Люди жаждут справедливости. Или почему «народные мстители» популярны 

О том, почему «народные мстители» популярны на примере корейских дорам, могут ли ими быть психопаты и причем тут романтизм.

Осторожно! В статье присутствуют спойлеры к следующим дорамам: «Национальное голосование за смертную казнь», «Цветок зла», «Плохие парни», «Ловец желаний», «Кап Дон», «Плохой и сумасшедший», «Дьявольский судья», «Безмолвное чтение». Статья ни к чему не призывает.

В последнее время все чаще снимают дорамы про народных мстителей. Этот феномен начинает набирать обороты и становится более популярным. «Серая мораль» все чаще встречается у персонажей, а главными героями становятся никем непонятые и мрачные типы с садисткими наклонностями.

Почему так?

Начнем с основ. Как говорила моя замечательная преподавательница по литературе: «Литературные направления цикличны».

Истоки берутся с классицизма, где персонажи носят говорящие фамилии, а на груди выбиты таблички с пометками «добро» и «зло». Пресытившись моралью, люди захотели эмоций и чувств. И началось правление сентиментализма.

«Подвиги, страсти, это все понятно – а дальше что?»

А дальше – романтизм. Недопонятые никем герои в странных плащах, сомнительная мораль и эксцентричное поведение. Ничего не напоминает? Конечно же, это наши любимые детективы, действующие по сомнительным принципам и ловящие преступников.

Потом – реализм («Неалистично! Хотим все как в жизни!»), затем – символизм («С реальностью-то все понятно, а что по необычности?»)

На этом примере заметно, как личности героев претерпевают изменения. Все началось с романтизма и эксцентричных главных героев. Теперь, когда с экзоскелетом все понятно, приступим к главному.

Люди, изголодавшись от несправедливости, требуют радикального решения проблем. Прощать преступников становится нежеланной «другой пощечиной», все больше крепнет «отстаивание психологических границ». Правда, с садисткими наклонностями. Впихнуть злодея в рамки закона не получается.

Вторичный романтизм набирает обороты, и вот справится со злом может только большее зло.

Конечно, осуждаемое после.

В дорамах нередок феномен «разделения общества на две стороны». Одни выступают за радикальные решения «народного мстителя», вторые – приверженцы старого-доброго классицизма («закон есть закон!»). И, продолжая употреблять и втайне радоваться свершившейся мести, все также нарастают волны осуждения со стороны граждан.

В этом стоит отдать дорамам должное – все по реалистичным принципам.

На мой скромный взгляд, потребность в недопонятых героях романтизма есть и будет – экстравагантные, никем непонятые вершители мрачного правосудия будут отбирать меч Фемиды и действовать по своим пресловутым принципам. Когда справедливость не вершится, когда многое остается вне наших рамок, именно потребность в этих героях возрастает тысячекратно.

Тому примером такие дорамы, как «Монстр» (где герой становится психопатом, чтобы понять их), «Плохой и сумасшедший» (альтер-эго главного героя ловит преступников не по правилам). А в дораме «Плохие парни» преступников привлекают к расследованию (опять же, рыбак рыбака видит издалека).

На мой взгляд, подобные герои существуют, чтобы уравновешивать добро и показывают, что «поймать зло может только большее зло». В противовес главному герою, который действует четко по регламенту, второй герой выступает его «правой рукой», выполняя всю грязную работу. Так, в дораме «Ловец желаний» остановить преступника удалось только привлеченному эксперту-гипнотизеру, а не его партнеру – официальному полицейскому. Или в дораме «Безмолвное чтение» лучше всего преступника мог понять «герой-психопат» (который таким не оказался, но имел явные тенденции).

Стоит отметить, что такие напарники детективов – это предки «народного мстителя». Они еще не полностью отделились, выступая дополнением к герою-полицейскому, но уже прослеживается тенденция «несогласия с судебной системой».

Безусловно, закон играет основную роль, ведь только так можно упорядочить хаос. Однако и этот «элемент хаоса», а именно, прототип «народный мститель», зачастую играет решающую роль.

В дораме «Национальное голосование за смертную казнь» в какой-то момент зрителей вводят в заблуждение, что «народным мстителем» является психопат. И вот возникает новый вопрос – а может ли психопат в полной мере отыгрывать роль народного мстителя?

Здесь стоит обратиться к Нэнси Мак-Вильямс и ее книге «Психоаналитическая диагностика», к определению, что такое психопатическая личность.

Дабы не нагружать читателя длинными выдержками, напишу кратко:

Поэтому «народным мстителем» психопат сможет только в том случае, если увидит в этом выгоду.

Вероятно, он больше выступит предком «народного мстителя» – революционером.

Психопат-революционер – это человек, который действует радикально и жестко против системы, не считаясь с какими-либо нормами, зачастую агрессивно. Он может использовать или соглашаться с системой, если она предоставит ему нужную выгоду.

«Народный мститель» – человек, который действует радикально и жестоко, являясь преступником и героем в одном лице. Он – вызов системе, когда законы и нормы права не работают, а правосудие бессильно перед лицом зла. Проще говоря, его действия направлены в основном на одного преступника или нескольких, на судебную систему. Его волнует сам факт преступлений, проще говоря, поиск справедливости.

Без сомнений, «народный мститель» может обладать психопатическими чертами, чтобы действовать жестко и радикально.

Однако в дораме «Национальное голосование за смертную казнь» хорошо показан момент, как психопат становится «мстителем», только чтобы действовать из своей выгоды – убить полицеского.

Точно также и в дораме «Кап Дон» психопат подставляет полицейского, действуя, опять же, из своей выгоды. Еще одним примером выступает дорама «Цветок зла», где главный герой, выступая психопатом, расследует преступление исходя из своих личных побуждений, но не ради справедливости.

«Народный мститель» может иметь психопатические черты, но он не может быть психопатом в силу особенностей своей личности.

Довольно часто тема «народных мстителей» присутствует рядом с политикой, где истинными убийцами выступают дети политических деятелей или они сами. Тому примером служит, опять же, «Национальное голосование за смертную казнь» и «Дьявольский судья». Несмотря на заимствование романтизма, здесь прослеживаются явные черты классицизма – где «истинным злом» выступают политики, а «настоящим добром» – мстители.

Так, в ходе полноты картины прослеживается, что герои «серой морали» окзываются героями с очень даже белой моралью, хоть и действуют зачастую крайне жестко. Добро выступает с кулаками и побеждает зло.

Нельзя называть его определениями классицизма, ведь мир идет вперед. Все больше появляются герои «серой морали», теперь новый персонаж – это человек многосторонний, с правом быть как осужденным для одних, так и праведником – для других. Он все больше становится похожим на реального человека, погруженного в реальные события.

Как и его предки, прототипы «привлеченного эксперта» и «истинного героя», народный мститель выходит на новый (или очень старый) уровень, сохраняя в себе как тенденцию к справедливости, так и жестокий, радикальный взгляд.