Почему компании лучше проверить, кто и как подписывает договор «на той стороне монитора», когда используешь ЭДО: позиции Верховного Суда из Обзора судебной практики по делам о защите прав потребителей – 2024

Я продолжаю анализировать новый Обзор судебной практики по делам о защите прав потребителей, который Верховный Суд РФ утвердил 23.10.2024. Сегодня в фокусе внимания разъяснения, касающиеся оказания финансовых услуг. Первую часть разбора по общим положениям можно прочитать здесь.

В этом разделе Обзора также много очевидных и, как мне кажется, всем известных положений.

Но в нем есть несколько достаточно резких, на мой взгляд, положений, которые меняют сложившееся представление о порядке заключения договоров и участии каждой из сторон в этом процессе. Пока эти разъяснения относятся лишь к сфере кредитования, но коль скоро эти позиции уже сформированы, то в любой момент их могут начать применять в отношении b2c и даже b2b-договоров.

Пункт 12 Обзора. Порядок заключения договора потребительского кредита с использованием информационно-телекоммуникационного сервиса должен обеспечивать безопасность дистанционного предоставления банковских услуг и соблюдение гарантий прав потребителей, включая право на осознанный выбор финансовых услуг.

Верховный Суд фактически возлагает на банк обязанность объяснить клиенту, что он будет заключать финансовый договор, его условия и само его существо. Казалось бы, это ведь итак предусмотрено Законом «О защите прав потребителей» - обязанность проинформировать покупателя/заказчика о товаре или услуге. Что тут может быть не так?

Я по большому счету согласна с тем, что разъяснил Верховный Суд. Количество мошенничеств в сфере кредитования значительно. И «расширение» объема информационной обязанности банков и иных финансовых организаций, как мне кажется, связано отчасти с тем, что нужно бороться с выдачей кредитов в результате мошеннических действий третьих лиц.

Когда кредитный договор заключается через банковское приложение, вероятность того, что возникнут ошибки, которые на этапе подписания никто не заметит, повышается.

Кроме того, мир неизбежно ускоряется, и когда есть опция «нажать кнопку, и подписать договор» мозг почти любого из нас захочет автоматически и быстро сделать действие, а не вникать в смысл того, что написано на двадцати листах. И в этом плане, конечно же, дистанционное заключение договоров создает дополнительные риски, которые нужно снижать и за счет нового понимания объема обязанностей и ответственности банков, и за счет усовершенствования банковских приложений, посредством которых обеспечивается функционал по заключению договоров.

Но сегодня в практике намечается явный дисбаланс в обязанностях банка и обязанностях клиента, и этот пункт Обзора его явно подсвечивает.

Когда начинаешь судиться по таким делам или просто анализируешь практику, то создается ощущение, что потребитель – это тот субъект, который «живет с закрытыми глазами и абсолютно не понимает, что делает». Да, безусловно, это не всегда так, да, есть кейсы вопиющих нарушений со стороны профессиональных субъектов, когда гражданина нельзя не защитить. Но вряд ли кто-то будет отрицать, что такое понимание потребителя, которое я обозначила, у нас тоже есть, и оно отнюдь не редкость. И когда сталкиваешься с таким видением судов в реальном процессе, выиграть спор против потребителя становится намного сложнее (хотя и не невозможно – в сопровождении таких дел есть особый драйв, только благодаря которому и получается отстоять интересы бизнеса в споре с гражданином).

И в этот момент начинается явная трансформация принципа равенства сторон, на котором базируется договорное право. Я сейчас не оспариваю то, что в отношениях с гражданином этот принцип должен быть скорректирован. Но когда это изменение приводит к тому, что банк обязан буквально «за руку» провести гражданина по всем этапам заключения договора: все-таки, на мой взгляд, это приводит к необоснованной защите хотя бы и заведомо слабого субъекта в договорных отношениях.

Пункт 13 Обзора. Заключение договора между кредитной организацией и клиентом − физическим лицом дистанционно обеспечивается возможностью идентификации лица, от имени которого составлен и отправлен электронный документ. Это осуществляется не только через наличие присущих электронной подписи технических признаков − использование кодов, паролей или иных средств, но и через необходимость подтверждения факта формирования ЭП определенным лицом.

Это разъяснение фактически является продолжением предыдущего и возлагает на банк обязанность проверить, а, действительно, ли на другой стороне личного кабинета в интернет-банке сидит конкретный гражданин, который, действительно, хочет заключить сделку на конкретных условиях.

Я сейчас намеренно немного «сгущаю краски», чтобы наглядно показать, как это может работать на практике.

К примеру, каждый из нас заключает договоры со своими подрядчиками/заказчиками через тот же самый Контур.Сайн. Перенося логику Верховного Суда на такие сделки, придется сделать вывод, что мы должны убедиться в том, что, когда наш подрядчик/заказчик направлял нам договор, он понимал, что делает.

Я думаю, что это объективно очень сложно сделать. Кроме того, мне всегда казалось, что эта задача решается не через контроль одной стороной сделки за другой, а иначе (но об этом у меня чуть позже выйдет большая статья, поэтому пока не буду спойлерить).

А сейчас это разъяснение Верховного Суда ведет к тому, что мы частноправовыми инструментами (признание договора недействительным) пытаемся решить публично-правовую проблему мошенничества в сфере онлайн-кредитования.

Я не спорю с тем, что сейчас суды подсвечивают проблемы, которые существуют на практике и которые нужно решать на уровне закона или хотя бы Регулятора, и раз здесь пока решения нет, значит, необходимо обращаться к тем правилам и нормам, какие у нас есть. Но мне кажется, что то, что предлагает практика сейчас, это не всегда верное и сбалансированное решение.

Вместо заключения

В Обзоре я вижу разъяснения, которые меняют сложившееся представление о порядке заключения договоров и участии каждой из сторон в этом процессе.

Пока эти разъяснения относятся лишь к сфере кредитования, но коль скоро эти позиции уже сформированы, то в любой момент их могут начать применять в отношении b2c и даже b2b-договоров.

Как только в любом из этих договоров будет установлено неравенство сторон (а в b2c оно априори есть, а в b2b тоже часто бывает, особенно когда одна из сторон диктует другой свои условия взаимодействия), так сразу могут начать работать эти позиции, которые еще больше усложнят работу.

Поэтому уже сейчас стоит внимательнее относиться к подписанию любых договоров по ЭДО, особенно, если его заключает представитель, ведь любая ошибка здесь может стоить очень и очень дорого.