Главные венчурные (и не только) итоги 2019 года

2019 год принёс немало неожиданностей. Глобальный финансовый кризис так и не наступил. И теперь уже почти половина управляющих активами верит, что до конца 2020 года нас ожидает рецессия.

Ну а пока все было относительно спокойно, венчурный рынок продолжил свое бурное развитие, беря новые рекорды, порождая очередные скандалы и, конечно же, создавая невероятные истории взлёта и падений.

2019-й стал годом экзитов для многих знаковых стартапов. Правда если за год до этого на биржах рулили китайские мегастартапы, такие как Meituan и PinDauDau, в 2019 году публичные рынки переваривали по большей части американских «единорогов». Uber, Lyft, Pinterest, Slack, Zoom — по уровню выходов закончившийся год стал, пожалуй, самым интересным за последние много лет. В прошедшем году объем выходов в США впервые в истории превысил $250 млрд — и 80% из этого пришлось на IPO компаний с участием венчурных инвесторов.

В 2019 году впервые в истории доля компаний, имеющих отрицательную EBITDA маржу на момент IPO, превысила 70%. Если вспомнить, что на биржу идут не только технологические стартапы, но и вполне себе состоявшиеся прибыльные бизнесы, то можно смело предположить, что среди проводивших IPO в 2019 году стартапов доля убыточных компаний вплотную приблизилась к 100%.

Несмотря на постоянные новости о достижении той или иной технологической компанией отметки в триллион долларов капитализации, теперь с такой оценкой на рынке ты максимум номер два. В 2019 году произошло IPO, которого ждали много лет — Саудовская Аравия разместила на локальной бирже акции крупнейшей нефтяной компании в мире.

В ходе IPO инвесторам продали 1,5% акций Saudi Aramco за $25,6 млрд, что побило рекорд китайской Alibaba, которой в время IPO, проведенного в 2014 году, удалось привлечь $25 млрд. Уже на второй день торгов капитализация нефтяного гиганта уверенно взяла отметку в $2 трлн.

В свое время ExxonMobil долго оставалась самой дорогой компанией в мире, но хватило десяти лет, чтобы состав мировых лидеров изменился до неузнаваемости (а точнее был полностью занят технологическими компаниями). У Saudi Aramco хорошая фора, но тот же Apple за последние 4 года набрал более $800 млрд капитализации. Если так продолжится и дальше, то уже в ближайшем будущем мир увидит новую самую дорогую компанию. И, почти наверняка, это вновь будет технологический игрок.

Несмотря на большую долю убыточных компаний, размещавшихся в ушедшем году, 2019-й стал переломным моментом в ожиданиях публичных инвесторов. Если раньше они готовы были годами мириться с бизнесами, продолжающими жечь деньги и после IPO, то в 2019 году инвесторы стали все активнее выступать против заоблачных трат стартапов.

На место росту любой ценой, стратегии многих известных технологических компаний последних десяти лет, в моду вернулся фокус на быструю окупаемость и осмотрительные траты. В 2019 году многие западные венчурные инвесторы стали подталкивать свои портфельные компании к скорому выходу на прибыльность — тенденция, которая продолжилась в начале 2020 года. Можно сказать, что российский тренд последних лет догнал западные рынки.

Стоит отметить, что исторически сама по себе убыточность не сильно коррелирует с успехом на публичных рынках. По статистике примерно половина убыточных компаний, что сейчас, что 20 лет назад, перформили сразу после IPO лучше, чем их прибыльные коллеги. Но чаще это отражает то, насколько выше ожидания у инвесторов от быстрорастущих технологических бизнесов, которые и являются обычно убыточными.

Ситуация была кардинально иной в 80-е, когда такие компании, как Microsoft или Oracle, выходили на IPO только после нескольких лет прибыльности. Но возможно ли было бы создать нечто вроде Uber без таких огромных инвестиций? Смог бы Элон Маск построить Tesla, не теряя по несколько миллиардов каждый год?

IPO такси-гиганта ждали много лет. У каждого венчурного поколения есть свои знаковые стартапы. В конце 90-х таким стал Google, в 2000-е — Facebook. Uber же был безусловным героем 2010-х. Такси-гигант являлся первым во многих аспектах. Компания привлекла больше всех денег, заложив основу всех современных мегараундов. Стартап воевал с регуляторами разных стран, заливал рынки деньгами, создал токсичную культуру и погряз в скандалах. Но самое главное — Uber показал, что даже такие на первый взгляд не «сексуальные» рынки, как такси, могут быть полностью перекроены с помощью технологий.

Можно сказать, что именно благодаря Uber так много внимания современных инвесторов уделяется вертикалям, еще 10 лет назад казавшихся абсолютно не пригодными для технологического дисрапшена.

Также ни один стартап до сих пор не порождал такого количества подражателей. «Uber-для» на десятилетие стало самой популярной венчурной бизнес-моделью. А сама ниша такси-агрегаторов уже подарила миру стартапы совокупной стоимостью больше сотни миллиардов долларов.

Как и ожидалось, IPO Uber стало крупнейшим технологическим размещением в 2019 году. В мае детище Трэвиса Каланика вышло на биржу по оценке около $70 млрд. Но давно известные проблемы с прибыльностью не позволили компании долго удерживать настолько высокую планку. Усугубила ситуацию отчетность Uber, вышедшая вскоре после IPO. По сути, все еще стартап, Uber потерял только за второй квартал 2019 года более $5 млрд — очередной антирекорд некогда крупнейшего стартапа.

Как печальный итог — к концу 2019 года стоимость компании, в свое время оцениваемая арабскими и русскими инвесторами в $120 млрд, составляла менее половины от былой суммы. Похожая судьба в 2019 году постигла и главного конкурента Uber на американском рынке — Lyft. Разместившись в конце марта по $24 млрд, Lyft к концу года потерял более 40% своей капитализации

Как это часто бывает в таких волатильных выходах, у стартапа были как выигравшие инвесторы, так и проигравшие. К первым, безусловно, относится Benchmark. Benchmark прославился своей инвестиций с тысячекратной доходностью в eBay в середине 90-х и с тех пор остается одним из самых доходных венчурных фондов мира.

В сделке с Uber Benchmark сумел показать все лица настоящего венчурного управляющего. Начиная с дружбы с основателем, фонд в итоге стал главным его противником, сыграв ключевую роль в увольнении Каланика из Uber. Тогда же фонд зафиксировал доходность, продав до IPO часть своего пакета в Softbank из оценки в $48 млрд. Сделка оказалась провидческой — с тех пор Uber так и не подорожал. Но если на Uber Benchmark заработал невероятную доходность, инвестировав первый раз в стартап по оценке $60 млн, то Softbank остался проигравшим.

Softbank, с его нескончаемой чередой неудач, безусловно стал главным венчурным антигероем 2019 года. Если бы обычный венчурный фонд несколько раз ошибся и сделал не верные ставки, то никто бы и не заметил. Но когда суммы инвестиций (а в перспективе и потерь) исчисляются десятками миллиардов долларов — это уже не просто привлекает внимание, такие истории начинают двигать рынки. И если до 2019 года участие Softbank драйвило рынки вверх, раздувая пузырь на рынке венчурного финансирования, то прошедший год ознаменовался серьезной переоценкой перспектив Softbank и его венчурных ставок.

С момента запуска три года назад крупнейший фонд мира, Vision Fund под управлением Масы Сона, стал главным спонсором Uber-модели. Softbank инвестировал в клоны Uber по всему миру, разгоняя оценки такси-стартапов до невероятных высот. Только на Uber Softbank потратил почти $8 млрд в надежде на то, что такси-агрегатор сможет стоить после IPO значительно дороже $100 млрд. Но публичные рынки распорядились иначе.

Несмотря на все сложности с Uber, проблемы инвестиционного портфеля Softbank в 2019 году на этом не закончились. Значительно хуже в прошедшем году обстояли дела с другой сделкой Softbank — WeWork.

WeWork — стартап не нуждающейся в представлении. Коворкинговый гигант после выхода Uber на IPO стал на полгода самым дорогим стартапом США. Но уже осенью 2019 года ситуация кардинально изменилась. Намеревавшийся провести размещение по оценке под $100 млрд, буквально в течение пары месяцев WeWork был вынужден отменить IPO, потерял значительную часть топ-менеджмента, чуть не попал в банкротство и, в итоге, сменил собственника.

Главным героем драмы WeWork стал со-основатель и руководитель стартапа Адам Ньюман. Ростом под два метра и умением убеждать людей, выросший в Израиле Ньюман научился красиво продавать свое видение будущего. Для инвесторов WeWork всегда подавался как технологическая компания, а не бизнес по аренде недвижимости (чем он по факту является). По словам Ньюмана, стартап строил не сеть коворкингов, а создавал сообщество будущего. Сравнивать WeWork следовало не с каким-нибудь скучным Regus (придумавшем модель WeWork за десятилетия до стартапа), а с Facebook с его сетевыми эффектами.

Но мир стартапов никогда бы не увидел такой драматичной развязки, если бы не вездесущий Маса Сон. В 2017 году Маса провел вместе с Ньюманом 12 минут осматривая штаб-квартиру WeWork. Маса нашел в Ньюмане то, что он так ценит в предпринимателях — неуемную энергию и желание изменить мир.

После слов о том, что Маса видит в Ньюмане следующего Джека Ма (фразу, которую Маса, как оказалось, говорит всем предпринимателям, которых хочет расположить к себе), основатель Softbank предложил проинвестировать в WeWork $4,4 млрд. Навряд ли когда-либо в истории решение об инвестициях такого размера принималось так быстро.

Миллиарды от Softbank позволили еще сильнее разогнать бизнес WeWork. К середине 2019 года компания набрала почти $50 млрд лизинговых обязательств по арендуемой коворкинговой компанией недвижимости. Помимо прочего, WeWork стал крупнейшим арендатором в Лондоне. Но чем дальше, тем все больше Ньюман отрывался от реальности.

Чтобы отражать размах мысли основателя, перед размещением компанию переименовали просто в We — имя, которое Ньюман зарегистрировал на себя, и за которое WeWork заплатил ему почти $6 млн. Стартапом были запущены смежные проекты — общежития (WeLive), школы (WeGrow), спортзалы (Rise by We). Ньюман любил обсуждать концепты вроде WeBank или WeSail, и параллельно инвестировал деньги WeWork в стартапы по своим интересам.

К планируемому IPO WeWork подошел в ужасной форме: компания управлялась как личная игрушка своего основателя, без каких-либо рычагов контроля со стороны других инвесторов. В третьем квартале 2019 года, в разгар подготовки к IPO, WeWork потерял $1,25 млрд при выручке менее миллиарда. Денег в бизнесе в тот момент оставалось до конца октября.

В итоге банки, готовившие IPO, не смогли получить достаточно спроса на покупку акций даже по оценке значительно ниже той, на которую рассчитывал Ньюман и Softbank. Японскому холдингу не осталось ничего другого, кроме как спасать свою десятимиллиардную инвестицию еще большими вложениями. В конечном счете в ходе реструктуризации компании Softbank довел свою долю в стартапе до 80%. На инвестиции в WeWork, оцениваемый теперь в $7 млрд, SoftBank в итоге потратил рекордные для венчура $20 млрд.

История WeWork отчасти схожа с тем, что произошло в Uber. Обе компании возглавлялись своими яркими основателями, талантливыми продавцами, но плохими менеджерами. Несмотря на многомиллиардные убытки и паталогическое отсутствие прибыли, компании смогли достигнуть статуса самых дорогих стартапов мира в течение очень быстрого срока. В обоих случаях потребовалось вмешательство инвесторов, чтобы уволить основателей, которые в процессе развода получили миллиарды. Первыми инвесторами компаний был Benchmark. А последним и крупнейшим акционером обоих стартапов стал Softbank. И если Benchmark не сильно проиграет, даже если стоимость его доли в WeWork упадет до нуля, то можно смело сказать, что от судьбы WeWork зависит судьба Vision Fund.

Только за один квартал, когда стало понятно, что WeWork никто не ждет на бирже, Softbank получил $6,5 млрд операционных убытков — первые потери холдинга за почти 15 лет. Что хуже для Softbank — трудности крупнейших портфельных компаний Vision Fund могут сильно затормозить поднятие нового фонда, размер которого, как ожидается должен превысить $100 млрд. Если нового фонда не будет, то феномен Softbank скоро может сойти на нет — компания уже почти закончила инвестировать деньги из своего первого гигафонда.

Как если бы проблем с Uber и WeWork было мало, к концу 2019-го стало понятно, что плачевно обстоят дела и у многих других софтбанковских стартапов. Такие «звезды» портфеля Vision Fund, как Getaround, Zume, Fair, Katerra, Opendoor, Ola, Brandless и Rappi, суммарно привлекшие миллиарды долларов от японского инвестора, объявили о реструктуризациях и планах сокращения тысяч сотрудников. А в конце 2019 года Softbank был вынужден с большим убытком продать «Uber для выгула собак» Wag, в который фонд инвестировал за пару лет до этого $300 млн.

Сложности к концу 2019-го начались даже у самых успешных компаний из портфеля Softbank. Так в декабре звезда индийского стартап-рынка OYO объявил о сокращениях. Хотя еще совсем недавно все казалось совсем иначе.

В 2019 году свершилось то, во что еще совсем недавно было сложно поверить. Второй крупнейшей сетью отелей в мире стала не компания со столетней историей и известным брендом, а стартап 26-летнего Ритеша Агарвала OYO. До волны кост-катинга, Ритеш мечтал о том, что уже в 2020 году OYO обгонит Marriott и станет самой большой сетью отелей.

Запущенная в 2013 году, OYO на сегодня объединяет более 40 тысяч отелей на 4-х континентах. Еще пару лет назад OYO был совсем другим бизнесом, сфокусированным в значительной степени на развитии на родном индийском рынке. Но с приходом Softbank, проинвестировавшим в стартап более $1,5 млрд, OYO начала активную международную экспансию. Уже во второй половине 2019 года стартап вышел на темпы открытия в 70–80 новых отелей (!) в день. Если три года назад рост компании составлял 60% в год, то в 2019 году он увеличился до 300%.

Стартап рос так быстро, что основатель получил от Softbank и лично от Масы гарантии, позволившие ему привлечь более миллиарда долларов в долг. Залогом стал пакет Ритеша в OYO. Похожим образом действовал и Адам Ньюманн из WeWork. Правда вместо вложений в элитную недвижимость и свои личные развлечения, как это сделал Ньюманн, Ритеш инвестировал полученные средства в собственный же стартап, чтобы значительно увеличить свою долю в OYO.

Но, чтобы заработать, Ритешу придется сильно постараться — оценка OYO в ходе раунда составила огромные $10 млрд (OYO стал вторым индийским стартапом пробившем эту отметку). Что хуже, в конце 2019 года OYO попал под шквал критики из-за применяемых компанией методов (в частности, в плане «выдавливания» маржи из отелей), а также токсичной культуры. Не помогла и быстрая экспансия стартапа, включая агрессивный выход в Китай и США.

Из-за гиперроста 90% сотрудников работают в OYO менее года. Грамотно обучить и сохранить корпоративную культуру при таких темпах просто невозможно. Что и стало сказываться на качестве услуг и, как следствие, на стоимости привлечения как новых отелей, так и пользователей. Как итог — в 2020 год OYO вошел с планами сократить как минимум 2000 сотрудников.

Искусственное мясо в 2019 году повторило судьбу марихуаны за год до этого. Невероятный хайп, начавшийся после выхода на американскую биржу первой компании из индустрии, быстро сменился резким спадом интереса.

Акции производителя «безмясного» мяса Beyond Meat в первый день торгов в мае 2019 года выросли на 163% — больше компании, выходящие на биржу в США, росли только во времена дот-кома двадцать лет назад. Меньше чем за 3 месяца с момента IPO глубоко убыточный стартап взлетел в цене почти в 10 раз. Компания с выручкой менее пятидесяти миллионов в квартал стала стоить $15 млрд. Правда достижения по оценке Beyond Meat держались недолго — уже к осени стартап подешевел втрое.

Параллельно с публичным успехом Beyond Meat другой стартап, делающий мясные котлеты из сои, Impossible Foods, привлек очередной раунд инвестиций. В майском раунде компании на $300 млн (по оценке $2 млрд) инвесторами стали who is who не только мира инвестиций, но и спорта и развлечений. Акционеры Impossible Foods включают теперь Google, Microsoft и лично Билла Гейтса, который стал одним из первых инвесторов стартапа, Khosla Ventures, Сирену Вильямс (поддерживающую проект через свой венчурный фонд Serena Ventures с 2014 года), Кэти Пэрри, Jay-Z и многих других.

Вопреки ожиданиям критиков, «безмясное» мясо подошло не только вегетарианцем. Более того, 95% потребителей искусственного мяса также едят и обычное мясо. Как оказалось, главная аудитория для нового продукта — флекситарианцы — люди, сознательно снижающие потребление мяса, но полностью не отказывающиеся от него. Сегодня уже каждый третий американец флекситарианец. И этот рынок даёт в разы больше возможностей, чем вегетарианское (3,4% населения США) или веганское (0,4%) позиционирование.

Аналитики Barclay’s предсказывают, что доля искусственно выращенного мяса к концу 2020-х достигнет 10%. И это только начало. Некоторые эксперты считают, что искусственное мясо (а ещё рыба и птица) практически полностью заменят животное мясо в течение следующих 30 лет.

Одно из важнейших преимуществ искусственного мяса — отсутствие необходимости растить скот, который отвечает за 25% всех парниковых газов на планете. В свое время журналисты The Washington Post подсчитали, что «если у всех коров была бы своя страна, то они стали бы третьим по величине производителем парниковых газов в мире». А согласно исследованию ООН, коровы больше вредят планете, чем автомобильные выхлопы.

Правда, как в случае с электромобилями, необходимость использования электричества, которое до сих пор по большей части получается из грязных источников энергии, перебивает все преимущества, предлагаемые переходом на пробирочные продукты.

Одним из самых заметных выходов 2019 года стало IPO SmileDirectClub. С момента основания в 2014 году, стартап, делающий доступной услугу выпрямления зубов (через элиминацию личных визитов к дорогим ортодонтам и использование 3D-печати для быстрого производства зубных кап), породил множество подражателей по всему миру. Но ни один пока даже близко не смог подобраться к успеху SDC на родном американском рынке.

Компания разместилась на бирже 12 сентября по оценке около $9 млрд. Правда в первый же день стоимость акции SDC снизилась на почти 30%, став худшим открытием торгов для размещений такого масштаба за 11 лет. Но это все-равно не помешало основателям компании, тридцатилетним Александру Фенкеллю и Джордану Катцману, а также отцу Катцмана, ставшему главой SDC, стать миллиардерами.

Был у компании и звездный инвестор, форвард баскетбольной команды Golden State Warriors Драймонд Грин. Грин в августе 2019-го подписал четырехлетний контракт со своей командой стоимостью $100 млн. И уже месяц спустя заработал соизмеримую сумму на IPO SDC. Грин инвестировал в стартап за четыре года до этого по оценке $150 млн, сделав более 30х даже после снижения цены SDC после размещения.

Еще одним крупным выходом 2019 года стало IPO производителя уже ставших культовыми велотренажеров Peloton. За 7 лет идея виртуальных групповых тренировок на дому выросла в компанию, оцененную на размещении в более чем $7 млрд.

Тренажеры Peloton продаются в США по цене более $2000. А для того, чтобы их использовать и получить доступ к разработанным компанией курсам и онлайн тренировкам, требуется подписка стоимостью $39 в месяц. Сделать такой бизнес — все-равно, что построить три компании — железную, софтверную и контентную.

Не удивительно, что в 2012 году основателю Джону Фоли не удалось заинтересовать венчурных инвесторов даже после сотни встреч. В итоге в 2013 году Peloton собрал $300 тыс на Kickstarter (и теперь это самый успешный продукт рынка краундфандинга), что в итоге позволило компании привлечь первые венчурные $10 млн в 2014 году от Tiger Global. К IPO знаменитый фонд консолидировал почти 20% компании, заработав полтора миллиарда на своих инвестициях в Peloton.

Одним из лучших выходов года стало IPO известного сервиса видеоконференции Zoom. Продукт компании является классическим примером наличия product market fit. Хороший PMF ведёт к тому, что твой продукт начинает распространяться вирально, а текущая клиентская база год из года наращивает объёмы потребления услуг, перекрывая любой отток пользователей (пресловутый negative churn, так любимый инвесторами).

С ростом в более 100% в год и хорошей экономикой, Zoom стал самой очевидной ставкой для IPO инвесторов в 2019 году. На весеннем размещении компания была оценена в 10 раз дороже, чем в предыдущем раунде финансирования на $100 млн от Sequoia за пару лет до этого — стоимость стартапа на IPO составила $9,2 млрд. А уже через пару месяцев оценка Zoom выросла почти до $30 млрд — или примерно 90 выручек предыдущего года. Даже с учётом коррекции цены до $18 млрд к концу 2019 года и роста доходов компании до полумиллиарда, получается публичный SaaS-бизнес, торгуемый с мультипликатором к выручке в 30х.

До 2019 года увидеть такой уровень оценок для крупных компаний казалось практически невозможным. Но Zoom в 2019 году был далеко не единственным облачным стартапом, взявшим отметку по оценке в тридцать выручек. Другим особенно отличившимся игроком в 2019 году стал Shopify. Конструктор сайтов для онлайн магазинов (если совсем утрированно) вырос в цене на бирже за 2019 год в три раза. К концу года компания с выручкой менее $1,5 млрд стоила почти полсотни миллиардов.

Такие оценки, для уже сделавших экзит компаний, серьёзно драйвят стоимость стартапов. Так сейчас на ранних этапах развития SaaS-игроки в США могут оцениваться в 40–60 выручек (а иногда и до 100х в самых горячих сделках, вроде Slack). Правда стартапам, работающим на российском рынке, от этого не проще — мультипликаторы в России запросто могут быть на порядок ниже американских.

Другим большим B2B IPO в 2019 году стало размещение американского стартапа Datadog. Решения компании позволяют клиентам следить за работой используемых ими облачных хранилищ. Малоизвестный в России стартап прославился после выхода на биржу, когда широкая публика (инсайдеры индустрии уже давно знали об этом) увидела, сколько на стартапе заработал фонд Леонида Богуславского RTP Ventures.

RTP суммарно проинвестировал в компанию около $11 млн, а на выходе получил более $800 млн. Фонд соинвестировал с лучшим VC Европы Index Ventures, который в итоге заработал на размещении свыше $2 млрд. RTP сделал на транзакции под 100х доходности — уровень исторически практически не достижимый российскими инвесторами. По сути, российские инвесторы только единожды участвовали в венчурной сделке с похожей доходностью. Это было когда Леонид Богуславский организовал инвестиции в «Яндекс» в 2000 году. Благодаря той сделке Богуславский стал миллиардером. А вместе с доходами от DataDog он теперь официально «весит» почти $2 млрд.

Несмотря на то, что в 2019 году почти все крупные размещения стартапов проходили в США, были и успешные технологические IPO за пределами классических Nasdaq и NYSE. Так осенью на Франкфуртской бирже разместился разработчик софта для удаленного управления компьютерами и видеоконференций TeamViewer.

Компания была оценена в €5,3 млрд, а ее размещение стало крупнейшим в Европе в 2019 году. Примечательно, что штаб-квартира компании так до сих пор и находится там, где в 2005 году был основан стартап — в немецком городе Гёппинген с населением 50 тысяч человек. Градообразующее предприятие по-немецки.

TeamViewer — классический пример того, что называется hidden champion. Этот термин был популяризирован в отношении частных немецких компаний, которые никак не пиарятся и часто особо не известны широкой публике. При этом они могут занимать лидирующие позиции в мире в своих нишах. Кто знает крупнейшего в мире производителя пробок для вина? Или производителя упаковки для зубной пасты? Хотя эти компании и могут зарабатывать миллиарды долларов, их названия навряд ли много скажут рядовому пользователю.

Вообще TeamViewer во всем максимально немецкий стартап. В нем нет красивых историй, стоящих за американскими технологическими компаниями. У него нет основателя, которому пришлось пройти все невзгоды, чтобы добиться своего (как основателю Zoom, которому 8 раз подряд отказывали во въезде в Штаты). Более того — даже найти фото основателя в сети, не говоря об интервью, затруднительно. Компания зарабатывает с самого основания, а на IPO вышла с положительной EBITDA в $100 млн.

С 2009 года стартап два раза менял собственников и в итоге оказался во владении у фонда прямых инвестиций, заплатившего за компанию в 2014 году около $1 млрд. Выход компании на биржу, несмотря на традиционное для TeamViewer отсутствие шумихи, — большое достижение.

IPO стартапа стало крупнейшим размещением технологической компании в Германии c 2000-го года. А если учесть, что в начале 2020 года капитализация одной лишь Apple превысила стоимость 30 крупнейших немецких компаний, развитие локальных технологических чемпионов в Германии становится ключевым приоритетом.

Стоит сказать, что, как и в случае с SmileDirectClub, у TeamViewer также был свой баскетбольный инвестор. Через собственный венчурный фонд Bryant Stibel в 2017 году инвестором стартапа стал Коби Брайант. Знаменитый баскетболист за несколько лет собрал представительный портфель, достойный топового фонда. Но, к сожалению, стать по-настоящему известным венчурным инвестором Брайант, погибший при падении вертолета в январе 2020 года, не успел.

В середине 2019 года на IPO вышла холдинговая компания Rocket Internet для фэшн-екоммерс активов — Global Fashion Group. IPO GFG обсуждалось не первый год, но в итоге стало если не провальным, то точно не самым успешным в истории немецкого билдера. Большую часть выпуска на IPO купили текущие инвесторы стартапа — сам Rocket Internet и его верный партнёр во многих сделках шведский Kinnevik.

GFG интересен для российского рынка в первую очередь из-за того, что в состав группы входит проект La Moda, один из лидеров российского екоммерс рынка. La Moda составляет примерно треть бизнеса GFG, куда также включены активы в Юго-восточной Азии и Латинской Америке. Примечательно, что с оборотом под $2 млрд вся GFG оценивалась на конец 2019 года всего в пол миллиарда долларов — почти вдвое меньше, чем сумма привлечённых компаниями GFG средств. Одна только La Moda потратила с момента основания более $200 млн (и все еще убыточна). А ведь еще в 2015 году GFG оценивался в $3,5 млрд. Но низкие темпы роста (менее 20% в год) и непрекращающиеся убытки сделали GFG сложно продаваемой историей.

Успехом Rocket Internet в 2019 году можно было бы считать Jumia. Называемый на западе Амазоном Африки, екоммерс стартап провел размещение в апреле на Нью-Йоркской бирже. История зашла на ура: лидер рынка, первый юникорн Африки, первый африканский стартап с листингом в США. В течение нескольких недель торгов стоимость компании взлетела до почти $4 млрд. Но затем известный шорт селлер Citron, занимающийся аналитикой переоценённых компаний и поиском случаев мошенничества, выпустил отчёт о компании.

Презентация начиналась со слов «За 18 лет публикаций Citron не видел более откровенного фрода, чем Jumia». В свое время отчеты Citron потопили немало компаний. Только в декабре 2019 года, после негативного отчёта по перспективам Peloton, акции стартапа упали на почти 10%. Но в случае с Jumia расследование Citron имело гораздо более серьёзные последствия. Африканский стартап обвинили в манипулировании цифрами, сопоставив презентацию компании для венчурных инвесторов с файлингом на IPO.

К размещению некоторые важные показатели «подросли» на 20–30%. Другие ключевые метрики были просто не упомянуты. Так инвесторы не знали, что уровень возвратов товаров компании превышает 40%. Citron нарисовал красочную картину стартапа, прожёгшего более $700 млн венчурных инвестиций, не сумевшего поднять очередной раунд, упаковавшего свою историю под ожидания инвесторов с далекого континента (а значит мало сталкивающихся с африканской спецификой), имея при этом глубоко убыточный бизнес.

К концу 2019-го Jumia оценивалась уже менее чем $500 млн, а в компании всерьёз начали обсуждать пивот в сторону платёжного сервиса. И все это на фоне упадка и банкротств других еком стартапов Африки, которые произошли в течение последних двух лет. Черный континент в который раз доказал, что делать там бизнес далеко не тоже самое, что работа на более цивилизованных рынках.

На фоне всех неудач Rocket’а последнего времени в 2019 году проявились слухи о возможном делистинге детища братьев Замвер. Немецкая инвестиционный управляющий/инкубатор Rocket Internet торгуется на бирже уже 5 лет. За это время стоимость некогда крупнейшей интернет-компании Европы (если так можно называть Rocket) снизилась почти в три раза. Бизнес Rocket на конец 2019 года оценивался в €3,5 млрд — почти как сумма кэша на балансе компании, что показывает, насколько слабо инвесторы верят в перспективы текущего портфеля холдинга.

Сам Rocket в 2019 году практически перестал быть запускать собственные проекты. Если раньше их счёт мог составлять 50 новых лончей в год, то теперь количество инкубированных запусков упало на порядок. А все усилия фирмы сфокусированы на более классических венчурных инвестициях.

На сегодня Rocket управляет крупнейшим венчурными фондом Европы на €1 млрд. А в 2019 году компания начала инвестировать деньги из своего следующего фонда на €1,5 млрд. Rocket делает под сотню инвестиций в год, все больше уходя в венчурную модель, плохо понятную публичным инвесторам. Всё это, скорее всего, означает конец феномена школы Рокета, являвшейся движущей силой предпринимательского движения Германии (и не только) все 2010-е.

Несмотря на проблемы материнской компании La Moda, российский екоммерс рынок в 2019 году окончательно расцвел. Много лет в венчурной среде екоммерс проекты в России были не модными. Рынок у нас фрагментированный, с низкой долей онлайн оплат, с засильем серых схем и, как казалось еще совсем недавно, без перспектив монетизации.

Инвесторы в екоммерс прошлой волны — начала 2010-х — потеряли на сегменте немало средств. Для многих вложения того времени оставили неприятное ощущение, а в секторе до сих пор крайне сложно привлекать инвестиции.

И вот в 2019 году на рынке ускорились в развитии ключевые игроки. Опережающими темпами рос лидер рынка Wildberries, который год от году ставит рекорды. По итогам 2019-го ритейлер дошел до рекордных 200 млрд руб онлайн продаж. Разогнался на российском рынке и Озон. Бизнес старейшего онлайн магазина России почти удвоился в 2019-м — правда это все-равно мало, чтобы соревноваться с Wildberries.

Рост объемов продаж российских онлайн ритейлеров сопровождается колоссальными вливаниями в инфраструктуру. Так в 2019-м Wildberries увеличил количество пунктов выдачи заказов почти в два с половиной раза, а Озон активно инвестировал в развитие фулфилмент центров. Правда если Wildberries растёт на свои, то Озон продолжает, что называется, жечь деньги инвесторов.

Весной компания привлекла от акционеров АФК и Baring Vostok 10 млрд. Причём первый раз Baring инвестировал в Озон еще в далёком 2000-м году. А общая сумма инвестиций, которые потратил вечный российский Амазон, уже превышает $500 млн. АФК с Baring владеют каждый под 40% онлайн-ритейлера, так что готовы ждать своего миллиардного IPO и дальше поддерживать компанию. Главное, чтобы это не заняло ещё 20 лет.

2019-й стал годом экосистем в России. Их строительство шло и до этого, но именно в 2019 году произошли важные изменения, которые будут серьезно влиять на развитие консьюмерских рынков в России в ближайшие годы.

Безусловным героем 2019-го в России стал Mail.ru. О том, что «Мэйл» становится движущей силой рунета я писал ещё давно, но прошедший год показал, какого масштаба достигают амбиции второй крупнейшей онлайн-компании России. Mail.ru весь год не выходил из новостей, успев подписать за год сразу несколько важных партнёрств.

Основной интригой 2019 года на российском технологическом рынке стал вопрос о дальнейшей стратегии «Сбербанка». 2018-й показал, что партнерство «большого зелёного» с «Яндексом» заходит в тупик. От сложностей с управлением совместными активами, до категорического отказа «Яндекса» пускать «Сбербанк» в свои акционеры. Когда в конце 2018 года Греф перестал посещать собрания совета директоров «Яндекса» стало понятно, что следующий год будет тяжёлым для многолетнего союза крупнейшего банка и главной интернет компании России.

И вот в середине 2019 года, после слухов о возможной покупке Авито (что ещё запросто может случиться), «Сбербанк» объявил, что создает совместное предприятие с Mail.ru в сегменте on-demand online-to-offline сервисов (O2O). Ожидаемая стоимость бизнеса — свыше 100 млрд руб, а инвестиции новоиспечённых партнёров в проект составят $1 млрд.

Основой вновь созданной компании стали сервисы Mail.ru Ситимобил и Delivery Club. Такси и доставка еды. Именно в этих двух вертикалях состоялись первые настоящие войны между двумя крупнейшими российскими интернет-компаниями. А любая война требует много средств.

«Яндекс.Такси» показал, что «Яндекс» может диверсифицироваться, снижая зависимость от рекламной выручки. Признанием успехов транспортного агрегатора стало назначение его руководителя Тиграна Худавердяна на должность главы интернет-гиганта в 2019 году. Основатель «Яндекса» Аркадий Волож долго искал себе замену. Отдав бразды правления российским «Яндексом» (то есть всей компанией по идее) пять лет назад, Волож так никуда и не ушел. Но успехи Тиграна на ниве создания бизнеса с нуля и его роста до оценки в $8 млрд (так оценили стоимость «Яндекс.Такси» инвестбанки в 2019 году) помогли Воложу окончательно определиться с преемником. Примечательно, что 2019-й стал также годом, когда свою компанию покинули и основатели Google.

Если «Яндекс.Такси» существует на рынке с 2011 года, то Mail.ru активно пошел в O2O лишь в 2016 году, купив за $100 млн Delivery Club у Rocket Internet. А Ситимобил, так и вовсе, стал частью группы лишь в 2018 году. Но, как показывает практика развития моделей O2O, зачастую не так важно, когда ты вышел на рынок, как то, сколько у тебя есть денег на маркетинг и субсидии. И теперь «Яндексу» придется конкурировать не просто с «Мэйлом», а с финансовым ресурсом одного из самых прибыльных банков мира.

Уже осенью Mail.ru объявил о новом партнёрстве, которое наверняка при иных обстоятельствах могло бы очень не понравиться «Сберу». Вместе с Мегафоном (основным акционером Mail.ru), USM (основным акционером Мегафона), Российским фондом прямых инвестиций (РФПИ) и платежной системой Alipay партнеры объявили о создании СП по цифровым платежам.

Анонс сделки совпал с закрытием прошлогодней транзакции, в ходе которой почти те же участники — Alibaba, Mail.Ru, Мегафон и РФПИ — создали совместную компанию в сфере электронной коммерции. Совместный бизнес был нехитро назван Aliexpress Russia. Несмотря на вклад активов со стороны Mail.ru и сложный обмен долями (Alibaba стала акционером Mail.ru — наряду со своим злейшим конкурентом Tencent), суть сделки заключалась в размытии доли Alibaba в крупнейшем маркетплейсе на российском рынке до менее 50%.

Правда в случае с Alipay китайцы внесли в СП не суперуспешный бизнес, а скорее технологии. Это в Китае Alipay — крупнейший мобильный платёжный сервис. Китайский «стартап»-ценой $150 млрд, Alipay обогнал по объемам платежей PayPal ещё в далёком 2013 году. Объем мобильных платежей в Китае за 2019 год превысил $30 трлн. Alipay же контролирует более 50% этого рынка, а совместно с Tenpay (платежный сервис Tencent) — более 85%.

Если события в России будут развиваться по похожему с китайским сценарию, то наш рынок ждёт своя финтех-олигополия. Один лидер рынка мобильных платежей уже известен («Сбер» с его 90%+ долей на рынке карточных переводов), а вот место второму игроку все ещё остаётся. И если есть какая-то связка, которая могла бы составить конкуренцию гегемонии технологического госбанка, то это комбинация социального гиганта, телеком оператора и самой популярной платёжной системы в мире.

Надо сказать, что и «Яндекс» тоже решил не отставать в гонке за долю на рынке финтеха. Так в 2019 году компания объявила о выходе в сегмент инвестиций через партнерство с ВТБ. И дальше может быть больше. Так ещё летом 2019 года аналитики Альфа-Банка расписали в записке возможный сценарий, по которому «Яндекс» становится владельцем до 27% «Тинькофф Банка». На Питерском форуме Тиньков на панели с Воложем в шутку сказал «считаю, что если мы объединимся, то там и «Сберу» мало не покажется». И с ним сложно не согласиться.

Кульминацией же шоу с участием «Мэйла» и «Сбера» стала покупка «Сбербанком» 36% в МФ Технологии у Газпромбанка и Ростеха. В ходе сделки «Сбер» получил около 2% обыкновенных и более 20% голосующих акций «Мэйла». Кроме того, в декабре 2022 года банк может получить право обменять свою долю в СП с «Мэйлом» на акции Mail.ru, что даст госбанку 20% экономического интереса интернет-гиганта.

И чтобы всем финально стало понятно, кто за кого в этой игре, в конце 2019 года «Сбербанк» продал «Яндексу» обратно его золотую акцию. За тот же €1, который заплатил за десять лет до этого.

Сегодня «Сбер» хочет быть во всех основных потребительских вертикалях. Экосистемная стратегия идеально наложилась на финансовое состояние банка. Чистая прибыль «Сбербанка» — почти $15 млрд в год. За пару лет можно купить всю большую тройку рунета. Даже с относительно небольшими, относительно размера своих доходов, тратами, «Сбер» уже стал крупнейшим игроком венчурного рынка. Правда банк предпочитает не инвестировать, а покупать. Да и то, возможно, после высокой активности последних лет банк возьмет перерыв, необходимый для интеграции новых активов в экосистему «Сбера».

Особенно остро вопрос наведения порядка в приобретенных компаниях встал после дела Rambler против ngnix в конце 2019 года. Казалось, что «Рамблер» долгие годы был медленно увядающим активом, пока в 2018 году в ходе безденежной сделки не купил онлайн-кинотеатр Okko, отдав за это 15% в объединенном холдинге. И вот уже в 2019-м Okko был заявлен как ключевой актив «Рамблера», из-за которого «Сбербанк» оценил компанию в почти $200 млн.

В декабре бывший лидер онлайн-рынка России решил заявить о своих правах на достижения стартапа ngnix. Формальным основанием стало то, что основатель компании Игорь Сысоев вел развитие проекта во время работы в «Рамблере». Последовавшие следственные мероприятия, включая обыски в офисе компании и на квартирах основателей, особенно контрастно смотрелись на фоне того, что ранее в 2019 году стартап сделал лучший российский выход за много лет.

Ngnix — крупнейший веб-сервер в мире. Работу над проектом Сысоев начал, работая в «Рамблере» еще в начале 2000-х, действуя по соглашению с начальством. Ngnix, как бизнес, был основан через 7 лет после этого, когда доля приложения в мире уже приближалась к 10%. Единственным российским управляющим, который сумел попасть в раунд компании, в которую готовы были проинвестировать лучшие фонды мира, стала Runa Capital.

Компания в итоге привлекла более $100 млн, а ее продукт к 2019 году использовался такими глобальными лидерами, как Netflix, Facebook, Airbnb и Apple. И вот в 2019-м произошло то, чего российский рынок не видел так много лет. Ngnix был куплен американской F5 Networks за почти $700 млн.

В конечном счёте уголовные обвинения «Рамблера» против ngnix удалось снять благодаря вмешательству руководства «Сбербанка». Но, как говорится, осадок остался.

Главным венчурным лузером прошедшего года безусловно стал Китай. А ведь ещё год назад ситуация была кардинально иной.

В 2018 году китайский венчурный рынок впервые в истории почти сравнялся с американским. Вплоть до 4-го квартала 2018 года у Китая оставался шанс сдвинуть США с венчурного олимпа. Но в конце 2018 года китайский венчур настигло общее замедление экономики, а также последствие натянутых отношений Америки с Поднебесной. Но даже несмотря на это, Китай закончил позапрошлый год впритык с американским рынком — $105 млрд венчурных инвестиций за 2018 год у Китая (против $6 млрд в 2013) и $111 млрд у США ($48 млрд в 2013).

Последствия конца 2018 года по полной догнали китайский рынок уже в 2019 году. Венчурного чуда не случилось — китайский венчур вошёл в пике. Если в 2018 году доля Китая на мировом рынке инвестиций в стартапы достигала 45%, то в 2019-м она упала до рекордно низких для последних лет 15%. Уже во втором квартале падение рынка достигло кризисных 77%. Для сравнения венчурный рынок США за тот же период вырос на 15%, а Европы — на треть.

Пожалуй, схожими темпами венчур падал только в России 2014 года (правда совсем с другой базы). Крах китайского рынка привел к тому, что по итогам 2019 года и глобальный венчурный рынок окончательно перешёл к снижению после десятилетия роста.

Одна из ключевых метрик современного венчурного успеха — количество мегараундов размером $100 млн и более (что больше размера большей части венчурных фондов в мире). В 2019-м в мире такие раунды впервые в истории заняли половину всего рынка. И если в 2018 году Китай обгонял США по этом показателю, то в 2019 году китайский рынок отстал от Америки, где в прошедшем году состоялось более 250 мегараундов, в 3 раза.

Сложности коснулись всего китайского технологического сектора. Меньше раундов, меньше выходов, меньше новых запусков стартапов. В 2019 году китайцы стали уходить и из США — смысл делать IPO в стране, где тебя не любят и не ждут, а оценка компании после выхода на биржу, как правило, движется только в одном направлении — вниз. Также и американцы в 2019 году стали покидать Поднебесную, выбирая рынки «покошернее».

Так в прошедшем году из Китая ушел Y Combinator. Гарвард среди акселераторов, единственный в своем роде, YC выбрал Китай пару лет назад, как первую страну для международной экспансии. Еще 10 лет назад на венчурном рынке Китая доминировали западные фонды. Первопроходцы, вроде Sequoia и Matrix, заработали на быстро взлетевшей китайской венчурной индустрии миллиарды долларов.

Но к концу десятилетия ситуация кардинально изменилась. Помимо нескольких давно вышедших на рынок американских фондов, на китайском рынке правят местные игроки. В особенности Tencent и Alibaba, каждый из которых профинансировал по несколько десятков китайских юникорнов. В совокупности с катастрофическим падением венчурного рынка Поднебесной, а также ростом напряжения между двумя странами, среда для развития бизнеса YC в Китае оказалась так себе.

Другой жертвой разборок между США и Китаем стал Amazon. В начале 2019 года компания объявила о решении покинуть рынок, где Магазин Всего работал последние 15 лет. В Китае Amazon старался избегать классических ошибок иностранцев. Для выхода на рынок в 2004 году Amazon приобрел за $75 млн лидера китайского рынка продаж книг в онлайне JOYO. Американская компания активно вкладывала в свое китайское подразделение, дав при этом значительные полномочия локальной команде. И уже к 2008 году доля Amazon на екоммерс рынке Китая превышала 15%.

Но удержать позиции американцы так и не смогли. Китайская коммерция все больше становится социальной и завязанной на необъятные экосистемы Tencent и Alibaba, недоступные Amazon. И вот уже в 2019 году доля Amazon на рынке Китая упала ниже 1%, сделав присутствие ритейл гиганта в стране нецелесообразным.

Впрочем, это никак не помешало Amazon летом 2019 года во второй раз пробить отметку триллионной капитализации. Но даже с таким достижением, основатель компании Джефф Безос в прошедшем году перестал быть богатейшим человеком мира.

В 2019 году Безос развезлся со своей женой, которая в процессе получила $35 млрд. Ровно столько же за годы Билл Гейтс передал своей жене на их совместный благотворительный фонд Melinda Gates Foundation. Выровняв позиции с Безосом, Гейтс в ноябре 2019 обогнал его в рейтинге самых богатых людей мира. Так, как и впервые в 1995 году, 2019 год закончился с Биллом Гейтсом в статусе богатейшего человека мира. За четверть века его состояние выросла всемеро.

Если Китай в 2019-м пострадал от торговой войны с США и в целом от охлаждения государства к игре в венчур, то в Индии можно говорить о новом витке интереса инвесторов к рынку. Страна по итогам 2019 года обогнала Великобританию, став пятой по размеру экономикой в мире. А к 2025-му по прогнозам аналитиков она уже может стать третьей после лишь Китая и США. То, что Индия будет большим рынком понятно уже давно. Но развитие индийского венчура до сих пор шло волнами, когда после начального воодушевления скоро приходило разочарование.

Венчурная история Индии, как во многом до сих пор и Китая, это количество, переходящее в качество. В стране каждый год запускается не один десяток тысяч стартапов. За последние 5 лет в сектор вошло более $50 млрд венчурных инвестиций от тысяч фондов, в том числе российских, некоторые из которых уже давно облюбовали индийский рынок.

Всё это привело к колоссальному росту венчурной индустрии. В стране уже почти три десятка юникорнов — больше только а Китае и США. Причём страна выпускает все больше международных компаний — то, что не удалось Китаю, который при всем своём масштабе так и остался крайне локальным рынком.

Одним из ключевых драйверов развития индийского интернета стал запуск мобильного оператора Jio (про невероятный путь которого я писал отдельно). Трёхлетний стартап богатейшего бизнесмена Индии Мукеша Амбани в мае 2019 года стал вторым по размеру оператором Индии, а уже летом — так и вовсе игроком номер один. Взлёт Jio в разы ускорил рост проникновения интернета в стране, добавив сотни миллионов новых пользователей сети в рекордно короткие сроки.

Успех Jio обернулся настоящим адом для других представителей телеком индустрии Индии. В стране исторически работали десятки операторов, и все до одного они стали или убыточны, или закрылись после появления Jio. Только за третий квартал 2019 года двое крупнейших конкурентов Jio потеряли более $10 млрд (из них $7 млрд убытков Vodafone стали рекордом в корпоративной истории Индии).

К концу 2019 году материнская компания Jio Riliance Industries объединила телеком оператора в холдинг с другими своими цифровыми активами, образовав третью крупнейшую цифровую экосистему Азии (больше только Alibaba и Tencent). Параллельно с этим Reliance провела реструктуризации оператора, забрав его многомиллиардные долги компании на себя.

В ходе сделки новый цифровой холдинг был оценён в $70 млрд, подтвердив статус Jio, как самого быстрорастущего стартапа из когда-либо существовавших.

Одним из самых динамичных венчурных рынков в 2019 году стала Латинская Америка. Латам — регион отчасти похожий на рынки Азии. Несмотря на то, что стран входящих в регион достаточно много, концентрация капитала остаётся крайне высокой. Более половины объёмов венчурных инвестиций исторически достаются Бразилии. Быстро растут также рынки Колумбии и Мексики, которые совместно с Бразилией занимают более 90% всех инвестиций в Латам.

Сам объем венчурных инвестиций, направленных в регион в 2019 году, вырос более чем вдвое с прошлогодних уже солидных $2 млрд. Ключевым драйвером развития латиноамериканского рынка стало присутствие иностранных фондов. В 2019 году 60% привлечённых в Бразилии венчурных инвестиций пришли из-за пределов региона. Причём на рынке активны лучшие мировые фонды, включая DST, Andreessen Horowitz, Founders Fund, Accel, Sequoia Capital и Y Combinator. А в начале 2019 года о запуске фонда на $5 млрд с фокусом на регион объявил Softbank.

Практически все успешные латиноамериканские стартапы так или иначе имеют иностранных инвесторов. Например, первой сделкой Sequoia в Бразилии стала инвестиция в цифровой банк Nubank в 2013 году, когда фирма лидировала посевной раунд стартапа. А летом 2019 года Nubank привлёк $400 млн по оценке выше $10 млрд, став первым «декакорном» Латинской Америки.

В Китае есть шутка о том, как стать миллионером: заработай миллиард и вложи в электромобили. И в 2019 году доля правды в этой шутке стала значительно превышать долю шутки.

Китайский рынок электроавтомобилей переживает не лучшие времена. В середине 2019 года продажи электрокаров упали впервые в истории страны. И уже к осени летняя просадка превратилась в настоящий обвал, когда продажи упали на 45%.

Начиная с 2017 года государство значительно снизило объем субсидий и выяснилось, что количество желающих купить электрокар за реальную стоимость сильно ниже, чем казалось до этого. Что сразу же отразилось на мировой статистике продаж электроавтомобилей. Учитывая, что Китай занимает примерно половину всего мирового рынка, глобальные продажи электрических авто начали в 2019 году свое первое в истории снижение.

Проблемой китайского рынка является невероятная конкуренция в сегменте электроавтомобилей. В 2019 году в стране было порядка 500 производителей электрокаров — втрое больше, чем еще за пару лет до этого. Чтобы понять сложность ситуации достаточно взглянуть на проблемы самого известного игрока китайского рынка — NIO.

Называемый Теслой Китая, электроавтомобильный стартап пока значительно меньше своего американского коллеги — с момента основания NIO продала лишь порядка 25 тыс автомобилей (пятую часть впоследствии пришлось отозвать из-за проблем с качеством). Но есть вещь, где NIO смогла превзойти Tesla. И это умение тратить деньги. За 4 года с момента основания NIO прожгла около $5 млрд — у Tesla это достижение заняло 15 лет. К концу 2019 года NIO терял в день по $4 млн, и компании пришлось начать сокращения. А основной опцией спасения стала инвестиция со стороны государственных фондов.

И если NIO еще может продаться западному автопроизводителю, желающему выйти на рынок Китая, то дни большей части конкурентов компании сочтены. В этом специфика венчура Китая — твою идею всегда прорабатывают сотни, а в случае популярной темы — как купоны или доставка еды — тысячи стартапов. Скорость взлета и падений в Поднебесной впечатляет.

Другой жертвой 2019 года стал так и не выпущенный электромобиль Dyson. Сэр Джэймс Дайсон мечтал выйти на автомобильный рынок с начала 90-х, когда провалился его первый автомобильный продукт — фильтр для дизельных автомобилей. Но вместо создания различных элементов автомобиля, в середине 2010-х Дайсон принял решение о начале подготовки к запуску собственного электроавтомобиля. Производство электрокара должно было расположиться в Сингапуре. Вслед за планами по сборке автомобилей, Дайсон перенес в Сингапур и штаб-квартиру всей компании.

Разрабатываемый автомобиль должен был обладать необычным дизайном и выдержать уникальный подход Dyson к созданию своих продуктов. Что в итоге означало множество переделок и излишний фокус на дизайне. И это при том, что создание даже самого простого автомобиля в короткие сроки с нуля является крайне сложной задачей. Похожая судьба постигла 10 лет назад Хенрика Фискера с его дизайнерски изысканным седаном Karma, ставшим одним из самых крупных банкротств в венчурной истории.

Перфекционист Дайсон в когда-то сделал более 5000 прототипов свого знаменитого пылесоса. На шлифовку продукта до того, как он увидел рынок, ушло 10 лет. Но похоже в случае с автомобилем такой подход оказался компании не по карману даже учитывая, что на создание электромобиля Dyson потратил 2,5 млрд фунтов стерлингов. Это на порядок больше, чем компания когда-либо тратила на вывод нового продукта на рынок. Так одно из последних устройств Dyson — фен Supersonic — был разработан за 4 года, а его создание стоило «всего» $70 миллионов.

Правда траты в автоиндустрии запросто могут быть и на порядок больше. Так планируемые инвестиции VW в электрокары, о которых было объявлено в 2019 году, в 20 раз выше того, что мог бы потратить Dyson. Даже несмотря на то, что в 2019 год Dyson вошел в отличной форме — выручка компании превысила $5,5 млрд, а операционная прибыль достигла миллиарда — Дайсон не смог решиться на дальнейшие траты.

Дайсон прославился тем, что всегда добивался успеха вопреки большому количеству скептиков. Так, например, в 1993 году маркетологи были против запуска прозрачного пылесоса, боясь, что видимость пыли отвратит потенциальных покупателей. Но в случае с электрокарами, кажется, что чутье все-таки подвело великого основателя, все еще владеющего 100% своего бизнеса. Не успев найти покупателя на активы EV направления, в 2019 году Дайсон закрыл подразделение, в котором на тот момент работало 500 человек.

Пока производители электрокаров гибли по всему миру, в 2019 году в США, возможно, начал формироваться первый настоящий конкурент Tesla. Производитель электропикапов и внедорожников Rivian объявил в прошедшем году сразу о четырех (!) раундах финансирования. $700 млн от Amazon, $500 млн от Ford, $350 млн от Cox Automotive и ещё $1,3 млрд от все тех же Amazon и Ford, а также Blackrock и T. Rowe Price Associates. Итого почти $3 млрд за год. Неплохо для стартапа, имя которого было почти не известно никому еще в начале 2019 года.

Первые модели Rivian не выглядят так брутально, как показанный в 2019 году Tesla Cybertruck, но должны быть доступны уже в 2020 году, тогда как производство Cybertruck начнётся лишь в 2021 году. Более того, ожидается, что аккумуляторы Rivian, произведённые по специальной технологии, будут иметь на четверть большую ёмкость, чем батареи Tesla. Но главное отличие Rivian от его конкурента — это ставка на B2B-модель по которой стартап делится своей платформой со сторонними заказчиками. Позиционирование выгодно выделяет Rivian на рынке, где вот-вот начнут доминировать крупные автопроизводители.

Tesla процветала (да и то финансово так себе) во времена высоких государственных субсидий для покупателей электроавтомобилей, а также практически в полном отсутствии конкуренции в премиальном сегменте. Но этому времени пришёл конец. Один лишь VW планирует запуск 75 моделей электрокаров к 2028 году, которые должны достигнуть доли 40% в продажах немецкого автогиганта. Суммарный же траты крупных автопроизводителей на рынке EV в ближайшее десятилетие, как ожидается, превысят $300 млрд.

Очевидно, что конкурировать против крупных игроков в ближайшем будущем станет крайне сложно. И Rivian подходит к рынку через крупные партнёрства. Так Амазон заказал у стартапа сразу 100 тыс электрофургонов для своей службы доставки, помогая в том числе с их дизайном. Ford же раздумывает о полном аутсорсе своей EV платформы стартапу, а пока Rivian, не выпустивший еще ни одного автомобиля, будет ответственен за производство электрических моделей Lincoln.

(Привлекший инвестиции из оценки в €3 млрд в начале 2020 года, Arrival Дениса Свердлова идет похожим путем).

Сложно не заметить, что во многих знаковых венчурных сделках упоминаются одни и те же имена. Sequoia, Benchmark, Tiger — это в очередной раз показывает то, насколько в венчурной индустрии высока концентрация доходности. По разным оценкам до 80% доходности индустрии приходится на пару десятков фондов. И 2019-й не стал исключением. А настоящим героем в прошедшем году стал Accel Partners.

Accel в свое время прославился инвестициями в Facebook. Социальная сеть стала первым стомиллиардным стартапом в истории венчура, а Accel — ее первым венчурным инвестором. Инвестиция фонда в $12,2 млн стоила в итоге на IPO в 2012 году более $9 млрд. Но если такие сделки, как Facebook, бывают раз в поколение, то в 2019 году Accel показал, что можно хорошо зарабатывать и на выходах «поменьше».

Так с аномально большой долей в 24% Accel был главным победителем во время IPO Slack. Корпоративный мессенджер во время размещения был оценен инвесторами в почти $20 млрд. К слову, компания пошла по пути звезды 2018 года Spotify (где Accel также являлся ключевым инвестором), проведя прямое размещение акций на бирже, без использования классического процесса букранинга.

Удивительно, но Accel даже не инвестировал в Slack. Фонд был первым инвестором разработчика игр Tiny Speck. Игры у стартапа не шли, зато созданная компанией фича чата очень понравилась разработчикам. Но возможно у основателя компании Стюарта Батерфилда не хватило бы смелости (и точно не хватило бы полномочий) настолько сменить сферу деятельности, если бы не поддержка партнера Accel Эндрю Братчи. Братчи мог вернуть оставшиеся в стартапе $5 млн инвесторам, но настоял, чтобы Батерфилд выпустил новый продукт, которым стал Slack.

Поразительно также и то, что это был уже не первый пивот для Батерфилда. В начале 2000-х он также неудачно развивал игру, которая в итоге выросла в популярный фото-сервис Flickr. Стартап в итоге был куплен Yahoo, где Батерфилд и познакомился с Братчи.

За годы после пивота Accel продолжил наращивать долю, в итоге проинвестировав в компанию порядка $200 млн в ходе 8 раундов (!) и собрав стэйк размером почти в 2 раза больше, чем у основателя. Желание и возможность фондов постоянно наращивать свою долю в стартапе зачастую отделяет простой успех от феноменального. Так стоимость доли Accel после IPO Slack оценивалась выше, чем стоимости долей любого из инвесторов Lyft, Snap и Spotify, хотя каждый из этих стартапов размещался по цене выше Slack (что само по себе происходит крайне редко).

IPO Slack состоялось неделю спустя после размещения другой портфельной компании Accel — разработчика решений по кибербезопасности CrowdStrike. Accel лидировал тридцатимиллионный раунд Б стартапа в 2013 году. И уже к концу первой недели торгов на бирже стоимость доля Accel в CrowdStrike превысила $2,5 млрд. И это не говоря о том, что за месяц до этого Accel заработал на IPO другого софтверного стартапа PagerDuty почти $500 млн.

Той же весной 2019 года другой портфельный стартап Accel — UI Path — привлек раунд из оценки $7,5 млрд. Румынская компания, развивающая системы автоматизации на базе RPA-решений, стала чем-то вроде легенды в мире софтверных стартапов. Перед тем как получить деньги от Accel в 2017 году, UI Path общался с множеством инвесторов, включая лучшие российские фонды, но никто в итоге не поверил в команду проекта. Как итог цена компании выросла в десятки раз всего за три года. И главным бенефициаром этого роста, помимо основателей, стал Accel.

В 2019 году выяснилось, что для взлома смартфона может быть достаточно послать пользователю видео файл или сделать звонок через WhatsApp. Причем разработкой программы с таким функционалом занимается вполне себе стартап. Программа Pеgasus от израильской компании NSO Group уже давно используется спецслужбами по всему миру, но широкую известность получила в прошлом году после взлома телефонов известных правозащитников.

О существовании «волшебного» приложения, которое смогло взломать iOS, стало известно еще несколько лет назад. Но тогда мало кто, помимо специалистов по кибербезопасности, обратил внимание на программу, перехватывающую все действия пользователя. Тем не менее на волне интереса спецслужб к Pegasus, стартап сделал свой первый экзит, продав несколько лет назад 70% компании за $120 млн американскому фонду Francisco Partners.

NSO Group сумела построить прибыльный быстрорастущий бизнес, пользуясь практически полным отсутствием конкуренции на рынке. Только установка Pеgasus стоит $500 тыс., в то время как слежка за каждым айфоном обойдется в $65 тыс. Не удивительно с такими ценами, что по итогам 2018 года выручка NSO составила солидные $250 млн.

На волне успеха компании основатели NSO в 2019 году, при помощи инвестиций от фонда Novalpina Capital, совершили обратный выкуп бизнеса. Теперь уже из оценки $1 млрд. Можно сказать, что NSO стал первым хакерским юникорном. Но навряд ли, покупая компанию, основатели рассчитывали на такое повышенное внимание публики. Особенно учитывая, что после того, как взломы с использованием софта NSO стали привлекать внимание широкой прессы, на компанию в 2019 году подал в суд владелец WahtsApp Facebook.

Осенью свое мнение по поводу WhatsApp (в очередной раз) выразил и Павел Дуров. По его мнению, WhatsApp имеет специально созданные бэкдоры, которые облегчают его взлом для представителей американских спецслужб. Правда далеко не факт, что сам Telegram сильно безопаснее WhatsApp. Но ввиду меньшей популярности мессенджера (и его слабой распространенности в западном мире), Telegram пока сумел избежать крупных скандалов, связанных со взломом своего приложения.

Чего нельзя сказать о сложностях проведенного Telegram в начале 2018 года ICO. В октябре 2019-го, перед намеченным запуском блокчейн-проекта Telegram TON, американский регулятор SEC подал иск против участвовавших в ICO компании Дурова. Как итог — Дуров вынужден был предложить инвесторам возместить 77% вложений в ICO, размер которого составил в свое время $1,7 млрд.

Инвесторы в TON могли согласиться на компенсацию или ждать запуска блокчейна TON до 30 апреля 2020 года. Рассчитывавшие на многократную доходность, инвесторы массово согласились с планом переноса в надежде, что Дуров все-таки сможет договориться с SEC.

Но шансов, что TON сможет все-таки запуститься, особенно в США, похоже не так много. Одной из ключевых претензий SEC является факт того, что покупатели TON не могли выступать андеррайтерами размещения (а именно продавать токены дальше за комиссию). Но, как знают все игроки рынка, продажа TON носила крайне хаотичный характер. Навряд ли когда-либо соизмеримое по размеру привлечение средств было организовано так плохо. Множество брокеров, агентов, да и просто сомнительных личностей вокруг продажи TON не могли не привлечь внимание комиссии по ценным бумагам.

Telegram далеко не единственный игрок в блокчейн-сегменте, столкнувшийся в 2019 году с регуляторными сложностями. Так свою попытку запуска криптовалюты в прошлом году сделал Facebook. Социальный гигант начинает упираться в потолок монетизации своих активов стандартными рекламными методами и активно ищет новые способы получения дополнительных доходов.

Одним из важнейших элементов этой стратегии стало объявление весной 2019 года о запуске проекта Libra. Для того, чтобы получить регуляторный апрувал, Facebook пошел по пути максимальной открытости. Для развития Libra были привлечены крупнейшие игроки финансового и технологических рынков.

В компании неоднократно подчёркивали, что криптовалюта от Facebook не будет конкурентом национальным валютам, а также не должна мешать центральным банкам в их собственной денежной политике. На старте проект поддержали такие компании, как Visa, Mastercard, PayPal, eBay, Spotify и многие другие.

Но уже к лету стало понятно, что американский регулятор не готов поддержать создание альтернативной глобальной валюты, как бы не старался Facebook сгладить позиционирование Libra. Не получив должных разъяснений по поводу того, как Libra сможет в итоге договориться с регулятором, консорциум начал быстро терять партнеров. Осенью из проекта вышли его ключевые участники, включая Visa и Mastercard. Более того, свою позицию наконец-то озвучили и регуляторы других стран.

В октябре против Libra выступили власти Франции, Италии и Германии, поставив крест на глобальных амбициях новой платежной системы Facebook. Не помогли и слушания перед конгрессом США — участники не поверили в искренность намерений Facebook не оказывать влияния на финансовую систему.

Компании пришлось включить попятную и сконцентрироваться на развитии «классического» платежного сервиса Facebook Pay. Стоит говорить, что ни о какой криптовалюте и стэйблкойнах, которые так хотел запустить Facebook, речи больше не идет.

На фоне неудач с запуском крупных блокчейн-проектов былые надежды на революцию технологии распределенного реестра в 2019 году стали таять на глазах. Многие крупные компании отказались от разработки решений на базе блокчейна после лет попыток найти технологии хоть какое-то экономически обоснованное применение. Есть лишь небольшое количество кейсов, где блокчейн даёт неоспоримые преимущества. Но в целом своего killer product на рынке (за исключением прародителя блокчейна — биткойна, да и то с оговорками) так и не возникло.

Пожалуй, одним из немногих положительных исключений является проект Ripple. В декабре 2019 года компания привлекла $200 млн по оценке $10 млрд и объявила о планах скорого выхода на биржу. Причём на этот раз стартап привлекал инвестиции через продажу акций инвесторам, а не как то этого — продавая свою криптовалюту XRP (всего Ripple выручил более $1 млрд от продажи XRP за последние три года и держит ещё $3 млрд XRP на балансе).

XRP, взлетевшая на пике криптовалютного бума, сегодня продолжает оставаться третьей по размеру криптовалютой в мире. Правда с начала 2018 года, когда капитализация XRP составляла почти $150 млрд, а основатель компании вошел в Топ 10 богатейших людей мира, цена валюты снизилась в 15 раз. Ripple же со временем превратился в поставщика корпоративных платёжных решений, где сам XRP вообще не нужен.

Пока крипто-игроки пытаются решить проблемы с регуляторами, некоторые на них просто не обращают внимания. Так известный в российском даркнете проект Гидра в декабре 2019 года объявил о планах проведения своего ICO. Портал заявил о планах выставить на продажу 49% сайта в виде полутора миллиона токенов. SEC бы обрадовалась — токены представляют собой в чистом виде security, попадающие под регуляцию в любой стране мира. Но не в даркнете.

В свое время прародитель Гидры — Silk Road — генерировал значительную часть всего глобального оборота биткойнов. А после того, как был арестован основатель Silk Road, ФБР конфисковала 150 тыс биткойнов. Правда федеральное ведомство не дождалось хайпа и продало крипотовалюту по курсу $300 за биткойн.

Одной из крупнейших сделок 2019-го стало поглощение Tableau Software компанией Salesforce за $15,7 млрд. «Табло», лидер рынка визуализации данных, отлично вписывается в стратегию CRM-гиганта, который все больше внимания уделяет продвинутой аналитике. Сделка с Tableau — с большим отрывом крупнейшее поглощение Salesforce, которая с момента основания уже купила более 50 компаний. Более того — это крупнейшая сделка в сегменте big data, который, несмотря на весь хайп и большие ожидания, пока не славился выходами такого размера.

Сразу после поглощения бессменный СЕО Salesforce Марк Беньофф объявил, что теперь Salesforce не только компания номер 1 на рынке CRM, но и лидер рынка аналитики данных. 20 лет назад Беньофф, по сути, создал модель «облаков», ставшую абсолютным инвестиционным хитом 2019 года. За эти годы основатель не раз отказывался от предложений о покупке компании, включая пятидесяти пяти миллиардное предложение Microsoft несколько лет назад. И вот к концу 2019 года компания стоила почти $150 млрд. А уже в 2020 году Salesforce может обогнать текущих лидеров enterprise рынка — SAP и Oracle — и стать второй после Microsoft софтверной компанией мира.

В конце 2019-го стало известно о самом большом выходе наших соотечественников в истории. Badoo и его звездный актив Bumble были проданы за рекордные $3 млрд. Холдинговую компанию MagicLab, имеющую в составе и другие нишевые сервисы (для геев, для людей за 50), приобрел американский фонд прямых инвестиций Blackstone. Правда Достижение Badoo продержалось всего пару месяцев, до продажи Veeam за $5 млрд — но это случилось уже в 2020 году.

Основатель Badoo, Андрей Андреев, несмотря на не особую публичность, является одним из самых известных предпринимателей в России. Все участники индустрии давно знали, что Андреев (на самом деле Оганджанянц) на пути к чему-то значительному. Это стало ясно вскоре после его продажи Mamba за $20 млн в Финам в 2006 году.

После сделки Андреев перебрался в Лондон с основными членами своей бывшей команды и запустил Badoo, который представлял из себя развитие дэйтинг-модели, оттестированной в Mamba. Единственных инвесторов, которых пустил Андреев, стали его партнеры из Финам. Да и для них оценка входа составила $300 млн, а доля, которую Андреев в итоге уступил венчурным инвесторам была всего 20%.

Динамика в сегменте дэйтинга отчасти напоминает игровой бизнес. Бешеная конкуренция и единицы тех, кто что-то зарабатывает. Но если ты зарабатываешь, то сразу и много. В этих сегментах основателям часто не приходится поднимать большие раунды и основывать свои модели на венчурном финансировании. Что в очередной раз в 2019 году показал успех российского Playrix. Основатели стартапа смогли построить одну из крупнейших в мире гейминговых компаний (впереди по итогам 2019-го остались только китайцы) с оценкой в $5 млрд без каких-либо венчурных инвестиций.

Примечательно, что основные деньги покупатель Badoo платит совсем не за основной сервис компании. В 2014 году Андреев сделал шаг, который определил будущий невероятный успех бизнеса. Когда летом 2014-го со-основательница Tinder Уитни Хёрд покинула свой стартап, обвинив партнера в сексизме и домогательствах, Андреев увидел в этом возможность запустить новый сервис, позиционирование которого бы отражало ценности Херд.

В конце 2014 года Андреев и Вульф запустили Bumble. Основным отличием сервиса от Tinder стало то, что разговор могли начинать только девушки. Badoo получил в сервисе почти 80%. Уже через 3 года выручка приложения составила $100 млн, через 5 — превысила выручку Badoo. Теперь впереди Bamble только Tinder. И это несмотря на то, что в Bumble в 8 раз меньше пользователей, чем в Badoo. Вот что значит успех в США, рынке, который никогда не давался основному сервису Андреева.

Долгое время Андреев не рассматривал возможность полного выхода или продажи активов даже несмотря на миллиардные предложения. Но летом 2019 американский Forbes опубликовал статью с говорящим заголовком «Секс, наркотики, женоненавистничество и безнравственность в штаб-квартире владельца Bumble».

Возможно, Андреев понял, что после такого пиара проведение IPO может быть отложено не на один год. И продажа опытному управляющему может быть не самым неудачным решением. После продажи компанию возглавила Вульф. Андреев же получил свои 75% от продажи компании (5% еще досталось Вульф), став мультимиллиардером. Сразу после сделки он заявил, что отправляется создавать нечто большее.

В 2019 совершил экзит один из первопроходцев рынка DTC — direct to consumer — Harry’s. DTC стартапы, как правило, создают новые бренды на существующих рынках. Очки, матрасы, кроссовки, мебель, зубные протезы и многое другое. Из технологичности в таких проектах, как правило, не так много вещей. Зачастую инновации касаются самой бизнес-модели, которая построена вокруг прямых продаж товара и продвижения в социальных сетях.

Harry’s — одна из компаний, распространяющих бритвы по подписке. Основной конкурент стартапа — Dollar Shave Club — уже сделал свой миллиардный экзит в 2016 году. Harry’s прославился же тем, что начал свой путь с приобретения немецкой фабрики по производству бритв. Стартап проанализировал цепочку создания стоимости и пришёл к выводу, что для успеха модели был необходим лучший контроль качества, что проще реализовать на собственном производстве. Все бы ничего, но Harry’s на момент покупки, обошедшейся в $100 млн., было всего 10 мес., тогда как купленный завод успешно производил бритвы более 90 лет. Но если в тот момент такой шаг вызвал вопросы у многих участников рынка, то экзит Harry’s расставил все на свои места.

В мае 2019 года стартап был куплен за $1,4 млрд производителем бритв Shick, компанией Edgewell. Поглощение стало одним и из громких выходов последних лет, когда покупателем стартапа выступала не технологическая компания, а классический офлайн бизнес. Так первые бритвы Edgewell стали продаваться еще 120 лет назад. Учитывая, что стоимость Edgewell на бирже составляет всего $1,7 млрд, можно сказать, что компания ставит все свое прошлое и будущее на девятилетний стартап. Такой вот венчурный ва-банк.

Одним из инвестиционных феноменов последних лет стала модель облачных кухонь. Модной фразой стали обозначать существовавший десятилетия до этого концепт ресторана, работающего исключительно на доставку. А одним из самых активных игроков этого рынка стал Трэвис Каланик.

В конце 2019 года стало известно, что Каланик, уволенный из Uber еще в 2017 году, покидает совет директоров такси-гиганта. Основатель многострадального стартапа, который в 2019 году запретили на крупнейших рынках Европы в Великобритании и Германии, продал в прошедшем году почти все свои акции Uber.

Как истинный серийный предприниматель, сразу после Uber Каланик перешёл к своей next big thing. И уже в 2019 году его новый стартап CloudKitchens привлёк от арабов $400 млн по оценке $5 млрд. Причём, чтобы сократить путь, Каланик решил не запускать стартап самостоятельно.

В 2018 году он проинвестировал $150 млн в CloudKitchens, получив контрольную долю в стартапе. В совокупности Каланик потратил на CloudKitchens порядка $300 млн, отстраивая инфраструктуру в Китае и США. И всего за год стоимость его инвестиций выросла почти в 10 раз. С CloudKitchens Каланик хочет обеспечить себе возвращение в большую игру. Его мечта — победить Uber, компанию к которой он после 2019 года больше не имеет отношения.

Пока Revolut все еще обсуждает оценку в $10 млрд, самым дорогим финтех-стартапом Европы в 2019 году стала Klarna. Платежный сервис является далеко не самым известным стартапом за пределами родного шведского рынка. Но основателям, Себастьяну Семятковски и Никласу Адальбертому, встретившимся на работе в Burger King, удалось предвосхитить время и запустить в 2005 году модель, которая теперь представлена практически на любом рынке.

Спустя 14 лет с выручкой в более чем пол миллиарда и клиентами в полутора десятках странах Klarna является заслуженным финтех-ветераном. Подтверждением статуса стало привлечение в 2019 году $460 млн инвестиций при оценке $5,5 млрд.

Возможно, до выхода Klarna пройдет еще не один год, но уже сейчас можно сказать для кого инвестиция в компанию стала золотым билетом. Так шведский венчурный фонд Investment AB Oresund, приобретший 26% компании за $4,4 млн, уже скорее всего точно сделает заветные венчурные 100х.

Заработает на компании и Sequoia, инвестировавшая в стартап $9 млн в далеком 2009 году. А в 2019 году к компании в роли акционера присоединился и Snoop Dog. Помимо покупки акций знаменитый рэппер снялся в серии рекламных роликов под именем Smooth Dog, став лицом Klarna в США.

Звание самой странной сделки года идет к Honey и его поглощению за $4 млрд PayPal’ом. Платежный сервис заплатил за мало кому известный на инвестиционном рынке стартап сумму большую, чем все его предыдущие поглощения вместе взятые. Более того — выход Honey — крупнейшая продажа технологической компании в истории Лос-Анджелеса, рынка, который несмотря на близость к Кремниевой Долине, до недавних пор был почти не заметен на венчурной карте мира.

По сути, Honey — это агрегатор купонов в виде расширения для браузера, которое позволяет покупать товары со скидками. Honey не сильно развит в мобильном сегменте, но PayPal интересует другое. Объяснение заключается в стремлении платежного сервиса получить доступ к данным, которыми 17 миллионов пользователей делятся с Honey в обмен на скидки. Во времена, когда и Amazon, и Facebook стремятся урвать кусок финансового рынка, PayPal вынужден искать новые точки роста.

Пока не известно, сумеет ли PayPal оправдать огромные вложения в Honey, но зато инвесторы стартапа точно останутся не в накладе. В самом начале своего пути Honey два года не мог привлечь средства — настолько инвесторы не верили в будущее десктопного расширения для браузера в мобильную эпоху. Со-основатель Honey был даже вынужден на время выйти на стороннюю работу продуктовым менеджером, чтобы платить по счетам.

Но в итоге продукт получил виральное распространение и быстро стал лидером в США. Этот успех позволил построить бизнес за относительно небольшие вложения: в течение 7 лет независимой жизни Honey получил крайне нетипичные для экзита такого размера $50 млн.

Причем все инвестиции пришли от далеко не самых известных инвесторов. Участники сид-раунда компании на $1,8 млн, включая фонд Bam Ventures (для которых это была чуть ли не первая венчурная сделка), в итоге сделали феноменальные 300х. Другой инвестора стартапа, Mucker Capital, суммарно инвестировавший в нескольких раундах $3 млн, на выходе получил $280 млн.

2019 год начался с новости о продаже космического стартапа Deep Space Industries. DSI стал последним в череде неудач компаний, которые мечтали уже в обозримом будущем начать добычу полезных ископаемых на астероидах.

Логика простая — один астероид может содержать десятилетия мирового потребления одного, а то и многих видов редкоземельных и ценных металлов. Правда для этого надо научиться транспортировать их на землю, что, скорее всего, не будет рентабельно без промежуточный остановке на Луне. Плюс подходящие астероиды ещё надо найти, что оказалось не так просто. Если звучит как космос, то это именно оно и было.

DSI пыталась создавать элементы, которые в будущем могли стать основой для космической добычи. Компания несколько раз меняла фокус, создавая то двигатель на водяной тяге, то 3D-принтер для печати изделий в условиях невесомости, то малые космические аппараты. Но несмотря на венчурные инвестиции и гранты, все попытки DSI закончить хоть какую-то из своих разработок не увенчались успехом.

С уходом с рынка DSI, а до этого и Planetary Resources с её $50 млн инвестиций, стало окончательно понятно, что освоение ресурсов космоса мы увидим ещё не скоро. К идее добычи полезных ископаемых на астероидах в сколько-нибудь серьёзных количествах надо относиться как к умозрительному концепту, чему-то вроде сильного искусственного интеллекта (AGI). Когда-нибудь человечество туда придет, но это вопрос далеко не одного десятилетия. А это точно не подходит для венчурного рынка, живущего намного более короткими циклами.

В 2019 году стал испытывать сложности самый известный стартап из сферы AR/VR — Magic Leap. Момент «я же говорил» испытало множество скептиков, которые никак не могли поверить в чудеса, которые обещал стартап. Если в 2018 году Magic Leap все еще мог ожидать больших продаж своей первой модели очков дополненной реальности, продолжая привлекать под это рекордные суммы, то по итогам 2019 года шансов на успех у стартапа остается все меньше.

Magic Leap всегда был одним из самых загадочных стартапов. Про технологии компании долгое время ходили легенды (подогреваемые фейковыми демо от самой компании), и весь мир с нетерпением ждал первого продукта компании. В итоге очки были представлены в августе 2018-го, а в 2019 году аналитики смогли оценить результаты первых продаж. Оказалось, что их практически не было.

История о том, как стартап, привлекший $2,6 млрд, смог продать всего 2000 устройств ценой в $2300 наверняка войдет историю крупнейших продуктовых фейлов. В свое время оператор спутниковой связи, поддержанный Motorola, Irridium потратил $5 млрд на создание сети и вывод на рынок телефона ценой $2000. Продав 2000 устройств (видимо какая-то магическая цифра), компания в 2000 году была вынуждена объявить о банкротстве.

Проблемы с устройством Magic Leap начались с самого начала. Компания хотела выпустить версию с кардинально лучшими характеристиками, но после более чем миллиарда долларов инвестиций оказалось, что та просто технически невозможна. И останется такой еще много лет.

Magic Leap пришлось срочно перестраиваться под выпуск упрощенной версии, которая в итоге оказалась хуже очков, продвигаемых конкурентами. Что нисколько не смущало основателя компании Рони Абовица, который еще совсем недавно заявлял о желании продать до миллиона устройств уже в первый год работы на рынке.

Но жить с тратами в $50 млн в месяц в отсутствии продаж и новых инвестиций кране сложно. Так что осенью 2019-го стартап начал сокращения. Другим радикальным шагом стал перевод всего патентного портфеля Magic Leap в JP Morgan. Банк, по идее, помогает Magic Leap с привлечением средств. Но шаг с залогом интеллектуальной собственности может говорить о патовости ситуации.

Можно сказать, что 2019 год стал отрезвляющим для рынка дополненной реальности. Если с виртуальной реальностью все стало понятно еще пару лет назад (технология сырая, до массового применения ей предстоит пройти еще не один год), то с AR надежда теплилась до последнего. Эксперты рынка массово предсказывали, что рынок AR будет в разы крупнее VR, а широкие возможности индустриального применения сделают технологию коммерчески привлекательной. Но миллиардных рынков, что в VR, что в AR, пока так и не возникло. А Magic Leap теперь серьезно рискует возглавить список (причем с большим отрывом) самых больших венчурных провалов в истории.

2019-й стал годом окончательного падения Джиа Ютиня, основателя знаменитого китайского стартапа LeEco. Осенью прошедшего года Ютинь подал на персональное банкротство, как и большая часть из его бизнес-проектов до этого.

LeEco начинал с сервиса стриминга фильмов. Называемый многими Netflix Китая, LeEco быстро вышел далеко за пределы видеоконтента. Харизматичный и яркий лидер Ютинь хотел быть сразу и везде — компания производила смартфоны, электровелосипеды, телевизоры, покупала многомиллиардные права на трансляции футбола и баскетбола, продюсировала голливудские фильмы, включая Неудержимых, и многое другое.

Глобальной идеей Ютиня было создание аналога Netflix, Tesla и Apple. И все в одной компании. Развитие экосистемы комплиментарных сервисов стало идей фикс для Ютиня в 2016 году, когда он переименовал компанию из LeTV в LeEco, что должно было отражать стратегию по выходу в новые сферы деятельности. К началу 2017 года в холдинг входило 15 дочек и 70 аффилированных компаний.

Но масштаба Китая для Ютиня быстро перестало хватать. В 2016 году компания начала активную экспансию на рынок США. Стартап купил большой участок земли под будущую штаб-квартиру и заявил, что собирается нанять в Кремниевой Долине 12 тыс человек — больше, чем на тот момент работало в штаб-квартире Facebook.

Но даже несмотря на то, что оценка компании в то время достигла $15 млрд, LeEco катастрофически не хватало средств для финансирования все новых увлечений основателя. Технологической компании приходилось постоянно искать новые инвестиции и брать непомерную долговую нагрузку.

Особо выделился проект LeSports, который должен был стать крупнейшим владельцем прав на трансляции спортивных мероприятий сначала в Гонконге, а потом и в Китае. Компания привлекла более полутора миллиардов долларов по оценке в почти $3,5 млрд, но в итоге обанкротилась меньше, чем за четыре года существования. Если бы LeSports не был создан уже публичной компанией (LeTV разместилась на бирже в Китае в 2010 году), это банкротство могло бы возглавить список крупнейших стартап-фэйлов (а пока его продолжает возглавлять Solyndra).

Ютинь живёт в США с конца 2017 года. В Китае местный регулятор требует его возвращения на родину, но бизнесмен благоразумно решил, что судиться с кредиторами лучше в цивилизованных Штатах. Ютинь уже выплатил кредиторам $2 млрд долга, но все ещё должен $3,6 млрд. После реализации всех активов Ютинь, которого в свое время называли китайским Стивом Джобсом, останется должен $2 млрд.

В истории с Ютинем уникально то, до какой степени основатель верил в свой бизнес. Когда деньги инвесторов и кредиторов стали заканчивается, Ютинь продолжил самостоятельно финансировать империю LeEco. Когда его ликвидность закончилась, Ютинь заложил все свои активы. Только на один Faraday Future, электромобильный стартап, Ютинь потратил почти миллиард долларов собственных средств.

Еще одним хайпом 2018-го, не сумевшим спокойно пережить прошедший год, стали вэйпы. Молодой рынок заменителей сигарет проходит через масштабную регуляторную трансформацию.

Если в 2018 году производитель вэйпов Juul был главной звездой стартап-рынка, после продажи 35% в Altira (производитель Мальборо) за астрономические $13 млрд, то в 2019 году Juul стал одним из самых многострадальных стартапов. За прошедший год десятки смертей в США были связаны с использованием вэйпов, и власти начали серию расследований против Juul, как лидера рынка.

Компанию также обвинили в нелегальной рекламе, нацеленной на подростков. И теперь целый ряд ведомств, таких как FDA и FTC, и прокуратуры различных штатов ведут расследования в отношении компании и состава ее смеси для курения. Под давлением регуляторов Juul была вынуждена прекратить продажу ароматизированных вейпов, на которых стартап в свое время сделал себе имя.

Неурядицы на американском рынке не могли не сказаться на оценке стартапа. За год с момента инвестиции стоимость Juul снизилась с $38 млрд до $24 млрд, а Altira была вынуждена показать убыток по сделке размером $4,5 млрд. Если бы не списания SoftBank на WeWork, Altira могла бы стать лидером антирейтинга инвесторов, потерявших на стартапах больше всего и быстрее всего.

В 2019 вышло сразу несколько документальных фильмов о судьбе печально известного Theranos (подробнее о стартапе можно почитать в моей статье). Но если кто-то думал, что кейсы крупного мошенничества в health tech индустрии на этом исчерпаны, глубоко заблуждался. В ноябре 2019 года SEC и американская прокуратура предъявили обвинения основателям и менеджменту стартапа Outcome Health.

Несмотря на то, что имя сатрапа мало кому известно даже в США, компания смогла достигнуть в последнем раунде инвестиции оценки в $5,5 млрд, что сделало Outcome Health самым дорогим стартапом Чикаго. В отличие от Theranos Outcome Health никогда не обещал каких-то невероятных технологий. Компания выбрала понятную и простую модель: стартап ставил цифровые экраны в кабинетах врачей и транслировал на них рекламу от фарм-компаний.

Модель прекрасно работала с самого начала, но росла не так быстро, как того хотел менеджмент. И чтобы придать ей «динамики», основатель и СЕО компании Риши Шах вместе с другими топ-менеджерами пошли на крайние меры. Начиная с 2011 года они активно завышали показатели Outcome Health, чтобы создать видимость бурного роста бизнеса.

Благодаря креативной бухгалтерии Outcome Health с момента основания выглядел для кредиторов солидным бизнесом, и компания жила за счёт долговых средств. Всего с 2008 года компания привлекла от банков $485 млн. Получить сотни миллионов долларов и не отдать ни процента доли — мечта любого стартапера.

Но для настоящего масштаба стартапу все-равно не хватало капитала. И в 2017 году Outcome Health смогла привлечь свой первый венчурный раунд. Нарисованные показатели помогли стартапу привлечь сразу $500 млн, а участниками раунда стали топовые инвесторы, включая Goldman Sachs и Google. После раунда Forbes оценил состояние Шаха в $3,6 млрд.

Правда счастье продолжалось недолго. Уже через полгода после инвестиций тридцатилетний Шах был вынужден покинуть компанию, когда после шумихи с раундом на компанию стала обращать внимание пресса, которая и провела свое независимое расследование. Примечательно, что, как и в случае с Theranos, первыми до правды докопалась Wall Street Journal. Так и получается, что журналисты зачастую делают лучший due diligence, чем инвесторы, дающие стартапам сотни миллионов долларов.

Как печальный итог — в 2019 году Outcome Health заплатила $70 млн штрафа и была продана кризисному управляющему. Шах же запустил венчурную фирму и параллельно ждет решения суда по обвинению в махинациях на $1 млрд. Первые сотрудники из менеджмента компании, получившие обвинения, в декабре 2019 года признали свою вину. Так что, как и в случае с Холмс, которой летом 2020 года светит тюремный срок, пребывать на свободе Шаху, скорее всего, осталось не долго.

Венчурная лихорадка последнего десятилетия не могла оставить в стороне звездных инвесторов и основателей. Символом движения стал Эштон Кутчер с его постоянным участием в демо днях YC и восьмикратной доходностью первого собственного венчурного фонда. Но как знают все инвесторы — стать миллиардером (или близко к тому) на венчурных инвестициях крайне сложно. Зато такую доходность можно получить в роли фаундера. И 2019 год показал, как звездные основатели могут конвертировать свою славу в кэш.

Главным современным примером селебретиз-основателей является 22-летняя Кайли Дженнер с ее почти 300 млн подписчиков в социальных сетях. Если в начале 2019 года Дженнер была официально признана самой молодой девушкой-миллиардером, то уже к концу 2019 года пришло время фиксировать прибыль.

В ноябре 2019-го Дженнер продала 51% в своих косметических брендах Kylie Cosmetics и Kylie Skin за $600 млн. Круглую сумму заплатил производитель косметики Coty. Таким образом компания собирается конкурировать с бьюти-брендами последнего десятилетия, выросшими за счет грамотного использования социальных сетей, таких как Anastasia Beverly Hills и Glossier.

Удивительно то, насколько в современном мире сила бренда и социальный охват могут перевешивать другие аспекты бизнеса. Так к концу 2018 года, когда Дженнер уже продавала продукции на десятки миллионов долларов в месяц, в компании на полной ставке работало всего 7 человек. Сложно предположить, что стартапу с такой моделью когда-либо нужны были венчурные инвестиции.

Другой звездой, сумевшей превратить свою славу в капитализацию, в 2019 году стала Риана. Барбадоская певица уже официально продала больше альбомов, чем кто-либо в истории, не считая Beatles. Но до прошлого года Риане было далеко до полумиллиардных состояний лидеров рейтинга самых богатых певиц Селин Дион и Мадонны. И вот ушедший год расставил все по своим местам — самая популярная певица в мире стала и самой богатой с состоянием в $600 млн.

Основной источник состояния певицы — бренд Fenton Beauty, запущенный Рианой в 2017 году в партнерстве с LVMH. С более 70 млн Инстаграм-фолловеров у Рианы ушло всего несколько недель, чтобы довести продажи бренда до $100 млн. За первый год новоиспеченный бренд Рианы сгенерировал $570 млн продаж.

Успех косметического бренда получил продолжение в запуске одежного премиального бренда Fenty, ставшего первым домом моды, запущенным LVMH за последние 30 лет. Такой вот корпоративный стартап при поддержке легендарного Бернара Арно, третьего человека в мире, чье состояние в 2019 году превысило $100 млрд.

2019 год ознаменовался борьбой за самую большую облачную сделку в истории. Десятимиллиардный контракт Пентагона на облачные услуги был назван JEDI (Joint Enterprise Defense Infrastructure). А развернутая за него с самого начала борьба оказалась достойной Звёздных войн.

По логике контракта все $10 млрд должны были достаться одному участнику, что вызвало немало вопросов со стороны участников рынка. Многие из игроков, включая в том числе большую часть технических гигантов, физически не могли потянуть весь контракт, хотя были способны закрыть какую-то из его частей — но Пентагон настоял на одновендорном подходе.

С JEDI окончательно стало понятно, что за «облаками» будущее. Раз уже государство делает настолько серьёзную ставку, это значит, что пути назад у облачных технологий нет. Долгое время в гонке за мегаконтрактом лидировал Амазон. Давно уже не просто онлайн-магазин, Амазон построил самую большую в мире облачную империю в лице AWS.

В 2013 году компания выиграла крупнейший на то время государственный облачный контракт. Тогда ЦРУ заплатило Amazon $600 млн за то, чтобы использовать инфраструктуру компании. И если в 2013 году мало кто ещё верил, что AWS будет серьёзным бизнесом для Amazon, то 6 лет спустя облачный AWS генерирует более 70% операционной прибыли Амазон (а недавно было время, когда эта доля достигала 95%).

Больше всего против условий контракта JEDI выступал Oracle. Компания публично выражала свое недовольство, подавала иски, пытаясь оспорить подход Пентагона, и даже жаловалась президенту (который, как известно, из всех технологических предпринимателей больше всего не любит Джеффа Безоса). Основным аргументом Oracle стала угроза vendor lock-in — невозможность использования решений сторонних вендоров.

Ирония в том, что сам Oracle был создан для удовлетворения нужд военных и десятилетиями имел колоссальное влияние в индустрии, не допуская до нее других игроков. А ещё совсем недавно Ларри Эллисон, основатель и лидер Oracle, публично высмеивал облачные сервисы, считая подход не подходящим для крупного бизнеса.

В итоге ожесточенная битва за контракт шла весь год и завершилась победой Microsoft. Компания тоже жаловалась на одновендорный подход, но от победы не отказалась. Министерство обороны США сразу после объявления результатов заявило, что проигравшие не должны расстраиваться — у государства много задач для облаков, десятью миллиардами дело далеко не закончится.

Ключевыми темами в 2019 году остались увеличение размеров раундов и рост оценок стартапов. Современные стартапы поднимают не только больше, но и позже — требования инвесторов растут пропорционально выписываемым им чекам. Так средний возраст стартапа, привлекающего посевной раунд, в 2019 году впервые пробил отметку в 3 года, хотя еще совсем недавно не превышал 2 лет. За десятилетие дешевых денег в мире оценки стартапов выросли почти втрое, как и сумма привлекаемых ими инвестиций.

Ситуация в венчуре является отражением общего подъема в экономике. В 2019 году американские фондовые рынки показывали практически непрекращаемый рост. S&P взлетел на 30%, Dow — на 20%. Это лучшие показатели за более чем 20 лет. Весь год рынки как будто не замечали тревожных событий, происходивших вокруг.

На рост индексов не повлияло ни замедление роста мировой экономики, ни сокращение общей инвестиционной активности, ни торговые войны и геополитические потрясения. В течение всего года рынкам помогали серьезные вливания ликвидности со стороны ФРС, ЕЦБ и Народного банка Китая. Но эти ресурсы уже практически исчерпаны.

В 2019 году мы увидели, что эра «дешевых денег» в венчуре стала сходить на нет. Впервые за долгое время глобальный венчурный рынок в 2019 году перешел к снижению. Даже в США, где в прошедшем году наблюдался рекордно высокий уровень выходов, объем «входов» отставал от 2018 года. А окончание эпохи «роста любой ценой» стало главным венчурным событием ушедшего года.