие ученые объединились, чтобы пресечь публичные слухи об утечке из лаборатории — даже если их электронные письма, раскрытые в запросах Закона о свободе информации и обзоре Конгресса, предполагают, что у них были аналогичные опасения, — остается неясным. Было ли это просто потому, что их взгляды изменились в пользу естественного происхождения? Могло ли это быть для того, чтобы защитить науку от бреда конспирологов? Или для защиты от разоблачения, которое может оказаться фатальным для определенных рискованных исследований, которые они считают необходимыми? Или защитить огромные потоки грантовых денег от политического вмешательства или государственного регулирования?

Попытки закрыть дискуссию в пользу гипотезы естественного происхождения продолжаются и сегодня. В феврале The New York Times опубликовала на первой полосе серию препринтов, написанных Майклом Вороби из Университета Аризоны, Кристианом Андерсеном из Исследовательского института Скриппса и 16 соавторами, включая Гарри, в которых утверждается, что новый анализ общедоступных данных с рынка Хуанань в Ухане представили «убедительные доказательства» того, что вирус впервые попал к людям от проданных там животных. Но ряд ведущих ученых, в том числе Блум, поставили под сомнение это утверждение, заявив, что препринты, хотя и заслуживают внимания, основаны на неполных данных и не обнаружили зараженных животных.

Возможно, больше, чем кто-либо другой, Питер Дашак — западный ученый, занимающийся исследованиями китайского коронавируса в Уханьском институте вирусологии, — имел уникальную возможность помочь миру раскрыть тайну происхождения, не в последнюю очередь благодаря тому, что поделился своими знаниями.

Но в прошлом году доктор Джеффри Сакс, экономист Колумбийского университета, курирующий комиссию Lancet по COVID-19, уволил Дашака с поста руководителя целевой группы, расследующей генезис вируса, после того, как он категорически отказался поделиться отчетами о ходе выполнения своего оспариваемого исследовательского гранта.

В письменных ответах на подробные вопросы Дашак сказал, что он «просто следовал указаниям NIH», когда отклонял запрос Сакса, потому что агентство удерживало рассматриваемые отчеты «до тех пор, пока они не рассмотрели запрос FOIA».

Эта история основана на более чем 100 000 внутренних документов EcoHealth Alliance, полученных Vanity Fair, а также на интервью с пятью бывшими сотрудниками и 33 других источниках. Документы, большинство из которых были созданы до пандемии, охватывают несколько лет и включают бюджеты, протоколы заседаний персонала и совета директоров, а также внутренние электронные письма и отчеты.

Хотя документы не говорят нам, откуда взялся COVID-19, они проливают свет на мир, в котором работал EcoHealth Alliance: мутные соглашения о грантах, ненадежный надзор и погоня за государственными средствами под прикрытием «научного прогресса».

История о том, как грант Дашака вовлек Фаучи в исследование коронавируса в Ухане, началась много лет назад, в богатом клубе изящных искусств в Вашингтоне, округ Колумбия. Более десяти лет EcoHealth Alliance проводил серию коктейльных вечеринок в клубе Cosmos недалеко от DuPont Circle, чтобы обсудить методики предотвращения вирусных вспышек. Там эксперты-биологи, вирусологи и журналисты общались с настоящими почетными гостями: чиновниками федерального правительства, которые были в состоянии управлять грантами и распределять их от имени правительства.

В приглашениях EcoHealth Alliance называли такие мероприятия «образовательными». Однако внутри самой организации официальные лица назвали их «мероприятиями по развитию». Окупаемость таких инвестиций была превосходной: примерно по 8000 долларов за бри и шардоне за мероприятие они смогли связаться с потенциальными федеральными спонсорами. Как указано в стратегическом плане организации на 2018 год: «Учитывая наше сильное федеральное финансирование, мы расширили наши мероприятия по совершенствованию в Cosmos Club в Вашингтоне, округ Колумбия, которые теперь регулярно привлекают от 75 до 150 человек на высоких уровнях в государственных учреждениях, НПО и частном секторе».

Из всех этих высокопоставленных людей почти никто не занимал такого высокого положения, как Фаучи, «создателя королей науки», который ежегодно выделял гранты на миллиарды долларов, и Дашак был полон решимости разделить с ним пьедестал почета. Идея, по общему признанию, была заманчивой. Хотя он встречался с Фаучи и получал финансирование от его агентства, Дашак был относительно малоизвестен. Но у него был скрытый доступ к службе протокола, которая формировала календарь Фаучи.

9 сентября 2013 года Дашак отправил электронное письмо старшему советнику Фаучи Дэвиду Моренсу, чтобы узнать, будет ли NIAID Фаучи готов выступить у них на мероприятии в качестве докладчика. Моренс ответил по электронной почте, рекомендуя Дашаку «написать Тони напрямую, поблагодарить его за недавнюю встречу со всеми вами, а затем пригласить его стать участником этой дискуссии в Cosmos Club. Сделать это таким образом, чтобы оно выглядело как личная просьба.

Хотя Фаучи отклонил это приглашение и несколько других, Дашак продолжал пытаться. В феврале 2016 года Моренс передал ценный совет: Фаучи “обычно говорит “нет” почти всему подобному. Если только ABC, NBC, CBS и Fox не будут там с включенными камерами. Если бы его попросили выступить с основным докладом или единственным докладом, это могло бы увеличить шансы”.

Гамбит сработал. Фаучи согласился выступить на мероприятии о вирусе Зика в клубе Cosmos 30 марта, и тогда посыпались приглашения. Гости прибыли из множества федеральных агентств с большими бюджетами: Министерства внутренней безопасности, Агентства США по международному развитию, Пентагона и даже НАСА. Как заявил Дашак на заседании правления своей НКО 15 декабря: “эти культурные мероприятия стали отличным способом повысить нашу узнаваемость для федеральных спонсоров”. Месяцем ранее Дональд Трамп был избран президентом. Один из членов правления на собрании спросил, что его новая администрация может означать для некоммерческой организации, зависящей от федеральных грантов. Дашак беззаботно заверил: “аполитичная миссия” организации поможет ей адаптироваться.

Он и не подозревал, что в эпоху Трампа и COVID-19 сама наука станет главным полем политической битвы.

Общий подиум с Фаучи доказал, что Дашак стал полноценным игроком среди охотников за вирусами, а также подчеркнул, как далеко он продвинулся. В течение многих лет Питер Дашак стоял у руля некоммерческой организации с миссией по спасению ламантинов, пропаганде ответственного владения домашними животными и спасению исчезающих видов. Организация, которая до 2010 года действовала под названием Wildlife Trust, постоянно искала способы восполнить дефицит бюджета. Однажды она предложила почтить своим ежегодным пособием горнодобывающую компанию, работающую в Либерии, которая платила ей за оценку рисков, связанных с вирусом Эбола. Другая идея состояла в том, чтобы запросить пожертвования у миллионеров, производящих пальмовое масло в тропических лесах, которые могли бы быть заинтересованы в “очистке” своего имиджа.

Лысеющий и обычно одетый в походное снаряжение Дашак был наполовину продавцом, наполовину провидцем. Он ясно видел, что вторжение человека в мир природы может привести к появлению животных патогенов, особенно мощным резервуаром которых являются летучие мыши. Дашак «делал ставку на то, что летучие мыши являются носителями смертельных вирусов», — сказал доктор Мэтью Маккарти, адъюнкт-профессор медицины в Медицинском центре Вейла Корнелла в Нью-Йорке. В 2004 году, будучи 23-летним студентом-медиком Гарварда, Маккарти последовал за Дашаком в Камерун, чтобы ловить летучих мышей. «Я оставил свою семью, своих друзей, — сказал он. «Это была очень мощная вещь для таких людей, как я, отправляющихся в самые отдаленные уголки мира. Он взял меня, крючок, леску и грузило».

Биотеррористические атаки 2001 года, когда по почте США рассылались письма со спорами сибирской язвы, в сочетании с первой вспышкой коронавируса SARS в Китае в следующем году принесли деньги на изучение смертельных естественных патогенов, поступающих в федеральные агентства. В 2003 году NIAID получил сногсшибательные 1,7 миллиарда долларов на исследования по защите от биотерроризма.

В офисе Дашака в манхэттенском районе Фар-Вест-Сайд не было лаборатории. Ближайшие колонии летучих мышей находились в Центральном парке. Но он поддерживал связь с Ши Чжэнли, китайской ученой-вирусологом, которая впоследствии стала директором Центра новых инфекционных заболеваний Уханьского института вирусологии. Худощавая и утонченная, с международным образованием, Ши стала известна в Китае как «женщина-летучая мышь» за бесстрашное исследование мест их обитания. Союз Дажака с ней откроет для него в будущем те самые пещеры летучих мышей в Китае.

В 2005 году, после проведения полевых исследований в четырех местах в Китае, Дашак и Ши совместно написали свою первую работу, в которой было установлено, что подковоносые летучие мыши являются вероятным резервуаром для SARS-подобных коронавирусов. Они продолжали сотрудничать над 17 статьями. В 2013 году они сообщили о своем открытии, что SARS-подобный коронавирус летучих мышей, который Ши был первым, кто успешно выделил в лаборатории, может заражать клетки человека, не переходя сначала к промежуточному животному. «[Питер] уважал ее», — сказал бывший сотрудник EcoHealth Alliance. «По мнению всех, они делали большую работу для мира». Их партнерство дало Дашаку почти собственное представление о пещерах летучих мышей в провинции Юньнань, которые он позже назовет в заявке на получение гранта «наши полигоны для полевых испытаний».

По мере того как сотрудники Дашака и аспиранты Ши смешивались, путешествуя между Уханем и Манхэттеном, обмен между ними процветал. Когда Ши посетила Нью-Йорк, сотрудники EcoHealth очень тщательно выбрали ресторан для праздничного ужина. «Чжэнли не придерживается формальностей; она делает пельмени вручную со своими учениками в лаборатории!! Начальник штаба Дашака написал другому сотруднику. «Она получила докторскую степень во Франции, любит красное вино и любит хорошую еду выше формальностей».

К 2009 году летучие мыши превратились в большие деньги. В сентябре того же года USAID предоставил грант в размере 75 миллионов долларов под названием PREDICT четырем организациям, в том числе и Дашаку. По заявлению USAID, это был «самый всеобъемлющий проект по наблюдению за зоонозными вирусами в мире», и его целью было выявление и прогнозирование появления вируса, частично путем отбора проб и тестирования летучих мышей и других диких животных в отдаленных местах.

18 миллионов долларов, присужденные за пять лет тому, что тогда называлось Wildlife Trust, «изменили правила игры», — сообщил Дашак своим сотрудникам в восторженном электронном письме, поделившись новостями. «Я хочу воспользоваться этой возможностью (несмотря на 7 часов распития шампанского — буквально!) чтобы поблагодарить всех вас за вашу поддержку».

Деньги преобразили полубедную некоммерческую организацию Дашека. Она увеличил свой бюджет вдвое, положив конец многолетним операционным убыткам; начался давно откладываемый ребрендинг, который привел к новому названию EcoHealth Alliance; и украсила свою штаб-квартиру, даже починив хронически сломанный кондиционер. В рамках гранта Уханьскому институту вирусологии было выделено 1,1 миллиона долларов, как недавно признало USAID в письме Конгрессу.

Когда доктор Морин Миллер, эпидемиолог-инфекционист, поступила на работу в EcoHealth Alliance в 2014 году, она оказалась в среде, которую она нашла токсичной и скрытной. Закрытые встречи были нормой. Высшее руководство представляло собой неприветливую «сеть старых мальчиков». Вскоре она пришла к выводу, что ее наняли, «потому что им нужна женщина на высокой управленческой должности», — сказала она, добавив: «Меня исключили практически из всего».

Она попала в организацию Дашека незадолго до того, как грант организации PREDICT был продлен еще на пять лет. Это был также год, когда Национальный институт здоровья США утвердил грант «Понимание риска появления коронавируса летучих мышей», в размере 3,7 миллиона долларов, который потом будет связан с Фаучи. Миллер сказала, что ее «заманила идея создать систему предупреждения об угрозах пандемии».

Миллер приступила к работе над созданием стратегии наблюдения для обнаружения распространения зоонозного вируса. Китайские сельские жители, живущие рядом с пещерами летучих мышей в южной провинции Юньнань, должны были сдать кровь на антитела к коронавирусу, похожему на атипичную пневмонию, а затем ответить на вопросы анкеты, чтобы определить, привело ли их определенное поведение к заражению. Это была «биологическая и поведенческая система предупреждения», объяснил Миллер.

В течение следующих двух лет Миллер видела Дашака всего несколько раз. Но она тесно сотрудничала с Ши Чжэнли, которая разработала тест для проверки крови жителей той деревни. За это время Миллер отметила: «Я никогда не получала результатов от [Ши] по телефону. Мне приходилось приехать в Китай, чтобы чему-нибудь у нее научиться». Из этого Миллер сделала вывод, что, хотя Ши была «ученым мирового класса, она в первую очередь уважала китайскую систему». Короче говоря, она следовала правилам китайского правительства. (Ши Чжэнли не ответила на письменные вопросы для этой статьи.)

Миллер покинула EcoHealth Alliance в ноябре 2016 года, так и не узнав, что стало со стратегией, которую она разработала. Но осенью 2017 года Ши предупредила бывшего помощника Миллер о том, что Дашак вот-вот сам получит признание за ее работу в предстоящей публикации. “Ши изо всех сил старалась быть уверенной, что я буду включена”, — сказала Миллер. Окончательная версия документа, опубликованного в январе 2018 года в журнале Уханьского института вирусологии “ Virologica Sinica “, включала имя Миллер. Шесть из 218 сельских жителей дали положительный результат на антитела, что говорит о том, что эта стратегия была успешным способом оценки потенциальных побочных эффектов.

Но этот опыт оставил у Миллер мрачное впечатление о Дашаке: «Он настолько целеустремлен, что хочет быть тем, кто делает открытие, не делясь им».

Дашак сказал, что Миллер была соавтором как минимум восьми статей, основанных на ее работе в EcoHealth Alliance, что «свидетельствует о беспристрастности, справедливости и открытости нашей практики публикации и авторства». Он добавил, что персонал некоммерческой организации «разнообразен и чувствителен к культурным особенностям», и «в течение 20 лет большинство из них составляют женщины».

Грант Дашака в размере 3,7 миллиона долларов впервые вызвал тревогу в начале мая 2016 года, когда шел третий год работы по этому гранту. Правительственное агентство NIH требует ежегодных отчетов о проделанной работе, но Дашак не сдал отчет за второй год, и агентство пригрозило удержать средства до тех пор, пока он не подготовит и не предоставит отчет о работе по выданному гранту.

Отчет за второй год работы по гранту американского правительства, который Дашак, наконец, представил, обеспокоил специалистов агентства по грантам. В нем говорилось, что ученые планировали создать инфекционный клон Ближневосточного респираторного синдрома (БВРС), нового коронавируса, обнаруженного у верблюдов, который появился в Саудовской Аравии в 2012 году и убил 35% людей, которых он заразил.

В отчете также ясно указывается, что грант NIH уже использовался ранее для создания двух химерных коронавирусов, подобных тому, который вызвал тяжелый острый респираторный синдром (ТОРС), возникший в 2002 году и ставший причиной по меньшей мере 774 смертей во всем мире. (Химерный вирус — это вирус, который объединяет фрагменты разных вирусов.)

Эти откровения побудили специалистов по грантам NIH задать важный вопрос: должна ли такая работа подпадать под действие федерального моратория на так называемые «исследования с целью повышения эффективности»?

Таким образом, грант Дашака оказался запутанным в многолетних дебатах, разделивших сообщество вирусологов. В 2011 году два ученых по отдельности объявили о том, что они генетически изменили высокопатогенный азиатский птичий грипп A (H5N1), вирус птичьего гриппа, который с 2003 года унес жизни не менее 456 человек. Ученые наделили вирус новыми функциями, позволив ему эффективно распространяться среди хорьков, которые генетически ближе к людям, чем мыши, чтобы оценить его риски для людей. Оба исследования были профинансированы NIH.

Научное сообщество тогда разразилось конфликтом из-за того, что стало известно потом как «исследование усиления функций». Сторонники утверждали, что это может помочь предотвратить пандемии, выделив потенциальные угрозы. Критики утверждали, что создание патогенов, которых не существует в природе, чревато их высвобождением. Пока разгорался спор, Фаучи пытался найти золотую середину, но в конечном итоге поддержал исследование, утверждая в соавторстве с редакцией Washington Post, что “важная информация и идеи могут быть получены в результате создания потенциально опасного вируса в лаборатории”.

В октябре 2014 года администрация Обамы ввела мораторий на новое федеральное финансирование исследований, которые могли бы сделать вирусы гриппа, БВРС или атипичной пневмонии более вирулентными или передаваемыми.

Но мораторий оставил лазейки, которые позволили Дашаку попытаться спасти свои исследования. 8 июня 2016 года он написал специалистам по грантам NIH, что химеры, подобные SARS, из завершенного эксперимента были освобождены от моратория, поскольку ранее не было известно, что используемые штаммы заражают людей. Он также указал на исследовательскую работу 2015 года, в которой ученые заразили живших рядом с людьми летучих мышей теми же штаммами и обнаружили, что они менее смертоносны, чем исходный вирус атипичной пневмонии.

Но исследовательская работа 2015 года, на которую он ссылался, не была особенно обнадеживающей. В нем Ши Чжэнли и выдающийся исследователь коронавируса из Университета Северной Каролины Ральф Барик смешали компоненты SARS-подобных вирусов разных видов и создали новую химеру, способную напрямую заражать клетки человека. (Барик не ответил на письменные вопросы с просьбой прокомментировать.)

Этот эксперимент с усилением функций вирусов, начавшийся до введения моратория, был настолько опасен, что авторы сами отметили его опасность, написав: “Группы научных рецензентов могут счесть подобные исследования … слишком рискованными для продолжения”. В документах также признается финансирование подобных исследований со стороны NIH и EcoHealth Alliance уже через другой грант.

Исследование вируса MERS, предложенное Дашаком, было еще более рискованным. Поэтому он предложил NIH компромисс: если какой-либо из рекомбинированных штаммов продемонстрирует рост в 10 раз больший, чем у естественного вируса, “мы немедленно: i) прекратим все эксперименты с искусственно созданой мутацией вируса, ii) проинформируем нашего связного по программе NIAID и UNC [Институциональный комитет по биобезопасности] об этих результатах и iii) будем принимать участие в выборе дальнейших решений о развитии программы, чтобы определить соответствующие пути продвижения вперед”.

Это упоминание UNC вызвало озадаченный ответ сотрудника программы NIH, который указал, что в предложении говорилось, что исследование будет проводиться в Уханьском институте вирусологии. «Можете уточнить, где на самом деле будет проводиться работа с химерными вирусами?», — написал офицер. Десять дней спустя, когда Дашак так и не ответил, сотрудник программы снова отправил ему электронное письмо. 27 июня Дашак ответил, как всегда жизнерадостно:

“Вы правильно определили ошибку в нашем письме. UNC не контролирует работу над химерой вируса, все они будут проводиться в Уханьском институте вирусологии…. Мы проясним это сегодня вечером с проф. Чжэнли Ши, и уточним, кто именно будет уведомлен, если мы увидим усиленную репликацию вируса… мое понимание заключается в том, что я буду немедленно уведомлен об этом, и что затем я могу уведомить вас в NIAID. Приношу извинения за ошибку!”.

К 7 июля NIH согласился с условиями Дашака, которые полностью зависели от взаимной прозрачности: Ши информировала его о любых разработках, касающихся созданных в лаборатории вирусов, а он информировал агентство. Дашак с энтузиазмом ответил сотруднику программы: «Это потрясающе! Мы очень рады услышать, что наша пауза в финансировании исследования функций вируса была завершена».

Позволить таким рискованным исследованиям продолжаться в Уханьском институте вирусологии было «просто безумием, на мой взгляд», — говорит Джек Нанберг, директор Биотехнологического центра Монтаны. «Причины — отсутствие надзора, отсутствие регулирования, окружающая среда в Китае», где ученые, публикующиеся в престижных журналах, получают вознаграждение от правительства, создавая опасные варианты. «Это тот самый момент, когда нужно было сказать: «Нет, этого не должно было случиться»».

Последующее развитие событий поддерживало эту же точку зрения. 15 января 2021 года, в дни заката администрации Трампа, Государственный департамент опубликовал информационный бюллетень, основанный на рассекреченных разведданных. В нем утверждалось, что китайские военные ученые сотрудничают с гражданскими учеными в Уханьской лаборатории с 2017 года, если не раньше. Это подняло вопрос о том, перепрофилируются ли проходящие там исследования для наступательных или военных целей. Хотя Ши и другие руководители Уханьской лаборатории ранее отрицали такое сотрудничество, бывший заместитель советника по национальной безопасности Мэтью Поттингер называет эти опровержения «преднамеренной ложью».

Если бы китайские военные сотрудничали с учеными в Уханьской лаборатории, неясно, понял бы это тогда Дашак. У него было гораздо меньше информации о лаборатории, чем он показывал, сказал Vanity Fair бывший сотрудник EcoHealth Alliance. Выполняемая там работа «всегда была загадкой», сказал бывший сотрудник. Некоммерческая организация наняла проживающего в США гражданина Китая, который помог «интерпретировать для них, что происходит внутри лаборатории…. Но нам приходилось принимать все за чистую монету. Это было нечто большее: «Примите то, что есть, из-за этих личных отношений» между Ши и Дашаком.

«Он не знает, что происходило в той лаборатории», — сказал бывший сотрудник. — Он не может этого знать.

По словам Дашака, EcoHealth Alliance «знал» об исследовательской деятельности Уханьской лаборатории, связанной с его грантом NIH. Он говорит, что ничего не знал о китайском военном участии там и никогда не был уведомлен об этом правительством США.

К 2017 году, несмотря на массовые вливания грантов, EcoHealth Alliance столкнулась с назревающим финансовым кризисом. Согласно протоколу заседания финансового комитета организации, 91% ее финансирования поступило от федерального правительства, 71% из которых — из гранта PREDICT. Обновленный грант, известный как PREDICT II, должен был закончиться через два года. Не было никакого способа узнать, будет ли грант повторно утвержден в третий раз. Надвигающаяся вероятность того, что срок его действия истечет, стала известна внутри компании как «ПРОГНОЗИРУЕМЫЙ провал».

Как предотвратить то, чтобы организация не разрушилась, проводя собрание за собранием. Одним из возможных решений стал Глобальный проект Virome, неправительственная инициатива, организованная специалистом по инфекционным заболеваниям Деннисом Кэрроллом, который основал PREDICT во время работы в USAID. Глобальный проект Virome был гораздо более амбициозным: его цель состояла в том, чтобы нанести на карту все возможные вирусы на земле — по оценкам, 840 000 из которых могут заразить людей — как способ “положить конец эпохе пандемии”.

По словам Дашака, стоимость программы оценивалась в 3,4 миллиарда долларов в течение 10 лет. Но стоимость незнания и последствий от угроз пандемии оценивалась в 17 триллионов долларов за 30 лет. С этой точки зрения проект Global Virome был относительно выгодной сделкой.

Но был еще один способ, с помощью которого EcoHealth Alliance мог предотвратить дефицит в размере 8 миллионов долларов, с которым он столкнулся. Министерство обороны могло бы служить федеральным спасательным плотом в новом океане грантов. Агентство перспективных оборонных исследовательских проектов (DARPA) искало предложения для новой программы под названием PREEMPT, целью которой было выявление патогенов животных, «чтобы предотвратить их проникновение в человеческую популяцию до того, как произойдет вспышка».

Для EcoHealth Alliance грант PREEMPT показался удачным решением. В течение многих лет Дашак разрабатывал метод прогнозного моделирования для выявления вероятных мест распространения вируса по всему миру и остановки пандемии в источнике. Некоторые сомневались в эффективности подхода Дашака. «За 20 лет использования этого метода [EcoHealth Alliance] не предсказал ни одной вспышки, эпидемии или пандемии», — сказала Морин Миллер Vanity Fair. Но Дэвид Моренс, старший советник директора NIAID, сказал, что Дашак стал одним из «ключевых игроков» в понимании того, что «появляющиеся болезни исходят от животных, животные имеют свои собственные географические ареалы, и если бы вы знали, где находятся животные и что болезней, которые они перенесли, можно было предсказать будущие горячие точки».

EcoHealth Alliance помогло в получении этого гранта еще одно ключевое преимущество: его уникальные связи на местах в Китае эффективно дали бы правительству США точку опоры в зарубежных лабораториях. Как сказал Дашак своим сотрудникам на совещании несколькими годами ранее, одно из подразделений Министерства обороны нуждалось в «информации о том, что происходит в странах, к которым у них нет доступа (Китай, Бразилия, Индонезия, Индия)».

По мере того, как конец гранта PREDICT и крайний срок подачи гранта военному агентству DARPA приближались, Дашак оптимистично отметил, что его организация имеет большой опыт получения федеральных грантов. «Это был золотой билет», — сказал бывший сотрудник, знакомый с заявкой на получение гранта DARPA. «Послание было таким: «Мы собираемся заниматься крутой и передовой наукой». DARPA — подходящее агентство для финансирования этого».

В сентябре прошлого года запрос на грант от EcoHealth Alliance для DARPA просочился в DRASTIC, свободно связанную глобальную группу расследователей — от профессиональных ученых до энтузиастов-любителей данных — занимающихся расследованием происхождения COVID-19. Из 75-страничного предложения выделялась поразительная деталь: в план изучения коронавирусов летучих мышей, подобных SARS, был включен пункт про изучение наличие участков расщепления фермента фурина и, возможно, введения новых ферментов, которые позволили бы им заражать клетки человека.

Участок расщепления фурина — это участок в поверхностном белке вируса, который может ускорить его проникновение в клетки человека. SARS-CoV-2, появившийся более чем через год после подачи гранта DARPA, выделяется среди коронавирусов, подобных SARS, наличием уникального участка расщепления фурина. Эта аномалия заставила некоторых ученых задуматься о том, мог ли вирус возникнуть в результате неудачной лабораторной работы.

Документы, полученные Vanity Fair, проливают новый свет на хаотический процесс, связанный с предложением DARPA, которое было создано совместно с коллегами, включая Ши Чжэнли из Уханьского института вирусологии и Ральфа Барика из Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл. По мере приближения дедлайна в марте сотрудники по обеспечению этого гранта работали круглосуточно и без выходных, а версии поступали со всего мира. «Эти документы писались многими людьми, — вспоминал один из бывших сотрудников.

В заявке на грант предлагалось собрать образцы летучих мышей из пещер в провинции Юньнань, доставить их в Уханьский институт вирусологии, извлечь и обработать содержащиеся в них вирусы, а также использовать их для заражения мышей с очеловеченными легкими. Затем нанести на карту районы повышенного риска для летучих мышей, укрывающих опасные патогены, и обработать тестовые образцы веществами, чтобы уменьшить количество выделяемого ими вируса.

Это уже совсем далекие материи по сравнению со спасением ламантинов с моторных лодок.

Почти по любому определению это было «исследование усиления функции» вируса. Федеральный мораторий был отменен в январе 2017 года и заменен системой проверки, называемой HHS PCP Framework (для лечения и надзора за потенциальными пандемическими патогенами). Это потребовало проверки безопасности агентством, финансирующим исследование.

В предложении EcoHealth Alliance для DARPA утверждалось, что их исследования не подпадают под рамки P3CO. Дашак также подчеркнул большой опыт команды, которую он соберет. Но на собрании персонала 29 марта Дашак выразил тревогу по поводу небрежности и дилетантского характера представлений DARPA. Это был «крупный провал по всем статьям», — отметил он, перечислив каскад ошибок: заявка была отправлена с опозданием, «через 30 минут после крайнего срока». Были ошибки загрузки документов, поля для комментариев, оставшиеся на страницах, вопрос кто главный. Что было необходимо, убеждал он своих сотрудников, так это «изменение культуры» как «часть менталитета [sic] для получения денег», согласно протоколу собрания.

Внутри DARPA эта заявка на грант была встречена с немедленным скептицизмом. Контракт “так и не был заключен из-за ужасающего отсутствия здравого смысла”, который отражал в бумагах, сказал бывший сотрудник DARPA, который работал над этим в то время. По словам бывшего чиновника, EcoHealth Alliance рассматривался как “разношерстная группа” и “обычный парень”, вроде неприметного сотрудника с задних рядов, готовый в любой момент сесть на самолет China Air, есть ужасную еду и останавливаться в плохих отелях.

Точно так же Уханьский институт вирусологии считался некачественным подрядчиком, особенно по сравнению с Харбинским ветеринарным научно-исследовательским институтом, в котором работала единственная в Китае лаборатория с высоким уровнем защиты с самым высоким протоколом биобезопасности: BSL-4. Харбин был китайским Гарвардом, сказал бывший сотрудник DARPA. Уханьский институт вирусологии был больше похож на школу безопасности. Альянс EcoHealth «набросился» на серьезного ученого Ральфа Барика и вместе с ним «протолкнул» свое предложение. Когда некоммерческая организация выступает в качестве главного подрядчика глобального проекта, сопряженного с риском для национальной безопасности, это все равно, что «ваша компания по прокату авто пытается управлять военной армадой», — сказал бывший сотрудник DARPA.

Хотя двое из трех рецензентов из DARPA сочли заявку Дашака «подходящей», третий — руководитель программы в Управлении биологических технологий — рекомендовал не финансировать этот проект. Он написал, что в заявке недостаточно упоминается или оценивается риск усиления функции вирусов или возможность того, что предлагаемая работа может представлять собой исследование двойного назначения, которое может быть перепрофилировано для причинения вреда или угрозы безопасности человека.

Грант от DARPA на такое исследование было «по сути дорожной картой к созданию вируса, подобному SARS-CoV-2», — говорит вирусолог Саймон Уэйн-Хобсон, который входит в число ученых, призывающих к более полному исследованию происхождения COVID-19. По его словам, если бы исследование получило благословение от такого ведущего ученого по коронавирусу, как Барик, то, возможно, Уханьский институт вирусологии захотел бы скопировать получившиеся результаты: «Это не значит, что они это сделали. Но это означает, что законно задавать вопрос».

По словам Дашака, никто в DARPA не выразил никаких опасений по поводу предлагаемого исследования EcoHealth Alliance. Напротив, он сказал: “DARPA сказало нам, что «у нас есть сильное предложение» и «хотелось бы, чтобы DARPA выделила больше средств на программу PREEMPT».

В конце декабря 2019 года случаи заболевания, которое вскоре будет идентифицировано как SARS-CoV-2, начали появляться вокруг оптового рынка морепродуктов Хуанань в районе Цзянхань города Ухань, примерно в восьми милях от Уханьского института вирусологии.

Дашак, казалось, был готов сыграть ведущую роль в назревающем кризисе. 2 января 2020 года он написал в Твиттере: «ХОРОШИЕ новости!! заключается в том, что ведущие ученые из США, Китая и многих других стран работают вместе, чтобы активно блокировать способность этих вирусов распространяться и быстро обнаруживать их, если они это сделают». Он продолжил: «Это включает активное сотрудничество с China CDC, Уханьским институтом Вирусологии, @DukeNUS, @Baric_Lab и множеством провинциальных Центров по контролю и профилактике заболеваний США, университетов и лабораторий в Южном и Центральном Китае».

30 января 2020 года Дашак выступил в эфире CGTN America, американского аванпоста китайского государственного телевидения, и сказал две вещи, которые оказались совершенно неверными. «Я уверен… что эта вспышка коронавируса начнет замедляться», — сказал он. «Мы наблюдаем небольшое количество случаев передачи вируса от человека к человеку в других странах, но это не является неконтролируемым». Далее он пришел к выводу, что китайское правительство предпринимает все необходимые шаги, чтобы «быть открытым и прозрачным, работать с ВОЗ, общаться с учеными со всего мира и, при необходимости, привлекать их для помощи». Они делают это. Это именно то, что и должно было произойти».

На самом деле все было наоборот. Вирус бесконтрольно распространялся, а китайское правительство было занято уничтожением улик: оно приказало уничтожить лабораторные образцы, наказало врачей, поднявших тревогу, и заявило о праве проверять любые научные исследования о COVID-19 до публикации, ограничение, которое остается в силе и сегодня.

На самых высоких уровнях правительства США росла тревога по поводу того, откуда взялся вирус и сыграли ли какую-то роль в его появлении исследования, проведенные в Уханьским институте Вирусологии и частично финансируемые американскими налогоплательщиками.

Доктору Роберту Редфилду, директору Центров по контролю и профилактике заболеваний США в то время, казалось не только возможным, но и вероятным, что вирус возник в лаборатории. «Лично я чувствовал, что биологически неправдоподобно, что [SARS CoV-2] перешел от летучих мышей к людям через [промежуточное] животное и стал одним из наиболее заразных вирусов для людей», — сказал он Vanity Fair. Ни вирус SARS 2002 года, ни вирус MERS 2012 года не передавались с такой разрушительной эффективностью от одного человека к другому.

Разница, как полагал Редфилд, заключалась в исследовании повышения функциональности вируса, которое Ши и Барик опубликовали в 2015 году и которое EcoHealth Alliance помог финансировать. Они установили, что можно изменить SARS-подобный коронавирус летучей мыши, чтобы он заражал клетки человека через белок, называемый рецептором ACE2. Хотя их эксперименты проводились в хорошо охраняемой лаборатории Барика в Чапел-Хилл, в Северной Каролине, кто сказал, что Уханьским институте Вирусологии не продолжили исследования самостоятельно?

Как сообщает Vanity Fair, в середине января 2020 года Редфилд выразил обеспокоенность о причинах происхождения нового коронавируса в отдельных телефонных разговорах с тремя научными руководителями: Энтони Фаучи — директором Национального Института аллергии и инфекционных болезней (США); Джереми Фаррар — директором британского фонда Wellcome Trust; и Тедросом Адханом Гебрейесусом — генеральным директором Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Послание Редфилда, по его словам, было простым: «Мы должны были отнестись к гипотезе об утечке из лаборатории с предельной серьезностью».

Неясно, помогли ли опасения Редфилда собственным опасения самого Фаучи. Но уже в субботу вечером, 1 февраля 2020 года, в 00:30 Фаучи написал электронное письмо главному заместителю директора NIAID Хью Окинклоссу с темой «ВАЖНО». Он прикрепил статью Барика и Ши за 2015 год и написал: «Хью: важно, чтобы мы говорили сегодня днем. Держите мобильный телефон включенным». Он поручил Окинклоссу прочитать прилагаемый документ и добавил: «Сегодня у вас будут задачи, которые необходимо выполнить».

1 февраля 2020 оказалось Днем Х. Когда число смертей в Китае перевалило за 300, а случаи заболевания появились более чем в дюжине стран, Фаррар созвал группу из 11 ведущих ученых в пяти часовых поясах. В то утро он попросил Фаучи присоединиться: “Я предпочитаю, чтобы эта группа была очень сплоченной”, — писал Фаррар. Фаучи, Фрэнсис Коллинз, Кристиан Андерсен и Роберт Гарри — все присоединились к призыву. Никто не пригласил Редфилда и даже не сказал ему, что это происходит.

В ходе телефонной конференции и электронных писем, которые последовали в течение следующих четырех дней, ученые проанализировали особенности геномной последовательности SARS-CoV-2, уделяя особое внимание участку расщепления фурина.

Доктор Майкл Фарзан, иммунолог, в своем электронном письме этой группе ученых написал, что подобная аномалия может возникнуть в результате длительного взаимодействия между химерным вирусом и тканью человека в лаборатории, в которой отсутствовали соответствующие протоколы биологической защиты, «случайно созданный вирус, который будет подготовлен для быстрой передачи между люди». Он склонялся к гипотезе о лабораторном происхождении, говоря: «Я думаю, это становится вопросом времени… верите ли вы в эту цепочку совпадений, что вы знаете о лаборатории в Ухане, насколько такое событие могло произойти в дикой природе, это — преднамеренное заражение или естественное событие? Я думаю, что вероятность где-то 70 к 30 или 60 к 40».

Он был не одинок. Роберт Гарри писал об “ошеломляющем” составе участка расщепления фурина в вирусе: “Я действительно не могу придумать правдоподобного естественного сценария, когда вы получаете от вируса летучей мыши или очень похожего на него вируса [SARS-CoV-2], где вы вставляете ровно 4 аминокислоты 12 нуклеотидов, которые все должны быть добавлены в одно и то же время, чтобы получить эту функцию …. Я просто не могу понять, как это достигается в природе”.

Накануне вечером Андерсен написал Фаучи по электронной почте, сообщив, что он и ученые, включая Гарри, Фарзана и австралийского вирусолога Эдварда Холмса, нашли генетическую последовательность «несовместимой с ожиданиями эволюционной теории».

Но в течение трех дней четверо ученых, принимавших участие в телеконференции, в том числе Андерсен, Гарри и Холмс, поделились черновиком письма, доказывающего обратное. Фаррар поделился копией с Фаучи, который поделился своим мнением перед публикацией 17 марта в Nature Medicine. В письме «Предварительное происхождение SARS-CoV-2» была проанализирована геномная последовательность и сделано, казалось бы, недвусмысленное заявление: «мы не верим, что какой-либо лабораторный сценарий правдоподобен».

Как они пришли к такой уверенности в течение четырех дней, остается неясным. В своей книге Spike: The Virus vs. The People — The Inside Story Фаррар упомянул «появление важной новой информации, бесконечные анализы, интенсивные дискуссии и множество бессонных ночей». Но даже когда они распространили итоговый проект заявления 4 февраля, сомнения остались. Фаррар написал Коллинзу и Фаучи, что, хотя Холмс теперь выступает против теории лабораторного появления вируса, он по-прежнему остается уверен, что «вероятность появления его в лаборатории против естественного происхождения 60 процентов к 40».

Представитель британского фонда Wellcome сказал Vanity Fair: “Доктор Фаррар регулярно беседует со многими другими учеными-экспертами и регулярно созывает их”. Он добавил: “По мнению Фаррара, ни на каком этапе не было никакого политического влияния или вмешательства во время этих бесед или в проводимые исследования”. Гарри сказал, что было “откровенно утомительно в сотый раз объяснять, что это было одно электронное письмо, выбранное из десятков, даже сотен, в рамках продолжающейся научной дискуссии”.

Хотя он не участвовал в этих разговорах, эпидемиолог В. Ян Липкин сказал Vanity Fair: «Я знаю Фаучи уже 30 лет. Фаучи не интересует ничего, кроме правды. Тот, кто говорит что-то иное, не знает его».

Липкин был добавлен в качестве пятого автора письма о проксимальном происхождении нового коронавируса. Перед публикацией он сказал своим соавторам, что обеспокоен тем, что исследования по усилению функции коронавирусов проводятся в лабораториях с недостаточными мерами безопасности. Письмо о проксимальном происхождении решает эту проблему, но отвергает возможную аварию как источник SARS-CoV-2. Липкина не приглашали участвовать в будущих публикациях с группой, таких как препринты Андерсена и Вороби, которые попали на первую полосу The New York Times в феврале. «Я могу предположить, почему меня не приглашали присоединиться к различным изданиям. Однако я не знаю, почему меня не спросили», — сказал он.

Пока Андерсен и другие дорабатывали письмо о проксимальном происхождении, Дашак тихо работал над тем, чтобы похоронить слухи об утечке из лаборатории. 19 февраля в письме, опубликованном во влиятельном медицинском журнале The Lancet, он вместе с 26 учеными заявил: «Мы вместе решительно осуждаем теории заговора, предполагающие, что COVID-19 не имеет естественного происхождения». Девять месяцев спустя электронные письма, опубликованные группой «Свобода информации», показали, что Дашак организовал заявление «Ланцета» с намерением скрыть свою роль и создать впечатление научного единодушия.

Под заголовком «Тебе не нужно подписывать «Заявление», Ральф!!», он написал Барику и другому ученому: «Вы, я и он не должны подписывать это заявление, поэтому оно находится на некотором расстоянии от нас и, следовательно, работает контрпродуктивным образом». Дашак добавил: “Затем мы опубликуем его таким образом, чтобы не связывать его с нашим сотрудничеством, чтобы максимально использовать независимый голос”.

Барик согласился, написав в ответ: “В противном случае это выглядит корыстным, и мы теряем влияние”.

Заявление “Ланцета” заканчивалось заявлением об объективности: “Мы не заявляем об отсутствии конкурирующих интересов”. Среди подписавших его были Джереми Фаррар и еще один участник конфиденциальной беседы с Фаучи.

Прочитав письмо в «Ланцета», к которому было прикреплено имя Фаррара, Редфилд понял, что происходит. Он пришел к выводу, что были предприняты согласованные усилия не только для подавления теории об утечке из лаборатории, но и для создания видимости научного консенсуса в пользу естественного происхождения. «Они приняли решение, почти пиар-решение, что они будут продвигать только одну точку зрения» и подавлять жесткие дебаты, — сказал Редфилд. «Они утверждали, что сделали это в защиту науки, но это противоречило науке».

Представитель Wellcome сказал Vanity Fair: “Письмо было простым заявлением о солидарности с очень авторитетными исследователями, базирующимися в Китае, и против теорий, не основанных на доказательствах. Доктор Фаррар не верит, что письмо было тайно организовано. У него не было конфликта интересов, о котором можно было бы заявить.”

По мере того, как пандемия распространялась во все уголки земного шара, Дашак продолжал направлять значительные усилия на продвижение идеи о том, что вся наука достигла консенсуса: вирус имеет природное происхождение, а не лабораторное. Но по мере того, как одна важная деталь за другой выскальзывала из поля зрения общественности, фасад единодушия ученых начал трещать, ставя под сомнение его собственную работу.

Во время брифинга для прессы в Белом доме по COVID-19 17 апреля 2020 года репортер правой телевизионной сети Newsmax спросил президента Трампа, почему Национальный институт здравоохранения выделил грант в размере 3,7 миллиона долларов для высокотехнологичной медицинской лаборатории в Китае. Детали вопроса были неверны, и казалось, что вопрос был допущен просто для того, чтобы подпитывать антикитайскую политическую повестку дня. Трамп ответил: «Мы очень быстро завершим этот грант».

Этот обмен мнениями, в свою очередь, вызвал вопрос другого репортера уже к Фаучи: мог ли SARS-CoV-2 появиться в лаборатории? Ответ Фаучи с трибуны Белого дома был быстрым и четким. Недавно опубликованный анализ «группы высококвалифицированных вирусологов-эволюционистов» пришел к выводу, что вирус «полностью соответствует скачку вида от животного к человеку». Он имел в виду письмо о проксимальном происхождении, составленное учеными, с которыми он конфиденциально встречался в начале февраля.

На следующий день Дашак отправил электронное письмо с огромной благодарностью Фаучи за то, что он «публично выступил и заявил, что научные данные подтверждают естественное происхождение COVID-19 от летучей мыши к человеку, а не лабораторная утечка из Уханьского института вирусологии. Фаучи ответил, поблагодарив его в ответ.

Если Дашак думал, что добрые слова Фаучи означают, что его грант в безопасности, он ошибался. Шесть дней спустя он получил резко сформулированное письмо от высокопоставленного чиновника NIH: его грант на исследование коронавируса летучих мышей, который предоставил субгранты WIV, прекращается.

На фоне скандала и юридических угроз через несколько месяцев агентство восстановило грант, но позднее снова приостановило работу по этому гранту. Так началась ожесточенная непрекращающаяся битва между Дашаком и NIH за то, выполнил ли он условия гранта. Обрывки этой частной переписки стали достоянием общественности с сентября прошлого года в рамках судебного процесса по Закону о свободе информации, который вел The Intercept.

Дашак должен был отвечать на все более острые вопросы о решении Уханьского института вирусологии закрыть свою онлайн-базу данных из 22 000 геномных последовательностей в сентябре 2019 года, до официального начала пандемии.

Морин Миллер говорит, что образцы человеческой крови, собранные в Китае в рамках стратегии наблюдения, которую она разработала в EcoHealth Alliance, могут дать ключ к пониманию происхождения COVID-19. Но они пропали в Уханьском институте вирусологии и теперь вне досягаемости.

Почему база данных о вирусе, поддерживаемая за счет налоговых поступлений США для предотвращения пандемии и реагирования на нее, оказалась «недоступной именно тогда, когда она была необходима для достижения намеченной цели?» — спрашивает Джейми Метцл, старший научный сотрудник Атлантического совета, который одним из первых призвал к полному расследованию происхождения COVID-19.

Предположительно, Дашак обладал большим количеством этих недоступных данных. Он сказал это во время панели в марте 2021 года, организованной лондонским аналитическим центром: «Большая часть этой работы была проведена с EcoHealth Alliance…. В основном мы знаем, что находится в этих базах данных». Ранее EcoHealth Alliance вместе с 57 другими научными и медицинскими организациями подписал обязательство оперативно обмениваться данными в случае глобальной чрезвычайной ситуации в области общественного здравоохранения. И все же перед лицом такой чрезвычайной ситуации Дашак сказал журналу Nature: «Мы не думаем, что это справедливо, что мы должны раскрывать все, что мы делаем».

В апреле 2020 года Дашак предупредил коллег из других учреждений, участвовавших в грантах PREDICT, не публиковать определенные секвенции вируса: «Все — крайне важно, чтобы на данный момент у нас не было этих секвенций в нашем релизе о деятельности в рамках PREDICT для Genbank», — написал он. «Как вы, возможно, слышали, они были частью гранта, только что прекращенного NIH. Наличие их в рамках PREDICT [привлечет] очень нежелательное внимание к» программе PREDICT, партнерам по грантам и USAID.

К октябрю 2021 года NIH неоднократно требовал, чтобы EcoHealth Alliance передал данные, связанные с его грантовыми исследованиями в Уханьском институте вирусологии. Дашак утверждал, что не может поделиться рядом последовательностей гена коронавируса SARS, потому что ждал, пока китайское правительство санкционирует их выпуск. Объяснение, казалось, подрывало все основания для того, чтобы правительство США помогало финансировать глобальное сотрудничество в борьбе с появлением вирусов.

Дашак сказал, что «неверно» предполагать, что EcoHealth Alliance не «готово обменивался данными», и заявил, что все его соответствующие данные о коронавирусе из исследований, поддерживаемых Национальным институтом здравоохранения США в Уханьском институте вирусологии, теперь были обнародованы. Он добавил, что предупредил о «нежелательном внимании», потому что хотел «избежать несправедливого вовлечения [коллег] в политическую драку» после того, как решение Национального института здравоохранения о прекращении гранта EcoHealth Alliance «вызвало поток необоснованных политических нападок».

Официальные лица США и по крайней мере один из бывших коллег Дашака были ошеломлены, когда в ноябре 2020 года ВОЗ объявила имена 11 международных экспертов, направленных в миссию по установлению фактов в Китай для расследования происхождения COVID-19. Китай имел право вето на этот список, и ни один из трех кандидатов, выдвинутых США, не попал в него. Вместо этого Питер Дашак был указан как единственный представитель Америки.

До сих пор неясно, как Дашак оказался в той комиссии. “Я не хотел идти и сначала сказал ”нет“, — позже сказал он журналу Science, прежде чем добавить: “Если вы хотите разобраться в причинах вспышки коронавируса в Китае, человек номер один, с которым вам следует поговорить, — это человек, который работает над коронавирусами в Китае, но сам который не из Китая…. Так что, к сожалению, это я.”

Дашак сказал Vanity Fair: «ВОЗ связалась со мной и попросила меня войти в состав комитета. Сначала я отказался, но… после их убедительных доводов решил, что мой долг как ученого — поддержать расследование происхождения». Представитель ВОЗ не подтвердил и не опроверг версию Дашака.

Один бывший сотрудник EcoHealth считает очевидным, кто выбрал Дашака на эту роль: «Если его имя не было среди имен, предложенных [США], его имя выбрало китайское правительство».

В Китае эксперты половину месячной миссии провели на карантине в отелях. После освобождения они совершили одну поездку в Уханьский институт вирусологии. Дашак позже описал визит в «60 минут»: «Мы встретились с ними. Мы спросили: «Вы проводите аудит лаборатории?» А они ответили: «Ежегодно». «Вы проводили аудит после вспышки?» «Да». «Было ли что-нибудь найдено?» «Нет». «Вы проверяете своих сотрудников? “Да. Никто не был…”

Корреспондент Лесли Шталь перебила: «Но вы просто верите им на слово». Дашак ответил: «Ну, что еще мы можем сделать? Есть предел тому, что вы можете сделать, и мы подошли прямо к этому пределу. Мы задавали им сложные вопросы… И ответы, которые они дали, нам показались правдоподобными — правильными и убедительными».

24 марта 2021 года Дашак представил конфиденциальный предварительный обзор результатов миссии ВОЗ группе федеральных чиновников здравоохранения и национальной безопасности в переполненном правительственном конференц-зале. Одетый в твидовый жакет вместо своего обычного походного снаряжения, он продемонстрировал презентацию из 36 слайдов, которую получил журнал Vanity Fair.

Среди диаграмм, графиков и старых фотографий с рынка Хуанань с животными в клетках, которые могли быть убежищем для вируса, был один слайд, посвященный Уханьскому институту вирусологии. Казалось, что можно положить конец вопросам, крутившимся вокруг лаборатории как возможного источника пандемии. Проводились ежегодные внешние аудиты без каких-либо необычных выводов. Доступ строго контролировался. А его доверенный партнер Ши Чжэнли сказала, что среди ее сотрудников не было заболеваний, подобных COVID.

Презентация завершилась, Дашак поднял руки, словно ожидая аплодисментов. Участник рассказал: «Его эго не могло поместиться в комнате со всеми этими межведомственными партнерами».

Комиссия ВОЗ опубликовала свой 120-страничный окончательный отчет неделю спустя. Эксперты проголосовали поднятием рук за то, что прямая передача от летучей мыши к человеку вполне вероятна; передача через промежуточное животное была весьма вероятной; возможна передача через замороженные продукты; и передача через лабораторный инцидент была «крайне маловероятной».

Доклад был настолько пронизан ошибками и неубедителен, что генеральный директор ВОЗ Тедрос фактически отрекся от него в день его публикации. «Что касается ВОЗ, то все гипотезы остаются на столе», — сказал он.

Три месяца спустя ведущий эксперт комиссии, датский диетолог Питер Бен Эмбарек, потушил последние тлеющие угли доверия к отчету. Он признался съемочной группе, что группа заключила закулисную сделку с 17 китайскими экспертами, прикомандированными к комиссии: в отчете можно было упомянуть теорию об утечке из лаборатории только «при условии, что мы не рекомендовали никаких конкретных исследований для подтверждения этой гипотезы» и использовал фразу «крайне маловероятно» для ее характеристики.

Сам Дашак почти признал — в письме доктору Майклу Лауэру, заместителю директора NIH по заочным исследованиям, — что он присоединился к миссии ВОЗ с личной и профессиональной целью: собрать оправдательную информацию об Уханьском институте вирусологии, чтобы помочь снять завесу подозрений вокруг его гранта, чтобы его можно было бы восстановить и продолжить получать деньги от правительства США.

«Я приложил большие усилия, чтобы удовлетворить обеспокоенность NIH, — написал он 11 апреля 2021 года, — в Китае (включая 2 недели карантина) с большим личным бременем и риском для меня, нашей организации и моей семьи».

Он написал, что, хотя он “действовал добросовестно”, следуя директивам ВОЗ для миссии, он также собрал важную информацию, которая “конкретно касается” одного из требований, выдвинутых NIH в качестве условия восстановления его гранта: чтобы он организовал внешнюю инспекционную группу для поиска выяснить, был ли у его китайской коллеги SARS-CoV-2 в ее распоряжении до декабря 2019 года. Он вернулся с “категорическими заявлениями старшего персонала Уханьского института вирусологии” о том, что у них не было вируса в распоряжении до декабря 2019 года, написал он, и ему удалось включить их заверения в окончательный отчет ВОЗ.

К несчастью для Дашака, Национальный институт здравоохранения остался непреклонен. Грант остается приостановленным и сегодня.

25 февраля 2022 года, за день до того, как Уороби, Андерсен, Гарри и их 15 соавторов опубликовали свои препринты в открытом доступе, утверждая, что они имеют “убедительные доказательства” того, что SARS-CoV-2 произошел с рынка Хуанань, Минздрав Китая опубликовал собственный препринт, который содержал новые данные и указывал на другой вывод.

В нем было написано, что из 457 мазков, взятых у 18 видов животных на рынке, ни один не содержал никаких признаков нового вируса. Скорее всего, вирус был обнаружен в 73 мазках, взятых со всего рынка, и все они были связаны с человеческими инфекциями. Таким образом, хотя образцы доказали, что рынок служил “усилителем” вирусного распространения, они не доказали, что рынок был именно источником появления нового вируса.

Между тем, анализ, опубликованный 16 марта в медицинском журнале BMJ Global Health, написанный группой итальянских ученых в соавторстве с Сергеем Пондом, ссылается на растущее число исследований, указывающих на то, что вирус мог распространяться по всему миру в течение недель или даже месяцев еще задолго до официально признанной даты начала пандемии в декабре 2019 года. Если это правда, это полностью перевернет теорию о рынке в Ухане как источнике возникновения пандемии.

“Есть еще много заслуживающих доверия вопросов, на которые нет ответов”, — говорит Понд. И поскольку “нет убедительных доказательств ни в том, ни в другом направлении”, добавляет он, он “озадачен тем, почему всем необходимо двигаться исключительно в одном направлении”. (Отвечая на письменные вопросы, Андерсен сказал: “Я не особенно заинтересован в идее о том, что SARS-CoV-2 появился на рынке, а не в результате вирусологических исследований. Наука говорит сама за себя, и доказательства очевидны”.)

У Саймона Уэйна-Хобсона есть своя собственная гипотеза о том, что происходит: группа ученых, выдвигающих утверждение о естественном происхождении, по его словам, “хочет показать, что вирусология не несет ответственности [за возникновение пандемии]. Такова их политика”.

#коронавирус