«Я жаловалась на загруженность, хотя втайне гордилась, что на меня полагаются»: почему культ занятости начинает исчезать

В 19 веке показателем успешности считался досуг, а в 21 веке — отказ от отдыха. О том, как переход на удалёнку заставил сотрудников замедлить темп жизни и осознать, что постоянная занятость приводит к стрессу, — в пересказе материала Vice.

26-летняя медиапродюсер Гвен Кларк привыкла начинать свой день в 5:45 утра: сперва она шла в спортзал, а затем 40 минут добиралась до офиса. В нём Кларк часто задерживалась по будням и проводила по крайней мере один выходной.

Однако пандемия изменила её рутину: «Теперь мне незачем сразу вскакивать с постели, ведь у меня появилось два свободных часа, чтобы полежать, полистать новости и заняться своими делами». Непосредственно во время рабочего дня Кларк выходит прогуляться или прерывается на йогу.

Пандемия освободила её от тирании «занятости», которой теперь придают особое значение, пишет издание. Занятость стала хоть и парадоксальным, но всё же символом престижа. В 19 веке экономисты полагали, что показателем успешности станет не работа, а досуг, но вышло наоборот: именно занятость, по словам Vice, указывает на важность сотрудника.

Пандемия заставила людей пересмотреть отношение к занятости и осознать, что она не только влияет на самооценку, но и приводит к стрессу, пишет издание.

В апреле 2021 года журнал New York Magazine рассказывал о тех, «кто не желает возвращаться к нормальной жизни» после карантина. Один из читателей сообщил редакции: «В 2020 году у меня появился прекрасный повод ничего не делать, и лучшего времени я не знавал. Правда, признаваться в этом мне стыдно».

Чтобы понять это, человеку пришлось замедлить ритм жизни. Такая возможность оказалась доступна только высокооплачиваемым сотрудникам, пишет издание. Согласно исследованиям, чаще всего именно их занятость считается престижной.

Загруженность низкооплачиваемого работника — это не столько символ успеха, сколько нежелательное последствие: он не контролирует своё расписание, много работает, мало зарабатывает и у него нет социальных гарантий.

В 1840 году атрибутом статуса считался отдых: «Французы выгуливали черепах по узким парижским переходам, чтобы показать, как мало у них работы и как много свободного времени», — отмечает бизнес-психолог Тони Крэбб.

В 1928 году экономист Джон Мейнард Кейнс полагал, что уже в 2028 году, с развитием экономики и технологий, человек будет жить так же праздно и работать лишь 15 часов в неделю.

Журналистка Бриджид Шульте отмечает, что с 1970–80-х годов люди всё чаще используют такие выражения, как «суматошный», «шквал», «погружён» и «постоянно на ногах». Это, по словам автора, указывало на одно: загруженность стала поводом для хвастовства.

Доцент по маркетинг Сильвия Беллецца предложила нескольким американцам и итальянцам прочитать два ненастоящих письма. В одном из них якобы друг Беллеццы рассказывал, как занят, а другой «друг» — как хорошо отдыхает. Итальянцы посчитали, что второй «друг» живёт лучше, поскольку может позволить себе расслабиться. Американцы же сочли занятого богаче, опытнее и успешнее.

Исследовательница говорит — особенность американского менталитета отражает и их взгляд на отдых: «В США люди хвастаются тем, что не берут отпуск, даже если могут его себе позволить».

Ещё одна причина, по которой прогноз Кейнса не сбылся, — это неравенство, пишет Vice. По словам профессора социологии Джуди Вайкман, работники умственного труда стали получать гораздо больше, однако вместе с тем резко увеличилось число низкооплачиваемых рабочих мест в сфере услуг.

«Разве занятость таксиста Uber или фасовщика Amazon считается престижной? Нет. В случае с малооплачиваемыми и почасовыми формами труда загруженность говорит об отсутствии контроля над собственным временем», — заключает она. Профессор по связям с общественностью Энн Бёрнетт считает, что для работников с низкой почасовой оплатой занятость — это скорее вынужденная необходимость, чтобы платить по счетам.

Громче всех жалуются на загруженность те, кто на самом деле не перерабатывает: занятость в их случае — это скорее состояние души, чем реальность, считают социологи.

Пандемия, как полагает Бёрнетт, может помочь людям понять: культ занятости можно побороть. Начинать нужно с малого, например, меньше говорить о загруженности в повседневных беседах.

Впрочем, о необходимости изменить жизнь люди думали и до пандемии, считает Карл Оноре — один из лидеров «медленного движения». Его философия основывается на нескольких принципах:

О назревшем желании замедлиться говорит и профессор маркетинга Джиана Экхардт: общество всё больше интересуется медитацией и йогой, паломническими маршрутами и «медленным туризмом». Его идея заключается в размеренном отдыхе на одном месте, а не попытке обойти все достопримечательности сразу.

В 2017 году Экхардт отправилась по паломнической тропе «Эль Камино де Сантьяго», чтобы узнать мотивацию других путешественников, которых на тот год было более 300 тысяч. Как оказалось, многие из них приехали не по религиозным соображениям, а чтобы найти покой.

В своей работе Экхардт рассматривает три подхода, которые, по её мнению, помогут замедлить темп жизни:

На потребности в отдыхе реагирует и бизнес. В 2008 году предприниматель из Южной Кореи запустил проект «Тюрьма внутри меня». В здании посреди леса уставшие работники могут провести день в полной изоляции — со всеми удобствами в камере и ковриками для йоги.

Возможность замедлиться часто становится привилегией для обеспеченных, пишет издание. Ведь на оздоровительные пансионаты и долгосрочные поездки нужны деньги. О том, как отдохнуть от пятидневки и «присоединиться к новой прослойке богачей» выпустил целую книгу автор научно-популярных бестселлеров Тим Феррисс.

Но несмотря на это, по словам Vice, количество людей, которым удалось обратиться хотя бы к одному из подходов Экхардт, увеличилось.

Об изменениях в корпоративной культуре пишет и журналист The New York Times Кевин Руз. В своей статье он рассказывает о YOLO-экономике — новой культуре, в которой средневозрастные сотрудники «отказываются от привычной и стабильной работы» и уходят на удалёнку, чтобы сократить количество дел и замедлить темп жизни.

Желание «замедлиться» давно вышло за рамки личных предпочтений и затронуло множество сфер. Среди них:

Все ответвления, считает издание, помогают снизить воздействие на окружающую среду и улучшить качество жизни в целом.

Подобные инициативы могли бы поддерживать также работодатели и правительства. Например, итальянский предприниматель Брунелло Кучинелли выделяет сотрудникам полтора часа на обед и обязывает их заканчивать рабочий день в пять вечера.

Во Франции действует закон о «праве оставаться вне связи»: сотрудники не должны проверять почту и отвечать на звонки во время отпуска, вне рабочих часов или на выходных.

Хотя Беллецца сомневается, что философия «замедления» сможет быстро вытеснить культ занятости, она всё же признает, что раньше о ней не говорили вовсе.

Преподаватель психологии Стивен Тейлор настроен оптимистичнее: «Социальные системы непостоянны, — отмечает он. — И прямое влияние на них оказывают люди, которые в них сосуществуют. Меняются их взгляды — меняется и поведение. И всё вместе в конечном счёте трансформирует целую систему».

#удаленка