Ловкость управления. Предисловие.

- Тебе не на цены мои жаловаться надо, а на то, что твоя лавка деньги зарабатывать не умеет. А этому перцу, который тебе некомплект положил в доставку, я сейчас башку оторву, - это орал в телефон директор, причем было понятно, что он идет в нашу комнату, а когда вошел, по направлению его взгляда стало ясно, что перец - я.

- Какого дьявола ты не можешь насос нормально отправить?
- Э-э-м... Я не отправляю насосы
- Этого клоуна из флотского снабжения ты ведешь?
- Да. Я. - Так и чего отпираешься?
- Но я не комплектую поставку. Этим логисты и склад занимаются.
- А! Да провались оно все..., - прошипел шеф и тяжелым шагом снова вышел из комнаты.

Я недавно в этой компании работал и мне говорили что директор - мужик с закидонами, но в реальности я с этим столкнулся в первый раз. Эту сцену я пережил и продолжил работать дальше. Иные увольнялись.

***
- Артем, я сейчас разговаривал с начальником снабжения Н-флота. У них какие-то вопросы по срокам и у меня с ними недопонимание насчет кондиции запчастей. Давай через полтора часа соберемся: ты, я и старший кладовщик и придем к решению, как нам в дальнейшем избежать таких промахов. Хорошо?
- Конечно, Игнатий Валерьевич.

Этот диалог произошел через два с небольшим года после первого.

***

Он не был злым человеком. Точнее, очень не хотел таким быть. Но его семья и сотрудники на работе считали иначе. Часто срывался. Знаете, когда на тебя сыплются какие-то мелкие дела, проблемы, ты не можешь отделаться от них. И решаешь, и отмахиваешься, и откладываешь, а они накапливаются и т.д. В общем, его нервозность была реакцией на все это.

Он владел средней руки компанией по продаже и обслуживанию гидравлического оборудования. Как-то справлялся годами. Разговаривал с домочадцами, с коллегами, но хороших разговоров не выходило. Текучка кадров была ужасная. Особенно среди тех, с кем он непосредственно взаимодействовал. Тем не менее, дела в фирме шли неплохо и, наверное, только это как-то удерживало рядом с ним других.

Было дело, он вышел в отпуск и улетел в Японию. Пробыл там несколько недель. Вернувшись, привез мелкие подарки всем, себе же тяжелую доску для игры в го, а к ней две чашки и фишки все для той же самой игры. Для всех, кто его знал, это было диковинно. Начнем с того, что городок наш не так чтобы совсем крошечный, но об игре го никто из рядом стоявших не слышал. Быстро пробежавшись по интернету, легко можно узнать, что в эту игру надо вдвоем. Понимаете, да? Это как в шахматный клуб в одиночку ходить.

Но он никому ничего не объяснял, и никто ничего не спрашивал - опять разорется.

Шли недели и все стали замечать, что в Игнате что-то меняется. Ничего вроде существенного, просто срываться стал чуть реже. Говорил ровнее. Он стал меньше передвигаться по предприятию, но на своем месте в кабинете проводил больше времени. Много писал.

Игрой го он занимался дома в одиночку. Сядет перед доской, откроет книгу и расставляет фишки, глядя в книгу. Ничего не понятно. Дочка его уже была большая к тому времени, потому никто не подбегал с возгласами "папа-папа-что-это". Жена спрашивала - он, что удивительно, терпеливо пытался объяснить, но она быстро теряла интерес. Игнат видел и прекращал рассказывать, но при этом не проявлял ни малейшего раздражения.

Примерно через год или чуть больше никто не мог услышать от него ни срывов, ни крика, ни, даже, упреков. Он работал размеренно, говорил мало, только по существу и по-прежнему много времени проводил у себя в кабинете.

Я упоминал, что компания его работала вполне на уровне, но в последнее время все стало значительно лучше. Речь не об оборотах и прибылях. Как-то по-другому внутри стало. Клиенты меньше жаловались, больше рекомендовали компанию своим знакомым. Текучка сотрудников спала. Я не знаю: пытаюсь перечислить какие-то факты, но изменилась эта... аура, что ли.

Плохо только то, что все это продлилось недолго. Буквально еще спустя три-четыре года Игнат умер. Ему было чуть больше пятидесяти. Подхватил тяжелую пневмонию и все.

Ко мне попали тетради из его кабинета. Они предназначались в макулатуру, но я почему-то решил поглядеть что внутри. Это были толстые тетради в крупную клетку. Такими редко кто пользуется, но вся писанина Игната была только в таких. Я их полистал безучастно: почерк ужасный, оформления никакого. Очевидно, что он все писал сам для себя. Это были не дневники, но частью - ежедневные краткие заметки с хронологией и, изредка, с грубыми словами. Иные тетради содержали какие-то таблицы, классификации и выкладки. Короче говоря, я почти уже собирался завершить путь этих бумаг в баке для мусора. Удержали меня воспоминания о владельце, его странной метаморфозе и ранней смерти. Плюс к тому, мне было интересно как упражнения с го повлияли на изменения в его поведении и была ли вообще связь между одним и другим. Не выбросил, стал внимательнее изучать и теперь не жалею. По записям проходит любопытная методология управления бизнесом. Такое чувство, что автор нашел для себя подходы к своей собственной работе. Чтение его заметок привело меня к мысли насколько сильно его душила собственная нервозность и неспособность справиться с градом мелких обстоятельств. И работать над собой он стал не для радости окружающих, но только чтоб свою боль унять.

Я бы хотел опубликовать записи Игната, однако, он - не Пушкин, чтоб эти каракули заинтересовали достаточное число читателей. Потому я постарался привести в порядок его систему работы с эмоциями и методы управления компанией. У тетрадей не было никаких заголовков, и я посмел присвоить его системе название Kizuna-CEM и под ним буду выкладывать мало-по-малу то, что сумел понять из записей.