IT-беженец в Германии. Часть 35. Тридцать четыре

24 октября, утро

Это настоящая история. Происходит со мной прямо сейчас. Пишу как есть. Все части на Медиум.

Вчера было воскресенье. Еле-еле нашел, где можно купить хоть что-то сладкого в городе. По воскресеньям тут еду купить можно только на заправках. Взял маршмелоу. Такую штуку грузины еще точно не пробовали. Зашел к ним попрощаться.

У них чисто. Попили чая, взгрустнули. Забыл только принести нового чая для Исхана. Но его и не было дома, с ним так и не простился.

Я редко снимаю видео и делаю фото. Но в этот раз прошелся по всему поселению, снял видео о том, как оно устроено. Снял для себя, не буду его выкладывать пока.

Сейчас уже 8 утра. Сижу в автобусе, жду когда нас увезут. У кого ни спрошу, никто не знает куда мы едем. Только как уже вошли в автобус, водитель произнес слово «Карлсруэ».

Я на регистрации просился в Штутгарт. Возможно, меня решили перевезти поближе к нему.

Лагерь в Карлсруэ хороший. Помню, что там город недалеко и прямо рядом с лагерем есть Икея. Я не против туда снова попасть.

Вместе со мной а автобусе в основном семьи и девушки. Я видел как уезжают другие автобусы, они все под завязку забиты мужиками. А я еду с семьями и девушками, и калеками, автобус почти пустой.

Один парень, сириец вроде, с перебинтованной рукой на всю громкость всё утро в телефоне смотрит тик-ток. Или что там еще они смотрят? Тут так многие делают.

Вот хоть какая-нибудь тик-ток звезда бы рассказала им про существование наушников.

Думаю, у меня полоса везения закончилась. Посадят меня в одну палату с этим инвалидом. Будешь теперь расширять познания сирийского тиктокорского языка.

Автобус отъезжает. Водитель заставил всех выключить звук на телефоне. Спасибо, водитель.

Смотрю в окно, там машет рукой Никита. Прощай, друг. Мы меньше месяца знакомы, но весь этот месяц проводили вместе почти круглые сутки. Да и условия нашего пребывания экстремальные. В таких обстоятельствах и с такой насыщенностью событиями, один месяц проходит как один год. Так что могу точно сказать, что теперь у меня как минимум +1 друг есть.

Это если не считать грузинов. Лексически они братья, но это культурные особенности. В моем понимании — это тоже друзья. Хорошие друзья, на которых можно положиться.

Старичок афганец, который наш дом охранял, тоже рукой машет. Старичок, с тобой мы плохо знакомы. Ты тоже прощай, но на этом всё.

По дороге заехали в другое поселение, забрали еще людей из дома под номером 4219. Ага, понятно. Если в нашем поселении дома начинаются на 44 и 45, это значит, что у американцев тут как минимум 45 подобных районов отстроено.

Приехали в Карлсруэ. В тот же самолетный ангар, из которого нас увозили в Хайдельберг. Внутрь поселения не ведут. Сидим в этом ангаре, ждем чего-то.

У меня листочек, на нем цифра 34. Тут на стенах висят номера. Подхожу к номеру 34. Наверное, мне рядом с ним нужно быть. Под номером надпись «Rhein-Neckar-Kreis». На других номерах другие надписи. Крайс — это округ. Нас дальше туда, наверное, повезут.

Ищу в своих оффлайн картах этот округ.

Минуточку. Я же утром там уже был. Вы меня увезли из Хайдельберга, чтобы обратно в него привезти? Мы так, чисто на покататься встали все в 5 утра?

Выдали новые бумаги, снова везут. Видимо, уже обратно.

Все бумаги на немецком. Там слова мудреные, я таких не знаю. Перевожу в своем оффлайн переводчике. Заодно говорю спасибо себе из прошлого. Надо же, догадался все важные вещи загрузить в телефон, чтобы без интернета работали.

А это что, адрес? Там название улицы, номер дома. Это мой адрес?

Дергаю соседа. Дай, мол, твой листочек посмотреть, какой у тебя адрес написан? Он угрюмый. Отстать, мол, от меня, нет у меня никакого листочка.

Дергаю других соседей. Того тиктокового инвалида спрашиваю, дай листочек свой. Он дает. Там тоже адрес, но другой. Ну слава тебе, Господи.

По автобусу начинает расходится гул: Хайм, Хайм, Хайм.

Хайм — это значит «дом» на немецком.

Нам что, дали дом? Я слышал, что следующий этап после Хайдельберга — это хайм. Русским семьям его выделяли, они писали про это в нашем чате. Но я не ожидал, что и мне так быстро его дадут. Грузины ждут хайма по несколько месяцев. Из одиноких русских мужчин тоже еще никто хайм не получил.

А я, выходит, получил. Интересно.

Все в автобусе радостные. Все всё поняли. Нам всем дали хайм. Обнимаются, смеются: Хайм, Хайм!

Только сосед мой, тот, первый, у которого я листочек попросил, сидит такой же угрюмый. Я видел, что у него есть этот листочек, он соврал мне, что его нет.

Но на его листочке стоит большой красный штемпель. Больше ни у кого в автобусе я не видел такого красного штемпеля.